– Навестить?! – Антон в недоумении. – Ты что, давала ему свой адрес? Интересно знать, зачем это? – Антон как будто бы шутит, но Аня чувствует скрытое раздражение и не может понять, в чем дело: ну не может же быть, чтобы Антон ревновал ее к какому-то Витьку!
– Нет, не давала я ему адреса, не знаю, откуда он узнал… Он и раньше приходил, когда я еще в Крыму была. Правда, мама?
– Правда, он пришел, сказал, что вы вместе отдыхали и ты просила передать привет.
– Ни о чем я его не просила! – возмущается Аня. – Я вообще с ним только один раз танцевала и один раз разговаривала на пляже!
– Не возмущайся так, – спокойно говорит Наталья Сергеевна, – парень, похоже, слегка влюблен, а для влюбленных нет преград. – Она немного лукаво посматривает на Антона и неожиданно заговорщицки подмигивает ему. Антон довольно хмыкает, и почему-то ему становится легче. Он вдруг понимает, что все проблемы он решит. Но влюбленный Витек…
– Кто влюблен? Витек влюблен? – Антон поворачивается к Егору. – Ты можешь в это поверить?
Егор, до этого сидевший молча, на шутливый тон, прозвучавший в вопросе, отвечает неожиданно серьезно:
– Ты прав, Витек никого не любит, но это может означать только одно – ему что-то было нужно.
И в этом серьезном тоне послышалась какая-то тревога, и внезапно появилось ощущение опасности. В повисшей тишине неожиданно громко прозвучал тихий голос Тани:
– Это какой Виктор? Не Кондрашов, случайно?
– Точно, Кондрашов, – Антон уверенно кивает, – Кондрашов Виктор Семенович.
Егор повернулся к жене:
– Ты его знаешь?
– Конечно. – Таня обводит всех задумчивым взглядом. – Он разыскивает архив графа Стомбальо.
Пауза, очень похожая на немую сцену из «Ревизора», длилась несколько секунд, но что потом началось! Догадки, вопросы, размышления и снова вопросы. Наталья Сергеевна и Аня подробно рассказывают, как вчера Виктор неожиданно появился, как тщательно рассматривал фотографии, как задавал, казалось бы, невинные вопросы. А они отвечали, ну конечно, отвечали, а что, вы бы не отвечали? Все говорят, качают головами и возмущаются – почему тайно, почему не сказал? И наконец Антон задает самый главный вопрос:
– Интересно, нашел он что-нибудь, как вы думаете?
– Не знаю, – задумчиво говорит Наталья Сергеевна, – он смотрел все по нескольку раз…
– Я вообще не знаю, что он смотрел, – виновато говорит Аня, – мне как-то нехорошо стало, я в кресло забралась, а оттуда не видно.
– По-моему, он сначала все больше фотографию Стомбальо разглядывал, – все так же задумчиво продолжила Анина мама, – а потом какую-то видовую карточку. Вспомнила! – Она быстро стала перебирать фотографии. – Там вид на море был, он еще спросил, что это за место, а я сказала… Вот она!
Наталья Сергеевна протянула Антону фотографию, которую так тщательно рассматривал Виктор.
– Это в развалинах старой крепости, – сразу определил Антон. – Таня, посмотри, верно же?
– Да, это похоже на угловую башню, – соглашается Таня, потом, машинально покручивая волосы у виска, какое-то время молчит. – Я думаю, он решил, что это место клада.
– А это может быть местом клада? – Егор внимательно смотрит на свою жену – такой он ее еще не видел: огонек, загоревшийся в ее глазах, немного отдалил ее от него, он вдруг почувствовал, как любит она свою науку, как много ей приходится сейчас вспоминать, сопоставлять, соединять разные эпохи, разрозненные сведения и случайные факты, чтобы ответить на такой простой вопрос. Впервые с тех пор, как он увидел ее, он почувствовал не только любовь и нежность, но и проникся к ней уважением.
– Может, конечно, – помедлив, ответила Танюша, – но здесь изображен не сам граф, да и время другое – а это означает только одно: это не его указатель. А он должен был бы оставить свой. Потомки, конечно, могли сфотографироваться на памятном месте, но это чересчур легкомысленно – архив ищут давно, и так откровенно указывать на место его расположения… не знаю, мне кажется, они бы так не поступили.
