— Почему они преследуют тебя, если их стая и без того большая?
— В их стае не принимают побегов. А я… — Чарльз смутился и облизнул губы. — Это глупо, на самом деле…
— Нет. Что с тобой?
— Я чувствую океан. Намного лучше остальных. Это очень редкая способность, и они хотят вернуть меня из-за нее. Но не волнуйся, им меня не найти. Я чувствую их за многие мили до нашего убежища, и мы всегда вовремя меняем место.
— Это значит, что и это место вы смените? — Эрик замер, глядя на Чарльза, и уже видел, как он растворяется в пространстве.
— Пока я все еще здесь. Зачем говорить о том, что будет? Давай продолжим игру, — Чарльз дернул плечом, уже жалея, что они заговорили об этом. Сам он старался не думать о том, что будет, когда ему придется уплыть так далеко, что он уже не сможет видеться с Эриком. — Твой ход.
— Ты бы мог остаться у меня, — предложил Эрик, почти наугад двигая фигуру, а Чарльз тихо рассмеялся.
— Я ценю твою заботу, но я не могу. Ты же знаешь, русалы не живут на суше.
— А люди не живут в воде.
— Да, — совсем тихо произнес Чарльз, и Эрик заметил, как что-то померкло в ясных глазах Ксавьера. — Шах, — он улыбнулся, но это вышло как-то натянуто. Русал нервно сглотнул и перевел взгляд на заходящее солнце. — Хорошая партия, но под конец ты потерял концентрацию, — он хотел сменить тему. Зачем говорить об очевидном? Тем более, если от слов, произнесенных вслух, на душе становилось так паршиво, словно от него отрывали огромный кусок чего-то жизненно важного.
— Тогда как насчет реванша?
— В следующий раз, — пообещал Чарльз и выехал из-за стола. Подъехав в своем кресле к Эрику, он с улыбкой коснулся губами его щеки, чувствуя, как губы покалывает легкая рыжая щетина. — Эту ночь я должен провести у себя.
— Со своей сестрой? Порядки у вас там дикие.
— Но и жизнь там совсем другая.
— Так почему бы не изменить это? — предложил Эрик и сжал руку Чарльза, удерживая того, чтобы он не отъехал к двери.
— Изменить? Что? — Чарльз выглядел грустным и пораженным и тихо вздохнул. — Ох, Эрик, это совсем не так просто. И это опасно…
— Но ты же этого хочешь. Ты бы мог… освободиться. Жить в безопасном месте, среди рифов, как ты рассказывал. Мне показалось, что это именно то, о чем ты мечтаешь.
— Мечтаю, — кивнул он, — но на то это и мечта. У меня нет возможности…
— Замани своего отчима к берегу, и я помогу тебе.
— Что?
— Ты понял, о чем я говорю, — как никогда серьезно произнес Эрик и крепче сжал руку Чарльза, но быстро ослабил хватку, стоило лишь русалу напрячься.
— Эрик, они моя семья, я не… нет, просто…
— Подумай об этом.
— Не собираюсь! Я не смогу так поступить… даже с ним.
— Он отравляет твою жизнь, а ты терпишь это. И сейчас, вернувшись в свое логово, что ты будешь делать? Под страхом смерти вновь ляжешь со своей сестрой?
— Это не твое дело! Бездна, зачем я вообще тебе это рассказал! — разозлился Чарльз и направил кресло к выходу, свирепо оскалившись и тихо ругаясь.
— Чарльз! — Эрик поднялся с места и без труда догнал русала, который не сразу смог вписаться в дверной проем и лишь больше злился от этого. — Чарльз, мне жаль. Позволь помочь.
— Я могу сам.
— Там крутой спуск к берегу, ты можешь упасть.
— Я не хочу, чтобы ты убил Марко. Даже если ты считаешь иначе, его смерть не выход.
— Я бы все равно не смог сделать это без твоей помощи. И я лишь хочу помочь тебе, — в отчаянии произнес Эрик.
— Это не выход.
— Просто подумай над этим.
— Не о чем тут думать.
Эрик ничего не сказал. Он лишь коснулся плеча Чарльза, и русал посмотрел на него неожиданно потерянным взглядом. Почти испуганным.
— Я лишь хочу помочь, — повторил Эрик, нежно поглаживая обнаженное плечо русала.
