========== Часть 1 ==========
Олис брел по улице, низко опустив голову и даже не пытаясь застегнуться: уже все решено, и простудится он или нет – не имеет никакого значения. Но непослушное тело соглашаться с доводами рассудка не хотело и буквально молило хоть о капле тепла. Но Олис только упрямо сжал зубы и зашагал дальше. До места было еще полквартала. Есть время, чтобы подумать и, быть может, передумать. Но он и так слишком много времени провел в раздумьях, чтобы сейчас могло что-то измениться. Размышлять о том, как перекосится лицо его босса, когда ему скажут, что он лишился своей любимой игрушки, было гораздо приятнее. Против воли Олис улыбнулся. Если бы он еще смог на это полюбоваться…
Мост вырос перед ним внезапно. Его старые ажурные перила блестели в свете фонаря от мелкой мороси, которую сеяли низкие тучи, и разносил ветер. Олис улыбнулся. Он всегда хотел научиться летать. Еще в детстве он закрывал глаза и представлял себе, что он парит в небе, как птица. Ветер подхватывает и несет туда, где всегда светло и хорошо. Кажется, ему представился шанс.
На мокрых перилах резиновая подошва его кроссовок скользила, и Олис покачивался под резкими порывами ветра, моля всех богов, чтобы не навернуться раньше времени. Переломы, совместимые с жизнью – не то, ради чего он сюда пришел. Наконец, он смог выпрямиться и стать прямо и относительно устойчиво. Глянул вниз, и сердце провалилось куда-то в желудок. Под ним была только черная-черная вода. Река катила свои холодные воды и ей было все равно, что наверху, над ней, на перилах стоит восемнадцатилетний паренек и готовится стать ее частью.
Олис вздохнул. Сейчас он так странно себя чувствовал. Спокойно. Он думал, что будет нервничать и бояться, но страха не было. Не было вообще ничего. Как будто он спал и знал, что всегда может проснуться. Вот только это был не сон – дрожащее от холода тело не давало до конца поверить в эту иллюзию. Он набрал воздуха и…
- Холодновато нынче для самоубийства. Да и погода не летная.
Олис резко обернулся и, покачнувшись, начал заваливаться назад. Стремительная тень промелькнула где-то на границе зрения, а в запястье вцепились стальные пальцы. Резкий рывок и Олис уже лежит на каменной мостовой, тихо постанывая от боли в свернутой руке и удара о камни.
- Почему… - это все, что он мог сказать. Почему он даже закончить свою жизнь не может толком?
- Вставай, - от резкого и злого голоса Олис вздрогнул. Его потянули вверх, и он встал, покачиваясь, на ноги. Холод, которого он раньше почти не замечал, напал на него со всей своей яростью, и у Олиса мгновенно начали стучать зубы. – Тебе что, заняться больше нечем, кроме как с моста прыгать?
- Нечем… - Чистая правда.
- Оно и видно. Ну, и что же с тобой теперь делать?
Олис безразлично пожал плечами:
- Мне все равно, и я не просил меня спасать.
Человек отпустил его, и Олис, вынужденный теперь опираться на свои дрожащие ноги, покачнулся.
- Тогда, думаю, можешь попробовать еще раз.
Олис повернул голову и посмотрел на перила, с которых его так неожиданно сдернули. Всего лишь пару шагов и для него все закончится. Как загипнотизированный, он шагнул и тут же отлетел назад от резкого рывка. Плечи сжали сильные пальцы так, что на глазах невольно выступили слезы от боли. Олис вскинул голову, губы шевельнулись, но горло не издало ни звука. Он просто смотрел на того, кто спас его и почему-то все остальное перестало волновать. В тусклом свете уличного фонаря черты лица было немного смазаны, но даже при таком освещении Олис мог заметить, что человек был красив. И почему-то вдруг захотелось увидеть его по-настоящему, заглянуть в глаза, сейчас скрытые тенью. Но пальцы на его плечах сжимались все сильнее, и он тихо застонал:
- Отпустите. Пожалуйста. Мне больно.
Мужчина разжал пальцы и отступил на шаг. С пару мгновений просто смотрел на него, и развернулся к мосту, бросив ему напоследок:
- Возвращайся домой.
Олис вздрогнул, и вдруг рассмеялся. Домой… Ну как же – конечно, домой. Мужчина вздрогнул, обернулся, и смех Олиса замер на его губах. Глаза… Горящие темной яростью и презрением глаза… Прекрасные, живые и почти ненавидящие.
- Возвращайся. Домой, - губы незнакомца сжались в тонкую линию.
