- Что, воспользовался, сволочь, моим бессознательным состоянием? Не стыдно тебе было насиловать меня, беззащитного…
Вот тут я не выдержал и вскочил на ноги. Мало того, что секс обломал, поцеловать его так и не удалось, дотащил его сюда, так еще меня, сына Бога, обвиняют в насилии! Да где это видано, такое безобразие? Вмазать ему хотелось со всей дури, чтоб аж гландами подавился, но тогда я сделаю то, в чём он меня и обвиняет. Вот же зараза! Но возмущение кипело, высказаться-то я могу?
- Ты вообще на голову того. Это у вас, в Аду, любят некрофилией заниматься и трахать бесчувственные тела. А мы, ангелы, таким не промышляем. Так что, не приписывай мне черти что, понял? И иди ты, короче, в бубен, зря я даже связался с тобой, мудила!
Я дико психанул, кинул в него его же охапку вещей, которые тоже тащил в руках, развернулся и быстрым шагом направился прочь от этой богадельни. Не, ну и вправду, достал этот малец. То дурачка из себя строил, типа в непонятках, чего я от него хочу. То на сцене выплясывал полуголый, соблазняя весь честной народ.
Да все он понимал, и что такое «камазик в гаражик», и о том, как «к звездам улетит». Ломался, цену себе набивал. У них там, в Аду, это любят делать. А еще сыном Сатаны назвался. Вот тут я реально заржал вслух, и даже вытер слезки из глаз. Думал – я дурак, поверю, что он сын самого Сатаны. Если и сын, то разве что инкубаторский. С таким-то хвостом и манерами… Потеха да и только.
Короче, махнув на все рукой, я решил, что со всем этим разберусь позже. Сейчас срочно нужно было пробраться в свою комнату, а то ведь скоро действие моего заклинания закончится, и любимый Рафик станет опять собакой. Если, конечно, уже не стал.
Домой я несся как бешеный койот с петардой в заднице, жадно глотая воздух. Чуяло мое сердце, что нужно спешить. Не даром чуяло. В доме было тихо, как-то даже подозрительно спокойно. Приглушенный свет, легкий аромат цветов, спокойная музыка, доносящаяся откуда-то сверху. Я довольно улыбнулся, догадываясь, что моей пропажи никто так и не заметил, пока не подошел к своей комнате. Вот тут меня реально переколбасило десять раз. Возле двери в мою комнату сидел Отец. Взгляд мужчины не предвещал ничего хорошего, как и молния в его руках.
- Явился, не запылился, – грозно проговорил мужчина и поднялся со своего места, – значит, послушал Отца, гулять не ходил?
Я отрицательно замотал головой и отступил на шаг назад. В голове тут же жутко зазвенело, и я поморщился от давящей боли. Блин, и на кой я столько пил? Сейчас бы завалиться да выспаться, а не лясы точить с батей, но отпускать так просто, видимо, он меня не собирался.
- И в комнате сидел весь вечер прилежно, читая псалмы? – отец стал надвигаться на меня, грозно хмуря брови.
- Да, чи…тал псал…мы эти, много псалмов, все перечитал, ага, сидел, вот на секундочку вышел, воздухом подышать, – бесстыдно врал я.
- Ага, подышать значит. И нечаянно зацепился, споткнулся, упал и фингал под глазом получил? Не так ли?
- Да, именно, зацепился в темноте и навернулся.
- А перегаром от тебя несет за три километра почему?
- Эм… вином разговлялся, святым вином, ведь праздник же сегодня, Святого Павла.
- Павел, говоришь, святой? Ну-ну, он неделю назад был. А сегодня пост великий… пост, ты понял?! – уже не выдержав, заорал Отец и помчался за мной, нагоняя возле двери.
Резкая боль в пятой точке, и я лечу еще быстрее, на ходу спотыкаясь и матерясь трехэтажным матом. А папаня нещадно продолжает лупить меня молнией, которую держит в руке, и которая прошибает меня до мозга электрическими разрядами.
- Думал, я идиот, думал снова меня надуть? Это ж надо, собаку вместо себя в комнате посадил! – орал он мне вдогонку, продолжая нещадно лупить. Мы уже третий круг наматывали вокруг дома, от чего мое и так подкошенное за сегодня здоровье, стало меня подводить, отдаваясь коликой в боку. – Да мы с Митроней чуть инфаркты не получили, когда зашли к тебе. Это ж надо, чтобы на все вопросы ты отвечал «Гав» и кидался нас облизывать! Не, ну это мы бы еще пережили, если бы ты не достал из штанов свой, этот, «дрючок» и не стал метить стол и шкаф. Но это еще полбеды. А вот когда тебя начало колбасить, все тело хрустеть, превращаясь в собачье, вот тогда бабка и упала в обморок, думая, что тебя прокляли и ты стал оборотнем!