– Но, Танюша, – Аня в первый раз назвала ее так, немного смутилась, но увидев ответную радостную улыбку, тоже улыбнулась, – мы просмотрели все фотографии, которые сохранились, видовых карточек больше нет. Значит, ниточек не существует?
– А больше ничего не сохранилось? Может быть, рисунки или тетрадки с рецептами…
– Нет, кажется, ничего нет. – Аня смотрит на маму, но та отрицательно качает головой. – Еще шкатулка есть, но в ней только украшения.
Аня встает с ковра и уходит в соседнюю комнату. Возвращается она быстро, неся в руках большую шкатулку, похожую на ларец. Осторожно опускает ее рядом с коробкой и говорит немного извиняющимся тоном:
– Я никогда не вынимала из нее все до конца, но бумаг там нет, это точно – можете и сами посмотреть, – делает она приглашающий жест. – Танюша, открывай, смотри.
Таня ласково поглаживает шкатулку по крышке и боковым стенкам, легко, как будто пробуя на ощупь, проводит пальцем по замку и витым граням, чуть наклонив голову, всматривается в узоры, потом плавным аккуратным движением открывает крышку, все такими же легкими касаниями проводя теперь по внутренним стенкам шкатулки. В этих легких незамысловатых движениях есть что-то магическое, и все наблюдают за ними молча, как завороженные.
– В этой шкатулке есть секрет! – весело говорит Таня и, лукаво прищурившись, спрашивает: – Хотите посмотреть?
– Конечно, хотим, что за вопрос! – первым реагирует Антон, потом, спохватившись, добавляет, деланно, даже показательно, смутившись: – Если хозяева не возражают, естественно…
Хозяева не возражали, хозяевам было также интересно, хозяева даже от нетерпения привстали и подошли ближе. Таня неуловимым движением нажала какой-то бугорок на внутренней стенке шкатулки, и, скрипнув самым прозаическим образом, из наружной боковой стенки в самом низу, рядом с дном, выдвинулся ящичек. В нем лежала тетрадь.
Все молча смотрели на обычную, немного потертую тетрадку. Смотрели так, как будто ничего более удивительного, ничего более странного, даже более волшебного не видели.
– Ничего себе, – нарушает Егор молчание, – ну ты даешь, Танюш!
– Как интересно, мы даже не догадывались, что здесь есть второе дно, – задумчиво произносит Наталья Сергеевна, – и отец ничего не знал.
– Может быть, и бабушка не знала? – Аня пытается понять, как могло случиться, что в семье не знали о тайнике.
– А чего гадать-то? – Практичный Антон предлагает решение. – Посмотреть в тетрадке нужно, что там написано и кто писал…
– Страшно почему-то, – улыбается Аня, и Наталья Сергеевна согласно кивает головой: «Страшно».
– Смелее, профессор, я рядом, – с неподражаемой интонацией Жоржа Милославского произносит Антон, – все равно уже открыли.
– Бери, дочка, – говорит Наталья Сергеевна, – действительно, надо же узнать, что там.
Аня осторожно берет в руки тетрадь и, вздохнув, открывает страницу. Там лежит отдельный листок.
Здравствуйте, мои дорогие! Так уж получилось, что я не успела рассказать вам всю историю. Простите. Но раз вы читаете эти строки, значит, я не ошиблась и вы смогли открыть маленький секрет моей шкатулки. Надеюсь, что это означает также, что у Анюты проявился Дар исцеления. Дар обладает не только целительными свойствами, он еще и обостряет чувствительность, и помогает разгадывать загадки или привлекает тех, кто помогает их разгадывать. Но такова уж традиция нашей семьи, что о Даре не говорят, пока он не проявится. Это связано с тем, что не каждый член семьи обладает им. Бывало и такое, что целое поколение не могло исцелять, и для того, чтобы они не испытывали чувства неполноценности, им не рассказывали о возможных способностях. Но как только Дар проявлялся – о нем начинали говорить. В этой тетради – рассказ о нашей семье и о людях, которые сыграли важную роль в ее истории. Я люблю вас. Да хранит вас Господь.
Аня подняла глаза от листка и сквозь слезы посмотрела на маму.
– Бабуля все знала, но не могла рассказать, – прошептала она. – Я помню, что не придавала значения ее словам о том, что придет время и я узнаю много интересного. Я думала, что это она говорит вообще, как говорят маленьким детям: «Подрастешь – узнаешь».
Анечка говорит вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, но все слушают ее внимательно и сочувственно.
