– Ничего страшного, – повторил, поняв, наконец, за что конкретно у него просят прощения. – В конце концов, я же сам нарвался.
– Я не только про это, – продолжая обрабатывать ранку, проговорил Том, после секундного молчания. Было видно, что ему ужасно неудобно сейчас из-за этого разговора. – Я вообще за все, что натворил сегодня, прощения прошу. Весь день веду себя как последний кретин, самому противно, – с остервенением закончил он, отстраняясь. Отошел, повернувшись спиной. Оперся руками о раковину и опустил голову. Весь вид выражал такую вину и раскаяние, что Биллу стало его очень жалко.
– Давай просто забудем об этом, ладно? – спросил он, подходя и осторожно прикасаясь ладонью к напряженному плечу. – Не хочу больше поднимать эту тему. Тем более что ничего серьезного не случилось.
– Наверное, я тогда пойду?.. – неуверенно спросил Том.
– Может быть, тебе такси вызвать?
– Это было бы здорово.
Они спустились на первый этаж. Билл долго возился с телефонной книжкой, в поисках нужного номера. Они с мамой очень редко пользовались услугами такси, предпочитая личный транспорт, а Том забыл свой телефон в джипе, засунув его в боковой карман дорожной сумки. Когда удалось дозвониться, приятный женский голос сообщил им, что машина будет через двадцать минут.
– Может, чаю хочешь? – спросил Билл, не зная, чем занять оставшееся до приезда такси время.
– Я лучше на улице подожду, – было видно, что Том чувствует себя так же неуютно. – Курить охота. Слушай, а может, ты завтра выходной возьмешь? Отдохнешь денек, в себя придешь.
– Не думаю, что это хорошая идея, – с сомнением протянул Билл, хотя согласиться хотелось очень сильно. – Наверно, придется отчитываться за все произошедшее сегодня перед Дэвидом.
– Черт, Дэвид… – поморщился Том. – Хочешь, я с ним сам поговорю? Скажу, что ты ни в чем не виноват. Это ведь правда. Почему ты должен отвечать за мои истерики?
– Потому, что это моя работа. И я с ней не справился. Пожалуйста, не спорь, – быстро перебил Билл, видя, что Том собирается возразить. – Позволь мне самому со всем разобраться. Это дело принципа.
– Если ты так хочешь, - кивнул парень, уступая. – Пойду я. Спать ложись, хорошо?
– Хорошо. Спокойной ночи.
После ухода Тома Билл несколько минут стоял, собирая силы на то, чтобы снова подняться на второй этаж, раздеться и лечь в постель. Очень хотелось есть, или хотя бы выпить чаю, но это он вряд ли сейчас осилит. Кое-как дотащившись до спальни, скинул одежду и как был, в одних трусах, упал на кровать прямо поверх покрывала.
Чувствуя, как слипаются глаза, Билл осторожно, чтобы не потревожить больное место, улыбнулся. Губа болела. Голова тоже. Еще почему-то болела спина, наверное, ушибся, когда падал. Но, несмотря на это, он был счастлив. Том с ним разговаривал. Продвинуться всего за несколько часов так далеко… это стоило всего, что он сегодня пережил. На этой оптимистической ноте он провалился в глубокий, необходимый ему сон.
***
Том смотрел в окно такси, провожая взглядом мелькающие в темноте силуэты зданий. Он столько всего наворотил за сегодняшний день, что понятия не имел, как теперь будет всё это разгребать.
«Истеричка несчастная! – ругал он себя, вспоминая, как набросился с поцелуями на помощника. – Да любой другой на его месте в суд бы подал за домогательства, а он еще и защищает», – от этой мысли на душе потеплело. А от воспоминаний о том, как Билл тормозил, сообщая, что ему не с кем целоваться, Том тихо засмеялся, заслужив недоумевающий взгляд водителя, брошенный в зеркало заднего вида.
Выйдя из машины и расплатившись за проезд, Том остановился у ларька, где продавались сосиски. Живот сводило судорогой от голода, так как сегодня он совсем ничего не ел. Купив один хот-дог, зашел в дом, поднялся на нужный этаж, вошел в квартиру. Не разуваясь и не снимая верхнюю одежду, прошел на кухню. Открыв холодильник, достал коробку апельсинового сока. Сел на стул, откусил кусок сосиски и начал не торопясь жевать, время от времени делая глоток сока прямо из коробки.
