Человек оказался красивым, Аранор по контуру обвел овал лица, потрогал мягкие, но жутко холодные губы.
— Зачем ты его вытащил? – решил спросить Фьяло.
— Не знаю. Но я не мог дать ему умереть.
— Это всего лишь человек, один из многих, — ворчал краб.
Он не ненавидел людей, но и не мог спокойно на них смотреть. Слишком много слухов и разговоров приносили старшие тритоны и русалки, выходившие на берег.
— Разве ты не чувствуешь, Фьяло? Его сердце так сильно хочет жить…
Краб присмирел. Действительно, почти все представители королевской семьи и некоторые из старших тритонов чувствовали мир вокруг себя и морских жителей, что помогало им править и принимать ежедневные решения. Но ведь сейчас речь о человеке… Не может быть, чтобы Аранор мог его чувствовать, но раз принц так говорит, значит, так оно и есть.
Тритон подтянулся на руках и забрался в лодку. Секунду помедлив, он подтянул к себе юношу и обнял его, согревая. Человек замерз и наглотался воды, он мелко вздрагивал, но глаз не открывал. Аранор заметил глубокую царапину на руке и, повернув кисть запястьем к себе, слизнул кровь. Его слюна действовала как антисептик, и ранка постепенно перестала кровоточить.
Другая рука юноши была плотно сжата в кулак. Любопытство взяло верх, и Аранор стал аккуратно разжимать пальцы. На ладони человека лежало кольцо.
Тритон с сожалением и горечью посмотрел на молодого человека. Фьяло оказался прав, он спас очередного воришку, а судя по снастям и сети в лодке, еще и рыбака. Да, среди морских обитателей охота ежедневное занятие, но в отличие от людей, они не берут больше, чем нужно для жизни.
Солнце почти скрылось за горизонтом, его последние лучи окрасили воду в темно-бордовые цвета.
Вздохнув, Аранор в последний раз коснулся лица юноши, провел по подсохшим волосам рукой. Человек спокойно спал, он согрелся, и в воздухе больше не ощущалось беспокойство, жизнь его была в безопасности.
Тритон неслышно скользнул в воду, перед глазами все еще стояло умиротворенное лицо человека.
Фьяло молчал, лишь бросал на своего подопечного беспокойные взгляды. Крабу не нравилась их нечаянная встреча. Не нравилось и нечто поселившееся в серебристых глазах, словно… словно этот человек чем-то заразил принца.
***
Янтран проснулся поздним вечером. Он вздрагивал от холода и не понимал, что происходит. На небо уже выкатилась луна, и появились звезды, льющие хрустальный свет с бархатно-чёрного неба. Лодка тем временем размерено и спокойно покачивалась на волнах.
Юноша долго вглядывался в гребни волн, прекрасно осознавая, что сам он выбраться не мог, и тем более добраться до лодки. Из чего следовало, что незнакомец ему не померещился. Но кто это был? И почему помог?
Янтран спрашивал себя об этом снова и снова, пока возвращался домой. Но ответа на этот вопрос не было. И не предвиделось, что когда-то появится.
========== Глава 4. Сказки южных морей ==========
— Ну, что тебе все не так? – Фьяло протянул клешню и попытался ухватить ей принца за нос. — Супишься и хмуришься. И выражение лица кислое!
Аранор привычно увернулся от захвата и продолжил просматривать человеческую книгу.
Краб злился, не понимая тревоги принца и отчего тот не меньше часа смотрит на одну и ту же страницу попеременно то хмурясь, то печалясь, и сопровождая все это вздохами.
— Кислое, кислое, — упорно дразнил Фьяло. — Знаешь, у людей есть такой фрукт, лимон называется. Вот у тебя лицо, словно ты их с десяток съел.
— А ты откуда знаешь? – ехидно уточнил принц. — Ты ж ни разу его не пробовал.
Краб замолчал. Ну, не говорить же столь юному созданию, что когда ему станет столько же лет, сколько и его отцу – он узнает, что краб тоже имеет способности обращаться в человека, да и сам далеко не так прост, иначе не приглядывал бы за королевской четой из веку в век и вообще, чего он только не пробовал за всю свою долгую жизнь.
— Читал в книге, — фыркнул Фьяло.
— Кулинарной? Крабовое мясо под лимонным соком? – невозмутимо предположил Аранор, изогнув бровь и сдерживая смех.
