– Скажу по-другому. Я не думаю, что убийцей твоего папы была твоя мать. Мне кажется, что в тот день в доме был кто-то еще. А теперь смотри. Ты тот выходной провел в Оксфорде. Сэм был в колледже, и ты поехал с ним повидаться. Сара неделю как съехала. Она поссорилась с твоими родителями и хлопнула дверью. Ты сам мне рассказывал. Твое алиби полностью подтвердилось. Я съездил в Оксфорд и просмотрел записи с камеры наблюдения в общежитии Сэма. На них был ты. Вместе с Сэмом, как ты и сказал. Но что касается Сары… у нее алиби не было. Она заявила, что была с ребенком на новой квартире, но никто не смог это подтвердить. Понимаешь, к чему я?
– Вы думаете, что папу убила Сара?
Калкинс слабо мне улыбнулся.
– Хен, и вот еще что, – прибавил он. – Во время обыска мы нашли всего одну гильзу. А из того дробовика, как нам известно, стреляли два раза. Поэтому мне всегда не давал покоя вопрос… куда подевалась вторая?
Я качал головой, будучи не в состоянии осмыслить всю эту информацию. Это было уму непостижимо. Абсурдно. Нелепо и возмутительно.
И все же…
Я вспомнил, как ночью Сара назвала меня бестолковым болваном. Как сказала, что ждет не дождется, когда я пойму, насколько ужасной была на самом деле наша семья. Что ее изнасиловали. Что тот тип грозился убить ее, если она кому-то расскажет.
В этом была определенная логика.
– Боже мой, – пробормотал я и закрыл руками лицо.
Калкинс сел в соседнее кресло-качалку.
Мне потребовалась долгая минута, чтобы привести мысли в порядок.
– Ты правда не знал? – спросил он негромко.
– Естественно, нет! – рявкнул я.
– Я пытался разговорить ее, Хен. Правда пытался. Твой отец был уважаемым, добропорядочным человеком. Быть может, она считала, что ей не поверят. Ребенку в такой ситуации тяжело. А она, Хен, была малым ребенком. Но когда твоего отца застрелили, ей было уже восемнадцать. По закону она была взрослой. И если она убила твоего отца, ей нужно сознаться.
– Вы хотите вдобавок повесить на нее и убийство?
– Хен, я хочу открыть людям правду.
– Зачем?
Он ответил не сразу. Долго мялся, покусывая заусенец на пальце. И наконец произнес:
– Сынок, будь здесь с самого начала хоть немного честности, то ничего этого, возможно, и не случилось бы. Твои мама и папа могли бы остаться живы. У Ишмаэля могла бы быть совсем другая жизнь. Твоя сестра, возможно, не скатилась бы на самое дно. Секреты умеют уничтожать жизни людей.
Я молчал. Если все сказанное было правдой, то Ишмаэль был не только моим племянником, но и моим младшим братом. Он ведь прямо так и сказал…
Я спросил, где мой папа, и она сказала спросить у тебя, раз ты мой брат и все знаешь.
Разве можно было выразиться яснее?
– Спасибо, что зашли, – сказал я и встал.
Я был потрясен и нуждался во времени. Чтобы подумать, переварить все это, уложить в голове.
– И самое главное, Хен, – сказал он, тоже поднявшись и взяв меня за руку. – Мне надо, чтобы ты мне помог. Мне надо, чтобы ты уговорил свою сестру рассказать правду. Ты поможешь мне?
Моим первым порывом было сказать ему «нет».
Но я пообещал попытаться.
Глава 64
Догадаться было никак невозможно
Было заполночь, и мне не спалось. Стоя у двери в комнату Ишмаэля, я наблюдал в свете луны за тем, как он спит.
В коридоре послышались тихие шаги Сэма. Ради приличия он даже накинул халат.
– Хен, тебе нужно лечь. Завтра школа.
– Знаю, – ответил я.
– Хен, пожалуйста. – Он потянул меня за руку.
– Оставь меня одного.
– Он никуда отсюда не денется.
– Сэм, я просто не понимаю, как папа мог совершить подобный поступок. Правда не понимаю. И почему Сара мне не сказала?
Сэм вздохнул. Все эти вопросы я уже задавал сотню раз.
– Сэм, он мой младший брат. Что мне полагается чувствовать?
– Идем спать. Пожалуйста. Уже поздно.
