Велемир показал рукой на верхушки далеких западных гор. До них было километров двадцать, вряд ли больше.
— Заразы там не было, вымершие деревни между горами расположены, долина чистая и житье привольное — ни тебе панов с их пятиной, ни княжеских повинностей и налогов, знай, живи в свое удовольствие.
— Отсюда далеко до Белой Горы?
Андрей решил уточнить расстояние до орденских земель, чтобы держаться от них в стороне.
— А там и есть их села, мор их обошел. Только на другом отроге. Недаром говорят, что орден под Божьей защитой находится. А кругом их выморочные земли, лишь с полуночи тракт чист. По нему через владения Сартского к пану Бужовскому добраться можно.
— Да уж…
Ему не хотелось добираться до пана Бужовского, который повязан с Велемиром от рождения и, несомненно, знает самого командора как облупленного.
От такой перспективы у Андрея засвербило в копчике, словно тот ощутил пинки от наглого самозванства хозяина.
Но, собравшись с мыслями, Андрей все же решился туда поехать. Просто деваться им некуда, да и остается надежда на пресловутый русский авось — лицо порядком обезображено, бородой зарос, словно волхв, да еще «амнезия» — обязательно кривая вывезет. Ну а если номер не прокатит, то на месте все решать придется.
«Только торопиться не надо, лучше попозже приехать, так и в седле лучше держаться буду, и пооботрусь в этом мире, да и говор свой приспособлю к новым оборотам».
— А на пана Бужовского соседи давно зубами скрипят. Он ведь постоянно привечает беженцев из Словакии, которая находится по ту сторону гор, в десяти днях пешего пути. Берет под опеку раненых и искалеченных рыцарей и воинов, на свой скромный доход регулярно снаряжает и отправляет туда обозы с продовольствием. Плохо там совсем — мадьяры каждый год наступают большой силою, людей в горы загоняют, а сами в их селах живут да мечети строят.
— И как нам лучше до него добраться? — Решив ехать, Андрей перешел к прикладному осуществлению замысла.
— Дальняя дорога перед нами. Едем до постоялого двора на Пятницком тракте, а там прямиком до Плонского городища. Там ехать или прямо на Краков, что сейчас под чешским князем, или направо к Бужовскому, или на левую сторону прямиком к Бяло Гуре. Дня два на дорогу уйдет. В Пятницком трактире переночуем, там часто останавливаются путники.
— А ближняя дорога?
— Через Запретные земли. Заросла дорожка, конечно. Деревья выросли. Да и… Мало ли что…
Никитин сразу понял, почему словоохотливый юноша сейчас стал страдать косноязычием.
Велемир просто побоялся, что отец заподозрит его в трусости, ведь был немаленький риск нарваться в дороге на большой отряд панских стражников, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Поедем по тракту, Велемир. Ближняя дорога может стать отнюдь не короткой, а более длинной. Хаживали уже, знаем…
ГЛАВА 12
Покачиваясь в седле, Андрей смотрел по сторонам и внимательно слушал юношу, который неожиданно перешел на оценку их положения. Несмотря на оптимизм сына, у Никитина ныла челюсть, будто в предчувствии зубодробительного удара.
Худая ситуация, хуже не придумаешь. Хотя они поехали в объезд владений Сартского, а это день пути вместо нескольких часов, но к вечеру выедут на оживленный тракт.
Магнат, несомненно, вскоре узнает о гибели двух своих людей, этого факта никак не скроешь. Ведь Никитин ехал на коне убитого им воина и в его доспехах, сын забрал лук с колчаном, оказалось, что из лука он довольно неплохо стрелял. Еще вели за собой запасного коня, навьюченного доспехами, оружием и разным имуществом.
И первый встречный трактирщик стуканет куда надо, тем более многие знают Велемира в лицо — он за полгода службы успел отметиться во многих кабаках пограничья.
«И никуда не денешься — не возьмешь коней, доспехов и оружия убитых, то тут же обвинят в откровенном убийстве, возьмешь — и на твой след моментально выйдут!»