А я уже открыто ржал на ходу, в истерическом припадке, представляя всю эту картину. Блин, и почему не додумался камеру поставить и все это записать? Потом бы в сеть выложил, вот бы поржали все.
Но все-таки мне в этот день жутко не везло. Потому что я внезапно споткнулся и носом полетел в бабушкину клумбу, сметая своим телом все ее прекрасные «хрензантемки», которые она так старательно растила. Ох и получу я от нее, получу… Но «цвяточки» потом, а сейчас меня догнал Отец, который тут же схватил за шкирку и, встряхнув, как нашкодившего котенка, потащил в дом.
Меня снова наказали, только еще похуже. Если раньше мне светили Райские ворота, то теперь отец отправил меня куда подальше, прямо в междумирье, сидеть на главных воротах, куда перли все сразу: и грешники и святые, и на которых шел отбор – кому куда. Как мне объяснил позже Сифилиус, если Райские ворота были последним рубежом, который должен был пройти святой, то ворота в нейтральном мире – это самый начальный пункт. И тут главное было не ошибиться, кого куда направлять, так как адские твари так и пытались переманить душу к себе.
Отец даже не дал мне выспаться, а сразу, в чем я был, в том и отправил к тем воротам, всучив мне в руки арфу. Фу, бля. На идиота похож, ей Богу. Но делать было нечего, так как перечить отцу либо просить его помиловать я не осмеливался, поэтому, нацепив на нос очки, захватив с собой любимую подушку, я поперся в междумирье.
- Накосячишь и там, в исправительный лагерь отправлю, – прокричал мне вслед Отец и пожелал удачи.
Злой как черт, в диком бешенстве я поплелся к этим дурацким воротам. Идти туда было не близкий свет, притом, в моем состоянии я постоянно останавливался, переводил дух, очень, кстати, пьяный дух, и снова шел, постоянно спотыкаясь. Спать хотелось дико, даже закрывались глазки. Хоть спички в них вставляй, и то, наверное, не помогут.
Наконец, я добрался до этих ворот. Мдэ, зрелище еще то. Высоченные, уходящие в небо ворота, над которыми нависали угрюмые, дождевые тучи. Ни лучика солнца, а что-то между сумерками и рассветом. Бредятина какая-то.
Так вот, сами ворота тоже находились в подвешенном состоянии, на некой платформе, к которой вела узкая витиеватая лестница. За воротами начинался длиннющий коридор со множеством дверей. Что меня повеселило, так это таблички на каждой из них. Например, одна табличка гласила «Комната наказаний». Ну, тут и олень догадается, зачем эта комната. Вторая «Комната Покаяния», третья «Комната Великого Суда» и так далее. Моя же комната была под названием «На Небеса», рядом с которой была дверь с надписью «Вниз» и криво пририсованной стрелкой, которая и указывала, куда именно это – вниз. Мдэ. Просто круть.
Как объяснил все тот же Сифилиус, я должен был играть на арфе, чтобы святые души знали, к кому идти и не заблудились в этой длинной очереди, которая уже с самой ночи подпирала подходы к воротам.
Кое-как протолкнувшись к своему рабочему месту, по пути покрывая всех матом, чтобы разошлись, бараны стадные, я устроился справа, в нише и, подложив себе под голову подушку, решил подремать. Прием начинался с шести утра, так что у меня оставался час, чтобы немного проспаться.
Я сразу же провалился в сон, такой глубокий и сладкий, что даже забыл поставить будильник. Хотя, тогда мне было все равно. Приятная пелена окутывала меня все сильнее и сильнее, и я снова очутился в «Замогилье». Снова танцевал, снова развлекался на всю катушку. Внезапно вижу Варфи, который заходит в клуб и, расталкивая танцующую толпу, приближаюсь к нему. На этот раз, при виде меня он улыбается и протягивает ко мне руки. Я заключаю его в свои объятия, прижимаю его податливое тело к себе и впиваюсь в пухлые, сочные губы. Парень отвечает, пошло постанывая мне в рот, пока я толкаю его в укромный уголок. Я даже удивляюсь, как быстро поменялись его мнения, желания. Я вижу, чувствую, что он меня хочет, как и я его.
