- Жизнь или смерть.
- Смертной казни сейчас нет, позвольте заметить. Или вы мне угрожаете, бросите в камеру к уголовникам, пристрелите при попытке к бегству?
- Зачем эта игра слов, Лев Аронович? Давайте поговорим, как взрослые люди. Вы прекрасно понимаете, что останетесь жить только в одном случае - если расскажите все. До суда и во время суда мы вас, конечно, сбережем. А потом, кто вас сохранит потом, ес-ли вы что-то скроете, утаите, обманите? Вы станете опасны, вас уберут. Вы все понимае-те, зачем эта игра? Месть? Это для банальных уголовников. Вы станете не интересны, ес-ли расскажите все.
Синицин видел, что не произвел должного впечатления. Значит, этот его ход Лу-говой просчитал.
- Надо отдать вам должное, полковник, вы хорошо подготовились к разговору. Но, есть информация, за которую меня не уберут, как вы изволили выразиться. А я хочу ее продать и взамен получить не пожизненное, а лет пятнадцать. Меньше уж не получится, сам понимаю. А там хорошее поведение, глядишь, и отсижу десятку.
Луговой внимательно наблюдал за реакцией.
- Вы о сорока миллионах, Лев Аронович?
Луговой вздрогнул, но практически мгновенно взял себя в руки.
- Да, вы могли догадаться о самолете. Примите мое уважение, полковник. И стоит он действительно столько - сорок миллионов долларов. Но вот где они, эти доллары, вы не знаете и не можете знать. Поэтому я вам отдаю сорок миллионов, а вы гарантируете мне пятнадцать лет, не более. - Луговой расслабился, почувствовав, что выигрывает.
- Лев Аронович, но вы словно ребенок, ей Богу. Не на базаре же. Знаю я все - нет этих долларов, просто нет. Понимаю - почему вы так уверены, понимаю. Но вы многого не знаете, многого. Поэтому торговаться не будем, и так все ясно. Я пришел жизнь вам сохранить, а вы базар устроили. Нехорошо, Лев Аронович, не хорошо.
Луговой усмехнулся.
- Красивый ход опера, но бесполезный, к сожалению.
- Что ж, будем считать, что разговор не получился, жаль. - Синицин встал, соби-раясь уходить.
- Значит, не получился, я тоже все сказал, мне терять нечего.
Какая же ты сволочь, подумал Синицин, двенадцать жизней загубил, Родину про-дал и еще торгуешься. Он посмотрел на Лугового с презрением, тот опустил глаза, не вы-держав взгляд.
- Самолет мы назад вернули, никуда он не улетел, а Муравьев в соседней камере сидит. Вот так, мразь.
Это был удар, сильнейший удар. Луговой враз как-то съежился, осунулся и посе-рел, выглядел жалким и подавленным. Из арестанта, пытающегося диктовать условия, превратился в жалкое подобие человека. Холеные ручонки тряслись и даже губы дрожали.
- Все подробно письменно изложите, вот бумага. - Синицин положил на стол листы и авторучку. - А мне сейчас назовите фамилии.
Луговой сидел, обхвативши голову руками. Человек, скорее нелюдь, убившая двенадцать солдат из-за паршивых долларов, продавшая Родину, честь офицера.
- Ну-у, - поторопил Синицин.
- Из моих один Муравьев, больше никого. На заводе директор, Головянко Эмма-нуил Федорович, заведующая складом Розенблюц Анна Борисовна, начальник отдела сбыта Дворкович Борислав Вадимович. В этом городе все. В Москве одного знаю.
- Разумнов?
- Да, он, Александр Викторович, генеральный директор корпорации.
- Расскажите кратко о каждом.
Луговой тяжело вздохнул, закурил.
- Муравьев - мой цепной пес, не более того. Головянко знал все, в том числе и Разумного. Он единственный, кроме меня, кто его знал. Дворкович и Розенблюц - мелкие сошки, ничего, собственно, не знали. Они полагали, что мы товар налево продаем, напри-мер в те же авиаполки, как запчасти.
- Как собирались списывать товар, как вы выражаетесь?
- Легко, - Луговой усмехнулся. - Поступает новая партия, ее грузят на грузовики и везут на завод. По дороге все взлетает на воздух и нет товара. На самом деле товар дру-гим рейсом уходит и пополняет, устраняет недостачу. А те грузовики грузятся списанной некондицией... брак, при сборке могли что-то сломать. Надо, чтобы от взрыва хоть что-то осталось.