— Она самая, — ответил учитель парню, сопроводив слова шутовским поклоном. Тем не менее, язвительность молодого человека была ему в радость. Хотя бы не смотрит стеклянными глазами в пространство и не молчит подобно рыбе.
Хотя, как посмотреть. Молчат рыбы только для людей. Вернее людям кажется, что они молчат. На самом деле в водной среде переговорить рыбу – нужно иметь недюжинное здоровье и огромный талант. Да уж, некоторые человеческие поговорки поражают своей нелепостью.
Аранор вздохнул и отвернулся от краба, молча вглядывался в стены пещеры. Всего несколько часов назад он держал в своих руках теплое человеческое тело, перед глазами еще отчетливо стояло лицо юноши, припоминались разные мелочи. Например, когда тот парень хмурился, его нос смешно покрывался морщинками. Аранор никогда не видел человека так близко, даже когда он подплывал близко к берегу и наблюдал за людьми, прячась за скалой, тритон не мог разглядеть их настолько четко. Да и Фьяло постоянно ругался над ухом и утаскивал принца на глубину, еще долго причитая после, так что Аранор видел в своей жизни не более пары десятков людей. А того парня тритон не просто рассмотрел, а смог коснуться… В губах эхом отозвалось биение сердца, когда тритон припомнил, как прижался ими к губам человека… Аранор смутился и уткнулся лицом в лежащую рядом шелковую подушку.
Фьяло злобно покосился на принца, крабу от всего сердца хотелось поколотить тритона или еще что сделать, лишь бы вернуть разум своему подопечному. Учителя нельзя назвать суеверным, но чем больше проходило времени, тем тверже убеждался Фьяло – никак сделал этот человек что-то принцу. От этих людей не приходится ждать добра.
Аранор закрыл глаза и подтянул колени к подбородку. Он настолько погрузился в свои мысли, что не замечал, насколько легко удерживает непривычный облик. Тритон искренне надеялся все же на то, что юноша добрался до берега до темноты, и лодка не наткнулась на подводный камень или не села на мель.
Краб тем временем отвлекся и стал передавать все рыбьи сплетни, особенно те, которые касались хорошеньких медуз. В конце концов, принц не маленький уже, захочет – разберется с собственными тревогами, а если что, то он, Фьяло, всегда его поддержит.
— Так вот и в это время, значит, подхожу я к ней и…
— Фьяло… — задумчиво перебил принц. — Скажи, как они к нам относятся?
— Кто? Медузы? – оторопел краб, уставившись на принца. — Раньше тебя подобное не интересовало, но я думаю…
— Да нет же! – раздраженно оборвал его тритон. — Как относятся к нам люди? Неужели никогда не было дружбы между водным и наземным народами? Почему мы скрываемся от них?
Краб мигом замолчал. Немало информации по столкновениям с людьми хранится в архиве во Дворце, и принц ознакомился с историей своего народа в обязательном порядке, но есть множество документов, к которым наследник получит доступ лишь став королем… Фьяло задумался, сколь много он может рассказать своему подопечному, да и как он отнесется к новым знаниям. Ладно, есть только один способ узнать наверняка.
Аранор перевернулся и лег на спину, внимательно посмотрел на наставника.
— Расскажи мне, пожалуйста, — попросил принц.
Вздохнув, краб принялся сосредоточенно перебирать клешней камушки, делая вид, что это сейчас самое важное занятие на свете.
— Много чего было, Аранор. Были неоднократные войны, были и те удальцы, которые считали, что водный народ годится в рабы и в музейные экспонаты… проще сказать, чего не было… Последними, с кем мы заключили союз – это народ рмая. Странные, чудаковатые люди, которые добирались сюда несколько месяцев, желая проверить, правду ли говорят, что живут в южных морях тритоны и русалки или нет. Один из твоих предков подружился с чужаком, их главным, не знаю, как уж они там договорились, но прошлый король заключил союз с рмая – всегда помогать друг другу, если кого-то постигнет беда. Давно это было, Аранор, с тех пор нас стало меньше, да и людям на островах мы не показываемся.
— Фьяло, — обратился принц, — а когда в последний раз рмая приплывали к нам?
— Двести лет назад, — спокойно ответил краб.
***
— Мальчик мой, ты последние два дня какой-то сам не свой, — заметил старый Кард, ловко сшивая разорванную сеть изогнутой рыбацкой иглой.
