- Считай это комплиментом, - хрипло выдохнул Билл.
- Именно так я и считаю, - усмехнулся тот. Он вновь мягко поцеловал его и соскользнул с кровати. Услышав шелест одежды, Билл приподнялся. Полностью обнажённый, Люциус стоял неподвижно, позволяя рассмотреть себя. Отблески пламени золотили сливочную кожу, пробегали искорками по вьющимся светлым волоскам внизу живота. Билл тяжело сглотнул, разглядывая возбуждённый, влажно поблёскивающий член - неоспоримое свидетельство его желания. Хотелось прикоснуться, хотелось узнать, какой он на ощупь. Хотелось и большего… Билл поднял глаза, и Люциус двинулся к нему - медленно, словно боялся спугнуть. Остановился у кровати. Билл, всё так же глядя ему в глаза, развёл ноги. Люциус судорожно вздохнул и склонился, нащупывая палочку.
- Акцио.
Небольшая стеклянная баночка влетела в подставленную ладонь, и он опустился между раздвинутых ног, лаская узкие ступни, лодыжки, поднимаясь всё выше. Наконец чуть подрагивающие пальцы коснулись бёдер и замерли.
- Как далеко ты готов зайти? - напряжённо спросил Люциус.
Билл откинулся на подушки и потянул его за собой.
- Я не привык тормозить на полпути, - шепнул он, с силой проводя ладонью по гладкой спине Люциуса, заставляя того прогнуться. Горячий член вжался в бедро Билла, и оба на миг замерли. А потом опять были поцелуи, долгие, изматывающие, и страстный шёпот, сменившийся невнятным бормотанием, когда пальцы Люциуса оказались внутри, растягивая его неторопливо и бережно. Вслед за пальцами в него скользнул смазанный член, и это было больно, но низкий рычащий стон подстегнул, точно плеть. Билл вскинул бёдра, двигаясь ему навстречу, вырывая ещё один стон. Вскоре боль ушла, растворившись в огненном жаре, - он разлился по телу, заставляя забыть обо всём, кроме этого мужчины, который брал его так нежно, накрывая собой и согревая, как никто до этого. Ладони Билла легли на его ягодицы, сжимая, притягивая ещё ближе. Люциус глухо вскрикнул, плавное покачивание сменилось резкими толчками, и Билл почувствовал себя полностью раскрытым и таким желанным… Он выгнулся, прильнув всем телом, и Люциус замер, сжимая его в объятиях, изливаясь глубоко внутри, оставаясь в нём до последней судороги, до последнего вскрика.
Они опустились на постель, слыша лишь бешеный стук своих сердец. Люциус уткнулся Биллу в шею, а тот, ошеломлённый, смотрел в потолок. В крови по-прежнему гулял огонь, но это было неважно. Всё было неважно, когда Люциус лежал вот так на его груди, обессиленный и вздрагивающий. Он поднял руку, касаясь его повлажневших волос, и Люциус, ощутив эту целомудренную ласку, поднял голову. Вглядевшись в лицо Билла, он хищно улыбнулся и скользнул вниз. Тот охнул: обжигающий рот завладел по-прежнему твёрдым членом, посасывая головку, заглатывая полностью, дразня острым кончиком языка, лишая Билла остатков самообладания. Один лишь взгляд на блаженно прикрытые глаза и бесстыже-влажные губы, скользящие по его члену, - и он вцепился в простыню, кончая. Люциус держал его, выпивая до капли, забирая всего, целиком, и поглаживал покрытые испариной бёдра с той же неосознанной нежностью, с которой Билл касался его волос. Затем он тронул губами подрагивающий смуглый живот и, удовлетворённо вздохнув, подтянулся и лёг рядом. Повозился, натягивая на них одеяло, и сгрёб Билла в объятия. Тот лежал, закрыв глаза. Когда Люциус задышал глубоко и ровно, он осторожно высвободился. Набросил пижаму и вышел, бесшумно ступая. Люциус открыл глаза. Глянув на закрывшуюся дверь, поплотнее завернулся в одеяло, хранящее запах Билла, и задумчиво прищурился на каминное пламя.
*****
В парке какая-то оголтелая птаха, презрев осенний холод, защебетала отважно и звонко. Билл приоткрыл один глаз. “Ещё и восьми нет, - сонно подумал он. - Поваляться, что ли”. Обычно он не залёживался в постели по утрам, но сегодня в теле ощущалась такая расслабленность и нега, как после…
О.
