— Хорошо. Я заберу тебя в шесть.
— Согласна. Сейчас мне надо идти. Большой парень в татуировках только что зашел в кабинку Делии. Обычно такие больше всего нуждаются в том, чтобы держать их за руку.
— Прекрасно. Теперь я буду представлять, как ты натираешь член какого-то качка, пока он таращится на твою грудь и возбуждается.
— У тебя очень живое воображение.
— Завтра, Сорайя.
— Позже, мистер Костюм.
Через несколько минут после того, как мы попрощались, мой телефон просигналил о входящем сообщения.
Сорайя: Уговор в силе.
* * *
Мне нужно было заставить Сорайю забыть ту хрень, что сказала ей Эйвери, показать, что ей нечего бояться, когда дело касается меня. Я не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме того, что увижу ее сегодня, поэтому ушел из офиса пораньше — это уже становилось нормой. Если бы не я управлял компанией, меня бы давно уже уволили.
Вернувшись домой, я начал готовить овощи для пасты «Примавера», которую хотел приготовить. Я не умел готовить изысканные блюда, но мог приготовить чертовски вкусную пасту аль дэнте. (Примеч.: главный секрет итальянской пасты в том, что макаронные изделия отвариваются al dente (или, в переводе с итальянского, «на зубок»). Это емкое понятие описывает такое состояние макарон, когда они уже почти готовы, но еще не успели полностью развариться). Раньше я написал Сорайе, чтобы дать ей знать об изменении в наших планах. Я готовил ей ужин у себя. Мне казалось, это будет правильной сменой темпа после фиаско на торжестве. Мне нужно привести ее к себе и показать больше обыденной жизни.
Я только включил телевизор, встроенный в стену на кухне, и выбрал сериал из перечня, когда зазвонил телефон. Сорайя звонила. Я схватил полотенце, чтобы вытереть руки, перед тем как ответить.
— Привет, красотка.
— Привет… — Она замешкалась. — Что это за музыка на заднем плане?
— Телевизор.
Черт.
Нервно пытаясь уменьшить звук, я вскоре понял, что кнопка регулирования звука не работала. Уровень моей крутизны скоро упадет.
— Это была заставка из «Главного госпиталя»?
— Нет, — соврал я.
— Да, это она.
Черт. Пойман с поличным.
Я виновато рассмеялся.
— Ладно, да, это она. Ты меня поймала.
—Ты смотришь мыльные оперы?
— Только эту.
— И только я подумала, что у нас нет ничего общего…
Я прочистил горло, поддавшись смущению.
— Ты тоже его смотришь?
— Вообще-то, смотрела раньше… сейчас почти не смотрю.
— Мне он никогда особо не нравился, пока мама не заболела, когда я был в старшей школе. Она была одержима этим сериалом. Когда была прикована к постели, я укладывался рядом с ней в три часа дня и составлял ей компанию, пока он шел. В итоге, мне понравились некоторые сюжетные линии, и я продолжил смотреть его после ее смерти. Он напоминает мне о ней.
Сорайя замолчала и потом сказала:
— Грэхем… это… вау… это на самом деле прекрасно.
Почувствовав внезапные эмоции, я быстро сменил тему.
— И чему я обязан этим звонком?
— Я хотела узнать, могу ли я принести что-нибудь.
— Ничего, кроме своей прекрасной задницы, детка.
— Серьезно. Я хочу что-нибудь принести.
— У меня все готово.
— Ладно. Тогда, вино.
Упрямая.
— Мой водитель заедет за тобой через час.
— Хорошо.
Я замолчал на мгновение, а затем прошептал ее имя:
— Сорайя.
— Да?
— Не могу дождаться, когда увижу тебя.
* * *
Погрузившись в сервировку стола, я забыл предупредить портье, чтобы он отправил Сорайю наверх. Когда он позвонил мне, сообщая о посетителе, я решил поиздеваться над ней немного.
— Пожалуйста, дайте трубку мисс Венедетте, — сказал я ему.
Она подошла к телефону.
— Да?
Мой член дернулся при звуке ее голоса. Сорайя даже не находилась передо мной, но тот факт, что она была внизу, делал меня твердым.
— Чем могу помочь, мисс?
Она захихикала.
— Это «Главный госпиталь»?
