— Фрагменты доспехов, — подтвердил Арвида. — И еще они тут нацарапали на стенах всякое. Кое-что… непотребное.
Каллистон почувствовал, как в нем шевельнулась злость. Они просто звери, эти Волки! Такие же дикие убийцы, как зеленокожие. Он никогда не понимал, что им делать в Великом крестовом походе. Разве что губить репутацию просвещенного человечества и подрывать идею Единства. Хуже них только берсерки Ангрона. Но тех взял под свое крыло магистр войны, а для Волков Фенриса не нашлось столь же разумной сильной руки, чтобы удерживать их в цивилизованных рамках. Похоже, они окончательно утратили последние остатки самообладания.
— Чем дальше, тем знаков будет больше, — ответил Каллистон, обращаясь ко всему отряду сразу по общему каналу. — Следуйте к Пирамиде Фотепа, там перегруппируемся.
Фарет сразу двинулся дальше, но Арвида перешел на вокс-связь.
— Волки, возможно, еще на планете, — предостерег он. — В этой зоне целей не обнаружено?
— Я ничего не вижу, — бросил Каллистон, выдавая свое раздражение. Арвида лишь выполнял свою работу, но частицы скептицизма, источаемого сержантом, проникали капитану в душу. — Двигаемся к…
Не успел он договорить, как голова и плечи Фарета исчезли в облаке из обломков доспехов, костей и крови. Над улицей раскатилось грохочущее эхо залпа из тяжелых орудий, сопровождаемое сухой трескотней болтерного огня.
Каллистон метнулся за колонну, чувствуя, как содрогается камень под ударами реактивных снарядов, пробивающих его насквозь. Он отполз назад, подальше от огненного шторма, под прикрытие более надежного куска стены. Вокруг рвались снаряды, вздымая в воздух сверкающие стеклянные волны.
По каналам связи донеслись предостерегающие крики и звуки редкого болтерного огня. Весь его отряд угодил под обстрел. Еще две руны с жизненными показателями погасли на дисплее его шлема.
Трон, откуда они взялись?
— Сильный обстрел! — доложил Орфид, находившийся в двухстах метрах от него. — Вижу множественные…
Его сигнал задрожал и погас, лишь статическое электричество потрескивало на канале связи.
— Все ко мне! — приказал Каллистон, быстро оглядываясь по сторонам и пытаясь наскоро оценить местность. Среди разрушенных зданий было полно мест для укрытия, но ни одно из них не выдержало бы массированной атаки. — Всем отойти ко мне! Повторяю, всем отойти ко мне!
Он рискнул выглянуть через пролом в стене, стараясь держать голову в шлеме как можно ниже. На дисплее по прежнему не было никаких указателей цели, но ауспики могло и заклинить.
Через две сотни метров, в дальнем конце пустынной улицы, он впервые заметил какое-то движение. Что-то светло-серое стремительно мелькало среди укрытий, пригибаясь к земле. Не узнать этот силуэт было невозможно — силовой доспех космодесантника. Других Каллистон не видел, но знал, что они должны быть. По счетчику боеприпасов он удостоверился, что магазин на месте и заполнен до отказа. Его сердца начали выстукивать тот ровный, мерный ритм, который всегда предшествовал сражению. Кожу начало привычно покалывать — это стимуляторы пошли в кровоток, подготавливая мускульно-нервные интерфейсы его панциря.
— Это мой мир, псы! — яростно прорычал он. — Так что вам придется иметь дело со мной!
*
— Всего девять, — говорит он. — Девять глупцов. Похоже, у вас не было серьезных планов, кроме как шнырять среди развалин, выискивая всякий хлам. А вам не приходило в голову, что уничтожившие Просперо могли кого-то оставить на планете?
— Конечно, приходило.
— И все же вы явились сюда.
Я наскоро прикидываю, не попытать ли мне удачи. Его так легко разозлить, но это вопрос времени. Пока сдерживаюсь.
— Да. Наше положение было незавидным: одни, вдали от своего флота. Неведение делало нас слишком уязвимыми. Я решил поискать, не выжил ли кто-нибудь на Просперо, может, и сам примарх. Мы понимали, что это маловероятно, но были и другие причины, как ты говоришь, «пошнырять среди развалин».
Повисает небольшая пауза, размеренное дыхание дознавателя замирает буквально на миг.
— Другие причины?
