Время для эльфов тянется гораздо медленнее, чем для людей. Они искали ее, но без толку. Аарон облачил свой дом в траур. Единственная дочь пропала, обрушив на свой дом такой позор. А потом они нашли Его. Молодой полкуровка был жутко зол. Едва ему стукнуло двадцать четыре, как он перестал контролировать свою силу, которую и раньше-то особо держать в узде не умел. Научить его было явно некому. Сила из него хлестала через край. Как раз начался примерно тот возрастной период, когда Mм’Илирь обычно впервые обращались к Матери, связываясь со своей истинной сущностью. Нетрудно было заметить необычного молоденького кречета, наслаждавшегося своим первым полетом и просто испускавшего волны сокрушительной, веселой, бесшабашной энергии далеко вокруг себя. Еще одна вспышка, всплеск, взрыв Силы, благодаря которой эльфам и удалось найти его. Полукровка — это что-то неизведанное, что-то опасное и неизученное. Никто не знал, чего стоило ожидать от такого, как Тейт, даже сами Mм’Илирь. Его поймали, скрутили, приволокли в Мертвый Лес — прибежище Темнорожденных. Ставили какие-то эксперименты, пытали, допрашивали, выворачивали душу наизнанку и замучили вконец. И кто бы знал, как обернется дело, если бы не Ллиринеэль, младший принц дома Черной Луны, по уши влюбившийся в своего кузена. Впрочем, этот юнец вообще был психически неуравновешенный. Понятное дело, у эльфов инцест в крови, но не до такой же степени! Ллири был раньше без ума от принцессы Алайты, а вот теперь от ее сыночка. Это он помог бежать эльфийке двадцать четыре года назад, а сейчас помог и Тейту. К тому времени он уже был достаточно взрослым, совершил свой первый обряд Инициации, к Матери обращался не раз, мог бы считаться полноценным воином, если бы не его ветреность и игривость. Ллири любил сочинять стихи, петь песни и летать наперегонки с ветром, он никак не походил на тех серьезных эльфов, что несли караулы, ревностно охраняли Мертвый Лес и корчили высокомерных повелителей всего и вся. Влюбчивый, неосмотрительный, пренебрегающий любыми правилами, меняющий своих пассий каждую вторую полную луну, Ллири вызывал у своих сородичей одно недоумение. Они, конечно, все понимали, обмен энергиями — это хорошо, это восхитительно, только вот Ллири этим делом крайне увлекся, совершая обмен, даже когда ему энергия была не особо нужна. Ну совсем спасения от этого извращенца никому не было!
Нежный, хрупкий эльф был в отчаянии, глядя, как измываются над его прекрасным братом. И вот одной замечательной темной ночью Ллири сунулся к нему, чтобы утешить да приласкать, и схлопотал по морде. Брат с ним никаких общих дел иметь не желал. Эльфенок смирился, горестно вздыхая, и подарил энергию просто так, из чистой любви. Стал донором. Потому что из Тейта всю энергию выкачали под завязку самыми отвратительными способами, чтобы не сбежал. Ллири, изворотливый маленький плут, ну кто бы мог подумать, что этот прохвост и был причиной всех невезений Mм’Илирь? Никто и никогда бы не подумал, что это он помог сбежать принцессе Алайте, а затем еще и ее сыну. Ллири был так добр, что стер Тейту память, чтобы эльфы не нашли его эмпатически. Наивный юный Mм’Илирь полагал, что Тейт сбежит, очухается на свободе, наберется ума, сам снимет блок, ведь ему это ничего не стоит! А потом уж и научится за себя постоять, все-таки энергии у него было немерено!
Как оказалось, не смог. К тому же Mм’Илирь же не совсем бараны, поняли, где собака зарыта. Правда, они слишком долго думали, два года им понадобилось, чтобы понять, куда все ниточки ведут. Ллири ждала страшная смерть за предательство. Выпытав у бедного эльфа все подробности, Mм’Илирь снова отправились на поиски Тейта. И нашли-таки! Послали какого-то опытного воина-ищейку из дома Темных Шорохов, принадлежавшего к ветви Бурых Неясытей. Послали, да тот так и не вернулся. Еще и Ллири, плут такой, сбежал! Эльфы были в отчаянии. Упустили все, что только можно. И какие после этого из них были эльфы? Позор всем домам Мертвого Леса. На поиски Ллири послали двух близнецов, принадлежавших к ветви Черных Орлов. Вернулся только один.