Я разрываю на нем футболку, припадаю губами к его светлой, неестественной для адских созданий, коже и начинаю ставить засосы, оставлять следы от укусов. Варфи стонет, шепчет, чтобы я не останавливался, хотя я и не собирался. Пока он не опомнился, я стягиваю с него джинсы и…
- Блядь, а ну проснись, засранец мелкий… я тебе сейчас гланды повырываю... уши поотрываю… тысячи святых, что за наказание!!! – ор мне прямо в ухо, и я, как безумный, вскакиваю, озираясь по сторонам.
- А? Че?
- Вот тебе и «а», и «че»! – кричит Сифилиус и дает мне звонкую затрещину.
Голова и так жутко болела от похмелья, а от этого удара даже звезды из глаз посыпались. Ау, земляне, загадывайте желания, звездопад, епт, начался. Я схватился за свою лохматость и скривился.
- За что?
- За что!? Не, ну вы слышали его? Ты что, балбес, натворил, что же ты наделал!? Там, у райских врат целая толпа!
- Так это же хорошо, народ повалил, – щелкнул я у него под носом пальцами и заржал, закуривая тут же сигаретку.
Надо подымить, а то и впрямь башка не варит от недосыпа. Но моя сигаретка была сразу же вырвана из пальцев и затоптана разъяренным Сифилиусом.
- В том и дело, что толпа не та, которую мы ждали! Один террорист взорвал святой монастырь. Там все монахи погибли. И представь, что они к нам так и не поступили, хотя должны были. Вместо них у ворот торчит сам подрывник, который устроил там целый фейерверк, взорвав тачку одного крутого перца, который приехал на Бехе. Тот вылез обгорелый из машины и стал палить по подрывнику из калаша, – Сифилиус задыхался уже, захлебываясь криками, но продолжал орать мне прямо в лицо весь список того, что якобы я натворил. – А оргия перед воротами? Да, да, оргия, мать твою так, которую устроили три проститутки с зеками из сгоревшего тюремного блока! Что они там вытворяют, святые грешники... А пробки по всей дороге из-за долбанных мерседесов всего топ-менеджмента Лукойла? Сплошь одни бандиты, блядские парочки и т.д. и т.п. И где братья из монастыря, где!?
Я неуверенно пожал плечами и отступил назад. Я, блин, тут при чем, чего все вызверились на меня? Я-то еще и работать не начинал толком.
- Где, кстати, ключ от ворот, который тебе давали?
- От каких ворот?
- Бля, от Райских, совсем мозги пропил?!
- Так вот, в карма... – и тут меня замкнуло, так как сунув руку в карман своих штанов, я там ничего не обнаружил.
Нервно обшарив все свои карманы, я стал вспоминать, где мог их потерять. Вот же я дурак, что их не выложил вчера. А ведь все из-за папика. Голова совсем другим была забита. Помню, в клубе ключ был со мной, а не стало когда?.. Когда…ну же…вспомнил, когда Варфи домой относил, тогда и пропал, скорее всего. Но я же не предал этому значения. Ну, пропал, так пропал, пьян ведь дико был.
- Ну?!
- Нету, потерял. А у вас же запасной был, не так ли?
- Потерял?! Как потерял!? Ты понимаешь, что натворил? Нет запасного, нет и все тут. Теперь ворота закрыты, нужно срочно искать ключ. Боги, что ты натворил? Говорил я Отцу нашему, не давай ему такую должность, не справится ведь, не послушал меня, вот теперь что делать… – бормотал Сифилиус, бегая по кругу и взъерошивая седые, длинные волосы. – Ищи ключ, бестолочь, бегом вспоминай, где он. А пока давай сюда арфу, другому поручу на ней играть.
- Арфу, эм… – я осмотрелся вокруг и понял, что и арфы тоже нет, нигде нет. Да что же это за напасть такая? Я же, когда засыпал, на грудь ее положил. Я стал бегать возле ворот, поднимать подушку, вытряхивая из нее перья, заглядывать во все углы, пока, внезапно, мой взгляд не упал на левую сторону врат. И тут я реально остолбенел. В большом черном кресле, мотая ногой и насвистывая песенку, сидел Варфи, нагло брынькая на моей арфе и подпевая писклявым голосом.
- Ах ты, слизняк малолетний! Ах ты ж… да я тебя сейчас на салат покрошу! А ну, гони арфу немедленно назад!!! И ключ гони, да-да, тот самый ключ, который нагло стырил, пока меня соблазнял!
Мой взгляд метал праведные молнии, а самого меня прямо распирало от возмущения. Все, все мои проблемы из-за этого… этого… бля, ну какого хера у меня от него весь низ живота сводит и слов не хватает? Убил бы, сатанинское отродье! А коль не хватает слов, будем применять действия! С этими мыслями я накинулся на дьяволенка, намереваясь, если не трахнуть, то хотя бы придушить.