– А колечко? – Антон ласково берет Аню за руку. – Ведь она отдала тебе кольцо раньше, чем проявились твои способности, – тоже, я думаю, неспроста.
– Ну конечно! – Аня качает головой. – Если б я тогда все могла понять! Она сказала: «Береги колечко-то»…
– А ты и берегла, с руки не снимала, – успокаивающе говорит Егор, – предчувствовала, наверное.
Тетрадь еще лежит на коленях Ани. Она машинально поглаживает ее, вспоминая и вспоминая бабушку, ее слова, ее выражения. Потом она снова раскрывает тетрадь. Все склоняются над ней. Не вчитываясь в слова, не стараясь что-то запомнить, они просто пролистывают пожелтевшие страницы.
– Они все заполнены разными почерками, – говорит Егор, – и чернила разные.
– Каждый писал о своей эпохе, – задумчиво произносит Таня, – это общий дневник. История семьи.
Они продолжают просматривать тетрадь. Среди страниц они находят еще несколько отдельных листков, но почерк у них уже другой.
– Это еще чьи-то письма, – говорит Аня.
– Я думаю, – довольно неожиданно отзывается Егор, – что не стоит сейчас наспех читать эти записи. Это как-то неправильно.
– Мне тоже кажется, что пусть сначала их спокойно, не торопясь, прочитают Аня с мамой и папой, – поддерживает друга Антон, – а потом, если сочтут возможным, дадут почитать другим страждущим любителям истории – поизучать. – Он, усмехаясь, кивает на Танюшу, довольно растерянно слушающую их.
Егор, улыбаясь, обнимает жену.
– Танюша, это все-таки семейная история…
– Не слушай их, Таня, – вмешивается Наталья Сергеевна, – конечно, мы дадим тебе посмотреть. Просто действительно не хотелось бы все делать наспех.
– Да я понимаю, конечно, – торопливо бормочет смущенная Таня, – просто, Наталья Сергеевна, я столько занималась историей графа Стомбальо…
Все смеются. Егор нежно целует ее в щеку и с плохо скрываемым восхищением произносит: «Сумасшедшая!..»
– А схемы здесь никакой нет. – Аня, еще раз пролиставшая тетрадь, пожимает плечами. – Так что архив самого графа все еще остается недоступен.
– Может быть, все-таки фотография указывает на место, где спрятан архив? – Наталья Сергеевна, улыбаясь, смотрит на своих молодых собеседников. – Помнится мне, что Виктор, увидев эту карточку, очень быстро ушел.
– Может, конечно, но все-таки что-то меня смущает, – тут же реагирует Таня, – что-то не так.
– Танюша, покажи еще раз, куда ты нажимала, чтобы открыть шкатулку? – Анечка рассматривает стенки. – Я что-то не вижу заветной кнопки.
Таня подходит к ней, и девушки склоняются над шкатулкой.
– Смотри, вот здесь, в самом углу, чувствуешь под пальцем шарик? – Таня берет Анину руку и проводит ее пальцем по внутренней стенке шкатулки. – Чувствуешь? Толкай его вниз – ящичек задвинется обратно, а чтобы открыть – шарик нужно двигать вверх. В девятнадцатом веке очень любили разные такие штуки – секреты, загадки. – Таня не заметила, как увлеклась. – Очень модно было иметь шкафчики с секретами, бюро со множеством ящиков, из которых несколько были секретными, шкатулки и сумки с двойным дном.
Рассказывая, Танечка машинально поглаживает шкатулку.
– Аня, а почему ты никогда не вынимала из шкатулки все украшения? – Антон заглядывает в шкатулку. – Здесь так много разных штучек, которые девушки обычно любят…
– Не знаю, – легко отвечает Аня, – мне было интересно вытаскивать штучки по одной. Каждый раз какая-то неожиданность, тайна.
– Ты чувствовала тайну шкатулки, чувствовала, что в ней есть что-то такое, чего ты не знаешь. – Егор, как всегда, понимает Аню лучше, чем она сама. – И, играя таким образом, пыталась отгадать или хотя бы нащупать эту загадку.
– А были любимые вещицы? – спрашивает Таня, не выпуская шкатулку из рук. – Такие, которые попадались несколько раз, или те, которые нравились больше всего?