— Собственно, вот так все и было, — пожимая плечами, произнес Ллири спокойно.
Тейт нахмурился. Кайрил и Лес, как миленькие щенятки, сидели чуть ли не в обнимку на полу у камина, на толстом пушистом ковре, развесив уши и уронив челюсти до пола. Пожалуй, еще никогда принц Дайлата и дворянин Лейс не были так дружны и единогласны в своем мнении.
— Блок снять можешь? — спросил Тейт опасно спокойным голосом.
То, что два года назад этот полоумный эльф его домогался, доверия к нему не внушало.
— Вы сами можете легко сделать это. Нужно только найти стену и растворить мои плетения своей энергией, — отозвался Ллири. — Попробуйте.
Лес протестующе замотал головой.
— Это обязательно делать прямо сейчас? — жалобно произнес он. — Теперь Тейт все знает!
— Но не помнит! — прорычал стрелок, переводя тяжелый взгляд на принца.
— Они над тобой издевались! — пробормотал Лес несчастным голосом. — В той твоей жизни есть одни только неприятные воспоминания…
— Но они мои, — спокойно отозвался Тейт, закрывая глаза и сосредотачиваясь. — Нужно представить шар моей энергии и растворить его в твоих плетениях, как тогда? — обратился он к эльфу.
— Да, — отозвался Ллири, наблюдая за ним.
Тейт кивнул слегка, закрыл глаза, представляя себе этот золотистый шар своей энергии. Второй раз сделать это оказалось гораздо легче. Шар без сопротивления возник в его сознании, растекся в нем теплым солнышком, нашел стенку эльфийских плетений и впитался в них. Обнял каждую ленточку, объял все заклинание, проникая внутрь него и растворяя, разъедая. Плетение поддалось на удивление легко. И тут все перед глазами завертелось. В ушах раздался женский вскрик. Стало жутко больно. Вспышка. Ослепительная вспышка. Стон. В груди бешено застучало сердце, видения замелькали чересчур быстро, дыхание перехватило, в глазах помутилось от омерзения и привкуса желчи во рту.
И Тейт со сдавленным стоном повалился на пол.
Кречетом черным к тучам взмывай...
Боль. Боль объяла каждую клеточку тела. В воспаленном сознании замелькали картинки прошлого, хлынув темной, удушающей волной, затопляющей все на своем пути. После того как он ушел из их с матерью домика, оставив Алайту прекрасным хладным трупом лежать на полу их гостиной, он долго скитался по деревням. Очаровательного малыша не отказывались покормить или приютить на ночь. В конце концов какая-то пара его подобрала, когда он мерз, как котенок, под навесом ветхого здания. Забрали домой, отогрели. Накормили, напоили, приютили… на десять лет. Тейт рос у них, познав родительскую любовь. Только вот ни в какую не позволял своим приемным родителям прикасаться к себе. И не только им. Рос прекрасным малышом, однажды превратившись в пленительной красоты юношу. Тогда-то и начались первые проблемы. Неконтролируемые перепады настроения, то ярость, то злоба, то беспричинная радость, импульсивные, необдуманные поступки, уходы из дома. Тейт часто болел, но не так, как обычные дети. У него периодически повышалась температура тела. То повышалась, то снова спадала. Родители совсем отчаялись, не зная, что делать с этим мальчиком. И в конце концов Тейт понял, что ему стоит уйти. Оставив им записку, он убежал из дома в шестнадцать лет. И понеслись бесконечные года бесцельных скитаний, проведенные в лихорадке и ознобе — в буквальном смысле этого слова. Эта лихорадка сжигала его изнутри, гнала, гнала его, не давая остановиться ни на минуту. Он только изредка забегал в деревушку за едой, иногда забирался в чужой сарай, чтобы лечь и забыться тяжелым сном. Что-то внутри жгло, не давало покоя, и иногда он просто срывал с себя одежду, так сильно было это ощущение. Он