– Когда ты с ним поговоришь?
– Завтра. Я позвоню ему завтра.
2.
Субботнее утро четырнадцатого июля началось для Билла очень хорошо. Он проснулся в 5.55 утра, то есть ровно за пять минут до звонка будильника. Он любил просыпаться раньше, чем тот зазвонит. Это было чем-то вроде игры под названием «Кто первый?» и выиграть в нее было для парня принципиально важно. Если первым просыпался он, это означало, что день будет хорошим. Как примета. Ну а если будильник… Сегодня победа осталась за ним, значит, все будет замечательно.
Билл лениво потянулся, не спеша вставать. Если честно, подниматься с постели не хотелось совершенно. Нужно было идти на работу, а ее он ненавидел. Он всегда знал, чем хочет заниматься в этой жизни. Для него никогда не стоял вопрос выбора, даже когда он был совсем маленьким. Как другие хотят стать поп-звездами, моделями или футболистами, он мечтал заниматься психологией. День за днем, шаг за шагом он шел к своей мечте. Упорно, не сворачивая, он все ближе подходил к заветной цели. Он читал по этой теме все, что попадалось ему на глаза, смотрел передачи по TV и даже посетил несколько лекций. К моменту поступления в колледж, он знал не меньше любого среднестатистического студента.
Первые трудности возникли во время поступления. У него элементарно не было денег. Живя вдвоем с мамой, медсестрой в городской больнице, рассчитывать на многое не приходилось. Других родственников у них никогда не было. Да им никто и не был нужен. Им было хорошо вдвоем. Мама обожала его и всегда старалась сделать для своего мальчика все, что могла, но оплатить образование в одном из самых престижных университетов страны было не в ее силах. Эту проблему Билл решил сам. Ему с трудом, но все-таки удалось получить полную стипендию на обучение. Доказать, что так нужно, что он достоин.
Стоя перед приемной комиссией, он ужасно волновался, изо всех сил стараясь не показать этого. Когда казалось, что все уже потеряно, за него неожиданно вступился профессор Эдвардс. Именно он настоял на полной стипендии, и Билл всегда будет благодарен этому человеку за полученную возможность. Возможность, которую он упустил.
Встав, наконец, с кровати и лениво дойдя до ванной комнаты, Билл долго стоял перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Он работал, как проклятый, все годы обучения. Другие успевали ходить на вечеринки, свидания, а у него так не получалось. Лекции, библиотека, монитор ноутбука – это все, что он видел на протяжении нескольких лет. Очень часто он просыпался среди ночи за кухонным столом в обнимку с учебником, заботливо укрытый пледом пришедшей со смены мамой. Он так старался, но, почти добившись своей цели, столкнулся с непреодолимым препятствием, которым стала его внешность.
Никто не хотел связываться с человеком, выглядевшим как он. А Билл категорически не хотел что-то в себе менять, так как искренне не понимал, почему обязан это делать. Почему основополагающим фактором для трудоустройства являются его накрашенные глаза и узкие джинсы, а не уровень интеллекта, образованность и компетентность? Вступив в борьбу за свою индивидуальность, он проиграл. И в том, что сейчас ему каждый день приходится тащиться на ненавистную работу и сидеть за ненавистной кассой в не менее ненавистном супермаркете, не виноват никто, кроме него самого.
«К черту все», - подумал он, ярко крася ресницы черной тушью. Билл не любил себя жалеть. Иногда, утром, еще не успев толком проснуться, он позволял себе крупицу жалости, но не более. Душ. Крепкий кофе. Вкусный завтрак, заботливо приготовленный мамой, и он снова будет в порядке. Спускаясь по лестнице, парень улыбался. Было так приятно ощущать аппетитные дурманящие запахи и слышать уютную утреннюю суету, звуки которой доносились из кухни.
– Привет, – поздоровался он, заходя и целуя в щеку жарящую блинчики маму. – Ну, зачем ты поднялась в такую рань? Тебе же сегодня в ночную смену, могла бы подольше поспать.
– Ага. И ты бы ушел, даже не позавтракав толком. Знаю я тебя! Кофе выпьешь – и бежать, – проворчала женщина, с любовью поглядывая на своего ребенка. – Ты же такой тощий, что даже тень скоро отбрасывать перестанешь. На меня уже соседи косо поглядывают, думают, что я тебя голодом морю.
– Я не тощий! Я стройный! – с нарочитой обидой возразил Билл. – И кормишь ты меня замечательно, просто у меня конституция такая.