Он до мелочей припомнил прошедшую ночь и зажмурился. Поднял руку, осторожно касаясь распухших зацелованных губ. Придётся наложить Охлаждающее. Когда же он в последний раз пользовался им в таких целях? Кажется, после выпускного. Но даже тогда так не саднило. Определённо, Люциус любит целоваться. И поговорить во время секса. В памяти всплыли все те восхитительные непристойности, которые он услышал ночью. Билл закрыл лицо руками и застонал. Люциус Малфой из “разговорчивых”. Ценная информация. Век живи - век учись, парень.
С ума сойти.
А вот сам он из “молчаливых”. Был, по крайней мере. Голос-то не просто так охрип, да? Билл уткнулся в подушку и вздохнул. Люциус сказал, что он красивый. Раньше он такое слышал только от Флёр. Но там было другое: яростное желание доказать, переубедить, отвлечь от мыслей об уродливых шрамах. А не тот тягучий обжигающий выдох, тайна для двоих. А ещё он никогда не знал крепких рук, требовательно сжимающих бёдра, не слышал низкого звериного стона, не ощущал дрожи сильного тела, так похожего на его собственное и в то же время совсем другого. Совершенно новое чувство - быть не ведущим, а ведомым, довериться полностью, утратить контроль, отдаться. Так странно. Так… сладко. С Флёр тоже было хорошо, но совсем иначе. Он вдруг рассердился на себя: Флёр - лучшее, что было в его жизни, а он тут… сравнивает. С другой стороны, с кем же ещё сравнивать? Остальных вспоминать не стоило, да он бы и не смог. Сияющая вейла в своё время затмила, вычеркнула из его жизни всех женщин. Но кто бы мог подумать, что его потянет к мужчинам. Мужчинам? Билл представил своих знакомых и поморщился. Скорее, к одному конкретному человеку. Занятно. Но об этом лучше подумать потом.
Итак, он был с Люциусом. И это было потрясающе. Наверно, не стоило вот так убегать. Просто это… много. Спать вместе и, что куда более значимо, просыпаться - это уже слишком много. Больше, чем секс, пусть даже и хороший. Мерлин, всё ещё не верится, что он сам к нему пошёл. Билл улыбнулся в подушку. Может, Люциус не обиделся за его уход?
Ну что ты. Он уже продумывает дизайн свадебного торта.
Да, что-то его заносит. Ничего особенного ведь не случилось. Они просто… хм. Даже в мыслях Билл не мог определить случившееся словом “трахнулись”. Они провели вместе ночь. И всё. Нечего тут ждать завтрак в постель. Он представил Люциуса в кружевном переднике, с подносом и фыркнул. Вот так-то лучше. Давай, Билл, поднимайся и займись делами. Он мягко потянулся и сел. Охнул, замер, закусив губу. Больно, чёрт. Люциус старался быть предельно осторожным - поначалу. А потом… потом он сам его просил. Да что там - умолял. А учитывая размер его…
Так, хватит. Он встал, превозмогая боль. Ничего, жить можно. Только бы не морщиться за завтраком. Тут за спиной раздалось деликатное покашливание. Билл вздрогнул, обернулся. Из-за портьеры выступил сухонький эльф, сжимая в лапках поднос.
- Доброе утро, мистер Уизли, сэр. Хозяин Люциус велел передать вам это.
Обезболивающее, надо же. Билл задумчиво вертел в руках прозрачный флакон. А это куда лучше, чем поднос с завтраком. Похоже, Люциус всё предусмотрел. Или ему тоже знакома эта разновидность утренней боли? Он представил, как Люциус, раскрасневшийся и покрытый испариной, насаживается на его член, а он слизывает терпкий пот и… Чертыхнувшись, Билл открыл флакон. Трижды подносил его к губам и наконец, отчаянно стесняясь, отпил - половину. Ему хотелось, чтобы тело сохранило память о произошедшем, пусть даже в виде лёгкой боли.
*****
На этот раз за завтраком собрались все. Астории явно стало лучше: она весело болтала, успевая при этом сметать еду не только со своей тарелки, но ещё и подворовывать у Драко. Тот, глядя на жену с плохо скрываемой нежностью, грозил ей стодюймовой талией. Люциус с интересом рассматривал кофейник. Билл с не меньшим интересом вглядывался в блюдечко с мармеладом. Наконец он не выдержал.
