Она была в отпуске, нет, провела выходные со своей лучшей подругой Сьюзи, но Адам не это имел в виду. Да и те выходные были уже год назад.
Она пожала плечами:
— Я не хочу просто так тратить деньги. Мне нужно оплачивать ипотеку и счета, и моя мама… — Оливия осеклась.
— Что твоя мама?
Почему бы ей не сказать ему? Здесь нечего стыдиться.
— Я плачу моей маме содержание. Она многое пережила, пока растила меня, теперь моя очередь заботиться о ней.
Адам поднял брови:
— Значит, твоя мать отдыхает на Гавайях, а ты остаешься дома?
— Меня это вполне устраивает.
Она хотела еще что-то сказать, но передумала и просто покачала головой.
— Ты даже не можешь вспомнить, когда в последний раз отдыхала. А теперь ты здесь. В Таиланде. Погода прекрасная. Никакой работы. Так что вперед, отдыхать! Расслабься. Наслаждайся отпуском.
— Отпуском? — эхом повторила она. — Я здесь, чтобы найти Зеба, а не для того, чтобы лежать на пляже.
— Но Зеба здесь нет, и ты ничего не сможешь с этим поделать.
— Должен быть какой-нибудь способ связаться с ним. Может быть, по радиосвязи?
— Гэн уже пытался и не смог.
Он пожал широкими плечами, его синяя футболка натянулась на мускулистой груди, и Оливия сглотнула.
— Смирись, Оливия. Знаю, это непросто, но мы застряли на этом прекрасном острове.
— Да, именно в этом-то и проблема, не так ли? — Оливия попыталась сдержаться, но было уже поздно. Она была так заворожена картиной его мускулов, что говорила не думая.
— Что именно?
— Что мы оказались здесь вдвоем. Ты. Я. Уверена, застрянь я здесь одна, расслабиться для меня не составило бы никакого труда. Но ты… Ты волнуешь меня.
— Не волнуйся. Мы оба согласились, что не дадим своим гормонам управлять нами, так что нам, конечно, удастся преодолеть влечение и как следует отдохнуть, немного повеселиться. Ведь ты же можешь, правда?
Взгляд, которым он ее наградил, был настолько вызывающим, что ей захотелось дать ему пощечину.
— Конечно, могу, — ответила она сквозь плотно сжатые зубы.
— Я тебе не верю. Я думаю, что ты забыла, как нужно отдыхать, если вообще когда-то это знала.
— Вот глупости. Я — эксперт по отдыху. — Она сделала еще один глоток, пиво приятно холодило горло.
Адам последовал ее примеру, и она жадно следила за ним, приковав свой взгляд к его стройной шее. Она преодолеет влечение, и если Адам смог это сделать, то она тем более сможет.
— Я окончательно убила в себе это идиотское влечение. — Она победно вскинула руку. — И я — Снежная королева!
Его губы расползлись в ухмылку — волчью ухмылку.
— Отлично. Значит, с этим мы разобрались. — Он поднял кружку. — За наш отпуск.
— За это я выпью, — ответила она и выпила все до дна.
Голос внутри ее предупреждал об осторожности, но Снежная королева не прислушалась к нему. Конечно, у нее слегка кружилась голова. Конечно же потому, что сегодня она не спала и слишком мало ела. Но все это можно исправить. Она только выпьет еще немного.
Будто прочитав ее мысли, Адам поднялся.
— Я закажу тебе еще, а заодно принесу воды и еды.
— Превосходно.
Взяв пустые кружки, он направился к бамбуковой барной стойке. Он был таким высоким, таким красивым и таким ужасно привлекательным. С каждым его шагом у нее все больше кружилась голова. Да помогут ей небеса!
Глава 9
Посовещавшись с Сару насчет еды, Адам вышел из едва освещенного бара и остановился на пороге, чтобы полюбоваться закатом.
Мысли у него в голове путались. Из-за того что Зеб сбежал, ему придется провести здесь выходные с Оливией. А ведь Адам просил Гэна не предупреждать Зеба о его приезде! Так или иначе, Зеб нутром почуял опасность… И решил, что поход под парусом — идеальный выход из положения. Он наверняка надеется, что к тому времени, как он вернется, неприятности, которые он предчувствует, пройдут стороной.