Я решаю продолжать говорить, цепляясь за правду. В любом случае допрос скоро закончится.
— Просперо был грандиознейшим хранилищем знаний среди всех миров, населенных людьми, — говорю я, даже не пытаясь скрыть свою гордость. — Здесь находились библиотеки, которым позавидовала бы и Терра. В наших сокровищницах хранились секреты, которые даже мы не успели до конца разгадать. Пока вы плавали по звездным морям, калеча и грабя, мы учились.
Говоря это, я вспоминаю, как этими же самыми словами доказывал Арвиде разумность возвращения домой. Он слушал так же внимательно, как мой дознаватель теперь.
— Ты говоришь о колдовстве, — говорю я и отваживаюсь на чуть большее. — Но ты ничего об этом не знаешь. В Великом Океане есть тонкие материи, постичь которые способны только мы. Мы могли смотреть в самые глубины варпа и понимать его сущность. Мы мельком заглядывали в будущее и видели возможности столь изумительные, что нельзя описать словами.
Я начинаю возбуждаться. Вспоминаю устройства, которые мы использовали для обучения, исследований, исцеления, — огромный потенциал! Мы были как дети, попавшие в страну чудес, и наши глаза сияли отраженной славой других.
— Я думал, что, если хоть что-нибудь из вещей уцелело, мы могли бы вернуть их себе. Если судьбой нам предназначено быть изгнанными отсюда, мы могли воспользоваться хоть чем-то из накопленного.
— Вы что-нибудь нашли?
Он по-прежнему нетерпелив и жаждет информации. Но теперь в его голосе нет насмешки, ее сменило нечто вроде необходимости. Наверное, он даже не представляет, что я вижу его насквозь. Странно, что он оказался таким нестойким. Я всегда думал, что Волки более уверены в себе.
— Нет, — говорю я, как можно безжалостнее разбивая его надежды. — У нас не было времени. И я в любом случае сомневаюсь, чтобы что-то могло уцелеть в том аду, который вы устроили. Все разрушили! Знай мы, что за этим побоищем стоите вы, ничего другого и не ожидали бы. Вы — мясники, психопаты, садисты, дебилы, худшие из…
Я знаю, что делаю. Его психология все больше раскрывается передо мной. Я возбуждаю в нем надежду и уничтожаю ее. Я чувствую слабость его разума и наношу удар по самому больному месту.
Я умолкаю лишь после того, как кулак врезается в мою челюсть. Хоть я и приучен к физической боли, от удара темнеет в глазах. Его движения быстры; намного быстрее моих. Я чувствую, как дробится моя челюсть, а откинувшаяся назад голова бьется о железную спинку стула. Вспыхивает боль, горячая и слепящая. Затем еще одна вспышка мучительной боли, разливающейся по лицу.
— Ты ничего не знаешь про нас! — ревет он, мгновенно обезумев от ярости.
Оглушенный, я понимаю, что выпустил на свободу что-то очень важное, и внутри у меня все сжимается.
Он бьет меня снова, уже другой рукой, и моя голова судорожно дергается в оковах. Слабые остатки зрения исчезают, глаза заволакивает пятнистая багрово-черная пелена. Что-то еще — ботинок? — вонзается в мою обнаженную грудь, ломая сращеные в щит ребра и вминая осколки внутрь.
— Ничего! — рычит он, и целый фонтан слюны брызжет на мои разбитые щеки. Он вопит прямо мне в лицо.
Я ничего не могу противопоставить этому. Я слишком рано сделал ход, и теперь он точно убьет меня. Удар следует за ударом; от них лопается кожа, рвутся мышцы, сотрясаются кости. Моя голова как волчок крутится на шее. Если бы не оковы, удерживающие меня за шею, она уже давно оторвалась бы.
Потом он останавливается… Трон милосердный, он останавливается!
Я слышу, как он продолжает бушевать, выкрикивая что-то неразборчивое в маниакальном припадке. Он мечется по комнате, пытаясь обуздать темные силы, выпущенные мной на волю. Я хватаю воздух ртом, ощущая, с каким трудом работают проткнутые легкие. Голова, кажется, разбухла от крови. Мир кружится, мутный и расплывчатый от боли.
Его дыхание частое и влажное, как у зверя. Он долго молчит. Думаю, он просто не может говорить. Чтобы утихла ярость, нужно время.
— Ты ничего не знаешь про нас, — снова рычит он, и в голосе вновь прорывается то жуткое, угрожающее урчание.
