Медальон нагрелся еще больше, и Джонатан пристально посмотрел на нее.
— Нет, — ответил он, — иди в машину и жди.
Пока он смотрел на ее округлый зад, двигающийся обратно наверх, Джон Белл осознал, что провидение послало ему подарок.
Сначала он пользовался им по мелочам, в основном, чтоб убедить мужчин покупать у него машины, а женщин — переспать с ним. Он быстро обнаружил, что вещица работала наподобие гипноза. Она не могла заставить кого-то сделать нечто такое, что они никогда не стали бы делать. Если у мужчины не было намерения купить машину, он все так же не покупал ее. Если женщина не была увлечена, она все так же уходила прочь. Но если мужчина хотел машину, которая была ему не по средствам, внезапно Джонатан (или Джон, как его там все знали) мог склонить его раскошелиться еще на пару тысяч долларов. И если женщина находила его привлекательным... ну, тогда уж немного надо было усилий, чтоб убедить ее пуститься во все тяжкие.
К несчастью, его эксперименты обернулись против него, и ему пришлось покинуть город под покровом ночи, и отправиться в поисках места, где он мог начать все сначала. Судьба послала ему другой подарок, на этот раз в облике Моррисонов, милой пожилой пары из Иллиноиса, которых он встретил в ресторане зоны отдыха на автостраде, пока ехал сквозь страну. Они разговорились, поедая жирные гамбургеры — он, по большей части, слушал рассказ общительной пары о том, они были на встрече выпускников колледжа, и как все их старые друзья обзавелись детьми и внуками, и как печально, что у них самих никогда не было семьи. И теперь у них есть только огромный дом, а вся эта собственность — это же огромная ответственность для них именно сейчас, когда они стареют, но что они могут поделать?
К тому времени, как обед закончился, Джонатан убедил Моррисонов, что он будет им как сын, которого у них никогда не было, и он обещал создать семью, которую они все хотели иметь, и с настоящего времени обо всем заботиться. К моменту возвращения в ДеКалб, Моррисоны, лучась от счастья, переписали на него свою собственность, переехали в меньший по размеру домик управляющего, и Джонатан начал новый, улучшенный виток своей жизни.
И теперь, уставившись в окна, он удивлялся, как вообще жил без своего маленького сокровища. Все наконец-то шло как положено.
***
Раздался отрывистый стук, и Хьюго просунул голову в дверь. Он был одним из лучших сотрудников Джонатана — бывший боксер, который был счастлив, когда кто-нибудь ему говорил, что делать и кого защищать. Джонатану даже не приходилось использовать на нем медальон большую часть времени.
— Привет, босс, — произнес Хьюго. — Тут дамочка, она говорит, что видела твое выступление в парке и хочет с тобой поговорить.
Казалось, он немного колебался, и Джонатан не мог понять почему — ведь именно так они набирали большинство своих новых приверженцев.
Джонатан выпрямился в кресле, ощутив вспышку волнения, возникающую каждый раз, когда очередная красивая женщина входила в его жизнь. У него их было уже достаточно, конечно, было и несколько фавориток, но тем не менее — нет ничего лучше нового завоевания. Особенно, если у нее водились деньги. Или есть ребенок, который будет смотреть на него с восторгом. И то, и другое, казалось, помогало ему заполнить пустоту в душе. Хотя бы на некоторое время.
— Ну пригласи же ее, проводи сюда, — сказал Джонатан. — Всем ищущим рады здесь.
— Э-э, окей, босс, — сказал Хьюго и сдвинулся в сторону, позволяя гостье войти в кабинет.
Причина замешательства Хьюго стала ясна, когда женщина вошла в помещение. Вероятно, она была красавицей... лет 40-50 назад. Ее спина была по-прежнему прямой, а ее блестящие седые волосы собраны в аккуратный пучок, но ее щеки были покрыты морщинами, а ее слегка затуманенный взгляд был направлен скорее в прошлое, чем в будущее. Джонатан подумал, что ей примерно от 75 до 95 лет. Но ее одежда была явно дорогой, а золотые кольца с крупными мерцающими камнями красовались почти на каждом пальце изящных рук, одна из которых возлежала на резной трости; рукоять ее была выполнена в виде дракона с рубиновыми глазами. Веская причина быть с ней любезным, по крайней мере пока.
— Добрый день, — пропел Джонатан, поднимаясь из-за стола и придвигая для женщины стул. — Миссис …?
— Мисс, — поправила его гостья, изящно сев. Она говорила с небольшим акцентом. — Мисс Анна Волкова. Извините за визит без приглашения, но должна признаться, я была столь впечатлена Вашим выступлением, что действовала импульсивно.
Она одарила его небольшой скупой улыбкой, и сразу стало очевидно, что для нее этот поступок не был типичным.
— Для меня это большая честь, — произнес Джонатан, сев на стул рядом с ней, вместо того, чтоб вернуться на свое место. — И очень лестно, что вам понравилась моя маленькая речь, мисс Волкова.
— О, да, — сказала она, сев идеально прямо и аккуратно расположив трость у своих ног, обутых в практичные туфли. — Она была очень вдохновляющей. Как Вы можете догадываться, в моем возрасте все начинают задумываться о душе, а Ваше обсуждение духовного развития через служение действительно затронуло во мне какие-то струны.
Джонатан кивнул, ободряюще улыбаясь. Он предложил чай или кофе, но она сказала, что это может подождать. Мисс Волкова, несомненно, была женщиной, которая не тратила впустую ни времени, ни слов.
— Да, здесь на Ранчо Просветления мы всегда стараемся услужить друг другу, — сказал он.
— Не сомневаюсь, — сухо произнесла пожилая дама. Затем, прочистив горло, она продолжила более мягким голосом. — На самом деле, я мило побеседовала с одной из ваших юных леди, пока она ходила с корзинкой для пожертвований, и когда она сказала, что вы здесь как одна большая семья, это побудило меня встретиться с Вами.
Она выглядела слегка задумчивой и на мгновение ее плечи поникли, прежде чем она вновь с усилием выпрямилась.
— У меня уже долгие годы нет родственников, — призналась мисс Волкова. — Я была поздним и единственным ребенком у своих родителей. Они умерли много лет назад, а замужем я никогда не была. После их смерти я ни в чем не нуждалась, и всегда боялась, что моих поклонников больше интересовало моё наследство, чем я сама.
Джонатан издал звуки, призванные выразить сочувствие, а его пульс подскочил от мысли, что столь состоятельная женщина присоединится к его пастве.
— У вас вообще нет семьи? — спросил он, утешительно погладив ее руку. — Как печально.
— У меня есть прекрасный пес, — пожилая дама слегка улыбнулась. — Он отличный компаньон.
— Да, но собака не заменит всей радости семьи, ведь так? — Он продолжал поглаживать ее руку.
— Нет, конечно же, нет. Полагаю, Вас не удивит, если я захочу присоединиться к общине, которую Вы здесь создали, — почти застенчиво произнесла она. — Если, конечно, Вы примете такую старую женщину как я. Я заметила, что большинство Ваших последователей достаточно молоды.
— О, да, — сказал Джонатан. — Мы всем здесь рады. Представляю, как дети будут счастливы обрести новую бабушку. — Он одарил ее своей лучшей очаровывающей улыбкой и погладил медальон под рубашкой. Тепло от него было сродни успокаивающему прикосновению любовницы. — Я уверен, Вам здесь понравится.
— Здесь есть дети? — удивилась мисс Волкова. — Как мило. Я очень люблю детей. Могу ли я осмотреть дом и, возможно, с кем-нибудь познакомиться? Что-то подсказывает мне, что мне здесь понравится.
Джонатан подавил чувство ликующего триумфа и встал, протянув свою руку старухе, чтобы помочь подняться со стула. Каким-то образом завиток набалдашника ее трости зацепился за его цепочку, вытащив медальон наружу. Прежде чем он смог его отцепить, морщинистая рука обхватила плоский металлический кружок.
— Какой интересный, — произнесла мисс Волкова, рассматривая предмет поверх бифокальных очков. — Выглядит столь же древним, как я. — Она выдала кудахчущий смешок. — Это какая-то фамильная ценность?
Джонатан не мог сообразить, как заставить ее отпустить медальон без риска сломать один из ее хрупких пальцев.
— Мм, нет, это... э-э… просто вещица на удачу, как говорится.
