Билл чувствовал, что начинает тихо паниковать. Ситуация совершенно вырвалась из-под контроля. Он уже не в силах изменить что-либо. Вернуться к прежним рабочим отношениям сейчас нереально. Только не после того, как он один раз попробовал это сделать, а потом уступил, снова позволив Тому неформальное общение. Билл зажмурился, вспоминая о том, как провел прошлый вечер. Мама, наверное, очень удивилась, он ведь раньше никогда никого домой не приводил, но даже виду не подала, что что-то не так. После того как Том ушел, ему удалось отвертеться от разговора, сославшись на усталость, но утром точно придется объяснять.
Билл истерично хихикнул, представив, как будет стоять и, опустив глазки в пол, рассказывать, что начал встречаться с мальчиком. Для него все это было очень трудно. Он не знал, что нужно делать в подобной ситуации. Что говорить маме. Как вести себя на работе.
«Да и Том теперь точно не отстанет и будет приставать при каждом удобном случае», - от этой мысли в животе появилось какое-то странное ощущение невесомости, и Билл уткнулся лицом в подушку, пряча совершенно неуместную улыбку.
Признаваться даже самому себе было стыдно, но ему нравилось все происходящее. Ему было очень приятно чувствовать себя таким желанным, сексуальным… важным для кого-то. То, как Том смотрел на него. Прикасался. Не так как другие – случайно или по делу, а просто потому что хочется потрогать. Эти прикосновения были какими-то особенными, собственническими, немного наглыми, но уже очень нужными. Все еще странные и непривычные, они делали Билла счастливым.
Он чертыхнулся и с досадой ударил кулаком по подушке, поняв, что это снова произошло. Хотел обдумать происшедшее в парке и последующий за этим разговор, а сам начал думать о Томе и своих чувствах к нему. Вот как можно работать в такой ситуации, когда об объективности, непричастности и отстраненности уже даже речи не идет?!
Спать хотелось очень сильно, но желанный сон все не приходил. Поняв, что уже дошел до того состояния переутомления, когда не можешь ничего, даже уснуть, Билл встал, решив не мучить себя дальше, тупо пялясь в потолок, и, как был, в пижаме поплелся на кухню, надеясь, что ромашковый чай поможет ему успокоиться. К его удивлению свет внизу был включен. На кухне сидела мама, одетая, как и он – только в пижаму – и пила чай, задумчиво глядя в абсолютно черное окно. Билл замялся на пороге, не зная, как поступить. Разговаривать не хотелось, а спасаться бегством было глупо.
Симона сделала еще один глоток, не оборачиваясь и не заговаривая с сыном. Она слышала, как он спускается по лестнице. Знала, что сейчас он стоит на пороге и топчется в нерешительности, думая как поступить. Она словно в картинках видела быстро меняющееся выражение его лица. Испуг, обреченность и наконец упрямо-наивную гордость, которая выступила на мгновение на первый план, прежде чем он произнес:
– Тоже не спится?
– Да, – ответила женщина и подняла чашку, скрывая ласковую улыбку. Она точно знала, что сейчас должна быть серьезной и настойчивой, иначе ей ни за что не добиться ответов на интересующие ее вопросы. – Чайник только вскипел. Будешь?
– Буду, – Билл вздохнул, достал любимую кружку с белками, наполнил до самого верха и очень осторожно поставив на стол, сел напротив матери.
– Прямо пижамная вечеринка какая-то, – хмыкнула Симона, задумчиво его разглядывая.
Она очень волновалась за своего ребенка, который впервые в жизни решился на серьезные отношения. А в том, что это именно отношения и что они чрезвычайно серьезны, она не сомневалась ни секунды. Видела, каким взглядом этот нервный уставший мальчик смотрел на ее сына. Он был готов растерзать любого, кто посмеет встать на его пути к желанной цели. Даже ее. Женщина снова с трудом подавила улыбку, подумав, что никого попроще Билл априори выбрать не мог. Ему жизненно необходимо кого-то жалеть и решать чьи-то трудности, а что проблем там вагон и маленькая тележка становилось ясно с первого взгляда. Но это и хорошо. Надолго хватит.
