Когда юноша вернулся в свою палату, Тома там не было.
«Он не придет» — через три дня после выписки в голове Билла осталась только одна эта мысль. Том словно сквозь землю провалился, больше не навещая юношу, который места себе не находил, пытаясь разгадать поведение мужа. Билла то и дело бросало из крайности в крайность: юноша то впадал в панику, воображая, какие недуги и опасности могли помешать Каулитцу прийти к нему, то погружался в черное отчаяние, убеждая себя, что Том просто снова поигрался и бросил.
Девид видел метания подопечного, но ничего не говорил, хотя и знал, что причиной исчезновения Тома стал именно их разговор в последний день госпитализации Билла. Мужчина большую часть времени был твердо уверен в своей правоте, но иногда, глядя в растерянные и заплаканные глаза брюнета, ощущал колющее чувство вины.
— Билл, завтра мы возвращаемся в Лос-Анджелес, – при очередном приступе вины Йост попытался отвлечь расстроенного Билла от грустных мыслей.
— Так скоро, – растерянные ореховые глаза не отражали ни грамма радости от известия о возвращении домой.
«Домой? Не ври себе, Штаты так и не стали для него домом» — иногда Девид ненавидел свой внутренний голос, особенно когда отчаянно не желал признавать его правоту.
— Викки уже ждет нас.
— Ты ей говорил о нападении? – Билл все же заинтересовался разговором.
— Да, – протянул Йост, его южноамериканский акцент выделился четче. – Так что по приезду тебя ждет настоящее представление под названием «мама Викки будет выхаживать своего любимого маленького Билли».
Певец рассмеялся, но глаза так и остались грустными. «Он не хочет уезжать» — в панике подумал Девид, видя тоскливый взгляд, направленный на заоконный пейзаж – Лондон в очередной раз умывался осенним дождем.
— Билл, ну что ты? – не выдержал Йост.
— Он даже не позвонил узнать, выписали ли меня из больницы, – тихо сказал юноша, забираясь в кресло с ногами.
Йост точно знал, что Каулитц получает информацию обо всем, что происходит с Биллом. Американец даже пару раз видел, как в коридоре отеля мелькает знакомое лицо того самого внушительного охранника, имени которого он так и не смог выговорить. Судя по всему, Томас внял словам продюсера и решил дать Биллу уехать. Но, кажется, юноша ожидал от своего «почти бывшего» совсем другого.
— Не расстраивайся, Билли, – Девид чуть взъерошил черные волосы на макушке, заставив Билла усмехнуться.
— Да, папочка.
Это была их дежурная шутка, Билл всегда так говорил, когда чувствовал со стороны старшего друга желание во что бы то ни стало оградить его от любых неприятностей.
— Знаешь, Дейв, по-моему, вам с Викки пора завести детей, – задумчиво сказал Билл через некоторое время.
Йост поперхнулся и уставился на подопечного огромными глазами.
— С чего это такие мысли?
— Ты можешь стать самым замечательным в мире отцом, – Билл чуть улыбнулся, тепло глядя на своего друга. – Хотелось бы увидеть, как ты нянчишь собственную копию.
— Я… — американец растерянно почесал шею. – Не то, чтобы я об этом никогда не думал, но услышать это вот так неожиданно… Ты застал меня врасплох.
— Все же подумай об этом, – певец улыбался, видя смятение Йоста.
— Не знаю… Викки еще слишком молода…
— Твоя Викки – прирожденная мать, – рассмеялся юноша. – Она ко всем, кто младше ее на несколько минут, относится с материнской заботой. Да и к тем, кто старше… Мне сначала казалось, что она просто в детстве в кукол не наигралась, а потом понял, что заботиться о ком-то – для нее настоящая потребность. Странно, что она сама еще тебе не предложила завести детей…
Билл видел, что внезапной сменой темы выбил своего продюсера из колеи. Девид погрузился в задумчивость, но его взгляд выдавал мужчину с головой – на дне светлых глаз плескалось какое-то предвкушение и неосознанная нежность.
— Билл, я пойду, ладно? Хочу Викки позвонить…
Едва не врезавшись в косяк, Йост вышел из номера. Билл смотрел ему вслед и думал о том, что всем вокруг удается обрести счастье, и только у него оно ускользает из-под самых кончиков тонких пальцев.
Глава 12.
Билл то и дело поглядывал на дисплей сотового, надеясь, что он засветится знакомым номером, но мобильник продолжал молчать. «Ты же сам просил не исчезать из твоей жизни, Том… Так почему сейчас сам уходишь?».
— Билли, нам пора, – в номер зашел Девид, на ходу надевая мягкий вельветовый пиджак цвета горчицы.
Юноша еще раз взглянул на сотовый, а потом с обреченным вздохом убрал его в карман джинсовой куртки. Его багаж уже отнесли вниз и погрузили в машину, на которой они и отправятся в аэропорт.
