Я искренне верила, что мы с Адрианом действительно вечно будем вместе, как он и говорил… Наивная… Я должна была остерегаться, что он поступит со мной как с Анной, но не делала этого. И зря. Когда мы переехали в Ирландию, приобретя там великолепное поместье, Адриан нашел себе новую игрушку. В соседней деревушке жила красивая и приметная собой девушка. Совершенно не похожая на меня. Рыжеволосая, кареглазая, скромная и милая.
Мне надо было что-то сделать, когда я заметила, как Адриан на нее смотрит. Точно так же, как на меня, когда мы встретились в таверне, в Карпатах. Но я была слишком уверена в своей неотразимости. Я полагала, что даже если он и заведет роман с этой девушкой, от меня ему никуда не деться. Ошибалась. Правда, поняла я это только тогда, когда он запер меня в доме, оставив без еды на 10 дней. Я впала в подобие летаргии, а очнулась уже черт знает где, в старом заброшенном здании, насквозь прогнившем и провонявшем крысами.
Стыдно признаться, но я была на редкость беспомощным вампиром. Умение заманивать и убивать жертву вовсе не присуще нам на уровне инстинкта, оно вырабатывается за несколько лет, под руководством Мастера. А у меня, за мои 29 лет вампирской жизни (на тот момент мне было 56), оно не выработалось вовсе, за ненадобностью. Жертву всегда находил Адриан, не желая меня утруждать. Да и пить «из горла» мне не приходилось, потому что мой возлюбленный галантно сцеживал для меня кровь в бокал. К тому же, я совершенно ничего не знала о вампирах, как ни странно. Я свято верила в слова Адриана: «Зачем забивать тебе голову? Если ты в чем-то ошибешься, я поправлю или подскажу. Поймешь все на практике». А теперь у меня была куча вопросов без ответов и полное отсутствие этой самой практики. Я твердо знала лишь то, что как минимум раз в три дня мне нужна человеческая кровь, чтобы не умереть и то, что ни в коем случае нельзя выдавать себя, потому что существуют охотники на вампиров.
В общем, будучи совсем юным вампиром, я оказалась в где-то в Европе, совершенно не приспособленная к самостоятельной жизни и не имеющая совершенно ничего. Хотя нет, у меня было дикое желание отомстить Адриану за то, что он выбросил меня, как ненужную вещь… Оно-то, родимое, и позволило мне выжить.
Я скиталась по Европе около 20-25 лет. И сама научилась выслеживать свой ужин. Невозможно представить себе, как меня воротило от этих немытых и дурно пахнущих шей (а на дворе-то ведь было Средневековье), от грязных и вонючих улиц городов, потому с моим обонянием это мерзость казалась еще больше смердящей. Я опытным путем выяснила свои возможности. Оказалось, что вампиры могут вводить человека в состояние, подобное гипнозу, на чеснок и осину нам плевать, а вот серебро и святая вода – самые ужасные вещи. Особенно вода – на нас она действовала как кислота. Кроме того, мы значительно быстрее людей, можем воздействовать на животных, окончательно убить нас можно только сжиганием на костре. Последнее я узнала, подсмотрев на расправу охотников с пойманным вампиром. Солнечного света мы не боимся, в гробу не спим, и вообще спим только тогда, когда сыты. Я узнала, что чем дольше мы не питаемся, тем меньше начинаем походить на человека. Особенно выдают нас глаза, которые начинают походить на безжизненные драгоценные камни, отсутствие румянца на лице и руки, потому что ногти становятся прозрачными и сверкающим, оставаясь при этом твердыми, как алмаз.
В общем, практически всему я научилась сама. После двух десятилетий скитаний и нищенствования, я решила, что пора что-то менять. Нашла в Лондоне (на тот момент я была именно там) молоденького и симпатичного аристократика, прикинулась бедной невинной овечкой, которую похитили из дома. Наплела ему с три короба о том, как потеряла память, как мне удалось сбежать. А этот дурашка поверил, да еще и влюбился потом. Так я придумала себе способ комфортного проживания: за счет обеспеченных и не вдающихся в подробности мужчин. Нельзя сказать, чтобы я за все столетия своей жизни была исключительно содержанкой. Я успела побывать разносчицей в харчевне, воровкой, танцовщицей в «Мулен Руж», герцогиней (очень недолго, к сожалению) и еще много кем. На содержание мужчины я переходила лишь тогда, когда находила того, кто бы мне нравился.