— Хм, — пробормотала она, наклоняясь так близко, что он мог чувствовать ее парфюм с запахом розы. — Интересно, на каком языке эта надпись. Вы знаете?
К его облегчению, она, наконец, выпустила медальон, и он поспешно спрятал его обратно под рубашку.
— Нет, не знаю, — ответил он, смахнув крошечную каплю пота. Ему не нравилось, что кто-то еще трогает его сокровище. — Я всегда предполагал, что это просто для красоты. — Он протянул руку. — Теперь мы можем отправиться на экскурсию?
— Безусловно. Давайте посмотрим, что тут у вас интересного.
***
Джонатан провел мисс Волкову по огромному дому, отдельное внимание уделив одной из пустых спален, что была более роскошна, чем остальные и была отведена на случай особых гостей, которых он хотел впечатлить. В конце концов, они закончили экскурсию внизу, в огромном заднем дворе, который был разделе между большим огородом (правильно, зачем покупать овощи, если твои собственные люди могут их тебе вырастить) и детской игровой площадкой. Примерно полдюжины (шестеро — прим. пер.) фигурок резвились на снаряде «джунгли» и в песочнице, а еще парочка угрюмо сидела на качелях.
— Пресвятые угодники! — воскликнула старушка. — Все эти дети Ваши? — Ее слезящиеся глаза широко распахнулись.
Джонатан хихикнул, потрепав мимоходом одного из детей по волосам.
— Теперь да. Их матери живут здесь, а их биологическим отцам нет до них никакого дела. Печально, но я не могу иметь детей — тяжело переболел свинкой в подростковом возрасте, но я люблю всех этих деток как своих родных, поэтому все складывается как нельзя лучше.
Медальон нагрелся еще сильнее, добавляя знакомое ощущение ожога в месте уже имеющегося шрама.
— Все, чего им не хватает — это бабушки, которая пекла бы им печенье.
Мисс Волкова окинула его презрительным взглядом.
— Мистер Беллингвуд, я не занимаюсь выпечкой!
— А, ну да, конечно, нет, — он быстро отступился. Очевидно, пользы от старушки тут не будет. Но если она была настолько богата — и одинока — насколько выглядела, он, так и быть, сможет с этим смириться на то небольшое время, что ей оставалось. И когда оно истечет, кому она оставит свои деньги, какому-то мелкому тявкающему псу? Или своей новой любящей семье, возглавляемой Джонатоном Беллингвудом.
— Те двое детей не выглядят счастливыми, — она настораживающе быстро направилась в сторону качелей, постукивая тростью. Джонатан попытался ее обогнать, почти перейдя на бег, но она успела туда раньше него.
Две малышки, трех и пяти лет (как ему думалось), сидели на качелях без движения, стиснув цепи пухленькими кулачками и тихо переговариваясь. Младшая плакала, Джонатан это видел. Он вздохнул. По некоторым причинам, на детей медальон тоже не действовал. Возможно, это зависело от того, что маленькие дети не могут долго думать об одном и том же, а значит, и сосредоточиться на отдаваемых им командах. Большинство детей постепенно приспосабливалось, но эти двое были тут уже шесть месяцев, и имели большую сопротивляемость, чем другие. Конечно, факт того, что их мать забыла о том, что они здесь, тоже не способствовал адаптации. Она была очень соблазнительной, поэтому он занимал её другими вещами.
— Здравствуйте, дети, — сказала мисс Волкова, напомнив этими словами Мэри Поппинс, говорящую с легким намеком на русский акцент. — Ну-ка, ну-ка, а что у нас тут случилось?
Младшенькая провела грязной рукой под носом и Джонатан поморщился. Дети — это чудесно и все такое, но они такие замарашки.
— Я скучаю по своему папочке, — прошептала она. — Я хочу домой.
Джонатан откашлялся и натянуто улыбнулся. Последнее, в чем он нуждался — это чтобы какие-то малявки загубили тщательно созданный образ счастливой семейной жизни, когда он почти заключил сделку. Старушка уже была готова окончательно согласится.
— Ну, ну, мои милые, вы же знаете — ваш дом здесь и вам тут нравится. Смотрите, сюда идет ваша мамочка, — он развернулся, сверля взглядом Грейс, сидящую на соседней скамейке, пока она не отложила книгу и не подошла вытереть слезы Елене мятой тряпкой.