Седовласый мужчина решил зайти издалека, выбрав нарочито безмятежный тон, на самом деле он внимательно следил за реакцией юноши.
Янтран взлохматил карамельные волосы и нервно засмеялся.
— Все вы видите, дядя. Ничего не скроешь.
Кард не приходился юноше родственником, но знал его с детства и дружил с покойным отцом молодого рыбака. Он всегда мог помочь, подсказать и поддержать. В большей степени благодаря ему брат с сестрой уверено и быстро встали на ноги, сумев позаботиться и о доставшемся в наследство доме, и продолжить семейное дело. Да и не раз прикрывал Кард Янтрана и Илану, вступаясь за маленьких безобразников перед их родителями, поэтому скрывать от седовласого рыбака ничего не хотелось.
— Конечно, вижу, — хмыкнул тот, — не первый день живу. Так что давай рассказывай. Кстати, у Иланы очень красивое кольцо. Где ты его обнаружил?
— Кольцо? – Янтран немного нахмурился. — Это… это был затонувший корабль.
— Дары южного моря, — усмехнулся в усы рыбак, — понятно. Значит, еще остались нетронутые корабли на дне морском, — задумчиво протянул старик.
Расспрашивать о чужой находке было не принято, но Кард не мог не полюбопытствовать:
— А что это был за корабль хоть?
— Не наш, — Янтран сдул упавшую на лицо длинную челку, игла в его руках проворно чинила сеть. — Явно с севера. Из тех краев, где люди поклоняются богу-орлу и держат снежных кошек в домах.
— Чудной народ рмая, — протянул Кард, — так, так. Давно они к нам не захаживали. Неужто опять на островах появилось что-то такое, что заинтересовало этих охотников за чудесами.
— Чудесами? – повторил Янтран, недоуменно посмотрев на старца, и тут же ойкнул, когда укололся иглой. На пальце выступила бусина крови.
— Будь внимательнее, — заметил Кард. — А потом, если будешь как решето, сестра однозначно не захочет видеть тебя на свадьбе.
— Я спрячу ранки, — пообещал юноша, высасывая и сплевывая кровь.
— Смотри, друг мой, чтобы мумии на свадьбе не было, — поддел мужчина. – Так вот. Рмая живут в холодной суровой местности, бедной плодородными землями. Многим бы такая жизнь пришлась не по вкусу, слишком тяжела. А вот они справляются, приспособились и не променяют свой край ни на один другой. Гордый и храбрый народ. Рмая прекрасные мореходы и торговцы, а также большие любители роскоши и уюта, хоть это может звучать нелепо. Но роскошь в их понимание – есть красота, а не обилие золота и драгоценных камней. Например, у них даже простые деревянные ложки украшены резьбой, одежды неизменно расшиты защитными знаками и благодарностями предкам. Пусть и бедняк какой, но хоть пара стежков на поясе сыщутся. Кроме того рмая также любят загадки и чудеса. По молодости лет я дружил с одним северянином, который прибыл сюда на своем корабле. Но он путешествовал в одиночку с нанятой командой только ему известным курсом.
— А что его сюда привело? – уточнил Янтран, внимательно смотря на старого рыбака.
— Не поверишь, мальчик мой, — усмехнулся Кард, — привели старые сказки о том, что возле наших островов ни первый век уже живет под водой древняя раса тритонов и русалок. Хотя вместо ног у них рыбьи хвосты, я слышал, они и полностью человеческий облик могут принять, однако лично я в это не верю. Сам подумай, куда тогда денется хвост и чешуя? Да и болезненны такие перемены… И не видел никто подобного. Так что это байки все, а вот морской народ точно существует.
Янтран нахмурился, слушая рассказ. С момента своего чудесного спасения юноша не находил себе покоя. Случайно встреченный незнакомец не шел из головы, неясной тенью преследовал во снах. Янтран просыпался в поту и еще долго перед взором маячили серо-стальные глаза, излучающие собой внутренний свет. Рыбак боялся расспрашивать людей, не ровен, час его сочтут сумасшедшим, а там и репутация сестры может пострадать. Поэтому Янтран внутренне обрадовался разговору с Кардом, может, удастся чего узнать. Юноша поинтересовался:
— И как? Рмая нашли то, что искали?
— Не знаю, мой мальчик, не знаю. Давно никто не видел тритона или русалку. Но я знаю, что рмая никогда не покинут привлекшего их места, не разузнав о его тайнах. Говорят, корабль тогда ушел тихо и быстро, да и не пустым, а увозя с собой огромные сокровища.
