— Верни велосипед на место! - возмутилась я, - он классный!
— А куда твоя мать его поставит?
— Я хочу забрать ее к себе, — искренне призналась я.
Вспышки фотокамер заставили Брока поморщиться. Мне-то это было уже привычно.
— Кажется, ты прославишься, — хмыкнула я.
— Всю жизнь мечтал сфотографироваться с велосипедом и люлькой, — в тон мне ответил Брок. - Вик закрепил меня за тобой до завтра. Так что сейчас предлагаю заехать в текстильный магазинчик. Там хорошая ткань.
— Веди.
Фотограф, ослепивший нас, исчез. Но и я, и Брок уже давно привыкли к нежданным атакам. Просто раньше ему, Броку, удавалось понаблюдать за этим с водительского места. А теперь он сам попал на место Вика. Или Лайры.
— Интересно, что придумают?
— Ну, меня уже раз пять выдали замуж за Вика, — я плюхнулась на сиденье и захлопнула дверь. — Раза два приплели роман с Лайрой. Думаю, тебя объявят отцом моего ребенка. Особенно, если мама разрешит мне погулять с сестрой и кто-нибудь это заснимет.
— А может не разрешить?
Я вздохнула и негромко сказала:
— Вик не говорил? У меня не лучшие отношения с семьей. Они не видят разницы между фотомоделью и проституткой, «Ведь и там, и там платят за использование тела».
«И Эверард тоже так думает. И стыдится моих фото».
В тканях мы надолго не задержались. Я помню, что мама любит шить, поэтому просто взяла несколько отрезов, нитки и какую-то «беечку». Сама я ни разу не швея, но продавцам (и Броку) верю.
Дома я с удовольствием и гордостью обозрела гору подарков и заманила Брока на кухню. В конце концов, он таскал коробки, да и вообще, хороший человек.
— Голодный?
— Как оборотень, — хмыкнул мужчина.
— Я знаю, как с этим бороться!
Через минуту на сковородке аппетитно шкворчали стейки, а я нарезала салат. Все крупными кусками - есть чем жевать.
— Ты так и живешь одна?
— Да, —врать, что до сих пор себе никого не нашла было неприятно. — Надеюсь, что скоро сюда переедет мама и сестренка.
— Дети быстро растут, — серьезно произнес Брок. — Так что советую заранее ограничить выход к дороге. Машины тут редкость, да и ограничение по скорости есть, но маленькому ребенку сильный удар и не нужен. Хватит и слабого.
Я так живо представила, как моя еще не виденная сестренка на неверных ножках, покачиваясь, выходит на дорогу и... Бррр. Завтра же позвоню благоустройщикам. Даже если мама откажется переезжать, в гости-то они все равно будут приходить.
Уже укладываясь спать, я поняла, что весь мандраж из-за субботы исчез. Осталось только пятничное нетерпение и спокойное ожидание открытия выставки, уж убивать-то там не будут.
Глава 6
Надо признать, спонсор сегодняшнего дня — «неловкость». Неловкость, когда близкие родственники не знают, что сказать!
И это даже не преувеличение. Мы трижды кипятили чай, потому что в тишине и бездействии было особенно гадостно. А вот если чай пьешь и купаж нахваливаешь, так вроде и ничего.
— У меня еще один сорт есть, — предложила мама.
Я кивнула и в пятый раз поднялась посмотреть на спящую сестренку. Малышка была очаровательна, как и все маленькие детки.
— Неужели мы так и будем? — тихо спросила я пустоту.
— Время пройти должно, — ответила мама.
— Не доверяешь? Боишься одну к сестре допустить?
— Не знаю как прощения у тебя попросить, — серьезно сказала она.
— Никак не надо, — в тон ответила ей и повернулась. — Подумай над тем, чтобы ко мне переехать. Дом у меня огромный, места хватит. Да и лужайка перед домом есть. Район хороший. Не отвечай сейчас, не надо. Просто подумай. Я чай не буду, уж прости, но он у меня уже где-то на уровне зрачков плещется. Броку отпишу, чтобы забирал меня.
Вик отдал мне своего водителя — заявил, что раз от Лауры как от секретаря проку нет, пусть за рулем сидит. Что-то мне кажется, что в этих их сложных отношениях есть какая-то тайна.
— Дай хоть обниму, — негромко сказала мама, — первый раз за последние десять лет.
Всю обратную дорогу я стирала с лица слезы. Брок обеспокоенно косился, но вопросов не задавал. Интересно, он часто видит молодых женщин со счастливой улыбкой и мокрыми от слез щеками?
— Вик на вечер вызвал к тебе «отряд красоты», так что госпожа Туви сегодня сделает тебя «самой-самой», — на прощание сказал, явно цитируя, Брок, невесело усмехнулся и уехал.
Я посмотрела в след суизи и тяжело вздохнула. История у нашего водителя была на редкость паршивая: огромный сильный мужчина поседел в одну ночь. Похоронил и жену, и сына из-за чьей-то шальной машины — навороченный внедорожник вылетел с платной полосы прямо на детскую площадку. Ужас, не хочу это себе представлять.