- Но, ведь в машинах люди?
- Что поделать - издержки.
- Какая же ты мразь, Луговой. Люди для тебя издержки...
Хотелось раздавить эту нелюдь собственными руками.
- Не читай мораль, полковник, спрашивай.
- Разумнов хозяин корпорации или там другое лицо?
- По документам он собственник, проверял. А кто на самом деле - не знаю, сам понимаешь.
- Покупатели, что известно о них?
- О них? Мне ничего неизвестно, с ними только Разумнов общался, Головянко тоже ничего не знал.
- Какой расклад вознаграждения?
- За истребитель в самолет должны были загрузить всю сумму, сорок миллионов. Двумя упаковками. В одной два миллиона, в другой тридцать восемь. Два нам - семьсот мне, один Головянко и по сотке остальным. Другую упаковку Муравьев должен сбросить с самолета в квадрате 25-41. Там равнина, легче найти посылку, ее сбросят с парашютом. Разумнов или его люди, будут ждать подарок, сейчас уже через два дня. Через два дня Ан-тей должен вернуться.
- Хорошо, напишите все подробно.
Синицин вернулся в кабинет. Оперативно- следственная работа продвигалась ус-пешно. Преступников можно и нужно брать через два дня, как раз учет закончится, Ра-зумнова только с поличным. А если не он сам появится, людей отправит за посылкой?
Полковник налил себе кофе, добавил немного молока, расслабился в кресле. Лу-говой вызывал не только отвращение, а желание раздавить его, размазать по полу, по сте-не, как таракана, не в обиду им сказано. Как же так можно жить, уничтожая других не за-думываясь. Наверное Луговой задумывался, но задумывался лишь о том, чтобы не пойма-ли, не раскрыли, не обнаружили.
Он созванивался с Москвой по поводу Разумнова - ничего интересного. Наблю-дение, прослушка желаемого результата не давали. Но Синицин был уверен - его все рав-но возьмет и вину докажет. Но как быть с теми, кто стоит за ним, если такой или таковые имеются? Слишком мелок Разумнов для сорока миллионов долларов, для ведения таких переговоров с зарубежными покупателями. А кто покупатели, государство? Исключено, оно все официально могло сделать без проблем. Значит определенные оппозиционные круги, структуры власти. Зачем? Захват власти, как средство террора с политической по-доплекой? Возможно, вполне возможно и скорее второе. Да, истребитель в руках террористов - это нечто.
Синицин допил кофе, выкурил сигарету. Посланник, наверное, уже вернулся, надо побывать у него, что-нибудь подскажет, наверняка подскажет.
Михайлов отдыхал дома, с женой. Ирина взяла отгул на работе, чтобы побыть с мужем, последнее время он часто ездил в командировки и времени на личную жизнь поч-ти не оставалось.
Когда прибыл Синицын, Ирина укоризненно посмотрела на мужа, вздохнула и понимающе удалилась. Полковник рассказал последние события.
- Да, я тоже считаю, что за Разумновым стоит фигура и фигура не маленькая, ее просто так не возьмешь, не свалишь. - Согласился с полковником Михайлов. - Как вы относитесь к несанкционированным методам расследования, Олег Игоревич?
Синицин понимал, что имеет в виду Посланник, но был не настолько близок с ним, чтобы отвечать прямо.
- Несанкционированно и отношусь, - размыто ответил он.
Михайлов улыбнулся, поняв причину конкретного и в то же время очень рас-плывчатого ответа.
- Олег Игоревич, давайте говорить, как друзья. Методы провокаций... ваше мне-ние о такой форме работы?
- Если как друзья, - улыбнулся Синицин, - то здесь необходимо говорить о кон-кретике. Мы же часто в своей работе применяем такие методы, хотя и не называем их провокацией. Например, подсовываем куклу, киллера подменяем оперативником.
Михайлов понял ответ.
- Хорошо. Нам надо в эти два дня выйти на искомую фигуру. Именно в эти два дня, до задержания Разумного. После сделать ничего не удастся. Необходимо создать си-туацию, чтобы Разумнов пошел, побежал к нему за советом, за помощью. Фигура, давайте этим псевдонимом его и назовем, уже ждет деньги и вряд ли захочет лишний раз разгова-ривать, встречаться, светиться. А мы должны вынудить их к общению.