Впрочем, альтернативы не было изначально, иначе Велемир, с его понятиями о чести, отшатнулся бы от обретенного «отца» сразу. Пришлось, скрепя сердце, отказаться от наработанной годами практики всегда прятать «концы в воду».
Единственной надеждой было время — за сутки Сартский, конечно, узнать сможет, но за то же время, если лошадей не жалеть, до Плонска добраться они успеют.
А там пойдет проще — на три стороны света путь открыт, где алчных и жестоких пограничных панов никто не любит — ни чехи, ни орденцы, ни плонцы с Бужовским.
По местным законам за убийство своих людей местный магнат мог потребовать с Никитина весьма весомую виру, штраф — дюжину злотых за эту сладкую парочку.
Счастье или беда, это как глянуть, была в том, что свидетелей, или послухов, не имелось. Виру Андрей мог не платить только в одном случае — если бы поклялся честью, что воины на него напали, нарушив решение коло.
Но в этом случае у него обязательно должны быть поручители, которые подтвердили бы его статус командора ордена Креста, следовательно, более чем полноправного рыцаря.
Но найти таковых в его ситуации являлось делом фантастическим, то же самое, что разыскать ручной пулемет. Без поручителей, обретенного сына изначально нельзя принимать в расчет, дело становилось тухлым.
Он одновременно совершил два самых страшных преступления — убийство двух представителей власти и откровенное самозванство — присвоение прав привилегированного сословия.
За эти преступления полагалась петля, и неважно, что воины на тебя напали, прав здесь тот, у кого больше прав. Если бы покойнички зарубили вместо Андрея другого шляхтича, то их бы вздернули без суда и следствия на первом же суку, а виру в два десятка злотых пришлось бы платить семьям или ввиду их отсутствия сюзерену.
Потихоньку до ума дошел здешний уклад — страшно оказаться одиночкой, тогда ты потенциальная жертва любого сильного. Но если за тобой стоит род или сюзерен, то тогда тебя будут обходить, чтобы самим не нарваться на агрессию с твоей стороны.
Теперь Андрей прекрасно понимал, что назад пути нет — без роду-племени, без покровителя либо убьют, либо сделают холопом.
Единственная надежда на мифический орден, и он стал аккуратно расспрашивать сына. Информации, конечно, было очень мало, да что мог знать юноша, кроме общеизвестных фактов и слухов.
Основали орден Святого Креста лет тридцать назад, когда войска мусульман захватили Вечный город. Римский папа Климент бежал в ужасе и осел в австрийском Лиенце. Помощи германские герцоги оказать не могли, сами еле отбивались, когда воины халифа перешли Рейн.
Вот тогда папа специальной буллой призвал к крестовому походу, дабы отбить у магометан город апостола Петра собственными силами.
Охотников отправиться в поход набралось изрядно, вот только снарядить и прокормить войско оказалось делом крайне затруднительным.
Итог соответственно оказался плачевным. Дойдя до реки По на северо-востоке «сапога», крестоносное войско попало под удар арабов и было разгромлено наголову. Спастись удалось немногим.
Папа Климент нужные для себя выводы сделал. И уже учредил рыцарский орден Святого Креста. Он отправил буллу всем христианским светским и духовным владыкам — изыскать для рыцарей-монахов свободные деревеньки и городки для содержания новых крестоносцев.
Здесь, в польских Карпатах, ордену были выделены два замка и несколько сел у Бяло Гуры. И только потому, что данные земли стали камнем преткновения между чехами, занявшими Краков, и теми польскими панами, что сами стремились ими завладеть не мытьем, так катаньем.
Вопрос решился полюбовно — орден получил свое, и чехи с ляхами остались довольными, так как никто из враждующих соперников не заимел преимущества.
Андрей усмехнулся, припомнив слова юноши. Правильно говорят чиновники — сейчас можно «не распилить», главное, не дать завтра освоить выделенные средства другому ведомству. Или сговориться…
Чехи и поляки распрю не преодолели, а потому орденцы процветали. И когда один влиятельный польский пан убил рыцаря Креста, то орден жестоко отплатил за это преступление. Магнат был повешен на башне городка, его земли отошли крестоносцам.