До приезда «отряда красоты» мне удалось спокойно попить кофе и принять ванну. Волосы еще не успели просохнуть, как в дверь уже позвонили.
— Тиль, моя дорогая! Обожаю с тобой работать! Чистая кожа, яркие волосы — одно удовольствие, — прочирикала Туви. — Сутки на подготовку это мало, но в твоем случае вполне достаточно. Ты уже помылась, как я посмотрю? Сейчас сделаем шоколадное обертывание.
— Сначала скраб, — мурлыкнула одна из помощниц Туви.
На последующие шесть часов я отключила мозг. Меня вертели как хотели, разминали плечи и спину, обтирали вкусно пахнущими натуральными составами, гоняли то под горячий, то под холодный душ. Потом замотали в мягкое полотенце и занялись волосами. Каюсь, я уснула. И проснулась только утром. Девочки Туви по прежнему оставались у меня дома. Но мне дали спокойно позавтракать, посмотреть утреннюю программу и даже прогуляться.
Помня о предложении Вика, я дошла до магазина и попросила свежий выпуск «Кассандры».
— А вам повезло, — засмеялась продавщица и подслеповато прищурилась, — последний остался! Ух и сенсация.
С сенсацией я ознакомилась по дороге до дома. «Топ-модель Тильса и неизвестный мужчина: фото-шок!». Так вот чей это был фотограф, поразительно. Просто поразительно.
Но фотографии получились неплохие. Вот как он так подгадал? На одном из фото мы с Броком стоим так, будто вот-вот поцелуемся. И… надо признать, он очень привлекательный мужчина, просто таки образец мужественности…
Так, кыш, кыш, таким мыслям не место в моей голове.
— Тиль, котик, ты слишком долго ходишь. Ты же хочешь роскошные локоны или тебе придутся по вкусу кудри болонки? Так за этим не ко мне!
— Нет-нет, только локоны, Туви.
Открытие выставки в шесть вечера. Добираться до туда час. Сейчас одиннадцать, вполне успеваем.
В пять за мной заехал Вик. И восхищённо замер:
— Я всегда знал, что мне повезло. Но теперь я просто не понимаю, где были глаза остальных агентов, и как они могли тебя проворонить, Тиль.
— Нам обоим повезло, что из тысячи тысяч портфолио ты выбрал моё, — улыбнулась я. — Возможно, это мой последний выход в свет.
— Вероятно. Зато «Кассандра» тебе достанется без долгов. Я слышал, — Вик выразительно поиграл бровями, — что ее владелец проиграл суд и обязан уплатить свои кредиты, а значит вся выручка за фурор с репортажем о тебе и Броке пойдет на оплату долгов.
— Но он может отказаться продавать журнал, раз уж высунет нос из кредитной ямы, — я бросила последний взгляд в зеркало и пошла к Вику.
— Мне не отказывают, — промурлыкал Вик, — ради своих я готов постараться. Очень жаль, что мои модельки не понимают, что именно твое имя позволяет им зарабатывать деньги.
Мне не было страшно. И восхищение в глазах Брока подняло мое настроение на заоблачную высоту. Даже если сегодня мой последний день в статусе самой продаваемой модели, что ж, не беда. Не все могут уйти на пике, оставив после себя водоворот политического скандала.
Туви уложила волосы незамысловатым образом, тем самым, который так сложно получить, потому что граница между лёгкой небрежностью и неаккуратной растрёпанностью очень тонка.
Длинное платье шоколадного цвета с золотыми искрами смотрелось воистину шикарно, облегая тело второй кожей и расходясь от колена волной с недлинным шлейфом, но на практике было невероятно неудобным.
— Изумительный фасон, — отметил Вик, — если бы в прошлом женщины так одевались, в настоящем мы переживали бы кризис перенаселенности.
— Мы и так его переживаем, — буркнула я.
— Брок заверил меня, что сможет унести тебя на руках, — ухмыльнулся Вик, — с выставки. Да и вообще, я смотрю, у вас уже ребенок общий.
Выдав это, мой агент захохотал, как гиена. Гиена довольная собой и жизнью.
— Ты явно счастлив, — с осуждением произнесла я.
— А то! Тиль, милая, нам не дано предугадать, что будет. Но… Но! Не каждому дан шанс принять участие в таком громком процессе. Это не просто отмена поправки двадцать девять. Это изменение всего мира.
— Так уж и всего? — нахмурилась я.
— Ты гораздо умнее среднестатистической модели, — серьезно произнес Вик. — Но, видимо, недостаточно.
— Эй!
— Смотри, есть истинные пары. Ключевое слово — пары. Твой пример говорит о том, что и среди кварт есть пары для чистокровных. Верно? Верно. Итак, нечистокровные оборотни отнесены к человеческой правовой семье. И значит, среди оборотней появятся несвязанные с истинной парой самцы. Это будет интересно. Вероятно, возобновятся подпольные бои насмерть, когда самку будут оспаривать два самца. Не красней! Я сказал оспаривать, а не спаривать.
Чаще всего в дороге я успевала заскучать, но в этот раз Брок привез нас очень быстро. Вик вышел из машины и подал мне руку.
— Ты готова?
— Нет, — честно ответила я и шагнула вперед.
Мы, как и Алеззи, приехали заранее. И пронаблюдали как гений носится среди стендов.
— Тиль, детка, все пропало! — он эксцентрично взмахнул руками. — Эти идиоты не смогли правильно расставить стенды. Все разрушено.
Я тут же принялась сочувствовать Алеззи. Это было чем-то вроде ритуала; всякий раз открывая выставку, наш гений находил к чему придраться, и это выливалось в небольшую истерику. Мне кажется, так маэстро выпускал пар.
— До открытия выставки три минуты, — объявила Лайра по громкой связи. — Двери разблокированы.
Мне редко доводилось открывать выставки. Нет, не так. Я открывала выставки только с Алеззи. Это часть их договора с Виком.
Забившись в уголок, я наблюдала, как мельтешат официанты, бегает Лайра с перекошенным от злости лицом — кто-то завалил стойку с металлическими розами. Как по мне, так туда им и дорога.
Первыми всегда приходят журналисты. Минут через пятнадцать от открытия начинают приходить особые приглашенные гости. И через сорок минут начинают запускать простых смертных — фанатов Алеззи.
Мне такое деление не слишком нравится. Как и самому маэстро, ведь именно почитатели, фанаты сделали его популярным. Их лайки и перепосты в сети, комментарии, поддержка. Наверное, именно поэтому Алеззи частенько делает уличные выставки. Это уж не говоря о том, что на его странице в сети море «вкуснятины».
— Тиль, вот вечно ты забиваешься в угол, — недовольно проворчала Лайра. — Пора идти позировать.
— Опять наш гений будет ворчать, что у журналистов кривые руки и что никто не способен нормально снимать, — хмыкнула я и пошла следом за Лайрой.
— Это из-за носа, Алеззи его ломали несколько раз, и на фото это особенно заметно. Тут уж как ни сними, — Лайра призадумалась и добавила, — если только со спины. Но публика вряд ли оценит.
Я сдержала смешок, на секунду прикрыла глаза, настраиваясь на работу, и подошла к Алеззи. Фотограф сразу же всучил мне свой бокал шампанского; он уважал исключительно коньяк и исключительно стаканами. Я же привычно приняла бокал, провела им у лица, будто бы пригубила, и приняла изящную фото-позу. Прогнув спину и чуть небрежно отставив ногу в сторону, я старательно улыбалась и напоминала себе о том, что вечером смогу снять туфли и лечь на свою кровать с ортопедическим матрасом. Или и вовсе расслабиться в массажном кресле.
— Тиль, дорогая, ты хочешь что-нибудь сказать нашим гостям? — спросил меня Алеззи, — не стесняйся, у тебя прекрасный голос.
— Спасибо, маэстро, — улыбнулась я и негромко начала: — сказать можно много чего. Например, честно признать, мне заплатили за съемки.
Слушатели усмехнулись.
— Но на самом деле, я бы приняла в них участие и без денег. Теперь, когда мой счет пополнился на кругленькую сумму, об этом можно сказать, — подмигнула я. — Как вы все знаете, я единственная модель с кровью оборотня. Но потому ли, что остальные менее красивы? Нет. Не потому. Наше общество растет, растет духовно и морально…
— Вы говорите о морали, стоя рядом с собственными обнаженными фото? — холодный голос Эверарда заставил меня вздрогнуть, сбиться с мысли. Ну уж нет, сегодня я не могу проиграть.
— Именно так. Мы растем, мы уже выросли достаточно сильно, чтобы видеть в женщине не только сексуальный объект. Это — искусство. Все помнят выставку «Я могу не хуже!».
Журналисты зафыркали, а вот гости не все были в курсе.
— Очень часто звучало мнение, что если дать обычному мужчине хороший фотоаппарат и красивую модель, он сможет не хуже, а лучше. Не смог.
Штерн отошел куда-то в сторону. А я, незаметно переведя дыхание, продолжила:
— Итак, мы выросли. И закон… нет, он не мешает нам. Но он подрубаем крылья многим другим. Я хочу помолчать за всех тех, кто погиб, исполняя «поправку двадцать девять». И среди пострадавших есть не только женщины, но и мужчины.
Я говорила и говорила, перемежала свою речь шутками, не моими, а написанными каким-то гением. И меня слушали. Затем вступил Алеззи, и я ушла в сторону, в тень. На сегодня я свое «отсияла».
— Быстро в машину, — на моем запястье капканом сжались пальцы Штерна.
— Я еду домой.
— В мой дом. Там и поговорим.
— Если ты вдруг не понял, то поправке двадцать девять осталось всего ничего, — процедила я, не пытаясь вырвать руку. — Так что остынь и подумай над тем, как тебе убедить меня наладить с тобой отношения.