А «Мулен Руж» свел меня с моим лучшим другом и наставником – Лео. После одного из представлений, на улице меня подловил прилично одетый мужчина и с усмешкой шепнул на ушко, что я могу выдать себя, если продолжу выплясывать с нечеловеческой грацией и гибкостью. Я тогда сильно испугалась, что он из охотников. Но позже нам удалось поговорить по душам. Лео оказался вампиром вдвое старше меня, имеющим свое небольшое гнездо. Он рассказал, что все вампиры обычно принадлежат к определенному гнезду, чаще всего к тому, которое создает их Мастер. У меня оказался редкий случай: Адриан был довольно старым вампиром, но своего гнезда не имел, потому, что до меня никого и никогда не обращал. Я со спокойной душой примкнула к гнезду Лео. Это было одно из тех моих решений, о котором я никогда не пожалела в будущем.
От Лео я узнала много интересного об Адриане. Оказалось, что мой Мастер имел привычку заводить себе постоянную любовницу, которая была для него источником питания. Чем старше вампир, тем меньше ему требуется крови для жизни и тем больше он получает жизненные силы из эмоций. Больше всего для этого подходят боль, страх, возбуждение и любовь. Но боль и страх быстро истощают своего носителя, поэтому Адриан выбирал любовь и возбуждение. Обычно он менял девушку, как только старая ему наскучит и никогда не обращал своих любовниц. Я стала первым исключением. И хотелось бы, чтобы единственным, как сказал Лео, поскольку Адриан никогда не отличался ничем хорошим и от его «птенцов» тоже этого не ждали. Поэтому я всегда представлялась «птенцом» Лео на вампирских сборищах.
Но со временем мое происхождение все-таки сказалось на моем поведении. Я все больше склонялась к тому, чтобы пойти по дорожке Адриана. К тому же, я поняла одну простую истину: нет крови вкуснее, чем кровь разгоряченного и возбужденного человека. В моем случае, мужчины. Тогда появился образ загадочной и роковой незнакомки, безымянной, никому неизвестной, но неизменно посещающей светские мероприятия. Там я и подбирала себе жертву. И на одном из таких мероприятий я встретила Адриана.
Я мельком заглянула в настенное зеркало и довольно улыбнулась. Сегодня я подыскивала себе пару на бал-маскараде. И вырядилась вампирессой: черное бархатное платье с длинным шлейфом, узкой юбкой и довольно глубоким вырезом, алые губы, подведенные черным глаза и высоко собранные волосы. Надо сказать, выбор образа был невероятно удачным. По моим наблюдениям, мужские взгляды чаще всего привлекало мое декольте в сочетании с таинственной полуулыбкой и томным взглядом, а не милые до тошноты принцессы, феи, волшебницы и нимфы. Так что уже спустя полчаса после своего появления я наметила себе парочку жертв.
- Рела? – раздался за моей спиной бархатный и мягкий голос.
Обернувшись я окунулась в ледяные синие глаза Адриана. На какое-то мгновение во мне всколыхнулось то старое чувство любви к нему… Но его тут же смело волной злобы и ненависти.
- Ты?! – яростно прошипела я, глубоко задышав в безуспешной попытке успокоиться.
- Рела, не стоит при таком декольте делать глубоки вздохи, - засмеялся Адриан. – Оглянись, некоторые особи мужского пола уже в открытую на тебя пялятся.
- Да плевать, - процедила я сквозь зубы. Потом двинула кулаком в грудь Адриана. – Как ты смеешь показываться мне на глаза?! Ты выбросил меня, как мусор! Выкинул ничего не знающей, не понимающей, не умеющей! И теперь ты так спокойно ко мне обращаешься?!
- Прекрати скалить клыки! – грубо осадил меня Адриан, крепко схватив за предплечье и потащив за собой к выходу. Я с ужасом понимала, что не могу ему сопротивляться при всем желании. Как бы отвратительно он не поступил со мной, Адриан оставался моим Мастером, а слова Мастера – закон для обращенного. Мне очень хотелось заскулить от страха и забиться в угол, потому что я совершенно не представляла, что ему нужно от меня.