— Я знаю, — кивнул Чарльз и не стал сопротивляться, когда Эрик поднял его на руки.
До берега они добрались в полном молчании, и напряжение почти физически ощущалось в этой тишине, нарушаемой лишь шумом океана. Эрик не стал отпускать Чарльза у берега. Сам вошел в воду, не спеша освобождать его из своих объятий, словно чувствуя, что русал может не вернуться после очередного заплыва.
— Я вернусь, — словно читая его мысли, ответил Чарльз, но голос его был пустым.
— Конечно. Нас ждет очередная партия, — попытался ответить Эрик, но волнение лишь нарастало в его душе. А Чарльз осторожно извернулся, чтобы соскользнуть в воду.
— Я помню, — кивнул он и замер, не зная, как прощаться. Он уже хотел нырнуть под воду, но Эрик взял его за руку и притянул к себе.
Он сам не знал, что на него нашло. Но их разговор… он словно разрушил какую-то иллюзию, в которой Эрик предпочитал жить до этого. Иллюзию о том, что Чарльз останется с ним. Что он всегда будет возвращаться, что бы ни случилось. Но все это были лишь хрупкие мечты. Такие же, как и сны, в которых они были вместе. И это чувство, словно копье, пробило грудь Эрика, и он сам не заметил, как прижал к себе Чарльза. Он целовал его и раньше, и русал не стал сопротивляться, хотя и был сейчас расстроен и напряжен. Но до чего же быстро он расслабился в руках своего человека. Настолько, что приоткрыл рот, стоило Эрику коснуться языком его губ. Прохладная вода окутывала их, делая тела почти невесомыми, вызывая головокружительное ощущение полета. А поцелуй становился все более несдержанным. Эрик провел рукой по спине Ксавьера, ощущая сквозь тонкую кожу каждый позвонок, оглаживая его ребра, целуя все глубже, исследуя языком его податливый рот. Эрик вслушивался в сбившееся дыхание русала и двинулся за ним, когда Чарльз откинулся на воду, увлекая человека за собой. Ноги почти оторвались от дна, и Эрик прижался вплотную к Ксавьеру, осмелев от его внезапной податливости и отзывчивости. Русал касался его робко и неуверенно, но пальцы на плечах Эрика впивались в его тело так, словно Чарльз желал слиться с ним в одно единое целое. И Эрик желал того же. Сильнее, чем когда-либо.
Еще один шаг.
Вода сомкнулась над их головами, и уши заложило, но, даже погрузившись в океан, Эрик не отстранился от губ Чарльза. Он буквально растворялся в этом моменте, лаская Ксавьера с той страстью, с какой он всегда мечтал. Его руки скользнули к бедрам русала и легли на заднюю часть хвоста, упругую и мягкую, почти такую же, как человеческие ягодицы. И Эрик не удержался, сжал их в руках, прикусывая губы Чарльза. И русал вздрогнул всем телом, издал тихий стон, и Эрик ощутил, как что-то твердое уперлось в его бедро, а затем…
Его словно вытолкнуло из воды. Голова кружилась. Он не понял, как Чарльз умудрился его оттолкнуть, а когда Эрик нырнул, чтобы позвать своего русала, того уже и след простыл. Осталось лишь ощущение тепла на губах, легкое покалывание на коже от его прикосновений и возбуждение, которое явно испытывал не один лишь Эрик.
========== Глава 6: Человеческие чувства ==========
Чарльз никогда еще не ощущал себя человеком так сильно, и это чувство пугало. Тело до сих пор то и дело вздрагивало, хотя прошло уже несколько часов, после того как он уплыл прочь от Эрика и его прикосновений.
Свет пробивался сквозь толщу воды и тонкими полосами падал на пол каюты Чарльза, просачиваясь через пробитые части корабля, но не достигал лежака русала. Ксавьер забился в самый угол и закутался в сотканное из водорослей одеяло, словно пытался стать частью корабля. Слиться с его древесным телом, покрытым водорослями и ракушками, чтобы снова почувствовать себя тем, кого сам океан выбрал для новой жизни.
Он никогда прежде не сомневался в тех верованиях и устоях, которым всегда следовал. Никогда не думал, что его животная натура возьмет над ним верх. Но животная ли? То, что он чувствовал, пока Эрик целовал его так яростно… Чарльз не был уверен, что подобное доступно морским жителям. Это человеческое чувство. Тяга. Желание. Близость…
Но Эрик — мужчина! И Чарльз ощущал к нему тягу, именно как к мужчине.
Юноша обреченно застонал и укрылся пледом с головой, пытаясь успокоиться.
Может, это произошло оттого, что он слишком долго находился на земле? Дело в самом воздухе и еде? Ведь для человека такая близость нормальна, и… Эрик говорил, что так люди выражают симпатию. И чем ближе они хотят быть духовно, тем сильнее их тянет физически. А именно это и испытывал Чарльз. Словно их разговоров было недостаточно. Для него вдруг стало мало просто быть рядом с Эриком. Хотелось отзываться на его прикосновения, пусть даже сам Чарльз понятия не имел, как это делать. Его тело отзывалось само.
— Бездна, — выругался Чарльз, и, стоило ему прикрыть глаза, как он вновь был в объятиях Эрика. Чувствовал, как сильные руки скользят по его телу, всем своим существом ощущал колкий жар, который передавался ему от Леншерра, зажигаясь в его крови и… — Нет! — Чарльз взвился в постели и плотнее забился в угол, на этот раз сел, поджав хвост, почти прижимая его к груди и чувствуя к себе отвращение пополам со странным тягучим удовольствием.
Это произошло лишь от одних воспоминаний об Эрике. Снова. Словно его тело до этого работало только частично, а теперь включилось полностью, и эту его функцию нужно было еще научиться контролировать.
— Ну хватит уже, — зашептал Чарльз и нервно сглотнул, все еще чувствуя, как его член твердо стоит, больше не скрытый в хвосте. Он неловко протянул руку, не зная, что делать, и желая вновь скрыть орган. Но, стоило только к нему прикоснуться, и все тело пробило волной удовольствия, такого же, какое он испытал, когда его член уперся в Эрика. Чарльз отдернул руку, медленно завалился на бок и выдохнул, пытаясь успокоиться, решив просто дождаться, пока его тело придет в норму.
Вода тихо шуршала, окутывая его тело, а на сердце было тяжело. Чарльзу казалось, что его окружили со всех сторон, и даже там, где, как ему казалось, было безопасно и спокойно, теперь были свои подводные камни и опасные течения. Эрик был дорог ему… Он понимал это в самой глубине своего сердца. Это чувство давно зародилось там, возможно, с их первой встречи. Оно билось и жило, хотело развиваться и познавать новое. Но Чарльз его боялся. Начал бояться теперь, когда это перестало быть лишь радостью, пульсирующей в груди, но обернулось и тягой, заставляющей тело выходить из-под контроля.
Он тяжело вздохнул и посмотрел на лучи солнца, которые, пусть и блеклые, достигали его жилища.
Эрик становился для него опасным. В Чарльзе поселилось то, что должно быть надежно похоронено под грудой самоконтроля. Он не хочет поддаваться этой части себя, не хочет стать таким, как дикие русалы, у которых в жизни нет других целей, кроме спаривания и добычи пропитания. Возможно, лучше будет остаться здесь, напомнить себе о реальном мире, вместо того чтобы постоянно тянуться к другому, в котором для него просто нет места. И оставалось только надеяться, что Эрик сможет его простить.
***
Чарльз не вернулся. Не показался над водой ни на третий, ни на четвертый день, и Эрик чувствовал, что своими руками уничтожил все то, что только начинало свое существование. Спугнул и уже не сможет вернуть обратно своего русала. Еще бы! После того как тот с такой болью говорил о близости в подводном мире и так рьяно отстаивал убеждения культа, в котором рос… Как еще мог поступить русал, который, по убеждению Эрика, был подобен монаху, с детства принявшему обет безбрачия, после того, как Леншерр едва ли не набросился на него. Умудрился в одно мгновение обрушить на Чарльза все то, что казалось ему противоестественным для всего подводного народа? Эрик обреченно усмехнулся, глядя на деревянную поверхность стола, изрезанную и местами даже подгоревшую, но зачем-то залакированную. Словно этот блеск мог скрыть прошлое стола, видавшего не одну попойку и пьяную драку. С полсотни поножовщин, если не больше.