====== Демон “Игра не на жизнь, а на секс” ======
– Гарик, может, ты всё же куда-нибудь переставишь свою фуру, а? – я стоял в гаражном отсеке и пытался уговорить Гарика освободить ангар, чтобы мой новый знакомый смог запарковать свой КамАз.
- Слушай, дорогой, ну какой переставишь? Куда переставишь? А народ как без помидора? Совсем никак без помидора народ, сам смотри очередь какой, – он тыкал рукой, по локоть в томатном соке, в толпу, осаждавшую фуру. А народу, и вправду, немерено. Помидорный бум какой-то во всем Аду. Едят, консервируют, страшное дело. – Или ты хочешь оставить без копейки бедного Гарика? Или ты хочешь товар мой забрать, а? Рекетир несчастный! Лучше купи помидор, слушай, смотри, красивый какой, ровный, твердый.
- Твёрдый… дааа… э, стой, что ты мне мозги пудришь? Какой он твердый, если уже расчвакивается?
- А что ты хочешь? С такой температурой? У вас же здесь невыносимые условия для торговли, с такой-то жарой! Товар портится, Гарик убытки терпит, вай-вай, беда.
- Ты же уже получил от моего отца деньги за всю фуру! По второму кругу прибыль накручиваешь? Вот я расскажу Князю, будет тебе вай-вай.
- Э, дорогой, ты мне здесь шантаж не качай, понял, да? Толпой своей не пугай. Получил… что я там получил? Слёзы! И потом, то ж опт, а в розницу всяко больше выходит. Твой же папаша, прощелыга, по закупочной цене фуру купил, в полцены! Расскажет он, ишь ты! Да папаньке твоему всё равно не до меня, ему бы со своими делами разобраться, а я стараюсь как-то выжить в этих жестоких условиях…
- Гарик, пургу не неси, какой выжить? Ты ж умер давно уже.
- Вот! Умер! А ты с бедного мертвого торговца вышибаешь последние копейки, и не стыдно? Подумай о моих детях! Подумай о моей семье, о старой больной бабушке… – он вытирал кепкой лицо, усиленно выдавливая скупую слезу, – у тебя есть бабушка?
- Есть, но она не старая и не больная…
- Видишь? Твоей бабушке повезло, а моей нет. И мне нет. И всем моим старым больным родственникам. Бедная, бедная моя бабушка, бедные мои дети…
- Ладно-ладно, успокойся уже, – я понимал, что договориться не удастся, а слушать Гарика не было никаких сил.
Ничего не оставалось, кроме как возвращаться с пустыми руками. Выйдя за территорию гаражей, я подошёл к ожидавшему меня Абалиму.
- Прости, но никак. Он не хочет убираться оттуда, да и вся территория в раздавленных помидорах. Но, может быть, ты поставишь свой камаз возле Замка? Там большая парковка…
- Да ладно, – шепчет Абалим, прижимаясь ко мне, – фиг с ним, но спасибо тебе, что ты мне пытался помочь. Я этого никогда не забуду, я подарю тебе всё счастье мира, всю свою любовь. Иди ко мне, мы вместе улетим к звездам.
Его тело ещё ближе, он обнимает меня, его руки гладят мою спину, опускаются на ягодицы, чуть сжимая их. Он притягивает меня к себе, целует. Настойчиво, уверенно… со мной что-то происходит. Что-то невообразимое, эйфоричное. Дыхание перехватывает, ноги дрожат и слабеют, хочется просто упасть ему в руки. Сердце стучит, словно паровой молот в нашей котельной, кажется, сейчас просто вырвется из груди. Его поцелуи такие горячие, откровенные… я сейчас точно улечу… что-то твердое давит мне в живот. Непонятно, что ли Гарик как-то успел подсунуть свои твёрдые помидоры? И в спину давит, и холодно… и куда пропала вся моя эйфория?! Верните назад, немедленно!
С трудом разлепляю один глаз, а за ним и второй. Всё мутное и плывёт. Моргнув пару раз, я навёл резкость и увидел лицо склонившегося надо мной Абалима. Я лежу на земле, а он, упираясь на руки, наклоняется ещё ближе, намереваясь… трахнуть меня! Он же хотел секса! Он же чуть не изнасиловал меня в клубе, а теперь, выходит, утащил куда-то и собирается завершить начатое. Или уже успел и теперь по второму заходу? Но я без цепей и плети в его руках не вижу, но кто его знает, где он это всё ныкает. И почему я без одежды? Точно, точно уже всё было. Вот же подлый, я ему тут за парковку с Гариком договариваюсь, а он…