Местная знать этот урок надолго запомнила, и определенные выводы были ею сделаны сразу же. Войны не последовало — поляки здраво решили, что магистр ордена обратится за помощью к чехам и церкви, а это, особенно последнее, чревато серьезными последствиями. Ведь религиозный фанатизм никуда не денешь, он норма жизни.
«А со священниками ссорится опасно — мигом отлучат от церкви. Они за души людские отвечают, и по совести, а не так, как в будущую советскую эпоху этим делом коммунисты попробуют заниматься. Замполиты, политруки, а по-прежнему комиссары — так в песне поется. Фурмановы, короче, блюстители душ, политические шаманы. Тем дело для них и окончилось, а церковь снова процветает».
В красных плащах-накидках, с нашитым по середке белым крестом — Андрей умилился, когда сын втолковал ему, на что эта орденская одежда похожа — точь-в-точь как плащи гвардейцев кардинала из знаменитого кинофильма про четырех мушкетеров, только чуть-чуть длиннее, ниже бедер, рыцари ордена Креста вызывали нешуточное почтение даже у отмороженных, всевластных польских магнатов.
Да и не шутка — мирскому суду они были не подвластны, и судить их мог только капитул. Посягательство даже на простого служителя орден рассматривал как умышленное оскорбление со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Но вскоре крестоносцы получили роковой удар. Шестнадцать лет назад папа объявил новый поход, на этот раз за Рейн, освободить французские земли, и христианское воинство добралось до Каталаунских полей, как Аттила в свое время. Здесь поход и окончился…
Коварный гунн, потерпев поражение от римлян, снова собрался с силами и позднее разбил латинян, хорошо разграбив Вечный город.
А с крестоносцами произошла самая настоящая трагедия, полная катастрофа — войско попало в засаду и было целиком истреблено за несколько часов, почти все орденские рыцари погибли.
Кому война, а кому мать родна — польские паны занялись увлекательным для себя делом — дележом орденского наследства. Только этот процесс несколько затянулся — оставшиеся в живых рыцари-крестоносцы всячески противились, имея поддержку церкви и чехов. Но сила, как известно, солому ломит, вопрос только во времени…
Вскоре показалась первая жилая деревенька — дворов двадцать, по местным понятиям, чуть ли не крупный райцентр. В таких проживало по три сотни душ, что было довольно много.
Однако село не выглядело счастливым и богатым — потемневшие от времени дома, в окнах которых отсутствовали не только стекла, но и привычные в этих местах пластинки слюды или бычьи пузыри, бревенчатый частокол во многих местах покосился, а кое-где зиял выбитыми «зубами». Часовенка потемнела от времени и невзгод.
— Это сельцо уже принадлежит пану Сартскому, но еще три года назад было свободным, — тихо произнес Велемир, уловив вопросительный взгляд своего старшего попутчика. И добавил с кривой улыбкой: — Неизвестные злоумышленники дважды пожгли уже созревшую пшеницу, и сельчане стали голодовать. Магнат оказал помощь и даже свою охрану поставил, но на кабальных условиях. И свободные прежде селяне превратились потихоньку в зависимых смердов. Понятное дело, многие подозревали, что хлеба жгли воины барона, но ни свидетелей, ни доказательств этого преступления не имелось. А без доказательств и прямых улик в суд нельзя соваться — только виру большую за клевету заплатишь.
Андрей невесело усмехнулся. В этом мире тоже действовала поговорка: не пойман — не вор. Вот такие пироги с котятами.
— Теперь в деревеньке постоянный гарнизон из трех воинов барона и его управляющий — тиун. Правда, из воинов только один в живых остался, остальные имели возможность с тобой, батюшка, «познакомиться». Сейчас здесь только он днюет — тиун в замок отбыл еще три дня назад и вернется дня через два. Заедем?
— Нет! Времени и так мало, нужно торопиться!
Переглянувшись между собой, отец с сыном дружно повернули коней в сторону — сейчас было бы ошибкой проехать мимо деревеньки, ну совсем ни к чему.