Адриан протащил меня через всю бальную залу, буквально выволок в коридор и рывком швырнул к стене. Я не запуталась в шлейфе платья лишь благодаря вампирскому чувству равновесия и ловкости. Потом резко повернулась к своему Мастеру и зашипела, ощерив клыки, от злости и обиды.
- Послушай меня, милая, - с угрозой заговорил Адриан, - тебе следует быть осторожнее. Из тех мужчин, что пускали по тебе слюни в зале, как минимум трое – охотники. Поэтому их гораздо больше волнует не глубина твоего выреза и то, что под платьем, а длина списка твоих жертв. Ты слишком хороша и неуловима для человека, вот они и выслеживают тебя. Тем более, что в городе-то люди пропадают…
- Я здесь ни при чем! – возмутилась я. – Я еще никого не убила!
- Я знаю, красавица, знаю, - снисходительно усмехнулся Адриан, погладив меня по щеке. – Это я обедаю. Но ты приметнее. Вообще-то, мне гораздо выгоднее не мешать охотникам выслеживать тебя, но по старой дружбе не удержался и предупредил.
- По старой дружбе предупредил… - протянула я с нехорошей улыбкой. – Заботливый какой…
Метнувшись вперед, я сделала то, что для вампиров является святотатством: напала на своего Мастера. В мою пользу сыграло то, что Адриан не ожидал нападения. Едва ли не урча от удовольствия, я запустила зубы ему в шею, с легкостью прокусила кожу и с наслаждением ощутила на языке тягучую кровь с металлическим привкусом.
Я выпила столько крови, сколько смогла. Больше половины так точно. Смотреть на бессильную злобу моего Мастера, его жалкие попытки приказать мне было весьма приятно. Напившись, я картинно облизнула губы и клыки и блаженно зажмурилась.
Поглумиться над Адрианом мне не дали. Из-за угла выскочили те самые охотники, что были на балу. Один из них плеснул на нас святой водой, я инстинктивно закрыла лицо руками и пронзительно завизжала, когда почувствовала, что кожа у меня на руках начала сползать обугливающимися лохмотьями. Невыносимая боль!.. Не помня себя от этой боли, я бросилась бежать по коридору.
Тогда я чудом сбежала. Наверное, только потому, что не хотелось испытать чудесное воздействие святой воды вновь. Я еле добралась до дома Лео.
Лео был в ужасе, увидев мои обугленные, почерневшие руки и алмазно сверкающие ногти, жутко контрастирующие с кожей. Он мгновенно велел своим обращенным найти мне жертву, а когда парня привели – напоил меня кровью, после чего погрузил в глубокий сон.
Так продолжалось несколько месяцев. Лео неизменно поил меня кровью, после чего погружал в сон и заставлял мое тело восстанавливать поврежденные руки. Он позволил мне проснуться лишь тогда, когда процесс заживления закончился. Руки вновь слушались меня и обрели прежнюю силу, но их красота была безвозвратно утрачена. До локтей они были испещрены сетью тонких и разветвляющихся белесых шрамов, а ногти постоянно оставались похожими на алмазы.
На все мои мольбы сделать хоть что-нибудь, чтобы эти шрамы исчезли, мой друг только разводил руками. Он сказал, что все время моего сна пытался придумать что-нибудь, но бесполезно. Скромно опустив глазки в пол, Лео признался, что пробовал даже снять с правой руки кусочек кожи и заставить мой организм вырастить на ее месте новую, но и на обновленной коже все равно проступали шрамы. Тогда же я узнала, что Адриан мертв. В отличие от меня, ему не повезло и охотники его не упустили. Что ж, горевать я точно не собиралась, потому что виноватой себя не чувствовала. Более того, мне казалось, что Адриан просто получил то, что ему причиталось.
Впрочем, я недолго праздновала свое отмщение. Впервые выйдя на люди я столкнулась с новой проблемой: мои руки привлекали слишком много ненужного внимания. Перешептывания типа «гляньте, какие странные ногти», «посмотрите на эти шрамы», «интересно, что это с ней случилось» преследовали меня на каждом углу. Именно с того дня я начала носить перчатки до локтей.