В квартире было тихо и темно. Он даже не включил свет на кухне, довольствуясь тусклым освещением от так и не закрытого холодильника. В голове было пусто, как будто все мысли разом оттуда выкачали, оставив стерильно-чистое пространство. Доев, он встал, поставил остатки сока на место и закрыл, наконец, дверку.
На автопилоте Том прошел в ванную комнату. Скинул одежду, создав непонятную мешанину из джинсов, толстовки, трусов и кроссовок. Включив очень горячую воду, залез под душ, ежась под ударами обжигающе-жалящих струй, изо всех сил заставляя себя терпеть. Почему не прибавит холодной, он не знал. Наверное, это было что-то вроде наказания. От физической боли на душе становилось легче.
«И все-таки я мазохист – хмыкнул он, осторожно вытирая ставшую очень чувствительной кожу мягким полотенцем. – Всё, хватит фигней заниматься. Покурить и спать… нет, курить, пожалуй, не буду, просто спать».
***
Будильник орал, рождая в голове кровожадные мысли. Билл потянулся и заткнул, наконец, ненавистный аппарат. Вставать не хотелось. Совершенно. Болело все, даже волосы. Он совсем не отдохнул за ночь, да еще и очень замерз, потому что так и не укрылся. Полежав еще несколько минут, Билл осторожно сел, проводя инвентаризацию организма. Поняв, что передвигаться он в состоянии, встал и поплелся умываться.
Увиденное в зеркале ужасало. Лицо очень бледное, а под глазами темные, делающие его похожим на енота круги. Волосы торчат во все стороны. Губы какие-то ненатурально яркие и большие, с запекшейся в уголке кровью. И синяк. Огромный, красочный, украшающий собой весь подбородок.
– О че-е-е-рт, – тихо проскулил парень, предчувствуя скандал. – Мама!
Он никогда не дрался, и Симона немного не привыкла к таким видоизменениям в своем сыне. Забравшись под душ, Билл сделал слабый напор и отрегулировал температуру воды так, чтобы она была едва теплой и не причиняла боли. Долго отмокал. Вылез. Пошел, не одеваясь, к зеркалу, повернувшись к нему спиной и стараясь рассмотреть, что же там так болит. А там был еще один синяк. Лилово-черный, огромный, почти на всю поясницу. Сегодня сближение с Томом уже так не радовало. Зато очень хотелось его ударить, чтобы тоже стало больно.
Билл потратил почти половину тюбика тонального крема, пытаясь замазать повреждения. Из-за этого лицо, приняв желтоватый оттенок, выглядело нелепо и ненатурально. Одежду тоже пришлось выбирать очень придирчиво, чтобы скрасить впечатление от странного макияжа.
– Мумия возвращается, – хмыкнул он, полюбовавшись напоследок своим отражением.
В кухню он заглядывал очень осторожно, молясь, чтобы хотя бы сегодня, мама уснула, не дождавшись его пробуждения. Но чуда не свершилось.
– Доброе утро, – поприветствовала Симона, не оборачиваясь от плиты, услышав его шаги.
– Доброе.
– А что с голо… сом, – с расстановкой закончила мать, наконец, взглянув на него. – И с лицом?..
– Подрался.
– Ты?!
– Да, – если бы это было уместно, Билл бы засмеялся.
– С кем?!
– Не важно.
– Билл!
– Ну, мам, правда, не важно! – затараторил он и подхалимски добавил: – Если я сейчас рассказывать начну, позавтракать не успею, а я такой голодный.
– Вильгельм Каулитц, не думай, что сбил меня с толку! – строго отчеканила женщина и поставила перед ним полную тарелку. – Ешь. Но вечером ты мне все расскажешь! И не надейся, что удастся отвертеться!
На работу он приехал вовремя, успев забежать за кофе. Зайдя в репетиционную, на секунду замер, натолкнувшись на устремленные на него взгляды. Все уже были на месте, разглядывая его с разным выражением на лицах. Густав спокойно, с едва заметным интересом. Макс насмешливо. Георг сочувствующе. Том виновато.
– Доброе утро, – с заминкой произнес Билл, подходя к Тому и отдавая ему стаканчик.