– Ладно. Задавай вопросы, – смиренно произнес Билл, отхлебнув из чашки прямо так, наклоняясь к ней, а не поднимая со стола.
– Зачем? Ты же и так прекрасно знаешь, что я хочу спросить.
– Знаю.
– Ну, так рассказывай.
– Не хочу, – он помолчал маленько. Погрел руки о кружку. Симона не торопила. – Я не знаю, что мне делать, - наконец тихо признался.
– А по-моему, ты прекрасно все знаешь, – не поверила мать.
– Нет, не знаю! – заупрямился он.
– Что случилось с тем парнем?
– С каким парнем? – Билл нахмурился, не понимая, о чем идет речь.
– С которым ты на свидание пошел. Друг бойфренда Франсин, кажется.
– А, с Майклом, – Симона с любопытством смотрела, как сын отвел взгляд в сторону, явно не желая рассказывать.
– Он тебе не понравился?
– Да нет… он нормальный. Симпатичный, умный, как Фрэн и говорила.
– И что у вас произошло? Куда он делся?
– Наверное, домой пошел, – Билл набрал побольше воздуха, как для прыжка в воду, и выпалил: – После того как меня Том забрал.
– В каком смысле забрал? – растерялась мать.
– Ну-у-у, – рассказывать об этом он не собирался, но теперь придется. – Так получилось. Он тоже в этом ресторане был. А потом мы ушли вместе. Вот… как бы все.
– А зачем ты вообще на это свидание соглашался, если с Томом встречаешься?
– Я с ним не встречаюсь! То есть не встречался. Просто он меня из ресторана увел. А потом к нам пришел, – запутался Билл.
– А эта палитра на твоей шее появилась уже после ресторана, я надеюсь? – ехидно осведомилась Симона, с удовольствием вглядываясь в моментально покрасневшее лицо. Ей очень редко удавалось подколоть своего идеального сына, и она делала это всегда весьма охотно. – Драка. Шекспировские страсти в увеселительных заведениях. Засосы. А что будет дальше? Наркотики? Тюрьма?
– Ну, ма-а-а-м! – простонал Билл, становясь темно-бордовым.
– Послушай, – снова перешла на серьезный тон женщина, решив, что повеселилась достаточно. – Этот мальчик, Том, он тебе нравится?
– Нравится. Но не в этом дело.
– А в чем?
– Мы не можем быть вместе, понимаешь? – начал растолковывать он матери, как маленькой.
– Не понимаю. Насколько я знаю, он не женат, во всяком случае, в прессе об этом ничего написано не было…
– При чем здесь это?! – воскликнул Билл, дернувшись и зашипев от боли. От неосторожного движения горячий чай выплеснулся, попав на руку, которая сразу покраснела.
– Сильно обжегся? – тут же отреагировала мама. – Дай посмотрю.
– Все в порядке, – он внимательно поглядел на пострадавшее место. Подул. Лизнул языком для надежности. Снова подул и почему-то успокоился. – У него действительно никого нет.
– Тогда что не так?
– Ну как ты не понимаешь?! Мы же работаем вместе! А это противоречит всем нормам этики и морали… – завел Билл любимую пластинку.
– Билл, – бесцеремонно перебила его женщина. – Это ты кое-чего не понимаешь. Точнее забываешь кое о чем. Ты всего лишь человек, а не робот, запрограммированный действовать четко и безукоризненно. Но даже у машин иногда сбои в программе случаются, что уж о людях говорить, – Билл слушал мать с какой-то безумной надеждой в глазах, и Симона очень старалась ему помочь. Убедить в том, что он и без нее прекрасно знает, но не решается следовать советам чувств и эмоций, а не разума, как привык. – Он нравится тебе, ты ему, остальное значения не имеет. И дело сейчас не в какой-то морали и… в чем там еще?
– Этике, – буркнул Билл, насупившись.
– Правильно. Но проблема все равно не в этом. Все намного проще и прозаичнее. Ты элементарно боишься. Не привык к такому, и как все новое и неизведанное, эти отношения тебя пугают до смерти. Вот и все. И сейчас ты просто должен выбрать, что для тебя важнее, этот парень или твоя трусость, – Билл немного посидел, обдумывая ее слова, встал, подошел и, крепко обняв, прижал мамину голову к своему животу.