- Хорошо, - тихо произнес Олис, опуская голову. Все, что угодно, только бы не видеть больше этих глаз, не чувствовать на себе их взгляд, от которого пробирает до костей. – Как скажете.
Мужчина окинул его последним взглядом и, развернувшись, исчез во мраке ночи. А Олис все смотрел и смотрел ему вслед. А потом, когда даже его тень растворилась, обхватил себя за плечи и просто опустился на землю. И что теперь? Снова на перила и вниз? На секунду Олис представил себе, как вспыхнут глаза незнакомца презрением, и сжал пальцы. Нет, не надо, пожалуйста. А тогда…что? «Возвращайся домой». Олис вздрогнул. Домой… А где у него этот дом?
Олис тяжело поднялся и застегнулся. Если уж он больше не собирается кончать счеты с жизнью, незачем ее усложнять простудой или пневмонией. Провел пальцами по потяжелевшим от влаги волосам и усмехнулся – видел бы его сейчас Эш… Кинул взгляд на часы и вздрогнул – уже поздно. Еще час назад ему было все равно, если его не найдут на месте, а теперь сердце сжалось от страха. И как же все изменилось за каких-то полчаса, кто бы мог подумать… Олис тряхнул головой и зашагал в сторону, обратную той, в какую ушел незнакомец. Интересно, а стал бы он его сдергивать с перил, если бы знал, с кем разговаривает? Или бы его глаза наполнились еще большим презрением? Олис вздрогнул и приказал себе даже не задумываться об этом – все равно в этом нет никакого смысла, одна боль.
Сегодня дежурил нормальный охранник, и Олис про себя вознес благодарность небесам за этот неожиданный подарок. Он чуть приоткрыл дверь и тонкий, как тростника, Олис легко проскользнул внутрь. Кинул вопросительный взгляд на охранника, но тот только пожал плечами, и Олис облегченно вздохнул – похоже, его еще не искали. Почти бегом по лестнице до своей комнаты, чтобы никто не заметил его в таком виде. В ванной комнате разделся, спрятал мокрую одежку и встал под душ. Зашипел сквозь зубы от того, что его холодной коже теплая вода показалась почти кипятком, а потом блаженно улыбнулся. Хоть какая-то радость осталась в его жизни.
Олис постоял еще немного, и нехотя вылез из душа – хорошего помаленьку. Кинул на себя взгляд в зеркало и его губы скривились. Когда-то он, доведенный до отчаяния, попытался себя изуродовать, но, словно в наказание за неведомые грехи, на нем не осталось даже следа. Ни шрамов, ни отметин. Ничего. Эш тогда только усмехнулся. И именно в тот момент Олис понял, что его ничего не спасет, а его лицо – его наказание. Нежное, тонкое, с ровной гладкой кожей. На его лице не было ни одного изъяна – все было словно с точностью до миллиметра выверено настоящим мастером. Черные волосы, темно-голубые глаза… Все это создавало невозможно потрясающий контраст и придавало ему такой невинности, от которой захватывало дух. Олис горько усмехнулся и отвернулся от зеркала. Ангелочек, которого пользуют по десять раз за ночь благодарные клиенты, не говоря уж о «любимом шефе». Олис зло сжал зубы. Что толку думать об этом? Ему восемнадцать лет, его дом – бордель для богатых любителей мальчиков и прочей подобной «клубнички». И пора бы с этим смириться.
По коридорам и комнатам прокатился звон, и Олис вздрогнул, подняв голову. Через пятнадцать минут двери этого дома откроются и начнут приезжать первые клиенты. А это значит, что через пять минут здесь будет Эш с контрольной проверкой. Эта милая привычка – обходить «своих мальчиков», как он их называл, перед тем, как выпустить в «люди» - была у него уже до того, как здесь появился Олис. И за все время его пребывания здесь Эш ни разу не пропускал проверку.
Олис кинулся к шкафу. Взял первый попавшийся под руку комплект и натянул на себя. Снова повернулся к зеркалу, стараясь не думать ни о чем. Например, о том, что он ненавидит белый цвет. Цвет его униформы. Белые брюки с игривой завязкой на поясе, белая майка… За одно это можно убить Эша. За то, что это он придумал. «Тебе идет белый цвет, Олис. Ты в нем просто бесподобен». И вот теперь он вынужден таскать все это на себе. Перед глазами почему-то встал тот самый незнакомец. Весь в темном. Свободный в своем выборе.