— Много народу у входа? – спросил брюнет усталым голосом.
— Жаль тебя огорчать, но пресса как будто озверела. Целая толпа собралась, будем пробиваться с боем, – Девид потер виски.
К их сожалению рейс до Лос-Анджелеса задержали, и вылет перенесли на вечер. Билл даже не знал, расстроила ли его эта задержка. С одной стороны, так появлялось дополнительное время, чтобы Том все же успел позвонить, а с другой – Биллу уже хотелось сесть в самолет и улететь в Америку. Один раз он уже смог заставить себя жить без Тома. И теперь сможет.
Девид видел, что его подопечный расстроен молчанием своего мужа, но все равно продолжал считать, что поступил верно, напомнив Каулитцу о причиненных мальчику страданиях. По глазам Билла продюсер видел, что брюнет уже готов простить все своему непутевому мужу. Но позволить Каттерману снова ввязаться в эти отношения – все равно, что собственноручно убить его. Йост свято верил в то, что люди не меняются.
Как и сказал Девид, за стеклянными дверьми отеля Билла ожидала целая толпа журналистов, уже приготовивших камеры для того, чтобы заснять звезду во всех ракурсах. Билл тяжело вздохнул, поправил серую шапочку, почти полностью закрывающую волосы, и надел очки, спрятавшие его глаза от всех окружающих.
— Ты готов? – тревожно спросил Девид. После случая со сталкером он трясся над Биллом, как над хрустальной вазой.
— Все нормально, – кивнул юноша, хотя в душе поселился противный страх. Ведь за этими дверьми его мог ждать сталкер, которого так и не смогли поймать объединенными силами английской полиции и сотрудников американского ФБР, у которых к сумасшедшему американскому бизнесмену были вопросы не только по поводу преследования звезды, но и относительно законности некоторых аспектов его бизнеса.
— Охрана попытается немного отогнать толпу, – оповестил Йост, поговорив с кем-то из службы безопасности отеля. – Придется немного подождать.
— А мы не опоздаем на рейс? – спросил Билл. Он устал надеяться на звонок любимого мужчины, поэтому хотел как можно скорее оторваться от земли, снова сбегая из старой Европы в новый мир.
— Нет, у нас еще достаточно времени, мы можем позволить себе небольшую задержку, – отрицательно покачал головой продюсер.
Через пару минут, когда секьюрити-таки смогли разогнать плотную толпу журналистов, Девид сделал знак Биллу, и тот, нацепив на лицо доброжелательное выражение, вышел на крыльцо.
Если бы не закрывающие глаза темные стекла дизайнерских очков, он бы ослеп от грянувших вспышек фотокамер. Однако, его уши ничего не защищало, поэтому голова мгновенно запульсировала тупой болью от обрушившегося шума.
— Мистер Кейтмен! Билл! – кричали со всех сторон мужские и женские голоса, стараясь привлечь звездное внимание, но Билл упорно не смотрел по сторонам, будто просто не замечал толпы за ограждением. Девид зорко следил, чтобы никто не смог приблизиться к молодому певцу, опасаясь, что тот может испугаться, ведь все же он пережил ужасный стресс.
— Билл! – этот голос он уловил бы из тысяч. Резко обернувшись, он увидел Тома, который стоял у самого входа в отель. Не раздумывая ни секунды, он направился обратно к стеклянным дверям, вызвав у Дейва глухой стон бессилия. «Какого черта этот урод приперся? Еще минута, и мы бы уехали!» — раздраженно подумал продюсер, следуя за подопечным.
Пресса защелкала затворами камер, делая сенсационные снимки того, как американский артист подходит к какому-то парню в реперской одежде. В головах журналистов уже крутилась идея очередной сенсации, которая принесет нехилый куш, если подать ее под правильным соусом.
— Том? – Билл подошел к мужчине очень близко, боясь, что их разговор могут услышать.
— Я не успел догнать тебя в фойе, – спокойно сказал Каулитц, но тон совершенно не сочетался с бурей чувств, мечущихся в карих глазах.
— Зачем ты пришел? – Билл изо всех сил старался не показать, как обрадовался, увидев мужа. «Он пришел. В последний момент, но пришел… Как и тогда…» — вспомнилась сцена в аэропорту Феса.
— Я… — Том замялся, будто вовсе не хотел продолжать говорить. Однако, через пару секунд он все же заговорил. В карих глазах светилась решимость, как у человека, готового шагнуть в ледяную воду… или огонь. – Я хотел отдать тебе вот это.
Билл автоматически взял в руки папку, которую даже не заметил до этого. Дрожащими пальцами он открыл жесткий синий переплет и едва сдержал болезненный стон – это были бумаги на развод. Подписанные одной из сторон. Размашистую подпись мужа юноша помнил даже слишком хорошо.