К полудню выехали на Пятницкий тракт, который петлял на городок Плонск. Почему тракт носил такое название, Велемир объяснить Никитину не смог, может, от Святой пятницы.
Неожиданно Андрей вспомнил про странного кошачьего волка, который явно намеревался сожрать его ночью, и с улыбкой рассказал о нем сыну. Однако реакция того оказалась поразительной — лицо юноши мгновенно побледнело, а рука машинально ухватила рукоять меча:
— Это волк-оборотень с хребтов Проклятых гор, которые отделяют нас от закарпатских земель. Такая страшная нежить встречается только там! Поэтому еще ни один человек не проходил через эти горы. Но как ты его убил? Ведь на эту тварь совершенно не действует наше железное оружие, оно не просекает его шкуры, даже хорошие мечи. Только освященная в церкви секира может остановить эту тварь, да серебряные стрелы или арбалетные болты пробивают его шкуру!
Сын восторженно посмотрел на отца, ведь убить проклятого волка считалось высшим проявлением рыцарской доблести.
— Каменной дубинкой, сын! А потом добавил кистенем, где вместо железной гирьки тоже был камень!
И Андрей подробно рассказал сыну, как он сделал первое свое оружие и как дрался с тем волком, показав, как нанес смертельный удар хищнику. Вот только в нечисть он не верил — выдумки, право слово.
Юноша слушал молча, открыв рот, а Андрея стали терзать мрачные размышления. В том мире он наслушался всяких рассказов о нечистой силе, но в них почти не верил, так себе, бабушек на ночь стращать.
Но вот здесь, похоже, эти сказки являются былью, и местные люди относятся к ним более чем серьезно — иначе бы не хватались за рукояти мечей при одном только упоминании, так что о скептицизме надо срочно забывать…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«А в кипящих котлах прежних войн и смут»
ГЛАВА 1
На ночлег Андрей с Велемиром заблаговременно решили сделать остановку на знакомом юноше постоялом дворе, стоящем на пересечении дорог. И оттуда двигаться в сторону Плонска по избитому повозками тракту.
Никитин мыслил себе небольшую забегаловку, знакомую по дорожным кемпингам, но то, что предстало сейчас перед его глазами, вызвало немалое удивление.
Данное заведение постоялым двором назвать язык не поворачивался, оно скорее напоминало хорошо укрепленную усадьбу богатого боярина, которого постоянно донимают набегами воинственные соседи.
За высоким частоколом из толстых, заостренных вверху бревен стояли три добротных дома, причем самый большой был даже в два этажа. К ним с правой стороны примыкали пять строений поплоше, но тоже весьма крепких, сложенных на долгие годы, но нежилых, это Андрей понял сразу — три амбара, кузница и конюшня.
Слева вытянулись скотники и птичники, вот там шло постоянное веселье — скотина мычала, блеяла и хрюкала вперемешку с кукареканьем и гусиным гоготом.
Никитин усмехнулся — все правильно, путников кормят только свежим мясом и птицей, которую всегда держат под рукой. Здесь же нет холодильников и микроволновых печей, замороженных полуфабрикатов, упаковок с напичканными химией продуктами, различных тетрапаков, фастфудов, гамбургеров, пепси-колы и всего прочего, от чего люди загибаются намного быстрее, чем богатеют производители.
«Капитализм не скоро придет сюда, сменится не один десяток поколений. Если еще появится — мусульмане весьма неодобрительно, в отличие от европейцев, относятся к ростовщикам, сиречь банкирам».
У распахнутых настежь дубовых ворот всадников встретил здоровущий слуга с большим тесаком на поясе. Андрей мельком посмотрел на украшенную шрамами морду, сразу поняв, что сей типаж очень неплохо промышляет ночью на большой дороге, с кистенем в руке.
Однако верзила им почтительно поклонился и сделал приглашающий жест рукой — «мол, давно вас ждем, гости дорогие, шибко соскучились, даже ворота заранее распахнули».
А сам внимательно посмотрел на прибывших воинов, приветливо кивнув головой Велемиру, как давнему знакомому. Андрей же привратнику явно не понравился — его долго рассматривали, пряча взгляд, раза два машинально тронув себя за рукав.