Рядом скрипнула дверь и раздались голоса – униженно-просящий Лея и холодно-презрительный Эша. Олис нахмурился, припоминая, какой сегодня день недели. А вспомнив, сочувственно вздохнул. Пятница. Значит, сегодня Лей опять всю ночь будет ублажать «своего» клиента. И его просьбы и мольбы не помогут – пока этот садист будет платить за него бешеные деньги, он будет творить с маленьким хрупким Леем все, что ему заблагорассудится. И то, что после его посещений этого мальчика-облачко приходится откачивать чуть ли не в реанимации, мало волнует Эша. Клиент всегда прав. Олису вдруг стало стыдно. Здесь, рядом с ним, живут те, у кого действительно есть повод для самоубийства, те, кому гораздо хуже, а вот на перила полез он. А они живут, держатся. До конца. А он… Слабак.
Дверь резко распахнулась и на пороге возникла массивная фигура Эша.
- Привет, Энджел, - тонкие злые губы раздвинулись в попытке приветливо улыбнуться, но Лей уже испортил ему настроение, и поэтому попытка не удалась.
- Здравствуй, Эш, - Олис спокойно поднял на него взгляд. Эш ни о чем не должен догадаться.
- Где ты был? – глаза Эша, и без того весьма узкие, сузились еще больше.
Сердце Олиса дрогнуло. Но он спокойно встретил вопрошающий взгляд «шефа».
- Просто гулял.
Эш хмыкнул и шагнул в комнату. Он был почти на голову выше Олиса и раза в два его шире. И тяжелее килограмм на пятьдесят. Не раз и не два Олис думал, что же влечет мужчин, подобных Эшу к маленьким и хрупким мальчикам, вроде него или Лея. Хотя себя Олис к хрупким никак не относил, но, по сравнению с Эшем сам себе казался ребенком. А Эш, между тем, времени не терял. Подошел и просто сгреб Олиса, сжал до хруста в костях. Приподнял над полом и лизнул губы Олиса. Тот еле сдержался, чтобы не скривиться от отвращения. Слишком хорошо знал, как это наказуемо. Любое проявление подобных чувств каралось двойной или тройной «сменой». А это значит, что отрабатывать свой «грех» тебе придется уже не здесь, в тепле и сухости относительно комфортного для проживания дома, а стоя на улице в одной легкой курточке. И это все для их же блага, разумеется. Чтобы «мальчики» знали и помнили, что им еще повезло по сравнению с теми, кто работает там постоянно. И что-то Олис не мог припомнить тех, кто бы с первого раза не усвоил «урок». Такие здесь просто не выживали – их выкидывали работать на улицу. И уже никому не интересно, что будет с тем, кому не повезет, и он попадется в лапы какому-нибудь извращенцу. В лучшем случае его доставят в больницу и тут же забудут о нем. В худшем – его труп будет неопознанным валяться в морге, пока не истечет срок и его не похоронят за счет государства. Подумав об этом, Олис вздрогнул.
- В чем дело, сладкий? – Эш всегда славился отменной реакцией.
Олис как можно безразличнее пожал плечами:
- На улице холодно – я еще не отогрелся.
Тонкие губы Эша растянулись в улыбке:
- Так я тебя быстро согрею, - его руки скользнули под майку Олиса и тот только молча стиснул зубы. Господи, когда он уже надоест Эшу? В доме полно мальчишек, ну, почему именно он? Жаль, что он никогда не спросит об этом Эша: слишком уж свежа была память о последнем таком вопросе. После наказания он не мог ходить два дня, а от мысли, что ему придется подставлять кому-то свою разодранную задницу, начиналась истерика. Хорошо хоть, что Эш дал ему отойти. Хотя дело тут не в его «доброте», а в том, что клиенту нужен не порченный «товар».
А руки Эша тем временем продолжали блуждать по телу Олиса, дыхание становилось все тяжелее. Олис беспомощно закрыл глаза, подставляя шею под мокрые поцелуи, от которых его тошнило.
- Сладкий, сладкий Энджел, - шептал Эш, распаляясь все больше. – Сладкий мальчик, сахарный.
Рука Эша нырнула под завязку штанов, и Олис зажмурился, пытаясь отстраниться от происходящего. Но тут по дому прозвенел еще один звонок, и Эш, чертыхаясь сквозь зубы, отпустил его. Олис немедленно опустил голову, чтобы челка закрыла его лицо и тихо, еле слышно выдохнул. Слава Богу…
В волосы вплелись пальцы и с силой дернули его голову вверх. Олис тихо застонал от боли, но, встретившись с темными бешеными глазами Эша, прикусил губу.
