Вот она, Тина, прямая и непосредственная. Она всегда смеялась над ласковыми прозвищами, которые некоторые любовники дают интимным местам друг друга. Для нее член всегда был только членом — и им надо было трахать. И желательно делать это почаще.
— Тот вечер был нужен нам обоим. Разве нет?
— Возможно. Подожди… у тебя кто-то есть?! — в ее голосе прорезались нотки раздражения.
— Нет.
Она попыталась обнять его, но Макс снова отстранился. Отлично понимал, чем может закончиться этот разговор — истерикой и обидой на века. Что ж, так тому и быть. Но лучше поставить точку сейчас, чем поддаться… жалости и совершить заведомую ошибку.
Ее лицо вмиг сделалось белым. Побледнело даже под слоем искусно наложенной косметики.
— Ладно, — едва слышно произнесла Тина. — Извини, что побеспокоила.
Она шагнула к двери. Макс не мешал, не пытался поддержать или оправдаться. Тина сильная — она справится. А его попытки помочь только сильнее всколыхнут ее самолюбие.
Она толкнула дверь и, не оборачиваясь, направилась прочь. Макс пошел следом. Теперь походка бывшей жены уже не была столь легкой и уверенной, как недавно. Максу даже показалось, что несколько раз Тину пошатнуло. На всякий случай он сократил расстояние до нее. И вовремя. Уткнувшись носом в какую-то книгу, по холлу проходила Эль. Тина, завидев девчонку, буквально остолбенела. Затем резко обернулась на Макса, открыла было рот, чтобы что-то высказать ему, но не успела. Ее взгляд потух, подернулся поволокой. Тина вскинула ко лбу руку — и начала оседать. Макс подхватил ее у самого пола, осторожно уложил, поддерживая голову.
— Тина! Ты меня слышишь?
Обморок? Никогда такого с ней не случалось.
— Тина!
Ее губы дрогнули, но слов он не разобрал.
Макс зашарил по брюкам в поисках мобильного.
Рядом на колени грохнулась Эль, коснулась ладонью лба Тины. Быстро осмотрела ее, пощупала пульс. Она не делала ни одного лишнего движения, действовала четко и слаженно, как какой-то спасатель из фильма. Потом приподняла ей веко — и вдруг насторожилась. Наклонилась ко рту Тины, принюхалась.
— У нее диабет?
— Что? Нет. Не знаю. Не было. Это Тина — моя бывшая жена. Три года назад у нее точно не было никакого чертового диабета.
— Помоги мне.
Эль рванула платье Тины верх, Макс приподнял бедра бывшей жены, помогая ткани платья задраться выше. Мысленно поблагодари бога, что вразумил Тину не пренебрегать бельем.
Когда платье Тины задралось выше талии, Эль указала на россыпь крошечных точек в нижней части ее живота, чуть выше резинки трусиков. Кожа в том месте была слегка синюшной, как от частых инъекций. Но откуда? Макс был уверен, что не видел ничего подобного в ту ночь, когда у них был «секс по старой дружбе». Хотя, состояние, в котором были они оба, вряд ли к этому располагало.
— Она могла замазывать синяки, — словно прочитав его мысли, сказала Эль. — Их легко не заметить.
— Что с ней?
— У нее приступ. Нужна инъекция инсулина. У нее должно быть с собой.
— Откуда ты знаешь? Подожди… ее клатч.
— Где он?
— Секунду!
Макс положил голову Тина на пол, взвился на ноги и бросился обратно в библиотеку. Так и есть — клатч все еще лежал на столе.
Расстегнув его на ходу, Макс вывалил все содержимое прямо на пол перед Эль. Та сразу схватила нечто, что сам Макс поначалу принял за обычную ручку.
— Отлично!
— Нужно чем-то обеззаразить кожу. Какое-то спиртное вполне подойдет. Я — мыть руки.
Они разбежались разные стороны. Выискивая среди множества бутылок обычную водку, Макс ощущал, как пересохло во рту. Сердце колотилось так, будто он на полной скорости пробежал добрый километр. Все происходящее не желало укладываться в голове. Тина, которая в жизни не жаловалась на здоровье, даже простудой почти не болела, вдруг теряет сознание. А Габриэль Кромби внезапно из наивной и неуверенной в себе девчонки преображается в настоящего врача.