- Я буду в библиотеке, - сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Уходя, почувствовал спиной взгляд, но догонять его Люциус не стал. Ну и ладно. Он знал, где найти их.
Письма. Переписка погибших женщин могла содержать отгадку или хотя бы подсказку. Правда, в бумагах Нарциссы они ничего не нашли, но то были письма за последние два года. Остальные, по мнению Люциуса, она уничтожила ещё до начала аврорских обысков. Что ж, остаётся надеяться, что её предшественницы были более сентиментальны.
Через некоторое время Билл ошарашенно разглядывал шкаф, под завязку забитый письмами, - копиями отправленных и, разумеется, полученными. Хорошо хоть, что они разобраны по именам. Он аккуратно снял верхнюю стопку, потом ещё одну. Вскоре на стол перекочевали несколько увесистых пачек и пара тетрадей. Билл уселся в кресло, разглядывая всё это великолепие. Не хватало самых старых писем, но зато нашёлся дневник Глэдис Малфой, одной из безвременно ушедших. Посмотрим. Так, сразу откладываем добрачную переписку и всякие приглашения-соболезнования… Он перебирал листы, заполненные изящным паутинным почерком, изредка делая пометки на очередном пергаменте. Письма, казалось, хранили запах духов отправительниц - золотоволосых женщин, которые умерли так рано, и о гибели которых стыдливо молчала летопись. Билл устало потёр глаза и взялся за очередную стопку. В голове роились подробные описания приёмов и светские сплетни трёхсотлетней давности, но он упрямо вчитывался в очередное письмо Дионы Малфой. Должно быть что-то общее между ними, какой-то признак, событие…
Сквозь сон он ощутил лёгкое прикосновение к волосам. Много лет назад, когда количество отпрысков в семье Уизли ещё не зашкаливало, Молли именно так будила сыновей по утрам - гладила по голове и тихонько звала по имени. Но в этот раз она почему-то молчит. И подушка такая странная… Билл шевельнулся, просыпаясь, и пробормотал:
- Ага, мам, сейчас…
- Так меня ещё не называли, - задумчиво протянул мужской голос.
Билл подпрыгнул в кресле, сонно моргая. В кресле? Да он заснул в библиотеке, уткнувшись в ворох писем. Билл помотал головой. Люциус, непринуждённо присевший на край стола, никуда не исчез. Наоборот, сочувственно улыбнулся и невинно спросил:
- Не выспался?
Но Билл уже пришёл в себя.
- А то сам не знаешь, - невозмутимо ответил он.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом рассмеялись. Утренняя неловкость ушла.
- Что ты ищешь? - Люциус соскользнул на пол и потянулся к письмам.
- Хотел бы я знать, - Билл энергично растёр лицо, подавив зевок. - Но если они все пострадали от проклятия, то что-то должно быть.
Люциус перебирал пожелтевшие листы, искоса поглядывая на него.
- Здесь много. Давай помогу.
Тот глянул на часы.
- Я сейчас ухожу, мне нужно в Министерство.
- А.
- Ну, я решил проверить кое-что по нашему Архиву. Пока не знаю, будет ли результат, - Билл замялся, - в общем, это по поводу Хьюго Малфоя.
- Не даёт он тебе покоя, да? Видимо, все Уизли такие упрямые, - Люциус вновь обернулся. - Хорошо. Мне и самому интересно, вдруг что-то всё же найдётся, - он отложил письма. - Но неужели пойдёшь, не пообедав?
- Ладно тебе, - отмахнулся Билл, поднимаясь. - Я же не маленький.
- Да, я знаю, - сказано это было абсолютно нейтральным тоном, но он почувствовал, что краснеет. И как Люциусу это удаётся?
- Ты надолго?
- Нет. Наверно, нет. Но если задержусь, не волнуйся.
Билл прикусил язык. “Не волнуйся”, додумался тоже. Добавь ещё: ужин оставь на плите. Но Люциус лишь кивнул. Он смотрел на него с непроницаемым выражением, а потом, взяв за рубашку, притянул к себе. Помедлив, склонился к его губам. В этом не было обжигающей ночной страсти, но было что-то иное, ещё более интимное - неторопливые, ленивые прикосновения и мягкое объятие, прямо здесь, в библиотеке, днём. Отстранившись, Люциус всмотрелся в его лицо и довольно усмехнулся.
- Удачи.