Маленькая выскочка.
— Если ты сыграешь шаловливую медсестру, тогда может быть. Передай ему трубку обратно и поднимай свою задницу сюда.
Когда портье вернулся к телефону, я попросил его показать Сорайе лифт. Ее стук был ритмичным и громким. Блэки тут же начал лаять.
Пока шел к двери, я обратился к собаке:
— Да, да. Просто подожди и увидишь ее.
Мое сердце стало биться быстрее, когда я открыл дверь и увидел, как потрясающе красива она была. Ее волосы были распущены, лежали волнами и выглядели так, будто их разметал ветер. На концах они были зелеными и подходили по цвету изумрудной блузке без рукавов, закрывавшей всю шею. На вороте блузки был завязан бант. Гладкие черные штаны выглядели так, будто были нарисованы на ее ногах. Все вместе это было дразняще консервативным, по сравнению с ее обычным видом. Ее обычно красные губы были также не накрашены, будто она знала, что я буду поглощать их позже.
С трудом сдерживаясь, чтобы не приставать к ней, я нехотя прижал руки по бокам. Я пообещал себе не трогать и не целовать ее пока, так как боялся, что не смогу остановиться. Поэтому я собирался сдерживаться так долго, как мог. Этот вечер должен показать ей, что она может доверять мне. Если я наброшусь на нее прямо у входа, это все испортит.
— Заходи. — Я вдохнул ее цветочный аромат, когда она заходила в комнату.
Собака сразу начала прыгать вокруг нее.
— Отвяжись, Блэки.
Она выглядела удивленной, когда вручила мне бутылку вина, которую принесла с собой. Затем наклонилась и взяла пса на руки. Блэки начал лизать ее лицо.
Черт, я хотел в этом поучаствовать.
Забрав у нее собаку, я выдал:
— А ты думала, что это я к тебе пристану.
— Ты ведешь себя очень хорошо, мистер Морган.
— Я пытаюсь, — честно ответил я.
Она прикрыла рот.
— О, боже. Блэки. Я только поняла. Из «Главного госпиталя»! Он назван в честь того Блэки! (Примеч. Блэки Пэрриш — персонаж сериала «Главный госпиталь»).
— Да, это так.
— Ты же не стесняешься?
— Нет.
— Просто у тебя уши краснеют.
Черт.
— Мне кажется, это мило, Грэхем, особенно то, что этот сериал напоминает тебе о матери. Спасибо, что поделился этим со мной.
— Не думаю, что вообще говорил это кому-нибудь. Ты превращаешь меня в размазню, Венедетта.
— Хорошо, — улыбнулась она.
Медленно потирая руки, я сказал:
— Раз уж мы заговорили об этом. Давай посмотрим, как хорошо ты знаешь «Главный госпиталь».
Она блеснула милейшей улыбкой и приняла мой вызов.
— Выкладывай.
— Есть еще кое-что относительно меня — один из главных идентификаторов — связанное с «Главным госпиталем».
— Что я получу, если угадаю?
— Особенный поцелуй позже вечером.
— О, да? Особенный, да?
— Я дам тебе подсказку.
— Давай.
— Это рифмуется с органом.
— Ох, снова об этом. Ладно… Морган… твоя фамилия, — понимание внезапно озарило ее. — Точно! О, Боже. Это имя тоже из «Главного госпиталя»!
— Совпадение фамилии просто случайно, но «Дж.» в моем среднем имени — Джейсон.
Она понимающе кивнула.
— Джейсон Морган… как персонаж!
— Моя мать думала, что это гениально.
— Твоя мама, похоже, была очень умной женщиной.
— Она была… умной, забавной, яркой, жизнерадостной… очень похожей на тебя, на самом деле. — Я подошел к гранитной столешнице и открыл бутылку «Совиньон блан», которую она принесла. Вручив ей бокал вина, я спросил: — Могу я показать тебе квартиру?
Попивая вино, мы пошли по комнатам. Сорайя практически влюбилась в электрический камин в моей спальне. Не могу дождаться, как однажды смогу трахнуть ее перед ним.
Наконец, мы вернулись обратно в гостиную и остановились перед окном от пола до потолка с видом на Манхэттен.
Она смотрела на захватывающие огни города.