Положив одну руку на медальон, он опустился на колени перед двумя девочками.
— Ведь на самом деле, вы не хотите быть нигде, кроме этого места. Эй, это же самый лучший дом на всем белом свете. Даже лучше, чем Диснейленд.
Елена быстро моргнула.
— Лучше, чем Диснейленд, — повторила она.
— Здесь здорово, — согласилась Катя, улыбаясь своей сестре. — Можно, мы пойдем играть с другими детьми, мамочка?
— Конечно, можно, — ответила Грейс, отгоняя их и собственнически приобнимая Джонатана одной рукой за талию. — Это даст мне возможность больше времени провести с Джонатаном. — Она недвусмысленно качнула бедрами, прежде, чем его отпустить. — Разве ты не собираешься представить меня своей знакомой, Джонатан?
Он повернулся к старушке и на мгновение ему показалось, что он уловил выражение почти дикой ярости на ее лице, а в ее глазах, казалось, сверкали странные вспыхивающие искры. Но, вероятно, это была просто игра света, поскольку, снова посмотрев на нее, он увидел просто безобидную старушку, которая мило улыбалась Грейс.
— Ваши девочки очаровательны, — произнесла мисс Волкова. — Вам очень повезло.
— Я очень счастливая женщина, — согласилась Грейс, застенчиво взглянув на Джонатана так, что он мгновенно возбудился.
Пора заканчивать с этой экскурсией и заняться кое-чем более приятным. Он был уверен, что медальон уже в любом случае сделал свое дело.
— Что ж, надеюсь, Вам у нас понравилось, — сказал он, поворачиваясь, чтобы проводить гостью обратно к фасаду дома. Он заметил, что та приехала на лимузине с шофером, что воодушевило его еще больше. Перед уходом он погладил Грейс по округлой попке и прошептал: — Это не займет много времени. Жди меня в моей комнате через несколько минут.
Она хихикнула и убежала, даже не взглянув на детей.
— Это было очень познавательно, — сказала пожилая дама. — Действительно познавательно.
— Прекрасно, — сказала Джонатан, помогая ей усесться на заднее сидение лимузина. — Так мне подготовить для Вас ту милую спальню, мисс Волкова? Зачем же ждать? Я надеюсь вскоре снова увидеть Вас здесь.
Она одарила его легкой плутоватой улыбкой.
— Не сомневайтесь, дорогой мой. Вы определенно можете на это рассчитывать.
***
Чудо-Юдо взглянул на вошедшую в Эйрстрим Барбару, все еще одетую в наряд «старушка идет в гости», но уже в своем собственном облике вплоть до угрюмого взгляда на длинноносом лице.
— Как все прошло? — спросил он, пригнувшись, когда один туфель пролетел над его головой и врезался в стену позади него. Второй последовал за первым, сопровождаемый смачными ругательствами, в основном на русском. Образование, данное Бабе предшественницей, было очень разносторонним.
— Хм, — пробормотал он. — Вот оно что.
Он прошел к холодильнику, открыл одной лапой дверцу и осторожно вытащил зубами бутылку пива. Подождав, пока одежда перестанет летать по комнате, он вручил бутылку Барбаре.
— Спасибо, — проворчала она, опустилась на пол и отхлебнула глоток. — Мне так и хочется вымыть свой мозг с мылом.
Чудо-Юдо задумчиво смотрел на нее.
— Милое бельишко. Черное кружево тебе идет.
— Заткнись, — без особой злости произнесла она. — Если бы мне пришлось еще хоть минуту носить эти дурацкие шмотки, я бы взорвалась.
— Паршиво, — прокомментировал он, — и, как я понимаю, со всей нашей ситуацией тоже паршиво?
Пустая бутылка звякнула, когда она поставила ее на пол.
— Паршивее некуда. Большинство людей, которых я там встретила, выглядят просто безупречно счастливыми, но на сколько это связано с обстоятельствами, а на сколько с магическим талисманом нашего приятеля Джона, я не могу сказать.
Она встала и сгребла пару кожаных штанов и футболку с принтом, изображающим пару ног в полосатых носках. Надпись на футболке гласила: “Все пошло прахом с тех пор, как они уронили домик на мою сестру” (цитата из “Волшебника страны Оз” автор Лаймен Фрэнк Баум — прим. пер.).