— Вот! — Макс схватил бутылку.
Когда он вернулся к Тине — Эль уже сидела возле нее и на инъекторе, который он поначалу принял за ручку, выставляла какое-то значение.
— Ты справишься? — зачем-то спросил он. Что за идиотский вопрос? Она только что показала, что куда больше его самого разбирается в происходящем.
— Я знаю в этом толк, — уверенно сказала Габриэль. — Я могла бы сказать, что можно дождаться «неотложку», но помощь ей нужна прямо сейчас. У нее изо рта пахнет ацитоном, у нее гипергликемический приступ. Укол инсулина быстро приведет уровень сахара в ее крови в норму.
— Извини, что спросил.
— Вот здесь, — Габриэль указала на чистый кусочек кожи между россыпи точек от уколов, — нужно продезинфицировать.
Макс не спорил, четко выполнил указании: протер указанное место водкой, осторожно повернул голову бывшей жены набок. Эль подождала несколько секунд, затем защипнула немного кожи на животе Тины и ловким движением сделала укол. Несколькими мягкими круговыми движениями помассировала место укола.
— Вызывай «неотложку».
Макс почти не глядя набрал номер личного врача. Тот ответил сразу, внимательно выслушал, задал несколько уточняющих вопросов.
— Да, сделали укол инсулина… нет, все еще без сознания… понял… хотя нет — я быстрее. Да, готовьтесь.
— Они едут? — спросила Эль.
— Быстрее будет если я сам ее довезу. Открой дверь.
Девчонка поморщилась, явно несогласная с его решением, но спорить не стала.
Макс будто чувствовал, когда, вернувшись домой, не позволил забрать машину в гараж. Тогда он планировал отвезти Тину домой, сейчас же тоже отвезет ее, только в частную клинику.
Габриэль помогла ему погрузить Тину на заднее сидение, вызвалась было тоже ехать, но Макс остановил ее.
— Останься. Я некоторое время буду недоступен, скорее всего. Если в доме возникнут какие-то вопросы — разреши их. Уверен, ты справишься.
Он видел, что Габриэль готова спорить.
— Персонал знает свое дело. Но мало ли что.
Так и не дав ей возможности сказать и слово, он сел в машину, захлопнул дверь. С заднего сидения донесся приглушенный стон.
— Скоро будем в больнице, — обернулся Макс. — Все будет хорошо. И…спасибо тебе.
— Ерунда, — отмахнулась Габриэль и, уже знакомым ему жестом, заправила прядь волос за ухо. — С ней все будет в порядке.
Макс вжал педаль газа в пол, машина с ревом рванула с места.
Она так и не смогла уснуть.
Сидела в гостиной, поджав ноги к подбородку, и гипнотизировала взглядом входную дверь. Сэмюель предпринял попытку отправить ее отдыхать, но Эль только упрямо мотнула головой: она и с места не сдвинется, пока Макс не вернется с новостями. Дворецкий принес ей мягкое покрывало, в которое Эль тут же завернулась. Ее до сих пор морозило после насыщенных событий вечера.
Что скажет Макс, когда вернется? Отругает за то, что попалась его бывшей под ноги, а потом выставит вон? Самый вероятный сценарий. Не станет же он разбираться, что гостья стала заложником ситуации и просто оказалась не в то время и не в том месте. Хотя со стороны выглядело так, будто Тину в самом деле разобрало ее появление в гостиной. У женщины был такой вид, словно даже появление живого динозавра было для нее более приемлемым, чем девчонка в домашних тапках.
Его бывшая жена. Эль узнала бы ее даже если бы Макс не пояснил: несколько раз Марго показывала фотографии Кристины Андерсон в журналах про моду. Обычно, подруга сопровождала снимки нелестными эпитетами, мол, в жизни и без косметики бывшая ее брата выглядит настоящим Лох-несским чудовищем.
Эль подтянула плед к самому носу, закрыла глаза, восстанавливая в памяти черты Тины. Красивая даже без сознания, ничего не скажешь. Из той породы женщин, которые выглядят по-королевски роскошно даже в драном комбинезоне посреди свинарника. Они, вероятнее всего, ровесники, но в Тине столько шарма и обаяния, что на ее фоне молодость совершенно точно проигрывала едва ли не по всем пунктам. Не удивительно, что даже после развода Максимилиан продолжает испытывать к ней чувства.