В похожих местах вечно останавливалась их команда. В таких небольших, обшарпанных, но обладавших каким-то радушным бандитским уютом. И именно такое место открыл сам Шоу, после того как вынужден был осесть на суше. Ну а Эмма была только рада взять управление в свои хрупкие, но сильные ручки. Поначалу Эрик не знал, почему пришел именно сюда, хотя на острове были и другие бары, а иные даже ближе к его хибаре, чем этот. Тем более он прекрасно знал, что в богатой пристройке этой таверны живет его бывший капитан со своей белокурой бестией. А ведь до этого он всяческих их избегал. Но теперь…
Эрик допивал уже третью пинту пива, и молодая официантка, которая явно зарабатывала не только разносом блюд на подносе, судя по ее завлекающему наряду, походу и манящей улыбке, уже успела его заприметить. Она даже предприняла несколько попыток развести его на дополнительные услуги, но Эрик только с горечью отмахивался. Сейчас от одной мысли о сексе его начинало мутить. Хотя сам он считал, что это незнакомое ему прежде чувство вины давит на желудок изнутри, норовя выдавить алкоголь наружу.
За барной стойкой раздался оглушительный гогот. Небольшая компания моряков уже знатно надралась, и теперь позабавить их могло что угодно: от очередной байки местного диковатого завсегдатая до вывески с развратной русалкой, которая висела у стеллажа с выпивкой. Эрик оценивающим взглядом посмотрел на деревянное изваяние. Молодая девушка подмигивала и играла с прядками волос, зазывно приподняв длинный хвост, и краска на ее полных грудях заметно потускнела. Эрик даже думать не хотел, почему именно там краска была бледнее, чем на всей остальной части вывески.
И до чего же обманчива она была.
Хотя… озорная улыбка была похожа. Но образ должен был быть чище. Намного чище. И даже не стоило лезть со своими желаниями в непонятный ему мир. Он понимал это умом, но не чувствовал смирения, и потому заказал еще пива, хоть и знал, что толку от этого много не будет. Он вновь уснет под шум океана, и во сне будет растворяться в прохладной воде, сгорая от невозможных прикосновений призрачного русала.
Угораздило же его так…
— Если хочешь упиться вусмерть, хотя бы делай это более интересно, — знакомый голос с тихой насмешкой.
Эрик поднял глаза на хозяйку паба и принял из ее рук бутылку скотча, не став отказываться от ее небольшого подарка. Эмма подвинула свободный стул и села рядом с Эриком, поправив воздушную ткань своих белых одежд, из-за которых она казалась похожей на сияющую медузу в мутной воде. Она и одета была на иностранный манер, и каждый более или менее трезвый мужик в пабе с удивлением смотрел на женщину в мужских обтягивающих брюках. Поверх была наброшена не то накидка, не то платье, разрезанное так, чтобы не сковывать движений, и укороченное спереди настолько, чтобы полностью открыть ноги девушки, плотно стянутые легкой тканью.
— Решила лично составить мне компанию? — Эрик хмыкнул, глядя на женщину, что была правой рукой его бывшего капитана.
— Ты столь редкий гость в этом месте, что есть смысл поприветствовать тебя лично, — Эмма наполнила свой бокал, который торопливо подала официантка, и улыбнулась, глядя на Эрика. — Какими судьбами? Ты мог прийти куда угодно, но пришел сюда. Не думаю, что из-за выпивки или компании, — она проводила взглядом юную девушку, которая побежала выполнять очередной заказ. — Так зачем ты здесь?
— Неужели мне нужна какая-то причина, чтобы выпить? — Эрик сказал это отчетливо, но чувствовал, что уже пьянеет, и дело было не только в выпитом. Он знал свою меру, и этой жалкой пары-тройки пинт не хватило бы, чтобы помутнить его разум. А вот голода и недосыпа было с лихвой, и это заметно понизило его сопротивляемость. И, кажется, вместе с ней и внимательность. Он задумался о том, сколько уже выпил, и ему начало казаться, что он ошибся с числом кружек…
— Не знаю. Ты никогда не был человеком, который делает что-то без причины.
— Как обстоят дела с отплытием? — сменил тему Леншерр и посмотрел на Эмму с неожиданной даже для себя трезвостью и решимостью.
— Через неделю корабль будет в порту. Пробудем здесь еще до конца месяца, все загрузим и отправимся, — она пожала плечами, словно не ждала этого все эти годы.