Парень сложил сеть и сосредоточенно посмотрел в сторону моря. В голове по кусочкам выстраивалась картина, во рту появился привкус горечи, руки меленько подрагивали. Совершенно очевидно – его спас ни кто иной, как один из тритонов, иначе и быть не может. Янтран вспомнил, как тяжела была балка, придавившая его ноги, тогда он смог сдвинуть ее лишь на несколько сантиметров, а ведь юноша не из слабаков. Он сглотнув, понимая насколько сильно существо, спасшее его жизнь.
— Дядя, а говорится ли в этих легендах что-то о том, как относятся эти существа к людям?
— К людям? — Кард пожал плечами, — В легенде говорится, что людей подводный народ не любит… И убивает, если представилась такая возможность.
========== Глава 5. Принадлежащий морю ==========
Король Глерод с удивлением наблюдал за сыном. Все последние дни тот просиживал в дворцовом архиве или уплывал в хранилище и библиотеку. Нередко принц подплывал к отцу с просьбой рассказать об истории своего народа. Глерод довольно улыбался и пребывал в неизменно хорошем расположении духа, его радовала любознательность отпрыска. Король начинал подумывать, а не ускорить ли обучение сына. Ведь будущий правитель должен знать как можно больше о своем народе, разбираться в дипломатии и многом другом, увидеть своими глазами, как проходят переговоры с послами, возможно, стоит ему дать слово и при обсуждении государственных вопросов. Но пока Глерод ограничивался лишь беседами с сыном.
Аранор по крупицам собирал информацию, борясь с соблазном расспросить членов Совета и генерала, старого воина, участвующего в битвах с людьми и знавшего немало. Но тритон боялся, что его любопытство вызовет массу вопросов, поэтому принц листал и перелистывал книги в своей маленькой сокровищнице (мало ли, что от него укрылось при прошлом прочтении) и посещал архив. Аранор даже мозаики и фрески во дворце рассматривал, ведь информация о людях стала значить для него намного больше, чем простое юношеское любопытство до той встречи на корабле.
Фьяло ничего не говорил принцу, краб и так понимал, к чему готовится Аранор. Конечно, учителю от этого было не по себе, но на любые доводы тритон реагировал враждебно, замолкал или отстранялся, продолжая свои поиски. В итоге краб отстал от него, пока не вышло так, что принц его попросту прогонит. Фьяло предпочитал быть рядом и при необходимости вмешаться, прийти на помощь воспитаннику, чем тратить время на споры и добиться полного недоверия со стороны Аранора, а тому только дай волю, обязательно попадет в беду. Так решил Фьяло, мысленно даже гордясь принцем. Пусть краб и считал действия тритона ошибочными, но он отмечал, что тот все же выработал какой-никакой план, стратегию, а не действовал по наитию.
***
Янтран задумчиво смотрел на искрящееся в лучах солнца лазурно-синее море. Он уже и не помнил, когда последний раз оно казалось таким красивым. Почему-то не хотелось участвовать в празднестве. Море притягивало к себе и взгляд, и душу. Молодой рыбак не мог забыть, что еще совсем недавно он чуть не погиб, пытаясь достать украшение для сестры. И что, скорее всего бы погиб, если б кто-то его не спас. Кто-то из морских жителей. Сейчас юноша в этом ни секунды не сомневался. Кроме старого Карда, он ни с кем не разговаривал на эту тему, опасаясь, что это может привести к ненужным последствиям.
Ритуал уже прошел, Илана официально стала супругой Ваира, и теперь гости и родственники собрались на вершине скалы, чтобы отпраздновать событие. Согласно давней традиции свадебные обряды в семьях рыбаков обязательно проходили возле моря. В данном случае была выбрана именно эта скала, как самая ближайшая к воде и при этом не крутая, с довольно пологими склонами, на которых Янтран и помогавшие ему родственники жениха сумели расставить столы и скамьи для тех, кто придет поздравлять молодых. А еще на вершине возвышалась древняя статуя бога моря из необычного камня. Никто не знал, кто ее здесь воздвиг, но чудом уцелевшая во время столкновений с морскими, она продолжала сверкать на солнце. Некоторые предполагали, что ее создали поселенцы, жившие на Толрне еще до прихода на остров людей с материка. Возможно, тот народ поставил статую в знак дружбы, а может, из страха перед опасными монстрами.