- Но каким образом? Не лезут в голову дельные мысли, - развел руками Синицин.
- Есть одна идейка, - улыбнулся Михайлов.
ХХХIII глава
Наступили по-настоящему летние вечера, когда еще нет изнуряющей жары, и уже не веет продирающей до озноба прохладой. Комфортное время для отдыха, чаепитий, раз-говоров на свежем воздухе.
Разумнов не так давно сумел прикупить этот участок земли и построил коттедж. Теперь можно прогуляться перед сном по совсем небольшому, но собственному сосново-му бору, принять гостей без посторонних глаз. Скоро приедут погостить дочь с мужем и любимцем внуком. Для них отдельный домик имеется чуть меньших размеров. Неболь-шой домик для прислуги - он поселил туда семейную пару. Женщина занималась уборкой в доме, ее муж следил за территорией, садовничал и выполнял мелкие мужские работы, которые всегда находились.
Конечно, Разумнов потратился сильно, наличных денег и сбережений практиче-ски не осталось. И он иногда даже шутил с женой по этому поводу, называя себя нищим, не имеющим за душой ни гроша.
Стемнело, супруга ушла в дом, а он еще хотел посидеть немного в беседке, насла-диться свежим воздухом и мыслями за бокалом коньяка. Скоро появится и нал, немалая сумма, тогда он окрепнет и всякие середнячки перестанут его клевать. Самое удобное по-ложение - когда элита еще не смотрит, не берет в расчет, а большинство уже не дотягива-ется. Он отпил глоток коньяка, прикрыл веки - прекрасное состояние души. Посидел так минутку-две, не открывая глаз. Хорошо! Но пора идти, жена, наверное, заждалась уже. Открыл глаза и вздрогнул - напротив сидел незнакомый мужчина.
- Вы кто, как сюда попали? - Разумнов ничего не понимал.
- Я пришел поговорить и скоро уйду, не причинив вам вреда, если, конечно, будете вести себя прилично. - Низкий голос мужчины звучал властно.
- Уходите немедленно, я вызываю охрану.
Разумнов сунул руку в карман и успел нажать тревожную кнопку.
- Я не повторяю два раза, у меня деловое предложение.
- Уходите, - Разумнов попытался встать, но его сзади резко толкнули по плечам, вжимая в плетеное кресло.
- Вы, Александр Викторович, должны скоро получить некую сумму денег. Часть, причитающуюся вам, оставьте, а тридцать отдадите мне. При этом вы лично ничего не теряете, но приобретаете более мощного покровителя. Вашу долю я оставляю, нам же работать еще вместе, не правда ли?
- Бред какой-то, уходите немедленно, - заволновался Разумнов.
Послышался шум подъехавших машин, Разумнов приободрился.
- Вы не разумно себя ведете, господин Разумнов. Зря вы вызвали ОМОН или вне-ведомку - не знаю, кто там приехал. Но продолжим разговор, за полицейских не пережи-вайте, их встретят. Так что вы мне ответите?
Разумнов прекрасно слышал звуки борьбы - удары, стоны, падение тел... И все стихло.
- Так что ты мне ответишь, Саша? - Мужчина пододвинулся ближе, смотря прямо в глаза. - Ситуация, правда, изменилась - я же просил вести себя прилично. Это тебе обойдется в трешку. Теперь тебе пять, а мне тридцать три.
Разумнов не понимал, ничего не понимал. Как могли узнать про деньги, где полиция?
- Хорошо, я приду за ответом завтра, послезавтра ты полетишь за деньгами. И не шути, если жить хочешь. - Мужчина встал. - Помощь полицейским своим окажи, а то по-дохнет еще кто ненароком.
Разумнов огляделся, неизвестный растворился в темноте, за спиной никого не было. "Что же полицейские то там делают, почему не идут"? Он раздраженно пошел к воротам, открыл и только теперь по-настоящему испугался. Два экипажа полицейского спецназа валялись на земле. Кто-то не двигался, кто-то шевелился немного и стонал от боли. Автоматы, сваленные в кучку, лежали немного в стороне.
Постепенно бойцы приходили в себя. Кто-то сам сел в машину, кого-то увели, за-брали автоматы, уехали молча, не сказав ни слова. Разумнов опустился на корточки, об-хватил голову руками, посидел так несколько минут и ушел в беседку. Налил бокал конь-яка, выпил залпом.