А потом я впала в страшное уныние. Месть Адриану долгое время была смыслом моей жизни. Теперь этого смысла не было. Красота была подпорчена, охмурение мужчин набило оскомину, а о приемах и балах было тошно слышать. Я безумно завидовала людям, у которых были семьи, возлюбленные, дети… Им было ради чего жить, было, за что бороться. А у меня ничего этого не было и быть не могло. Был только Лео и его «гнездо». Да и то, его «птенцы» мне были глубоко по барабану, поскольку я не несла ответственности за них. И Лео пришла в голову несколько странная мысль: он предложил мне завести свое гнездо. Главным аргументом он считал то, что я прекрасно понимаю чувства молоденьких и неопытных вампиров, оставшихся без Мастера. Терять мне было нечего, поэтому я решила попробовать.
Вместе с Лео мы собрали около 26 новообращенных «сироток» под мое крыло. Я стала для них наставницей, научила всему, что знаю. И с гордостью могу сказать, что вампиры моего «гнезда» всегда были самыми защищенными. Я заступалась за них перед прочими вампирами так, как мать заступается за детей. Так прошло еще несколько десятилетий.
С наступлением второй половины XX-го века жизнь вампиров весьма усложнилась. Охотники становились все более ушлыми, их оружие - все более совершенным. Нас стали чаще выслеживать и уничтожать целым гнездами. Так лишились своих «птенцов» и мы с Лео. В один день мы потеряли в огне всех тех, кого воспитывали и оберегали. А сами выжили, но больше уже никогда не решались обратить кого-то.
Во времена Второй мировой войны наши с Лео пути разошлись. Он предпочел остаться в Румынии, где мы жили на тот момент, а я уехала в Канаду. Потом посетила Германию, Австрию, пожила в Италии, ненадолго вернулась в Румынию, но Лео разыскать не сумела и уехала в Будапешт.
За столетия своей жизни я скопила приличное состояние. Его мне хватило, чтобы выкупить тот самый дом, в котором мы когда-то жили с Адрианом и отреставрировать его. Уж больно меня замучила ностальгия по этому дому. Необъяснимая, но от этого не менее реальная. Я наняла себе двух горничных, правда, первое время переживала, что они удивятся моему странному образу жизни. Но девушки попались на удивление непробиваемые. Им было совершенно неинтересно, почему хозяйка вечно ходит в перчатках, редко спит и никогда не ест дома, почему у нее нет ни друзей, ни возлюбленного, ни мужа. Меня это вполне устраивало. Постепенно я создала для себя максимально комфортные условия жизни.
В последние годы я стала редко выходить из дома. Мне было скучно смотреть на нынешних людей, скучно слушать их разговоры. Да и вообще, за столетия жизнь надоела. Порой я подумывала о том, чтобы сдаться охотникам. Порой подумывала о том, чтобы завести новое «гнездо», но тут же вспоминала, как больно было потерять в одно мгновение всех «птенцов»…
Сегодня я сделала редкое исключение лишь потому, что на улице было ощутимо прохладно, и никто не удивился бы, увидев девушку в перчатках и кофте с длинным рукавами в мае, а ведь без этих деталей туалета я никогда не выходила. Прогулявшись по пасмурным улочкам, я пришла к своему любимому уличному кафе и по привычке заказала себе кофе. Никогда его не пью, но обожаю вдыхать аромат.
Вспоминая историю своей жизни за чашечкой кофе, я отвлеклась и не слышала, как ко мне подошел официант. Я обратила на него внимание лишь тогда, когда он заговорил:
- Простите, госпожа, что я вас беспокою, - легко поклонился молодой человек, - но господин за крайним столиком слева просил передать это вам.
Я несколько удивленно посмотрела на темно-бордовую, почти черную розу на длинном стебле, которую официант положил передо мной на столик вместе с маленькой карточкой. Посмотрев на столик, за которым сидел мужчина, передавший розу, я увидела странно знакомый профиль с небрежно убранными назад темно-русыми волосами и могла поклясться, что глаза у него холодные и синие. Едва заметно улыбнувшись, я взяла в руки карточку, на которой было всего два слова:
«Мы дома…»
Я снова глянула на крайний столик слева, но там уже никого не было. Но это было не важно. Только один мужчина знал, какие цветы я люблю. Тот, кто сделал Будапешт моим домом.