Что ж, в таком случае Зеба ждет сюрприз, потому что Адам никуда не уедет. Они с Оливией побудут здесь и отдохнут. Должно быть, он спятил. «Превосходная мысль, Адам. Тебя пора награждать медалью за выдающуюся глупость». Но Оливии явно нужна передышка. «Наслаждайся жизнью. Получай удовольствие. Преодолеем влечение». Да, он властен над собой… но не над своим либидо. Оливия красавица — и по-прежнему недоступна для него. Ну и что такого? Он взрослый человек, и он вполне способен несколько дней просто отдыхать рядом с красивой девушкой.
Адам посмотрел на море, голубое небо расцветили оранжевые лучи заходящего солнца; и облака окрасились апельсиновым цветом. Прекрасное начало выходных.
— Вот это да! — негромко произнес он и покосился на нее.
Оливия старательно переписывала что-то на салфетку с планшетника, лежавшего на столе, и по сторонам не смотрела.
— Ой… — вырвалось у нее, когда он поставил поднос.
Адам подошел к ней и положил ладони на ее плечи, уже тронутые загаром. Чувствуя, как покалывают кончики пальцев, он мягко развернул ее лицом к горизонту.
Она изумленно ахнула, и он напрягся; «ах!», слетевшее с ее губ, вызвало ту же реакцию, что и накануне. На секунду закат померк — остался просто фоном. Он вспомнил, как она оседлала его в лимузине — разгоряченная, полная желания.
Оливия дернулась, и он принялся массировать ее затекшие плечи. Для того чтобы она расслабилась, придется здорово постараться. Да, непросто ему будет забыть о своих желаниях, если он станет гладить ее шелковистую кожу. Оливия довольно вздохнула, когда он нажал посильнее, и ему стало не по себе.
Отпустив ее, он сел на место. Чем дальше от нее, тем лучше.
— Что это? — Он ткнул пальцем в салфетку.
— Список дел на неделю, — ответила Оливия. — Я наводила справки о Ко-Ланте.
— А я думал, ты будешь целыми днями валяться на пляже и наслаждаться солнышком…
Лучше всего, если она будет лежать на песке в узеньком бикини; еще лучше, если она попросит его намазать ей спину кремом от загара.
Она решительно тряхнула головой:
— Может быть, мне никогда больше не удастся побывать в Таиланде, поэтому я должна посмотреть все. — Она отпила большой глоток и взглянула на исписанную салфетку. — Можно отправиться в джунгли, подняться в гору по пересохшему руслу водопада и спуститься в известняковую пещеру. По-моему, потрясающе!
— Знаю я эту пещеру, — ответил Адам. — Одно из моих любимых мест.
— Вот и отлично. Значит, туда мы и отправимся! Здесь есть еще национальный парк с маяком и масса всего другого. Завтра мне первым делом нужно будет купить подходящую обувь и одежду. Я ведь не планировала отдыхать.
— А что ты планировала?
— Встретиться с Зебом.
— Погоди, я ничего не понимаю. Что не так с твоей одеждой? Конечно, для пляжа не совсем то, что нужно, но…
— Ну вот, к примеру. — Оливия провела рукой от груди до талии. — Я все продумала, составляя ансамбль. Серые брюки и светло-серая туника… Цвета приглушенные, но не похоронные. Не угрожающие, не осуждающие.
— Значит, вот о чем ты все время думаешь?
— Что, прости?
— Когда я смотрю на свою одежду, я думаю, что на мне синяя футболка и бежевые брюки. А для тебя одежда как театральный костюм для роли.
— Нет.
— Тогда что для тебя одежда?
На самом деле Адаму казалось, что с помощью одежды Оливия отгораживается от мира. Для нее одежда играет роль брони.
— Я никогда не надену того, что мне не нравится.
— Это я уже понял. Но мне кажется, что вся твоя одежда подобрана с целью соответствовать той или иной роли.
На миг в ее светло-карих глазах мелькнуло замешательство. Видимо, он смутил ее. Она сделала большой глоток из бокала, осушив его почти до дна.
— Психологические бредни! — заявила она, с преувеличенной осторожностью ставя бокал на место. — Кстати, ты неплохо разбираешься в психологии — для человека, чей гардероб выбирают другие. — Она поставила локти на стол, положила подбородок на руки и посмотрела на него в упор. — По-моему, мне стоит тебя одеть. — Склонив голову набок, она рассеянно улыбнулась. — Ну вот… похоже, я ляпнула что-то не то.