Я не в состоянии ответить. Мои губы распухли и потрескались, и я чувствую, как свертывается кровь в ранах, образуя плотные сгустки.
— Ты так уверен, — сплевывает он, и я ощущаю, как сгусток маслянистой слизи ударяется в мое тело. — Ты так чертовски уверен! И все же, оказывается, ты знаешь даже меньше, чем думаешь.
Он снова подходит вплотную, и я вдыхаю его кисловатый запах. В нем есть нечто звериное, так пахнут мокрые бока старой охотничьей собаки, но есть и еще что-то. Химическое, возможно…
— Ты не знаешь, зачем я притащил тебя сюда, — говорит он. Его презрение колет, будто игла. — Пора пролить немного света.
Едва он говорит это, светильники на стенах оживают. Внезапная вспышка лишь добавляет боли к той, что уже бушует в моей голове, и мои заплывшие глаза с усилием закрываются. Вновь открываются они не сразу и осторожно, веки вздрагивают от хлопьев засохшей крови.
В первый раз я вижу своего дознавателя. Глядя в его лицо, туманное и расплывающееся среди слепящего света, я замечаю наконец деталь, некую отличительную черту.
И тогда я понимаю, что не знаю ничего.
Ранее…
Ревюэл Арвида бежал, пригибаясь к земле, внимательно выбирая, куда поставить ногу. Он добрался до цели — высокой колонны из наполовину расплавленного металла на углу того, что когда-то было перекрестком двух транспортных магистралей.
Он скользнул за сломанную колонну и рискнул заглянуть за угол. Тело Орфида лежало посреди пустой улицы. По обе стороны длинного проспекта тянулась череда развалин. Никакого движения заметно не было.
Он взглянул на датчики обнаружения на дисплее шлема. Вражеских сигналов нет, трое его боевых братьев мертвы. Три других, активных сигнала сходились к точке, где был Каллистон, в нескольких сотнях метров отсюда. Арвида находился дальше всех, отрезанный от остальных.
В городе было абсолютно тихо, но усилители слуха в шлеме уловили едва слышный шорох дальше по улице: что-то двигалось к нему, прячась за тучами пепла и развалинами.
Сержант присел, прислонившись спиной к металлу. Арвида был Корвидом, мастером чтения изменчивых узоров будущего. Здесь, на родной планете, среди ее привычных резонансов, он чувствовал себя особенно сильным. Он позволил своему сознанию быстро пробежаться по перечню возможностей.
Арвида увидел расходящиеся от него тропы, наложенные на схему ближайших улиц. Явных возможностей было много, они бежали все вместе, словно стадо охваченных паническим страхом животных. Некоторые пути были неясными, но многие — вполне очевидными. Он увидел приближающихся врагов, их продвижение и тактику. Они окружали позицию Каллистона. Их множество.
— Брат-капитан, — позвал он по воксу. — Советую отступать к посадочному модулю. Их слишком…
Арвида умолк, почувствовав быстро приближающиеся шаги. Этих шагов еще не было слышно. Его чувство будущего заслоняло окружающий мир, показывая грядущие события в причудливом наложении на настоящее.
Он поднялся и отступил той же дорогой, откуда пришел. Он шагал быстро, держа болтер наготове на уровне груди. Каллистон ему не ответил. Похоже, угодил в переплет. Враги, казалось, знали все их слабые места. Сколько времени они лежали в засаде, готовясь к этому дню?
Он добрался до конца очередной разрушенной улицы. Здесь сходились четыре дороги, и на их пересечении все еще стояла почерневшая статуя Квэраса Епистима. Обуглившиеся глаза смотрели на восток, весь камень в маслянистых потеках.
Арвида видел приближающиеся будущие следы врагов, будто гололиты, и действовал соответствующе. Они шли ему наперерез. Несколько человек двигались вдоль улицы, где лежал Орфид. Еще двое свернули, прошли насквозь через квартал и теперь быстро приближались к нему.
Арвида съежился в тени статуи, выжидая, когда покажутся враги. Они появились через считаные минуты, вслед за своими будущими следами, ведя охоту с таким рвением, словно знали, что их собственные призрачные двойники находятся на расстоянии вытянутой руки.
Арвида позволил им пройти мимо, потом резко развернулся и выскочил из укрытия. Он быстро прицелился и выпустил два заряда из своего болтера. Они были направлены в головы врагов — одного за другим. Первый заряд угодил точно в цель и взорвался, пробив на затылке тусклый, испачканный кровью шлем. Цель пошатнулась, сделала еще один неуверенный шаг и тяжело рухнула на землю. В воздух взлетел вихрь стеклянных осколков.
Но предвидение будущего не бывает идеально точным. Второй заряд скользнул по броне космодесантника, заставив того потерять равновесие, но не сумев сбить его с ног. Воин почти мгновенно выправился, развернулся и бросился на землю. Цепочка раскаленных добела плазменных зарядов полетела прямо в Арвиду.
К этому мгновению Корвид уже находился в движении, метнувшись обратно под защиту статуи, пока импульсы энергии молотили по камню. После второго попадания статуя развалилась, она пошла трещинами с головы до пят и распалась на куски. Арвида кинулся влево из-под сыплющихся обломков, выпустив еще одну очередь из своего болтера.
Его противник тоже не стоял на месте, дожидаясь, когда его убьют. Он ринулся вперед, чтобы убить самому. В левой руке он держал цепной топор, жужжащий, будто целый рой рассерженных пчел. Движения его были стремительными и мощными, точными и исполненными сокрушительной силы. Цепной топор зажужжал совсем рядом, метя в грудь, но потом внезапно резко изменил направление, взметнувшись к шее Арвиды.
Без умения предвидеть будущее он уже лежал бы мертвым. Его противник был сильнее, быстрее и успел набрать скорость. Но пока клинок со свистом перемещался в намеченную точку, Арвида двигался, уходя с предопределенной траектории лезвия. Ловко увернувшись, он ушел от удара и трижды выстрелил врагу в лицо практически в упор. Заряды взорвались почти мгновенно, и взрывная волна отбросила противников в разные стороны.
Арвида сгруппировался и сразу вскочил, готовый стрелять снова. Но этого не понадобилось. Лицо противника было уничтожено, от головы осталась лишь оболочка, начиненная кровью, частицами шлема и осколками кости.
Мгновение Арвида постоял над поверженным воином, чувствуя, как пульсирует в венах кровь. Впервые он оказался настолько близко к тем, кто охотился за отделением среди руин.
Но едва его взгляд упал на знаки на наплечниках, как радость от удачного поединка сменилась потрясением. Потом, в провиденном будущем, словно отголоски сна, вновь зазвучали звуки погони. Другие воины быстро приближались…
Арвида отбежал под прикрытие нависающих остатков зданий и помчался к посадочному модулю. В одиночку пробиться к Каллистону сержант не мог, а если он бессмысленно погибнет, пользы от этого не будет никому. Единственная возможность — добраться до корабля, взлететь и попытаться спасти остальных с воздуха.
На бегу, прячась среди теней, словно вурдалак, он пытался осмыслить увиденные знаки.
Но никакого смысла в этом не было. Вообще никакого!
Доспех моего дознавателя, который в почти полной темноте представлялся мне серым, оказывается, грязно-белого цвета. Наплечники некогда были ярко-синими, хотя все видимые поверхности брони покрыты полупрозрачным слоем красно-коричневой грязи.
Итак, это Пес Войны. Или, как они стали себя называть, Пожиратель Миров. Новое имя нелепо, это извращение всего, за что велся Великий крестовый поход. Однако, насколько я разбираюсь в особенностях других легионов, оно весьма точное. Они действительно пожирают планеты. Мне доводилось слышать о таких злодеяниях, творимых под безумным покровительством Ангрона, что меня выворачивало наизнанку. Единственный легион, имеющий схожую репутацию, — Волки. Так что, наверное, неудивительно, что я так легко поверил, будто меня взял в плен один из псов Русса.
В темноте я представлял своего дознавателя звероподобным существом, балансирующим на грани безумия. Реальность оказалась не намного лучше. На голове у Пожирателя Миров нет шлема, поэтому видно его уродливое лицо. У него гибкое бронзовое тело, под низкими бровями скрываются глубокие колодцы теней. Высокие скулы, тяжелый квадратный подбородок. Голова обрита наголо, и весь череп в шрамах. На висках тоже отметины через равные промежутки, а из гладкой кожи торчат железные штифты, давным-давно запрещенные Императором, так как усиливают ярость и поддерживают ее, превращая напичканную тестостероном машину смерти в существо с поистине зашкаливающим уровнем жестокости.