"Он знает все... кто меня защитит... полицейские... дерьмо... что делать"? Мыс-ли наплывали одна за другой.
- Саша, - раздался призывный голос жены из дома, - иди, спать пора.
"Дура, - буркнул он невнятно. - Ты еще будешь сейчас на мозги капать. Успоко-иться, надо успокоиться", - бормотал он. Налил снова коньяк, выпил. Достал сотовый, набрал номер.
- Это я, встретиться бы надо.
- Завтра приезжай, вечером, к девяти.
- Поздно. Сейчас, максимум утром.
- Утром.
Разумнов еще налил коньяк, выпил. Он слышал в телефоне издалека женские го-лоса. "Некогда ему... развлекается все".
Пришла жена.
- Саша, ну что ты? О-о, да ты набрался уже. Саша, что случилось?
- Иди в дом, я позже приду.
- Саша...
- Иди, я сказал, мне надо одному побыть.
- Саша...
- Да что же ты за баба то такая, - почти закричал Разумнов. - Не до разговоров сейчас, уходи.
- Ладно, я тебе это припомню, - фыркнула жена, повернулась и ушла в дом.
Разумнов обхватил голову руками и долго сидел так, за столом, не шевелясь.
Утром сразу поехал к хозяину.
- Что-то ты выглядишь неважно, перегаром разит, запил что ли?
Чувствовалось, что хозяин недоволен его появлением.
- Я не пью, вы знаете. Вчера пришлось нервы успокоить. Тип какой-то заявился, сказал, что вашу долю он заберет.
- Чего?
- Я тревожную кнопку нажал, менты приехали, он всех положил и ушел. Сегодня придет. Он весь расклад знает - сколько себе, сколько вам, когда поеду.
- А ко мне зачем приехал? Гони этого типа и все.
- Как я его гнать могу - он два экипажа ОМОНовцев положил, как котят слепых.
Чувствовалось, что хозяин не воспринимает ситуацию серьезно. Однако подстра-ховаться все же решил.
- Ладно, к тебе мои ребята подъедут, побудут с тобой до конца дела и съездят то-же. И не ссы, это не ОМОН, фарш быстро из любого накрутят. Все, иди.
Синицин прослушал пленку, задумался. То, что личность хозяина установлена - это не плохо. Но запись разговора не давала прямых улик. Знает расклад, сколько себе... все это можно обыгрывать в любой аранжировке. А ребята подъедут элементарно защи-тить человека, судя по пленке, он действительно в опасности. Хозяин - личность давно всем органам известная. Отморозок, беспредельщик и ума большого нет. Если бы не па-паша, давно бы посадили. Ни директор, ни министр внутренних дел даже слушать не ста-нут - лично никого не убил, ничего не отобрал. Вот так жируют подобные сволочи, сынки отмороженные, но этот особенный, большой шлейф за ним тянется. Начинал круто, не опасаясь никого, в рейдерских захватах спецназ использовал, непослушных уничтожал. Одного нашли всего избитого и повешенного на колючей проволоке. Прокуратура посчитала самоубийством. Правда и времена тогда были мутные, как сейчас любят говорить - лихие девяностые. Но закон нарушать в любые времена никто никому права не давал.
Что делать - Синицин не знал. Конечно, можно обрубить концы, взять всех, кро-ме хозяина. Похвалят, наградят, прекрасно проведенная операция. "Прекрасная опера-ция... Надо сворачивать ее... чтобы стала прекрасной. Эх, связался я с этим Посланни-ком... Но, позвонить ему надо".
- Шеф, доброе утро, вернее день у вас уже давно. Вы оказались правы, есть хозя-ин корпорации, но эта птица нам не по зубам. Придется свернуть операцию, ничего не поделаешь. Директор даже слушать не станет. И я бы на его месте, наверное, так же поступил.
Синицин удивился, услышав на другом конце провода смех.
- Ну, дорогой мой Олег Игоревич, до директорского кресла тебе еще далековато, а вот в полковниках ты уже засиделся, пора и генералом становиться. Я понял, о ком ты речь ведешь. Это, конечно, не птичка-синичка, извини, пожалуйста, но мы о ней директо-ру ничего не скажем, чтоб не мешал. Ты продолжай все, как наметили, а птичку предос-тавь мне, я сам разберусь. И еще - все оперативные материалы, все, что есть по этой птич-ке, собери, а я подъеду, когда ты его брать будешь.