— Я всегда мечтала иметь такой вид.
В это время я смотрел только на нее.
— Этот вид твой. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь.
— Я могу здесь кончать, да?
— Я не это имел в виду.
— О, я знаю. Ты сегодня необычно вежливый и политкорректный. Что на тебя нашло, Грэхем Джейсон Морган?
— Тебе не нравится, что я вежливый? Я пытаюсь не облажаться сегодня. После того, что случилось на торжестве…
— Ты прекрасен. Ты хорош такой, какой есть. Мне нравится, какой ты всегда честный со мной в своих мыслях и чувствах. — Она прислонилась ко мне и схватила мой свитер, заставляя член дернуться. Я чувствовал, как буквально разваливался, когда она продолжила: — По правде говоря, я предпочитаю грубую честность всему остальному. Я хочу, чтобы ты всегда говорил мне правду, даже если боишься, что можешь меня обидеть. Не думаю, что ты понимаешь, как сильно мне нужна правда.
— Не думаю, что ты понимаешь, как сильно ты мне нужна. — Сейчас, когда она прикасалась ко мне, я полностью пропал. — Я дам тебе все, что тебе нужно. Хочешь абсолютную правду?
— Да. Скажи, чего ты хочешь.
— Насчет чего? Жизни? Прямо сейчас? Конкретнее.
— Что ты хочешь прямо сейчас?
— Ты не будешь винить меня за мой ответ?
— До тех пор, пока это то, о чем ты на самом деле думаешь… нет.
Мой голос был хриплым, когда я произнес:
— Я хочу твой язык на своем члене.
Ага, я это сказал.
Ее ресницы соблазнительно затрепетали.
— Что еще?
— После того, как ты возьмешь меня в рот, я хочу раздеть тебя догола и попробовать твою киску, а сразу после трахнуть тебя сзади, пока твои руки будут прижаты к окну.
— Потом что?
— Я хочу кончить внутри тебя.
— Потом?
— Потом… мы будем есть пасту голыми в кровати.
Мы оба слегка рассмеялись, прежде чем тон снова стал серьезным.
Она оглядела гостиную.
— Когда вдруг так потемнело?
— Я не знаю. Я практически ничего не замечал вокруг с тех пор, как ты вошла. Вот и вся правда.
— Спасибо, что был честен со мной, Грэхем.
Это были ее последние слова, перед тем как она подняла руки к банту у шеи, медленно его развязывая. Ну, черт. Это, очевидно, было наградой за честность. Она расстегнула пуговицы, и ее шелковая блузка упала на пол. Когда она расстегнула спереди свой черный кружевной лифчик, ее грудь буквально выпрыгнула оттуда. Даже несмотря на то, что снаружи было темно, огни города создавали достаточное освещение, чтобы я мог увидеть, как ее соски напряглись от холодного воздуха.
Хрипло выдохнув, я сказал:
— Давай, я тебя согрею.
Я наклонился и безжалостно всосал ее сосок в рот. Она застонала в ту же секунду, когда мои губы коснулись ее кожи.
Сорайя впилась пальцами в мой свитер, потянув его, и я стянул его через голову. Прижимаясь своей голой грудью к ее, я втянул ее язык в рот и начал его медленно посасывать. Мой член, сейчас полностью затвердевший, прорывался сквозь джинсы напротив ее живота. Затем ощущение ее маленькой ручки, скользящей по моему телу к паху, стерло последние частицы контроля, которые у меня оставались.
Внезапно она опустилась на колени.
И я пропал.
Когда она расстегнула молнию и вытащила член, мое сердце, казалось, начало биться быстрее, чем могло вынести. Время будто остановилось. Она посмотрела на меня и обвела языком с пирсингом головку, уже мокрую и готовую для ее рта. Моя голова невольно откинулась назад от ощущения, которое можно было описать только как абсолютное блаженство.
Это.
Это был рай.
Когда она неожиданно опустила голову и взяла меня полностью, мои яйца сжались в отчаянной попытке не кончить тут же в ее прекрасный рот. Я понял, что у меня проблемы гораздо серьезнее, чем я себе представлял, так как не было ни единого шанса, что я отпущу ее теперь, когда знаю, на что это похоже.
Все, о чем я мог думать, — как оказаться внутри нее, как я хотел заявить права на каждый миллиметр ее тела, каждое отверстие. Я хотел владеть ею, но, по правде говоря... она уже владела мной. И это была правда.
— Помедленнее, детка.
Мой телефон начал звонить. Черт. Ни за что на свете я не возьму трубку. Когда сразу после этого начал звонить домашний телефон, внутри меня все сжалось, так как я знал, что это моя бабушка. Бабуля единственная знала мой домашний номер. Сработал автоответчик.
— Мистер Морган? Это Камбрия Линч, социальный работник вашей бабушки. Она сегодня достаточно сильно упала и теперь она в «Вестчестерском госпитале». Я звоню, чтобы вы знали. — Оставшуюся часть сообщения я уже не слышал.
Сорайя выпустила мой член изо рта и подпрыгнула, когда осознала, что говорилось в сообщении на автоответчике. Я подбежал к телефону и поднял трубку, но Камбрия уже отключилась.
Заправляя штаны, я видел перед глазами лишь туман. Я посмотрел на Сорайю.
— Мне нужно ехать в больницу.
Она начала быстро одеваться.
— Я еду с тобой.
Я практически споткнулся о Блэки, который, кажется, разозлился, потому что в этот момент трахал на полу свою игрушку. Я молился, чтобы одна из лучших ночей в моей жизни не превратилась в одну из худших.
Глава 12
Сорайя
У меня крутило живот всю дорогу до госпиталя.
Бедный Грэхем.
Тревога в его глазах была очевидна, пока он решительно смотрел вперед. Его водитель взял отгул на ночь, поэтому Грэхем вез нас в своем «БМВ» в Вестчестер.
Я положила руку на его ногу.
— С ней все будет в порядке.
— Да, — сказал он, продолжая смотреть на дорогу.
Час спустя мы подъехали к госпиталю. Грэхем взял мою руку, когда мы бежали ко входу.
— Моя бабушка здесь. Лил Морган. Где я могу ее найти? — спросил Грэхем у женщины в регистратуре.
— Палата №257, — сказала она.
Поездка на лифте была настоящей нервотрепкой. Запах больничного антисептика вызывал тошноту. Когда мы добрались до палаты, рядом с кроватью Лил стоял врач с медсестрой.
Я сразу узнала ее — пожилую женщину с фотографии в телефоне Грэхема. В моем сердце потеплело, когда я увидела, как ее глаза засветились, едва она его увидела.
— Грэхем. Кто тебе сказал, что я здесь?
— Камбрия звонила. Ты в порядке?
— Я не хотела, чтобы она тебя беспокоила.
— Она правильно сделала. Что случилось?
— Я не помню. Я поскользнулась и упала, но я не знаю, как это случилось. Они говорят, я сломала бедро.
Доктор протянул руку.
— Мистер Морган, я доктор Спорк.
— Доктор, можем мы поговорить снаружи?
— Конечно.
Грэхем вышел из палаты вместе с доктором, медсестра последовала за ними. Они оставили меня наедине с Лил.
Я все еще смотрела на дверь, когда звук ее голоса напугал меня.
— Ты, наверное, Сорайя.
Меня смутило, что она знала мое имя. Что Грэхем говорил ей обо мне?
— Да, это я. Приятно познакомиться, Лил, — я улыбнулась и села в кресло рядом с ее кроватью.
— Теперь я вижу, почему он так тобой увлечен. У тебя естественная красота, которую редко можно встретить.
— Большое спасибо.
Ее голос звучал устало и слабо.
— Грэхем очень скрытный. Он мог никогда не дать мне шанса познакомиться с тобой, поэтому прости, что сейчас я много на тебя взвалю…
Я сглотнула, не ожидая допроса.
— Ладно.
— Я знаю, временами мой внук может быть абсолютным придурком.
Я выпустила воздух, который задержала в легких, и рассмеялась.
— Да. Я узнала об этом довольно быстро.
— И я слышала, ты приструнила его с этой ерундой.
— Да.
— Хорошо. Но знаешь, в глубине души он не такой.
— Я начинаю понимать это.
— Когда его мать умерла, он переосмыслил все. У него заняло много времени вернуться к нормальной жизни. И в тот раз, когда попробовал это сделать, он обжегся.