– Спасибо, – смущенно пробормотал парень.
Билл про себя улыбнулся. Первая благодарность за время знакомства. Георг, стоящий за спиной Тома открыл было рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент заглянула Рэйчел и сообщила, что продюсер требует Каулитца к себе в кабинет. Немедленно. Билл занервничал. Макс ухмыльнулся. Густав никак не прореагировал. Георг и Том одинаково поморщились, как от зубной боли.
– Можно войти? – спросил Билл, тихо постучав в закрытую дверь.
– Да, – нетерпеливо ответили ему. Билл переступил порог кабинета и вдруг успокоился. Появилась странная, необоснованная, но абсолютно непоколебимая уверенность в себе и своих силах. – И какого черта у вас происходит?! – агрессивно начал Йост, как только закрылась дверь. – Почему я узнаю, что стоило мне уехать, как у вас произошла драка?!
– Не было драки. Просто Том неаккуратно махнул рукой, а я сам виноват, подлез не вовремя, – сочинил на ходу Билл.
– Да что ты говоришь?! Дураком меня считаешь?!
– Нет.
– Не зли меня, мальчик! Ты сейчас же расскажешь мне все в мельчайших подробностях! Объяснишь, почему нет никаких результатов твоей работы с Томом! – угрожающе приподнялся в кресле Йост.
– Поведенческие изменения в ответ на используемые методы появляются далеко не сразу, – невозмутимо отозвался Билл, спокойно глядя в лицо впавшего в ступор мужчины. – Все идет по плану, и вчерашняя вспышка – яркое тому подтверждение. Извините, но на данный момент я больше ничего добавить не могу. Если разрешите, я пойду. Завтра, насколько вы знаете, у нас заключительный благотворительный вечер, организованный ради сбора средств для детей-инвалидов, и у меня очень много работы.
Дэвид заторможено кивнул, показывая, что Билл свободен. Как только дверь за парнем закрылась, Йост понял, что его обдурили, так ничего и не рассказав. Схватив лежащий на столе телефон, стал безжалостно тыкать в сенсорный дисплей, нетерпеливо постукивая ногой в такт длинным гудкам, дожидаясь ответа.
– Ты, какого черта мне подсунул?! – в ярости рявкнул он, едва услышав вежливое: «Я слушаю». – Этот твой! Он… он… – Дэвид на секунду задохнулся, от перебившего его задорного смеха, а потом взвыл. – Какого дьявола ты ржешь?!
– Как я понимаю, работает мой мальчик, – весело отозвался профессор Эдвардс.
– Ни хрена он не работает! Я-то уж точно этого не вижу! Вчера драка была, опять Том отличился и я сейчас у «твоего мальчика» спросил, что точно случилось, а он мне какую-то лапшу на уши навешал, так ничего и не объяснив! Я требую, чтобы он мне подробно рассказал обо всем, что у него с Томом происходит! Каждый разговор. Каждое слово.
– Если он тебе все подробно расскажет, – невозмутимо парировал Фрэнк, – я его первый уважать перестану. Кроме того, поведенческие изменения…
– Да твою мать! Чертовы мозгоправы! – прошипел Йост, в ярости отбросив ни в чем неповинную трубку, так и не дослушав собеседника.
***
Она была в восторге. Все вышло так, как она и надеялась. Ей пришлось очень постараться, чтобы это заполучить. Но оно того стоило. Том обязан оценить ее подарок по достоинству. Не может не оценить. Она улыбнулась, нежно прижимая к груди маленький сверток и предвкушая счастливую улыбку на лице любимого.
9.
Том впервые не мог сосредоточиться на любимом инструменте, не отрывая взгляда от входной двери. Не налажать сейчас помогал только многолетний опыт и заученные до автоматизма движения. Очень хотелось отбросить гитару в сторону и пойти приказать Дэвиду чтобы не смел орать на его помощника. А в том, что Йост сейчас орет, Том совершенно не сомневался.
Стоило Биллу переступить порог, как Том, забыв обо всем, стал внимательно вглядываться в его лицо.
«Расстроен или нет? – по виду понять было невозможно. – Вроде, выглядит как обычно».
Билл, заметив обращенный на него взгляд, едва заметно улыбнулся и кивнул, показывая, что все в порядке.