И вышел. Билл, отдышавшись, поспешил к себе. Накинул куртку, вышел на лестницу. Вспомнил, что забыл удостоверение, вернулся. Да, атмосфера тут теперь не рабочая. Подавив улыбку, он сбежал вниз и аппарировал к Министерству.
- Данного имени мы не нашли, - прокомментировал архивариус, протянув ему пару исписанных листов. - Но имеется один маг, который вполне может оказаться тем, кого вы ищете.
- Спасибо. Я могу прямо здесь?..
- Да, конечно, - он взмахнул палочкой, и над одним из столов зажёгся свет. Билл устроился на высоком неудобном стуле и принялся за чтение. Закончив, некоторое время сидел неподвижно. Прочитал ещё раз. Потом вздохнул, нацарапал на клочке пергамента пару названий и вновь подошёл к стойке.
- Вот эти, пожалуйста. И англо-французский словарь.
В Мэнор он вернулся уже поздно вечером. Остановился у кабинета, не решаясь войти. Ужасно не хотелось сообщать обо всём этом, но чёртовы бумаги огнём жгли сквозь нагрудный карман. Наконец он собрался с духом и толкнул дверь. Люциус сидел в кресле у камина, держа на коленях раскрытую книгу, и, казалось, размышлял над чем-то. Завидев Билла, улыбнулся.
- Наконец-то. Астория спрашивала о тебе.
Билл молча уселся в соседнее кресло, не зная, как начать. В наступившей тишине тревожно потрескивали дрова в камне.
- Нашёл что-нибудь? - спросил Люциус, прерывая затянувшееся молчание. Билл кашлянул. Всё равно придётся рассказать.
- Когда ты говорил о предприимчивых людях, ты забыл упомянуть ещё одну категорию - духовенство.
- Духовенство? - Люциус покивал головой, словно припоминая. - Но там, кажется, в основном попадались безумные сквибы? Основывали ордены и искали артефакты в надежде заполучить магическую силу?
- Не только сквибы, - рассеянно возразил Билл, доставая сложенные листы. - Многие великие магистры были магами и преследовали вполне конкретные цели - деньги и власть, - он разгладил пергамент. - В общем, в летописях доминиканцев я нашёл упоминание об одном человеке по имени Гуго. Он не был монахом, но считался “богоизбранным”, потому что умел творить чудеса.
- Какие же? - прищурился Люциус.
- Не сказано. Но он пользовался большим авторитетом, хотя и был, по словам летописца, “тишайшим и смиреннейшим из всех братьев”. Через несколько лет доминиканцам были вверены инквизиторские обязанности, и этот смиреннейший стал первым специалистом по преследованию еретиков. И он… - Билл помедлил, - занимался этим именно во Франции.
Люциус слушал, барабаня пальцами по мягкому подлокотнику.
- Что интересно, в наших книгах о нём ничего нет, хотя фигура была значимая. Он успевал участвовать в половине инквизиционных судов в качестве свидетеля, обвинителя или же… палача, - нервно поправив листы, Билл заговорил быстрее. - Как ты знаешь, настоящие маги на костёр попадали редко. А если и попадали, то благополучно избегали гибели. Однако, был период, когда многие из них приняли смерть от маггловских инквизиторов…
- Дай угадаю, - перебил Люциус. - Период, когда там служил этот… Гуго?
- Именно. В наших книгах упомянуты народные восстания во Франции, вызванные крайней жестокостью инквизиции, а также тем, что погибали настоящие маги. Тогда в каждой мало-мальски крупной деревне был свой колдун или ведьма, которых жители прятали от инквизиции любой ценой, потому что те лечили их и заговаривали погоду. Но за несколько десятилетий практически все поселения лишились магов. И, похоже, в этом была немалая заслуга Гуго. Он служил главным помощником генерального инквизитора от доминиканцев.
- Два вопроса: почему ты думаешь, что он был волшебником и как он связан с моей семьёй?
- Ты сам знаешь, что только волшебник способен почувствовать наличие магической ауры, - тихо сказал Билл. - Кроме того, есть упоминание о том, что он мог исцелять людей от чумы. В основном, правда, он лечил своих братьев и членов королевской семьи и наверняка получал за это вознаграждение - отсюда богатство. И ещё одно. В Ордене его называли Целителем или Святым, а вот среди простых людей он был известен как Гуго Кровавый или… Вероломный.* Таким прозвищем его вполне могли наградить маги. И в наших книгах о нём ничего нет просто потому, что некому было рассказать. А инсценировать свою смерть и потом возникнуть в Англии - раз плюнуть…