– Я тебя так сильно люблю, – выдохнул ей в макушку. – Ты же знаешь?
– Знаю. И очень этим горжусь. Значит, что-то в этой жизни я сделала правильно. А теперь пошли спать, пока это не стало похоже на сцену из дешевого сериала. Вставать через пару часов, а мы еще даже не ложились.
Утром Билл проспал. Мама ушла рано, наверное, так и не легла, и не могла проследить за тем, чтобы он проснулся вовремя. Он в панике метался по комнате, теряя драгоценные секунды, пока не заставил себя остановиться, успокоиться и сделать все необходимое четко, без лишних движений и ненужной суеты. На работу опоздал всего минут на десять, не больше, чем очень гордился.
«Опять кофе не купил!» – подумал с досадой он, выскакивая из машины. Завернул за угол и не смог сдержать улыбку, увидев Тома, который стоял недалеко от дверей и курил, явно поджидая его. Билл немного замедлил шаг, наслаждаясь этим зрелищем. Том глубоко затянулся, переступил с ноги на ногу, быстро глянул на часы и снова начал вертеть головой по сторонам. Мама была права. Он действительно не привык. К тому, что кто-то ждет, волнуется, что кому-то есть до него дело. Наконец Том заметил его, быстро затушил окурок, выбросил в урну и пошел навстречу.
– Ты, какого черта так долго?! Почему опаздываешь?!
«Ну вот, – усмехнулся про себя Билл, глядя в это красивое разгневанное лицо. – А я только радоваться начал, что кому-то интересен».
– Прости. Глупо получилось. Просто я вчера уснуть долго не мог, вот и проспал. Обещаю, больше такого не повторится.
– Правда? – вдруг мурлыкнул Том, настолько резко поменяв настроение, что Билл замер, дезориентированный. – А чего это тебе не спалось? – все тем же тоном продолжал гитарист, заставляя дрожать от низких, ласкающих ноток в голосе. – Обо мне думал? – подойдя совсем близко, Том взял его за руку и потянул на себя.
– Ты что делаешь?! – зашипел Билл, нервно оглядываясь по сторонам. – Не смей приставать ко мне на работе!
– Черт, – недовольно фыркнул Том, отступая в сторону. – Мало того, что ждать пришлось, так он еще и весь кайф с утра пораньше ломает.
– Я тебе не только кайф сломаю, если будешь лапать меня на рабочем месте, – оповестил Билл и, гордо пройдя мимо, направился в здание.
Том ухмыльнулся и пошел за ним. Молча дождались лифта, народу не было и они вдвоем зашли в пустую кабину. Едва двери закрылись, Билл, оказался прижатым к стене. Хотел что-то сказать, но его грубо заткнули поцелуем. Том навалился всем телом, втиснув бедро между его ног и забравшись руками под свитер, начал поглаживать поясницу, углубляя поцелуй. Нежно прикоснулся кончиком языка к небу. Чуть отстранился, лизнул подбородок. Снова нырнул языком в рот, трогая штангу. Пальцы в это время пробрались под пояс джинсов, сжав ягодицы. Билл всхлипнул, чувствуя, что начинает возбуждаться.
– Подожди, подожди же ты! – забормотал он, пытаясь увернуться. Том не реагировал, спустился поцелуями к шее, и потерся бедрами о бедра Билла. – Ну что ты делаешь? Том, не надо…
– Че-е-е-рт! – простонал гитарист, утыкаясь лбом Биллу в плечо. – Ночуешь у меня! Понял?!
– Я не знаю…
– Я знаю! И если понадобится, я сам позвоню твоей маме и предупрежу, что домой ты сегодня не придешь! – Билл смущенно фыркнул и обнял его, испытав прилив нежности, но очень быстро опомнился и отошел в противоположную сторону кабины.
– Ты просто маньяк какой-то! Зачем надо было на меня так кидаться?!
– А с тобой по-другому нельзя…
Том хотел еще что-то сказать, но тут лифт дернулся и замер, тихо распахнув двери. В большом мире вовсю суетились люди, и возможности продолжить разговор не было никакой. Да еще и Рэйчел, будто поджидая их, выглянула из приемной, когда они проходили мимо.