не мог успокоиться, сознание заполняли какие-то видения, он бредил наяву. Тейт думал, что скоро сойдет с ума. Так продолжалось очень долго, восемь лет пролетели как одно мгновение, все слилось в бесконечную череду пугающих видений. Что он видел? Он видел, как летит над озером, ощущая прохладу его зеркальной поверхности каждым перышком, а потом озеро исчезло, вокруг распростерся прекрасный изумрудный лес, и ветер подхватил его крылья. Радостный крик сам собой рвется из груди — он почувствовал, что его зовет что-то могущественное, необъятное, всесильное, и сопротивляться этому Зову, Зову Матери, не было никакой возможности…
И в какой-то миг этот зов стал слишком непреодолимым… Тейт словно наяву увидел, как меняется его тело. Теряет свои очертания, и жаркая волна, что грозила затопить его так долго, наконец накрыла с головой, а дикий первобытный крик-клекот ночного кречета вырвался у него из груди. В сарае, где он лежал в ту ночь, когда впервые самостоятельно обратился к Матери, совершив обряд Инициации, на стоге сена забилась огромная птица. Тело — корчившееся в бреду, потное, почти мокрое, ломающееся, горящее заживо изнутри — исчезло. Хлынула в глаза волна жаркого света, на стоге сена забилась в конвульсиях огромная пернатая хищница, неумело пытаясь взлететь. Крича от радости, наконец-то освободившись от оков человеческого тела, она взмахнула своими гигантскими крыльями и, с трудом выбравшись в окно, после третьей неудачной попытки сумела взлететь в ночное небо. Совершив над деревней круг, она, прощально крикнув, улетела в сторону леса.
Тейт находился на грани человеческого и животного сознания почти три дня, не в силах перевоплотиться назад. Кречет все больше забирал власти над его человеческой сущностью. И если бы не эльфы, нашедшие его так внезапно, он бы, наверное, одичал. Насилу впихнув Тейта обратно в человеческую оболочку, дроу скрутили его, слабого, дрожащего и обессиленного, заклинанием обездвиженности и потащили в свой Мертвый Лес через портал. А потом понеслись дни заточения и мучительных пыток. Пытали заклинаниями, проводили эксперименты над его энергией, насильно заставляли перевоплощаться в птицу, а потом обратно в человека, и это было самым омерзительным, что с ним только могли делать. За одно только Тейт мог быть им благодарен: обмен энергиями с ним, слава Светлым, никто не совершал. Ни разу. А потом был Ллири, его жаркие губы той ночью, горячечный шепот, настойчивые ласки… Поначалу, одурманенный неожиданной нежностью со стороны эльфа и по привычке думавший, что это очередная изощренная пытка, обессиленный Тейт никак не реагировал, а потом до него дошло, и он с ужасом оттолкнул эльфийского юношу. Попробовав еще раз, Ллири понял, что ничего не добьется. Пошел другим путем. Влил в него порцию своей энергии, стер память и открыл портал в Тарнат — в городок, в котором как раз проходили военные учения. Самоуверенные Mм’Илирь никак не думали, что кто-то может осмелиться открыть портал прямо в Черном Лесу и позволить пленнику сбежать.
Так Тейт и оказался в королевском гарнизоне. Ллири сунул ему в руки свой лук со стрелами. Случайно или нет, но оперение тех стрел было позаимствовано у черного кречета, и Тейта сразу же прозвали в гарнизоне этим странным прозвищем. Он прижился, смирился с тем, что ничего не помнит… и остался служить.
Лес кинулся к стрелку, положил его голову к себе на колени, тормоша за плечи, но Тейт не отзывался. Под закрытыми веками бегали глаза, дыхание с хрипом вырывалось из его горла, по лбу катился крупный пот.
— Он вспоминает, — тихо прошептал Ллири. — Вы ничего сейчас не можете сделать.