– Часики янтарные нравились, маленькие такие, изящные. – Аня заглядывает в шкатулку и достает часы. – Вот они, красивые, правда? Еще браслет из яшмы нравится. – Она снова опускает руку внутрь, легкими движениями перебирая украшения. – Что-то не вижу я его…
Аня немного занервничала, почему-то ей показалось очень важным найти браслет, и она стала выкладывать из шкатулки мешающие ей вещички: овальный кулон на длинной цепочке, мягкий браслет из крупных золотистых колец, несколько бархатных коробочек с кольцами, крупную замысловатую брошь с зеленым камнем…
– Вот он! – Аня с облегчением вытаскивает браслет, состоящий из гладких, отполированных до зеркального блеска, зеленых камней. – Правда, оригинальная штучка?
– Да, симпатичная, – довольно рассеянно произносит Таня. – Аня, а что это за брошка? Можно я посмотрю?
– Конечно! – Аня протягивает ей брошь с зеленым камнем. – Тебе эта нравится? На мой взгляд, тяжеловата…
Антон и Егор перестают вслушиваться в их разговор, как только речь заходит о женских украшениях. Они увлеченно обсуждают что-то насчет предстоящей работы, а Наталья Сергеевна пошла на кухню, решив, что всем уже пора ужинать. Поэтому никто не обратил внимания на странную заинтересованность Тани, никто, кроме Анечки.
– Танюша, – Ане почему-то нравится именно так называть новую подругу, – ты что так задумалась?
– Понимаешь, Анюта, – Танечка называет так Аню, потому что она к этому привыкла, потому что так ее называет Егор, – понимаешь, эта брошь мне что-то напоминает. Но не могу понять, что именно.
– Ну, вензеля графа Стомбальо здесь нет, – шутливо, хоть и немного неуверенно, произносит Аня, – она вся какая-то угловатая.
– Да, на доллар не тянет! – Оказывается, Антон уже стоит рядом и тоже рассматривает брошь.
– А где Егор? – оглядывается Таня, вдруг испугавшись, что он обиделся. Может быть, она слишком увлеклась шкатулкой, забыв про мужа?
– Я здесь. – Егор выходит из кухни. – Наталья Сергеевна зовет всех ужинать через десять минут.
Таня ласково заглядывает ему в глаза:
– Егор, ты чего убежал?
– Я пошел проведать Наталью Сергеевну. – Егор присаживается рядом с женой и берет ее за руку. – А вы тут что рассматриваете?
– Мне эта брошка кажется какой-то знакомой. – Таня, убедившись, что все в порядке и муж совсем не сердится, снова увлекается. – Странная брошка, правда?
– Ничего странного, неуклюжая просто, – не соглашается Егор. – Ну не получилось у мастера, не его день был… Но своя гармония в ней есть, – вдруг добавляет он, противореча самому себе, – она на микросхему похожа.
– Егор, ты гений… – шепчет Таня и громко четко добавляет: – Я вышла замуж за гения!
Ее звонкий, непривычно громкий возглас заставляет всех посмотреть на нее, и даже Наталья Сергеевна выглянула из кухни.
– Я все думала, что она мне напоминает? – возбужденно бормочет Таня, поворачивая брошку в разные стороны. – Что-то такое знакомое, очень знакомое, а понять не могла…
– Теперь поняла? – Насмешливый голос Антона возвращает ее к действительности. – Так скажи и нам.
– Ой, простите! – Таня с трудом отрывается от созерцания брошки и торжественно произносит: – Это план цокольного этажа летней резиденции графа Стомбальо, проще говоря – «Дачи Стамбула»!
И именно в этот момент раздается звонок в дверь. Аня вздрагивает и смотрит сначала на Антона, потом на маму. «Это Андрей, – мелькает в голове, – как не вовремя…»
– Как в кино, честное слово, – скептически качая головой, насмешливо произносит Антон, – на самом интересном месте какой-то разносчик пиццы прерывает рассказ героини, которая собиралась все рассказать…
Смеется Егор, улыбается Танечка, шутливо разводит руками Наталья Сергеевна. Только Аня смотрит в одну точку и, похоже, даже не слышит шутки. У нее сохнут губы, и дыхание становится неровным, прерывистым. Ей страшно. Мысли мечутся в воспаленном сознании, налезая одна на другую, сбиваясь и возвращаясь: «Что делать… может, просто не открывать… что подумает Антон… пусть мама откроет и скажет, что меня нет… Антон решит, что я его обманывала… может, все-таки не открывать… они все смотрят на меня как на ненормальную… надо открыть самой и его не впускать, просто выгнать… что делать… Антон, прости меня…»