– Нормальная у тебя конституция. Среднестатистическая. Такая же, как у меня. Не наговаривай. Просто питаться надо правильно и переживать поменьше…
– Ну, ма-а-а-м… – протянул Билл, отодвигая от себя уже пустую тарелку и собираясь вставать.
– Ладно, ладно. Больше не буду. Давай, еще один блинчик и свободен.
На улицу он выходил, улыбаясь и щурясь от яркого солнца. Примета не подвела: день начинался чудесно. Добираться до супермаркета было совсем недалеко. Всего минут пятнадцать небыстрой ходьбы. И, пожалуй, это единственное, что устраивало Билла в его работе.
– Привет! – услышал парень радостное восклицание, как только, переодевшись в униформу, сел за свое рабочее место.
– И тебе того же, – улыбнулся он симпатичной, пухленькой девушке. – Смотрю, настроение у тебя сегодня отличное?
– Да. День замечательный, погода изумительная, а вчера я влюбилась, и этот парень точно на всю жизнь! – Билл засмеялся в ответ на такую тираду. Франсин Аддерли была его коллегой и самым непосредственным существом, которое он встречал. Немного шумная, суетливая, постоянно что-то теряющая и влюбляющаяся в очередного «парня на всю жизнь», она была настолько беззлобной и понимающей, что ей с легкостью прощали любые ее недостатки. – А ты как? Никого себе не нашел?
– Нет.
– Ну, и зря! Ты невероятно красивый, и я искренне не понимаю, почему ты один…
Парень лишь улыбнулся на такое замечание. Дальше день закружился в привычном ритме. Сначала легкое затишье, после которого, ближе к полудню, случался неизменный наплыв домохозяек, желающих порадовать свое семейство вкусным ужином. В очередной раз посмотрев на часы, Билл с удивлением обнаружил, что до конца его смены осталось всего десять минут. Звонок телефона, заставший его по дороге домой, был очень неожиданным. Номер неизвестен. Ему вообще редко звонили, а особенно с незнакомых номеров.
– Я слушаю.
– Билл, здравствуй. Это Фрэнк Эдвардс. Если ты не против, я бы хотел с тобой встретиться, – сердце тревожно забилось. Зачем он звонит? И откуда взял номер телефона? – Билл… - устав ждать ответа, поторопил его собеседник. – Ну что? Ты согласен?
– Да, конечно. Я сейчас свободен. Скажите куда приехать.
– Знаешь кафе, рядом с университетом? Такое, с башенками…
– Да. Буду там минут через тридцать.
– Жду тебя.
Решив не заходить домой за машиной, Билл поймал такси. И все-таки зачем? Что ему могло понадобиться? Навязчивые мысли кружились в голове, пока он ехал до места назначения. Билл знал, что профессор видел его пару недель назад в супермаркете. Увидел потрясение в веселых карих глазах, когда тот заметил его, сидящего за кассой. Было очень стыдно. Такое странное, жалящее чувство неправильности и вины. Как будто предал. Обещал сделать и подвел. Больше всего сейчас парень боялся, что профессор начнет его утешать, будет стараться как-то ободрить, помочь. Такого унижения он просто не переживет. Ну, зачем он позвонил?!
Кафе было тихим и уютным. С деревянными столиками, светлыми скатертями в клетку и маленькими желтыми фонариками, висящими на стенах. Фрэнк уже сидел за дальним столиком, дожидаясь его, и улыбался официантке, делая заказ и слегка с ней заигрывая.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Билл, садясь на свободный стул и выжидающе глядя на профессора. – Что-то случилось?
– Узнаю тебя! Толком зайти не успел, а уже берешь быка за рога… – засмеялся тот. – Я нам кофе заказал… или ты хочешь что-то другое?
– Нет. Спасибо. Кофе – это то, что нужно.
– Ну, хорошо. Если ты так хочешь, давай сразу к главному… – хмыкнул мужчина, видя, что сидящий перед ним парень не намерен вести праздные беседы. – Мне нужна твоя помощь. И, прежде чем я расскажу, в чем дело, предупреждаю сразу, ты можешь отказаться, не задумываясь, если эта затея тебе не понравится. Ты ничем мне не обязан, что бы ты там себе не напридумывал. Может так получиться, что от принятого тобой сейчас решения будет зависеть твоя репутация.