Принц в отчаянии гладил его по волосам, шепча что-то, закусив губу, а потом со вздохом слегка отстранился.
— С ним все будет в порядке? — напряженно спросил он.
Эльф кивнул, взял Кайрила за руку и увел его из комнаты.
Лес сел в кресло, пододвинув его к кровати, а Тейта уложил на диван. Тот метался в бреду, что-то шептал, иногда вскрикивал, а пару раз черты его лица начинали расплываться в буквальном смысле этого слова. Лес ужасно испугался. Он даже порывался звать Ллири, но Тейт успокаивался сам. В конце концов, измученный и уставший, будущий король провалился в сон без сновидений. Когда он проснулся, то Тейта не было. Лес вскочил, судорожно оглядываясь по сторонам. Вместо своего обожаемого капрала принц увидел нахохлившуюся огромную птицу, сидевшую на окне и пристально за ним наблюдавшую внимательными зелеными глазами, что сверкали в свете свечей, как маленькие драгоценные камни. Так странно было видеть кречета с зелеными глазами… А птица была великолепна. Огромная, она казалась грозной даже со сложенными крыльями. Лес приблизился на пару шажочков, и хищница, слегка потоптавшись на месте, угрожающе взмахнула черным крыльями, снова сложила их за своей спиной и заклекотала.
Лес затряс головой.
— Тейт? — пробормотал он изумленно и вместе с тем испуганно. — Вот проклятье!
Хищница покосилась на него взглядом своих изумрудных глаз и отвернулась.
— Ллир-и-и! — заорал Лес, пятясь к двери.
Эльф вплыл в комнату с грациозностью и спокойствием.
— Ваше высочество? — произнес он прохладно.
— Что, Тьма вас всех забери, с ним происходит?! Где Тейт? Только не говори мне, что это он! Когда он станет прежним? Почему?!..
— Успокойтесь, — одернул его эльф. — Этого следовало ожидать со снятием блока. В свое обличье вернется, как только придет в уравновешенное состояние. Сейчас он неадекватен.
— Неадекватен? — прорычал Лес. — Почему, демоны тебя сожри?! Я хочу назад своего Тейта!
— Наберитесь терпения, — холодно отрезал Ллири. — Хотите вернуть раньше времени, так для этого есть способ.
— Какой? — тут же поинтересовался Лес.
— Приласкайте его. Чтобы успокоился.
— Приласкать?! — заорал принц. — Да он мне руку оттяпает, смотри, как косится!
— Ваши проблемы! — с достоинством и легким презрением ответил Ллири и вышел из комнаты, оставив Леса один на один с этим хищным пернатым существом.
Принц покосился на «птичку». «Птичка» в ответ так же хитро покосилась на него. Нахохлилась и насмешливо сверкнула изумрудными глазами.
— Ну и… как мне тебя приласкать? — пробормотал Лес, делая осторожный шажок в ее сторону.
Та угрожающе щелкнула клювом и как-то совсем по-человечески фыркнула, раскачиваясь на подоконнике.
— Э-э-э… — Лес сделал еще шажок. — Тейт, ты меня хоть понимаешь? Если ты там?
В ответ клекот.
Лес совсем смешался и остановился.
— Печеньку? — пробормотал едва слышно, протягивая руку и материализуя в ней несколько воздушных печений, которые так замечательно пекла их повариха. Вот увольте, но Лес понятия не имел, чем кречеты питались. Остается лишь надеяться, что Тейт благосклонно примет его угощение. Когда станет опять человеком, надо у него спросить, любит ли он эклерные печенья…
Печеньку кречет сцапал за милую душу, да еще и чуть ли не вместе с пальцами. Лес так подумал, подумал и переместил сюда целый поднос. Скормил все птичке. Попробовал притронуться, чуть не остался без пальцев. Вздохнул. Посидел на диване, побродил по комнате, а потом как-то так получилось, начал сам говорить. Говорил долго, треплясь ни о чем и в то же время обо всем, изредка скармливая Тейту-Кречету печеньки с подноса.