Она спрятала лицо в ладонях, изо всех сил стараясь выколотить эти мысли из головы. Какая разница, с кем Макс проводит время? Если это доставляет ему удовольствие…
Вот черт, о чем бы она ни думала, как бы ни старалась отвлечься, он все время в ее мыслях. То, как Макс беспокоился о Тине, как бережно придерживал ее голову. Это казалось странным, но он вряд ли выглядел как мужчина, который радуется обретенной свободе.
А ведь Тин могла и не выжить. Эль совершенно точно знала, чем для диабетика может обернуться приступ гипергликемии. Потому что видела такие не раз. У собственной матери.
Максимилиан вернулся спустя несколько часов. Вошел в гостиную и не сразу ее заметил: положил ключи на кофейный столик, выдохнул, потирая костяшками указательных пальцев закрытые веки. Он выглядел уставшим и расстроенным. Эль стало неуютно из-за того, что уже второй раз за день она невольно становится появляющимся из ниоткуда раздражителем. Более, чем красноречивое свидетельство ее неуместному проживанию в стенах этого дома.
Она хотела было окликнуть его, но не успела — Макс тряхнул головой, будто отгонял тягостные мысли, и направился прочь из гостиной. Эль протяжно выдохнула: ну, и ладно, оно и к лучшему. Ни к чему приставать к нему с расспросами и еще сильнее портить и без того поганое настроение.
Она посидела еще пару минут, затем опустила ноги на пол, намереваясь поднимать в свою комнату, когда снова появился Макс. Эль смотрела на него во все глаза: он будто голову под кран с водой сунул — мокрый, взъерошенный, но вместе с тем заметно посвежевший.
Чтобы не усугублять ситуацию до еще одного казуса, она обозначила свое присутствие легким покашливанием. Мужчина сразу вскинулся, подошел к ней и, хмурясь, посмотрел на наручные часы.
— Ты почему не спишь?
— Хотела дождаться тебя и убедиться, что с Тиной все в порядке. — Прозвучало, как признание в ее желании сунуть нос не в свое дело.
— С ней все хорошо. — Максимилиан опустился на диван, но расстояние между ними было более, чем приличным. — Если бы ты так вовремя не подвернулась, то все могло бы обернуться печальнее, хотя врач уверил, что жизни Тины все равно ничего не угрожало.
— Ей нужно носить браслет, — сказала Эль. — Врачи рекомендуют диабетикам не брезговать этими вещами, чтобы окружающие всегда знали, чем и как оказывать помощь в случае приступа.
— Это же Тина, — Макс усмехнулся. — Она считает, что любая шероховатость на ее безупречном образе следует немедленному искоренению. И собственная безопасность — последнее, о чем она станет думать в таком случае. Ума не приложу, почему она не сказала об этом мне.
— Возможно, собиралась сказать. Обычно, диабетики могут предсказать такие приступы, чествуют, когда их тело начинает сбоить. Ну и знаешь, как это бывает: эй, привет, давно не виделись, и, кстати, у меня диабет. О таких вещах говорят при стечении многих обстоятельств.
Ну и зачем она оправдывает поступки женщины, которую видела первый раз в жизни, и которая точно не просто так возникла на горизонте жизни Макса именно сейчас.
— Мы не чужие люди, — пожал плечами мужчина. — Я не тот человек, с которым ей следует ждать стечения обстоятельств.
«Совершенно точно, вы ведь близки друг для друга».
Эль почувствовала глухой грохот в груди, словно сердце вдруг заледенело и теперь отчаянно колотилось в клетке из ребер. Она что, в самом деле… ревнует? Что за бред.
— Я очень благодарен тебе, — Макс улыбнулся, хоть в этой улыбке усталости было больше, чем тепла. — Понятия не имею, что бы делал, если бы не твое появление. И ты вела себя как Гаечка из «Спасателей»[1], только со шприцем и без комбинезона механика. Ты окончила какие-то специальные курсы или просто незадокументированный герой «Марвел»[2]?
Эль почти заставила себя посмеяться над его шуткой, но так и не смогла перешагнуть через черту, где прошлое больше не могло бы ее настигнуть. Зачем он спросил?