Профессор замолчал, дожидаясь, когда уйдет принесшая кофе официантка. Потом, взяв свою кружку, задумчиво сделал пару глотков, словно собираясь с мыслями. Билл не пытался его торопить, терпеливо дожидаясь продолжения разговора и обдумывая уже сказанное. Такого он не ожидал.
– То, что я тебе сейчас предложу, настоящая авантюра. Сам бы я на такое никогда не согласился, - улыбнулся мужчина, начиная рассказывать. – Очень надеюсь, что этот разговор останется между нами, не зависимо от принятого тобой решения, - он внимательно смотрел на Билла, дожидаясь его согласия. И только после утвердительного кивка продолжил: – Есть один человек, которому очень нужна помощь. Сам он уже не справляется. Беда в том, что признаваться в этом он категорически отказывается. На данный момент я могу рассказать только о проблеме в целом. С парнем, о котором пойдет речь, я знаком, но не видел его очень давно. О сложившейся ситуации знаю только то, что мне друг рассказывал. Он с ним контактирует постоянно, – Билл слушал очень внимательно, запоминая каждое слово, пока профессор пересказывал ему свой диалог с Дэвидом. Впервые за долгое время ему действительно было интересно то, что говорит собеседник. – Большего сказать не могу. Для того чтобы строить какие-либо предположения, надо хотя бы с ним поговорить, а идти на контакт он не хочет. Добиться от него не то что доверия, а даже намека на откровенность, будет невероятно сложно. Парень он вообще очень замкнутый, откровенничать не привык. Да еще и личность довольно известная, что тоже сказывается. Многолетняя привычка взвешивать каждое произнесенное слово. Сам понимаешь, – Билл задумчиво кивнул, разглядывая свои пальцы, поглаживающие кофейную чашку. – Смутно представляю, что нужно сделать для того, чтобы он пошел на контакт. Необходимо выяснить причину его истерик. Парень уже на пределе, – закончил профессор свое повествование. – Что скажешь?
– Чего конкретно вы хотите от меня?
– Я хочу, чтобы ты сблизился с ним. Добился его доверия. Стал тем, кому он сможет открыть все свои страхи и проблемы, при этом, не открывая ему своей истинной цели.
– Но я кассир, а не практикующий специалист.
– А мне и не нужен практикующий. Мне нужен грамотный и компетентный человек, которому я могу доверять.
– Нарушение этики?
– Да.
– Как я попаду в его окружение?
– С этой задачей будет справляться мой друг. До того как принять решение, ты должен знать: если согласишься, с работы тебе придется уволиться, так как большую часть своего времени нужно будет находиться где-то по близости, но деньги за это тебе будут платить очень приличные, точно больше того, что ты получаешь сейчас.
– Я могу подумать?
– Только недолго, – Фрэнк снова сделал глоток уже остывшего кофе, поморщился, с неудовольствием посмотрел в чашку и отодвинул ее в сторону. – На долгие размышления времени нет. Если твой ответ будет отрицательным, придется искать кого-то другого, а это в сложившейся ситуации не так уж и просто. Кроме того, люди с твоим интеллектом и уровнем знаний вообще встречаются нечасто.
Домой, попрощавшись с профессором Эдвардсом, Билл пошел пешком. Ему нужно было подумать, а при ходьбе думалось, почему-то, значительно легче. Мысли становились ясными, четкими, будто вторили уверенным шагам, но в этот раз даже ходьба не очень помогала.
Согласиться, значит пойти вразрез со своими принципами. Нарушение этики… для Билла это было почти равносильно потере чести. С другой стороны, был человек, которому необходима помощь. И он, Билл, мог помочь. А значит, так ли уж велика разница, как он будет это делать? Кроме того, возможность бросить ненавистную работу и вернуться к любимому делу тоже была немаловажной. Может быть, эти мысли и меркантильны, но они были такими заманчивыми…
Заходя в темный, пустой дом - мама уже ушла на работу - и ища в телефоне нужный номер, Билл точно знал, что он ответит на это предложение.
– Профессор Эдвардс? Это Билл Каулитц. Я согласен. Скажите, когда я могу приступить к работе?
3.
Фрэнка разбудил звонок мобильного телефона, истерично горланящего на всю квартиру. Потянувшись и лениво скосив глаз на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке, профессор Эдвардс тихонько выматерился себе под нос. Восемь часов утра. Воскресенье. Кому, спрашивается, понадобилось будить его в такую рань, в единственный выходной день на этой неделе?