— Ты подписал… — тихо сказал Билл, все так же не поднимая взгляда.
— Да, – голос мужчины был хриплым, словно тот разговаривал несколько часов без перерыва. Или не произносил ни звука несколько дней.
Найдя в себе силы только кивнуть, Каттерман едва сдерживал слезы, мысленно благодаря небо за то, что его глаза все еще скрыты очками. Томас внимательно смотрел на своего супруга, которого только что добровольно согласился потерять. «Так будет правильно» — убеждал себя бизнесмен, надеясь, что со временем сможет поверить этим словам.
— Билл? – Том хотел дотронуться до юноши, чтобы в последний раз ощутить тепло его тела, но вовремя вспомнил о том, что они находятся под прицелом множества камер, и успел вовремя отдернуть руку.
— Что? – голос Билла был безжизненным.
— Посмотри на меня, пожалуйста, – в голосе Каулитца послышалась мольба, и брюнет не смог ей сопротивляться. Он медленно снял очки и поднял голову, встречаясь взглядом с мужем.
— Билл, три года назад ты сказал, что желаешь мне счастья, потому что любишь. А теперь я хочу тебе сказать то же самое. Я люблю тебя. И знаю, что ты мне не веришь, и уже никогда не сможешь поверить. Поэтому я и подписал бумаги на развод. Там, в Штатах, теперь твоя жизнь, твоя музыка, твои друзья, – Том бросил быстрый взгляд на стоящего чуть поодаль Йоста. – Я хочу дать тебе свободу, хочу, чтобы тебя больше не держала даже такая мелочь, как простая подпись на листе бумаги. Ты достоин иметь так много, и я не хочу тебе мешать. Надеюсь, что ты сможешь забыть меня, – тихо закончил Том, которого произнесенные слова оставили совершенно без сил.
— Том, – в голосе юноши звенели слезы. – Том, зачем ты это делаешь? Боже мой… — Билл чувствовал, что через мгновение его выдержка кончится, и он разревется прямо тут, под прицелом камер прессы.
— Я просто люблю тебя, Билл, и не хочу больше причинять тебе боль, – Том смотрел ему прямо в глаза. – Тебе нужно только поставить свою подпись.
— А ты этого хочешь? – вдруг вопрос сам сорвался с губ.
— Я? Больше всего на свете я хочу сейчас порвать эти бумажки в клочья, – горько улыбнулся Том. – Но я этого не сделаю.
— Почему? – Билл склонил голову к плечу, вызвав в душе Тома невыносимую боль, что этот родной жест он видит в последний раз.
— Потому что неважно, чего хочу я. Важно только то, что я не имею права претендовать на твою свободу. Я никогда не имел на тебя никаких прав.
— Том, ты, правда, любишь меня? – едва слышно спросил юноша и опустил глаза.
— Больше жизни, – твердо ответил Том, и Билл, услышав ответ, вскинул взгляд.
Однако в глазах Тома, который смотрел куда-то ему за спину, стоял леденящий душу ужас.
Все произошло за доли секунды. Билл почувствовал, как сильные руки мужа хватают его за плечи, и потерял равновесие. Том, резко развернул тонкое тело лицом к толпе, и в последний момент юноша все же увидел до дрожи знакомые серо-голубые глаза, мрачно горящие в тени капюшона, и темное дуло пистолета, направленного в их сторону. Раздался оглушительный хлопок, и Том, закрывший певца своим телом, вздрогнул, всем весом опрокидывая Билла на бетонный пол, укрытый зеленой ковровой дорожкой.
От удара дыхание покинуло грудную клетку юноши, но Билл даже не обратил на это внимания. Он смотрел только в глаза напротив, свет которых постепенно гас. Юноша не слышал визгов толпы, не слышал, как сталкера скрутили охранники, не слышал, как кто-то стал набирать телефон полиции и скорой. Он только смотрел в любимые глаза и чувствовал, как его собственная футболка пропитывается чем-то очень горячим.
— Он ранен! – кто-то приподнял потяжелевшее тело Тома; Билл, словно очнувшись, вскочил на ноги и тут же снова упал на колени, склоняясь над мужем, который все еще находился в сознании.
— Том? Том! – дрожащими, испачканными в крови пальцами он дотронулся до щеки бизнесмена, оставляя багровые следы на смуглой коже. Его самого трясла настоящая истерика.
— Билл, – тихо сказал, как будто выдохнул, Каулитц.
— Том, – тихо всхлипнул юноша, руками впиваясь в промокшую от крови ткань толстовки мужчины.
— Билли, – еще раз повторил Том, морщась от тупой боли где-то в области сердца, но был остановлен ледяными пальцами, испачканными в теплой красной крови.
— Тише, любимый, – юноша осторожно погладил чувственные губы подушечками пальцев и улыбнулся сквозь слезы. – Береги силы, скорая уже едет.