— Моя мать… У нее был диабет.
— Из-за него она умерла?
Эль нервно вцепилась в края пледа. В доме было тепло и присутствие Макса так близко согревало, но этот вопрос — он словно выстудил ее изнутри. Она была бы рада соврать. Сказать одно простое и ничего не значащее «да», и этого было бы достаточно, чтобы закрыть тему ее прошлого. Но соврать Максу после того, как она, фактически, протянул ей руку помощи, казалось просто верхом цинизма. Даже не по отношению к нему — к себе самой.
«Ты просто устала носить в себе все это дерьмо, Габриэль Кромби».
— Это я ее убила, — сказала она достаточно громко, чтобы точно знать, что каждое слово достигло его слуха.
[1] Отсылка к персонажу мультфильма «Чип и Дейл спешат на помощь»
[2] Marvel Comics — американская компания, издающая комиксы, подразделение корпорации «Marvel Entertainment».
Ну вот, она призналась. Открыла самую страшную тайну своей жизни, вскрыла огромное вонючее пятно на своем образе невинной девочки. Вот только желанного облечения, о котором пишут в книгах по психологии, так и не ступило. Наоборот, к старой ноющей ране добавилась еще одна: страх посмотреть Максу в глаза.
— У нее был приступ, как у Тины. — Слова хлынули из Эль бурным потоком, которому она никак не могла сопротивляться. — Она как раз колотила меня за то, что я не принесла денег ей на выпивку. А потом вдруг упала. Мать лежала там с проклятым носком в руке — она клала туда брусок мыла. Так на теле оставалось меньше синяков. — Рыдания безудержно рвались из ее груди. Плевать, теперь все равно. Когда-то же ей должно стать легче, потому что носить эту ношу в одиночку она больше не может. Просто сойдет с ума. — А я сидела в углу и могла думать только о том, что если… если она сдохнет, то побоев станет в два раза меньше. Что если эта женщина умрет, то больше никто не будет лупить меня проклятым носком и мылом!
Она окончательно слетела с катушек: сидела в углу и едва не выла от рухнувших воспоминаний. Мать, которая лежала на полу и странно подергивалась в полной отключке, себя саму, заплаканную и едва ли способную нормально дышать после порции побоев. Именно в тот день мать была полностью не в себе: колотила ее так, словно могла умереть без порции виски. Какая-то часть Эль твердила, что если бы приступ не случился так вовремя, сегодняшние побои могли бы закончиться с самыми печальными последствиями.
— Мне было так больно, — всхлипывая и успокаивая себя ритмичными раскачиваниями взад-вперед, прошептала Эль. — И я так боялась, что в следующий раз ее уже ничего не остановит…
Она с трудом осознала, то Макс вдруг оказался совсем близко: обнял ее, прижал к своему плечу.
— Все в порядке, Габриэль, — прошептал он куда-то ей в макушку.
— Я должна была сделать ей укол. Я знала, что с ней и чем это может закончится. Но я сидела там и ждала, ждала, ждала… Чертову кучу времени!
Она так отчаянно нуждалась в нем. Почти не осознавая, что делает, обхватила его за талию, вцепилась в рубашку на спине, словно утопающий за спасительную соломинку.
— А потом я просто сбежала. Отца не было в городе. Кроме меня никто бы ее хватился. — Господи, все эти ужасные вещи сделала она?! Вспоминать об этом сейчас было так же мерзко, как и ощущать себя запертой в одном трейлере с мужиком, которому отец продал ее в уплату карточного долга. К счастью, тогда ей тоже повезло сбежать. — Я пришла только вечером, когда она была уже мертва. Вызвала «неотложку». Меня даже не стали спрашивать, что я обо всем этом знаю.
Эль резко отстранилась от Макса, жестко вытерла слезы с лица, и, наконец, рискнула посмотреть ему в лицо.
— Вот такое я поганое существо, Макс. Не милая и невинная девочка. И ты первый человек, которому я об этом говорю.
Несколько бесконечно долгих мгновений он смотрел на нее. Как ни старалась, Эль так и не разглядела в его взгляде ни отвращения, ни брезгливости. Но ведь что-то должно быть? Она только что призналась, что убила собственную мать, и отвращение — наименьшее, чего она заслуживает.