– И все это время я ненавидел маму за то, что она сделала. Я был в таком бешенстве! Даже на похороны идти не хотел. Я просто не понимаю…
– Хен, идем.
– Я не могу заснуть.
– Ты должен поспать.
– Я совсем ничего не понимаю.
Глава 65
Укрывательство террористов
– Наконец-то они начали сбрасывать бомбы, – заявила мисс Ида, опустошая тележку на мою транспортерную ленту. Пока я работал на кассе, Ишмаэль складывал покупки клиентов в пакеты, а в перерывах возился с домашней работой, ожидая, когда я закончу, и мы сможем вернуться домой.
– Прошу прощения? – сказал я.
– На этих, на «песчаных ниггеров» в Сирии! – провозгласила она. – Нет такого бардака, с которым не разберется парочка бомб. Смотрела про это сюжет в новостях. Наконец-то этот человек в Белом доме перестал сидеть сложа руки и выполнил свой долг. Хотя всем, конечно, известно, кто он на самом деле: один из них.
Когда люди использовали фразу «этот человек в Белом доме», я знал, что таким образом они пытаются не выдать свое истинное отношение к тому неловкому факту, что во главе страны встал чернокожий. Слова «президент Обама» не смели срываться с их уст – словно вербализация могла сделать их еще реальней, чем есть.
– А теперь этот человек в Белом доме бросает на свой народ бомбы, – прибавила она.
– Он президент, – сказал я.
– Если он бомбит свой же народ, то представь, что он сделает с нами, – резко отозвалась она.
– Я, видимо, пропустил какие-то новости, – озадаченно проговорил я.
– Хен, ты что, телевизор не смотришь? Господи боже мой! Ты слыхал про людей, которым отрубили головы сламисты из группы ИГИЛ, или как там они себя называют? Вот их-то сейчас и бомбят. В Сирии, где бы она ни была. Вроде, в Ираке. Пусть хоть с землей это место сравняют. Уверена, никто бы не возражал.
– Сирия – это страна, – заметил я.
– Разве она не в Ираке, или с чем я ее перепутала? С Афганистаном?
– Затрудняюсь сказать.
– Короче говоря, где-то там. – Она махнула своей хрупкой лапкой, показывая, что существенной разницы нет. – А потом я слушала радио и услышала, что через границу в Техасе хлынули «мокрые спины» (нелегальные мексиканские иммигранты – прим. пер.). Контрабандисты, Хен! Тайно перевозят людей! Террористов! А этот человек в Белом доме хочет, чтобы мы верили, будто граница надежно защищена. Понятия не имею, куда катится мир.
– Как и я.
– Думаешь, эти наркокартели волнует, какого сорта народ они к нам отправляют? И, Хен, мы ведь не так далеко от границы. Только подумай! Боже ты мой! От Мексиканского залива до нас всего ничего. А куда они отправятся, когда доберутся сюда, как не к своим друзьям? А кто у нас в Бенде владеет заправкой?
– Мистер Хасан?
– Господи боже, ты понимаешь, о чем я!
– Нет, – сказал я. – Не вполне.
– Хен, а вдруг он укрывает кого-то их них? Что мы тогда будем делать?
– Мистер Хасан и его родные – католики.
– На словах.
– Мисс Ида, не думаю, что мистер Хасан станет укрывать террористов. Вам правда не следует…
– Но точно-то нам не известно, разве не так? Мы не знаем, на что эти люди способны. В том-то и суть. Говоря откровенно, многие беспокоятся.
Я промолчал.
– Вот, что я скажу тебе, Хен: конец уже близок.
– Конец?
– Господь заберет нас отсюда, и со всем этим вздором будет покончено. Куда ни глянь, везде войны или слухи о них, а этот человек в Белом доме… если он не Антихрист, то я не знаю, кто он такой. Надеюсь, Хен, ты готов. Ты же не хочешь остаться здесь, когда мир начнет рушиться.
Мне хотелось сказать, что я с нетерпением жду, когда они все вознесутся, чтобы оставшиеся могли нормально пожить, но я промолчал.
Мисс Ида плюхнула на ленту три упаковки содовой.
– У вас опять заканчивается содовая по скидке, – сообщила она. – Черта с два я поеду аж до самого «Уолмарта» в Эмори, чтобы платить по одиннадцать баксов за упаковку, когда у вас она продается по десять. Я покупаю ее в основном ради внуков, ну ты знаешь, когда они приходят меня навещать. А как поживает твой мальчуган? – Она бросила пытливый взгляд на Ишмаэля.