- Сегодня пятница, Энджи, а это значит, что у нас сегодня особые гости. Я не забыл, как ты проштрафился в прошлый раз. Если сегодня случится что-нибудь подобное, я отправлю тебя на улицу, - зрачки Эша сузились. – На недельку. Так что работать хорошо в твоих же интересах. Ты меня понял, Энджел?
Олис коротко сглотнул и кивнул. Что угодно, только не улица.
- Замечательно, - протянул Эш и, дернув его напоследок за волосы, вышел за дверь.
Оставшись один, Олис обнял себя руками, пытаясь сдержать дрожь. В прошлый раз… не было ничего особенного. Просто его очередной клиент решил снять порнофильм с ним в главной роли. Так, домашнее видео. Подумаешь, что тут странного – за свое пребывание здесь ему и не такое приходилось делать, но это почему-то настолько зацепило его, что он про себя решил, что участвовать в этом не будет. А в результате… В результате он два дня валялся в постели, стараясь поменьше двигаться: после того, как его хорошенько отымели перед камерой, с ним позабавился один из охранников – негр ростом почти под два метра. Обычное наказание Эша за «небольшое» непослушание. Еще мягкое по сравнению с неделей на улице.
В комнате зазвучала тихая музыка, и Олис вздрогнул: вот и началось. Двери открыты, а это значит, что пора спускаться и приступать к работе. Олис вздохнул, автоматически привел себя в порядок и вышел в коридор, утопающий в красных коврах, зеркалах и прочей ерунде, призванной подчеркивать богатство и значимость приходящих сюда клиентов. Рядом послышался чей-то тихий вздох, и Олис обернулся. Но, встретившись с небесно-голубыми глазами Лея, отвернулся. Во взгляде того уже не было ни страха, ни паники. Только обреченность. Лей знал, что его сегодня ждет, и знал, что этого не избежать. Сердце Олиса сжалось от жалости. Ну почему так происходит? Лей был маленького роста, тоненький и хрупкий, как былинка. Его пепельные волосы лежали вокруг нежного, почти девичьего личика, делая его похожим на маленькое серебристое облачко. А огромные глаза… Олис как-то раз видел его «пятничного клиента» - здоровый мужик с горой мускулов и бычьей шеей и горящими безумием блестящими глазами садиста. Тогда Олис в первый раз почувствовал облегчение, что не он выступает в роли его игрушки. Лей никогда не говорил, что с ним делали, да никто и не спрашивал – все просто отводили глаза, словно он был смертельно больным. Но после пятничной ночи Лея всегда выносили на носилках из «глухой» комнаты, специально сделанной с абсолютной звукоизоляцией. Олису как-то раз пришлось побывать там. Воспоминание об этом посещении он старался стереть из своей памяти до сих пор.
- Я думал, что ты не вернешься, - прозвучал тихий, почти безжизненный голос Лея. Олис вздрогнул и развернулся:
- О чем ты?
- О том, - Лей склонил голову набок. – Я видел, как ты уходил. Как человек, который не собирается возвращаться.
Олис прикусил губу. Воспоминания о сегодняшнем вечере мгновенно всплыли в его памяти. Его последняя прогулка, скользкие перила, черная вода и яростные глаза.
- Мне… помешали.
В глазах Лея на секунду зажглась искра интереса, но почти сразу погасла.
- Значит, не судьба.
Он чуть улыбнулся своей печальной улыбкой и, развернувшись, пошел к лестнице, низко опустив голову. А Олис смотрел ему вслед, и сердце наполняла холодная ненависть. К этому миру, к этому дому, к себе самому. Ко всему тому, что заставляет их делать это. Лей догадался. Шестым, седьмым, десятым чувством, но догадался. О том, куда и зачем уходил Олис, обо всем. Лей, Облачко… Юноша восемнадцати лет, который выглядит максимум на четырнадцать, с глазами, полными смертельной усталости от жизни.
Олис выдохнул и направился вслед за ним, на «смотрины». Спустился вниз и, ни на кого не глядя, направился к подносу со спиртным. Если повезет и он успеет выпить достаточно много до появления первого клиента, все пройдет гораздо легче. Но надеяться на это глупо: «клиенты» не любят, когда от них пахнет алкоголем и поэтому за всеми мальчиками всегда следит кто-то особо бдительный. Вот и сейчас – стоило Олису взять в руки бокал, как рядом материализовался «мадам Натали» - бывший «работник» этого милого заведения, заслуживший почетную роль здешней мамочки-надзирателя. И, грозно глядя в глаза Олиса, прошипел: