— Ага, конечно. Уже побежал. Я тут живу, крошка. С чего уходить-то должен? — поинтересовался юноша. Впрочем, ответа от меня Мика не ждал и быстро скрылся за одной из простыней.
— Что значит — он здесь живет? — спросила я тихонько у своей соседки, имя которой я пока не знала.
— А что тут не понятного? — эта девушка выглядывала из-за другой простыни, видимо любопытство ее совсем изъело. Она была похожа на мою ровесницу, хотя с таким ярким макияжем на лице было трудно угадать возраст достаточно точно. — Ты ж вроде не тупая должна быть.
Кажется, на спектакль моего унижения начала собираться публика. Еще одна простыня исчезла, открывая взору рослого медноволосого парня, который с интересом разглядывал происходящее.
— То есть, я все-таки ошиблась комнатой? — уточнила на всякий случай, лелея надежду, что общежитие все-таки должно быть разделено на мужскую и женскую половины.
— Ребят, она походу блаженная, — вздохнула хамка. Она поднялась со своей кровати и подошла ко мне. — Ну или их этих, «сахарных».
— Сахарных?
— Ну, вас же выращивают, как в теплицах! — заявила мне девушка. — От смрада всякого оберегали, так что вы и жизни знать не знаете. Дождь пойдет — подохнешь, — хохотнула грубиянка. — Растаешь, как сахарная.
— Смею заверить, это весьма ошибочное суждение…
— Ой, не хочу спорить, — отмахнулась девица. — Ты только своим произношением раздражаешь. Так что слушай сюда. Мика живет с нами. Лукиан тоже. И Дичка.
— Привет, — рыжий помахал мне рукой, в которой сжимал грушу.
— Вчетвером? — я не поверила своим ушам.
— Вдесятером, ваше высочество, — фыркнули мне в ответ. И ее тон никак не был похож на сарказм.
— Десять человек? — я осела на кровать, которая встретила меня скрипом старых пружин, от которых сводило зубы.
— Я сейчас со смеху помру! — донеслось откуда-то с другого конца комнаты. — Откуда такие берутся-то?
— Отстаньте от нее, — отозвался Лукиан тихо, подходя ко мне ближе.
— Конечно, — согласилась девушка, которая говорила со мной все это время. — Блаженных обижать нельзя.
— Хиль! Она не блаженная, а воспитанная, — вступился за меня рыжий парень. — Можно было бы проявить немного такта, между прочим. Мы тут живем по десять человек, — продолжил он, обращаясь уже ко мне. — Туалет на этаже, душ тоже. По утрам девочки моются, по вечерам — мальчики.
— Ага, а то духан после них стоит такой, что ни в жизнь не уснешь, — добавила девушка, которую, видимо, звали Хиль. Интересно, это она про тот запах, который стоит в комнате прямо сейчас? — И вообще, койка своя есть — радуйся. Вот я еще с тремя сестрами спала пока сюда не приехала. И не жалуюсь. А они пинались так, что на теле живого места к утру не оставалось.
— Не обращай на нее внимания, — Лукиан сел на кровать рядом со мной и погладил зверька на моих коленях. — Семирог… Хороший зверь, умный. Ты ему понравилась, плохим людям он бы в руки и не дался…
— Только смотри — за своим семирогом убираешь сама, — снова вклинилась в разговор Хиль, девушка уже устроилась на своей кровати и задернула простыню.
— Да, Дичка будет заверять, что и за остальными зверьем убирает тот, кто первый заметил. Ты не ведись.
— А почему здесь повсюду белье развешено? — спросила я шепотом у юноши. Лукиан казался вполне приличным молодым человеком. А еще я не хотела снова услышать очередной язвительный комментарий от соседки.
— Для уединения, — так же тихо ответил он. — Нас тут действительно много… — Лукиан почесал затылок.
— Ага…А некоторые еще и первокурсниц к себе на койки водит, — злобно усмехнулась Хиль. — Словно эти тряпки способны звуки приглушать.
Это уже даже не шутка, а издевательство какое-то…
Я решительно поднялась на ноги.
— Это не допустимо! — выдохнула я возмущенно. Нет, не то чтобы я совсем сноб. И понимаю, что у юношей бывают свои потребности, имперская академия тоже не отличалась совсем уж строгими нравами. Но свои потребности молодые люди удовлетворяли исключительно в своих апартаментах! За закрытыми дверями, в уединении, и ни в коем случае не для широкой огласки.
Хиль фыркнула, Лукиан хотел что-то сказать, но в итоге промолчал. Оно и к лучшему. Молодой человек произвел приятное впечатление, и мне бы не хотелось его портить. Да и не важно, что он скажет, оставаться жить здесь я не намерена.
Я направилась в сторону двери, надеясь поговорить с комендантом или, в конце концов, с ректором. Наверняка такое положение дел нарушает устав академии. И пусть лучше несколько ребят на меня обозлятся из-за переселения, чем я буду жить в борделе.
— То же мне, нашлась, импэратрица, — бросила мне вслед Хиль.
Отец Тьмы, вот где это слыхано, чтобы леди жила с мужчинами в одной комнате?! Я точно знаю, что благородные дамы иной раз даже в замужестве не делят одного помещения со своим супругом. А тут — сразу с несколькими юношами? Нет, об этом и речи быть не может… Это неправильно.
— Господин Даллар! — возмущенная подобным положением дел, я, кажется, забыла постучаться, когда зашла в кабинет без приглашения.
— Ректор Даллар, — устало поправил меня мужчина ровным тоном. — Что у вас случилось, магиана Моранен?
— Это возмутительно, ректор Даллар! Вы должно быть ошиблись, направляя меня в это общежитие.
Я старалась говорить мягко, надеясь, что все это — лишь нелепое недоразумение.
Мужчина даже не думал отвлекаться от своих дел. Вероятно, успокаивала я себя, друид настолько занят, что действительно просто напутал, выписывая мне направление на подселение именно туда. Возможно, для благородных леди имеется другой корпус? Или я просто перепутала здания…
— Вряд ли. Общежитие у нас одно, место вам выделили в девятой комнате. Так что если Вы ничего не напутали…
— Но там проживает уже десять человек! Десять! — вырвалось у меня на повышенных тонах. — И не только девушки, прошу заметить. Там еще и юноши проживают. Подобное недопустимо в стенах высшего учебного заведения!
— Я, конечно, могу напомнить юношам правила размещения, но и вы поймите — заставлять сейчас всех переезжать ради вашего комфорта, будет слишком накладно. Тем более что звери тоже привыкают к своим местам. И от других магиан я еще ни разу не получал жалоб.
— Звери тоже живут в комнатах?!
— Не все, конечно, — рассуждал ректор, задумчиво прикусывая кончик пера, которым он только что расписывался в бумагах. — Но очень многие. У нас, конечно же, имеются загоны, но в общежитии все-таки теплее. Так что некоторые южные создания предпочитают вить гнезда именно там. Опять же, магианам так удобнее. Питомцы под присмотром, не приходится бегать через половину территории академии, чтобы покормить…
— Вы, должно быть, издеваетесь, — выдохнула я. Больше идей у меня не оставалось. — В Имперской академии некромантии и демонологии расселение было только по два человека. И то — в смежных комнатах. И никаких зверей. Это не гигиенично, в конце концов.
— Вот когда в следующий раз будете общаться с императором, попросите сравнять наш бюджет с вашими мертвяками. Возможно, в таком случае условия проживания станут более комфортными. Для всех.
— Но проблема не только в условиях, — возразила я. — Мои сумки до сих пор ждут в экипаже, потому что у вас здесь нет носильщиков. А когда я попросила помощи у одного из магиан, он ответил мне… цитирую — «а насколько глубока будет твоя благодарность?».
— Наверняка молодой человек пошутил. Или вы его неправильно поняли.
— Вы меня не слышите!
Кажется, раздражение ректора уже носило столь же яркий характер, как и мое возмущение. Судя по тому, как заходили желваки на его щеках. А того молодого человека я действительно поняла неправильно. Хорошо, что хоть уточнила. Потому что я была уверена: благодарность — это искреннее «спасибо». В то время как юноша заверил меня, что знает отличный сеновал, где нам никто не помешает. — Своим бездействием вы фактически покровительствуете пороку в стенах академии! Нет, я понимаю, что ученики здесь — из простых крестьянских семей, и для них подобные условия проживания могут быть вполне… приемлемы. Но наверняка же для благородных дам у вас найдется что-то более подходящее.
— Магиана Моранен, — ректор Даллар отложил в сторону все свои дела, и теперь сидел и сверлил меня своими черными глазами, так что у меня начала болеть голова. Когда мужчина продолжил говорить, слова с трудом прорывались сквозь стиснутые зубы: — Конечно, у нас найдется одна комната, которая соответствует вашему статусу. Отдельная, с личной ванной. Наверняка, она бы вас устроила. Единственное неудобство — эти покои мои.
Я с облегчением выдохнула. Мне даже вернулась способность снова улыбаться. И все-таки я не ошиблась: господин Даллар — широчайшей души человек!
— Спасибо! — ух, сердце вот-вот из груди выскочит. Великое Провидение, честное слово — когда однажды мне доведется вернуть себе достойное положение в обществе, я не забуду доброты этого светлейшего, благороднейшего из мужчин! — Спасибо вам огромное, вы не представляете, как вы меня обрадовали. Я уже думала…
— За что вы меня благодарите? — с едкой улыбкой поинтересовался ректор.
— Но разве я могу не быть вам благодарной! Уступить свои покои женщине — это исключительно достойный поступок.
Хемиан Даллар ударил ладонью по столу, прерывая поток моих искренних благодарностей. Я аж вздрогнула от того, насколько громким получился этот хлопок.
— Магиана Моранен! Вы в своем уме?! — крикнул мужчина, окончательно сбивая меня с толка. — Вы остаетесь жить в комнате, которую я вам выделил. В нашей академии все магиане находятся на равных условиях, независимо от того, сколько у них денег, или кто их родители.
— Но…
— Никаких «но»! Вы учитесь или как все, или не учитесь здесь вообще! И еще раз войдете в мой кабинет без приглашения — отчислю!
— Но, господин Даллар!
— Ректор Даллар! — рявкнул на меня мужчина. — И я передумал. Еще раз обратитесь ко мне до конца семестра — и это будет последние, что вы сделаете в стенах моей академии. Вы тут и дня не провели, а я уже жалею о том, что зачислил вас. А теперь — вон из моего кабинета!
Я вылетела из ректорской обители быстрее, чем пробка из бутылки с игристым вином. Все лицо горело, ладони вспотели, воздуха в груди не хватало, чтобы дышать.
И куда я только попала?! Вот не просто так это место зовут академией тварей и Х.А.М. ом. А эти друиды… Называют себя светом и жизнью! Да с такими-жизни-то никакой и не будет.
Хоть добровольно Ивейну сдавайся, честное слово!
— Нет, ни за что, — ответила я сама себе. — Я лучше некроманту в любви признаюсь, чем это…
И потом — демонологи никогда не сдаются, а Моранен — всегда идут до конца в поставленных целях. Хотя, что я за демонолог такой, раз использовать призыв мне больше нельзя? Без связи с сумеречным миром… я практически беспомощна.
Я добралась до комнаты, которая по мнению ректора должна стать моим домом на следующие пять лет обучения. Перед входом я дала себе отдышаться.
В конце концов… Я могу весь день проводить вне комнаты. На учебе или в библиотеке. Вставать пораньше, чтобы принять душ. А на ночь… буду затыкать уши ватой, чтобы не слышать ничего… непотребного. Попробую найти работу, может быть позже сниму себе комнату в гостинице, если таковые найдутся поблизости.
Я набрала в грудь побольше воздуха, намереваясь повторить знакомство со своими соседями и сделать это более доброжелательно, чем получилось в прошлый раз.
Открыла дверь. И с волнением обнаружила, что моих вещей не оказалось на кровати, где я их оставила.
Как же так? Неужели меня уже ограбили? Но, как это?..
— Вернулась, импэратрица? — голос Мики пробасил, возвращая меня к действительности.
— Мои вещи?..
— У двери, — кивнула девушка, которой до этого я не видела.
И точно. Сумка валялась на полу, семирог уже карабкался по моей юбке.
— Мы тут посовещались и решили, — пробубнил Мика. — От тебя будут одни проблемы. Так что жить ты здесь не будешь.
— Да вы не имеете права! — успела возразить я. Вот только мое сопротивление никого не волновало.
Мика подошел ко мне, своими огромными ладонями он обхватил мои руки чуть ниже плеч, а после…
Просто оторвал меня от земли, так что мои ноги беспомощно затрепыхались в воздухе, и вынес меня в коридор. Моя сумка полетела следом, так что книги оказались на разбросаны по полу.
Дверь захлопнулась прямо перед моим носом, едва не задев его кончик. После громкого хлопка мне показалось, что я оглохла. Во всяком случае, тишина, окружившая меня, была абсолютной и гнетущей.
По-моему, я попала в худшее место на земле.
Что мне теперь делать?!
На глазах проступили предательские слезы, которые я поспешила смахнуть, пока никто не увидел. Еще чего, плакать из-за грубых деревенских… Хотелось выругаться, но сдержалась. Вместо этого опустилась на колени, чтобы собрать книги. Демон все пытался балансировать на моем плече, так что там от платья остались только лохмотья.
Книги я собрала быстро, хотя руки и тряслись. После чего встала и побрела… Я даже не знаю куда! Наверное, стоит немного подождать и попробовать снова обратиться к ректору. Может он остынет?
«Или выгонит тебя, как и обещал», — промолвил голос разума.
— Погоди! — голос Лукиана застал меня врасплох. — Ты куда?
— Я не знаю, — честно призналась я.
— Мне жаль, — ответил юноша, выхватывая мою сумку и вешая ее к себе на плечо. — Я был против их решения, но оказался в меньшинстве.
— То есть… они это действительно серьезно?
— Прости, — Лукиан совсем поник.
— Ну… наверное, они имели право, — постаралась не подавать вида, что меня что-то задело. В конце концов, у меня должна быть гордость! — Я видела по пути деревню. Надеюсь, там есть гостиница.
Все-таки какие-то сбережения у меня есть, может проживу там первое время.
— Что за глупости! — Лукиан шел рядом, но не пытался распускать руки, как это делал Мика. И за это я была ему благодарна. — Это дорого. Да и…
Я остановилась и резко развернулась, так что юбки красиво закружились вокруг моих ног. Семирога это зрелища заворожило, и он перестал копошиться у меня на руках, куда сполз, устав пытаться удержаться у меня на плече.
— … Сама подумай, — продолжил юноша. — До деревни пешком не меньше часа идти. А по вечерам после занятий уже темно, и одной ходить не стоит. Да и остановиться там негде, в той дыре даже конюшни нет, чтобы проезжие могли лошадей поменять.
— И что мне делать? — кажется, я была на грани отчаяния. С таким «теплым» приемом у меня не было иллюзий по поводу того, что в других комнатах меня встретят теплее. Хотя, если бы Лука помог… — За что мне все это?
Хотелось присесть, а то весь день на ногах давал о себе знать. Икры гудели, желудок мечтал о теплой еде, голова была тяжелой, как после ночи упорной зубрежки теории призыва. Вот только в этом захолустье даже скамеек не было предусмотрено.
— Лукиан, прости меня… просто… Это все слишком сложно. Еще вчера я думала, что вернусь в любимую академию, буду учиться со своими друзьями, заниматься чем-то действительно интересным и достойным…
— И что мешает сделать это сейчас? — кажется, молодого человека совершенно не смутил мой эмоциональный выпад.
— А то, что для этого мне нужно выйти замуж за человека, которого я не люблю. И никогда не полюблю.
— Старый? — понимающе кивнул Лукиан.
— Нет. Просто… мерзкий, гадкий и… отвратительный…
— Пойдем, — Лукиан протянул руку, но я не стала ее принимать. Возвращаться в ту ужасную комнату не хотелось. — Пойдем, есть тут одно место.
И я последовала за ним. В любом случае, я уже ничего не теряла, а юноша почему-то внушал доверие. Не был он похож на остальных ребят, с которыми мне довелось сегодня пообщаться. Добрее он, что ли?
Мы шли минут двадцать, не меньше, пока не остановились у старого покосившегося сарая. Остальные постройки, которые мы встречали по пути, выглядели более ухоженными, чем эта. У тех стены были совсем недавно покрашены, а этот сарай смотрелся заброшенным.
— Прошу, — Лукиан отворил тяжелую дверь и пропустил меня вперед.