– У нас все нормально, – ответил я.
– Я слыхала о Саре. Господи, Хен! Куда катится мир? Сколько страху, наверное, натерпелись вы с этим бедняжкой, когда его мама заявилась посреди ночи да еще в таком состоянии.
Я не ответил. Полиции, по моему мнению, следовало помалкивать о подобных вещах и не распускать по всему городу слухи.
– Ее правда объявили в розыск в Алабаме? – Мисс Ида выдала полный ужаса взгляд, как если бы она переживала за Сару, а не стремилась удовлетворить свою жажду сплетен и любопытство.
– Насколько я знаю, да, – сказал я.
Мое нежелание вдаваться в подробности заметно разочаровало ее.
Пока Ишмаэль пытался погрузить ее содовую обратно в тележку, она наградила его еще одним взглядом.
– Господи, Хен, вам нужна няня! Он что, будет помогать тебе каждый день?
– Этот вопрос мы пока не решили, – сказал я. – Но уверен, скоро решим. Он делал уроки.
– Что за уроки могут поручить такому несчастному малышу? Господи, сейчас детей чересчур нагружают. В моем детстве все было не так. Я, конечно, собрала свою долю хлопка, работая в поле рядом с папиными людьми, но так уж было заведено в те времена. Ты когда-нибудь собирал хлопок, Хен?
– Таким похвастаться не могу. С вас тридцать шесть долларов и двадцать четыре цента.
Глава 66
Что стряслось с Шарлой?
После того, как мы вернулись домой, я подоил Ромни, а Ишмаэль напоил и накормил кроликов в клетках, после чего насыпал цыплятам, столпившимся вокруг него в вихре перьев и писка, пшена.
– А где Шарла? – спросил он, остановившись рядом со мной и потерев Ромни по боку, пока она туда-сюда вертела хвостом.
– Не знаю, – ответил я. – Может, поищешь ее? Она наверняка где-то неподалеку.
Он убежал и, выкрикивая ее имя, сделал круг вокруг дома.
– Я нигде ее не нашел, – вернувшись, сообщил он.
– Под крыльцом посмотрел?
– Да.
Я унес молоко Ромни в дом, помыл руки.
– Не похоже это на Шарлу, вот так пропадать, – сказал я.
– Она убежала?
– О, нет. Ей у нас хорошо. Может, она где-то в лесу.
У Шарлы не было склонности бродить вне двора – ни в лесу, ни где бы то ни было. Фактически, я не смог припомнить ни единого случая, когда после того, как я возвращался домой, она не бегала бы за мной по пятам, из чего следовало, что она или заболела, или попала в беду.
Взяв квадроцикл, мы спустились к реке, куда она скорее всего могла бы уйти. Я ехал медленно. Мы внимательно смотрели по сторонам, оглядывая кусты и деревья, но назад поехали с пустыми руками.
– Где она, дядя Хен? – спросил из-за моей спины Ишмаэль.
– Мы найдем ее, – пообещал я с неприятным ощущением в животе. Шарла жила у нас года три. Я взял ее из приюта вскоре после смерти родителей. Мы с Сэмом отправились туда за щенком, но когда я увидел Шарлу – уже старую, брошенную, несчастную, с хромой лапой, которая гарантировала, что ее никто не возьмет, – мое сердце немедленно к ней прикипело. Она возвращала нашу любовь в стократном размере. Но чтоб убежать… такое поведение было совсем на нее не похоже, хотя здесь водилось бог знает сколько опоссумов, кроликов и другого зверья, за которым можно было гоняться, если бы такая идея вдруг пришла ей на ум.
Я объехал дом, затем выехал на дорогу. Ездить на квадроцикле по шоссе, в принципе, не разрешалось, но здесь этим правилом нередко пренебрегали. Я проехал около полумили, оглядывая поля и канавы и переживая, что Шарлу сбил какой-нибудь автомобиль. Не увидев ее, я повернул в обратную сторону.
Ее нигде не было.
Вернувшись на подъездную дорожку, я заглушил мотор, и мы слезли.
Во внезапно наступившей тишине я услышал нечто похожее на слабый, скулящий стон.
– Ты слышал? – спросил я.
Иши кивнул и повернул на восток, где ограда с колючей проволокой и деревья отделяли наши владения от земли судьи Круквальда.
Он шел впереди, я за ним следом.
Мы нашли Шарлу запутавшейся в колючей проволоке. Каким-то образом ее здоровая задняя лапа попала в ловушку, а колючки проволоки, впившись в кожу, пустили кровь. Почти повиснув на проволоке, она пыталась поддерживать себя передними лапами, поскольку ее здоровая задняя лапа была поранена, а от второй не было толку.
– Ох, Шарла, – опустившись на корточки, проговорил я.
– С ней все в порядке? – спросил Ишмаэль.
Шарла поскуливала от боли и выглядела совершенно измученной. Невозможно было сказать, сколько времени она провела в плену проволоки. Возможно, весь день. Она подняла на меня полные боли глаза.
– Мне нужны кусачки, – сказал я Ишмаэлю. – Ты знаешь, как они выглядят?
Он покачал головой.
– Побудь с ней, а я за ними схожу.
– Я не останусь с ней.
– Я отойду всего на минуту.
– Она умрет?
– С ней все будет в порядке.
– Я не хочу с ней оставаться.
– Иши, ты нужен ей. Ты ее друг.
– Но я боюсь.
– Просто побудь с ней, и все.
– Я не знаю, что говорить.
– Иши, тебе не надо ничего говорить. Просто будь ее другом. Погладь ее. Ей, наверное, по-настоящему страшно. Ты же ее друг, разве нет?
Ишмаэль покосился на Шарлу, на потеки крови, запятнавшие ее шерсть, на то, как странно и неуклюже она висела на проволоке.
– Я отойду всего на минуту, – повторил я. – Только возьму кусачки и сразу вернусь.
– Дядя Хен, но мне страшно.
– Милый, ей тоже. И мне, но мы пройдем через это все вместе, окей?
Прежде, чем он успел выдвинуть новое возражение, я убежал. Вернувшись, я увидел, что он стоит перед ней на коленях и гладит ее.
– Она так сильно поранилась, – проговорил он испуганным голосом.
– Мы отвезем ее к ветеринару, – сказал я, осматривая ограду, чтобы понять, как перерезать проволоку и не причинить Шарле еще больших страданий.
– Она умрет, да, дядя Хен?
– Не думаю. Она немного поранилась, вот и все.
– Я не хочу, чтобы она умерла.
– Хороший мой, она не умрет.
– Правда?
– Мы отвезем ее к ветеринару.
– Но у нее идет кровь.
– Все будет хорошо.
– Почему она это сделала?
– Что ты имеешь в виду?
– Почему она сделала это с собой?
– Уверен, это вышло случайно. А теперь подержи ее голову, потому что сейчас я разрежу проволоку, и она опустится вниз. Я не хочу, чтобы она поранилась, когда упадет. Хорошо?
Ничего не ответив, он бережно взял ее голову в руки.
Одной рукой поддерживая ее, я перерезал проволоку и, опустив Шарлу вниз, положил ее на бок.
Она в тихой, изнуренной агонии заскулила.
– Иши, сходи за каким-нибудь покрывалом и положи его на сиденье пикапа. Я ее принесу. И еще захвати ключи… они на обеденном столе. Давай же, беги. Подготовь покрывало, чтобы я мог ее положить.
Он убежал.
А я как можно осторожнее взял Шарлу на руки.
Глава 67
В клинике Шелли
Шелли, многолетняя подруга Гвен, встретила нас на подъезде к их дому. Шелли была невысокой и очень худой, с длинными, завязанными в хвост кудрявыми волосами. Как и Гвен, ей было за сорок, и ее жесткая, суровая внешность без обиняков заявляла, что с человеком, который умеет кастрировать быков, лучше не связываться.
– Притормози около клиники, – сказала Шелли своим четким, деловым голосом.
Я подъехал по гравийной дорожке, огибающей их старый фермерский дом, ближе к «клинике» Шелли. Будучи местным ветеринаром, она превратила свой небольшой амбар в офис и клинику.
Ишмаэль держал голову Шарлы у себя на коленях. Сложно было сказать, кто из них претерпевает бо́льшую боль. Он был сам не свой – от страха, что причинит Шарле боль, что она скоро умрет, что какая-нибудь выбоина на дороге отправит ее прямиком к райским вратам.
– С ней все будет хорошо, – заверил я Ишмаэля, затем выбрался из машины, бегом обогнул ее и открыл дверцу с его стороны.
– Давай я возьму ее на руки, – сказала мне Шелли.