— Ничего подобного. «Что-то не то» — это если бы ты предложила не одеть меня, а раздеть.
Ее смех оказался заразительным.
— Нет, правда, пошли вместе по магазинам. Будет весело!
Весело? Черта с два! А может, и будет… в конце концов, она же на отдыхе. Может быть, он уговорит ее купить узенькое бикини или короткие шорты, едва прикрывающие ее симпатичные ягодицы… Была не была!
— Ладно, согласен. Ты выберешь что-нибудь мне, а я тебе. Не хочу целую неделю смотреть на твои нейтральные наряды, призванные умаслить Зеба. Мне приятно находиться в обществе…
— Ну вот, приехали! — Оливия тряхнула головой, надув пухлые губы.
— Куда приехали?
— Ты снова хочешь хвастаться мной, как каким-нибудь трофеем.
— Оливия, ты о чем? — Он налил ей воды и придвинул бокал.
Она метнула на него воинственный взгляд:
— Неважно! — Она взмахнула бокалом, пролив воду. — Давай еще выпьем. Моя очередь, я угощаю!
— Ну уж нет. — Адам покачал головой. — Пока не объяснишься, никакого пива.
Оливия прикусила губу и пожала плечами:
— Сложный вопрос ты задал, Мастерсон. Ну ладно. Хочешь правду? Я тебе отвечу. Быть красивой — сложно, очень сложно.
— Ты что, издеваешься? Другие женщины готовы убить, лишь бы выглядеть как ты, а ты недовольна!
Оливия покачала головой:
— В красивых женщинах мужчин интересует только внешность.
— Не только. Все не так просто.
— Надувательство! Возьми, к примеру, нас с тобой. Правда, я выражаюсь в переносном смысле, потому что мы ведь не вместе… Но когда были… Когда ты был со мной…
— Туманно, но заманчиво. Продолжай.
— Вот, тебя… — она ткнула в него пальцем, — потянуло ко мне из-за моей внешности. Если бы я была уродкой, которая явилась в твой отель с сальными волосами и в платье из мешковины, я бы не произвела на тебя никакого впечатления.
— Неправда.
— Нет, правда. — Она погрозила ему пальцем. — А я выглядела в точности как охотница за миллиардерами. Твой единственный критерий — красота. «Блондинка или брюнетка… Высокая или низкая… дорога открыта всем. Единственный критерий Адама Мастерсона — красота: он любит, чтобы его спутницы бросались в глаза». И ни слова о душе, о личности. Так что… ха-ха! — я от своего не отступлюсь и закажу нам пива.
— Погоди, — фыркнул Адам. — Ты цитируешь статью из глянцевого журнала, а ее вряд ли можно принять за истину.
Оливия наморщила нос и осторожно налила себе еще воды.
— Ладно, святоша. Вспомни последних пять женщин, с которыми ты переспал. И скажи… они были красотками или нет?
Адаму вдруг стало душно; захотелось ослабить воротник, а ведь на нем даже рубашки не было. Последние пять женщин растянулись более чем на пять лет, но… да, все они были красотками. Правда, до слов Оливии он даже не задумывался о том, плохо это или хорошо.
— Мне действительно нравятся красивые женщины, — признался он. — Может, сделаешь скидку на то, что все они принадлежали к разным типам красоты?
— Не сделаю, — отрезала она. — Это лишь доказывает, что ты любишь разнообразие. — Она глубокомысленно кивнула. — А что было на этих красотках, когда ты с ними познакомился? Как они выглядели? Наверняка они были разодеты в пух и прах… и старались показать себя с самой выгодной стороны?
Честность, а также сознание, что ее светло-карие глаза видят его насквозь, вынудили его признаться:
— Да.
— Ха-ха! — обрадовалась Оливия и расплылась в самодовольной улыбке. — Вот видишь! Внешность и одежда имеет значение, особенно для таких мужчин, как ты! — Она ткнула в его сторону пальцем.
— Для таких мужчин, как я? — удивился Адам. — Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду мужчин, у которых денег достаточно, чтобы купить всех и все, что им захочется!
— Ну и ну! Ты что же, намекаешь на то, что я своих спутниц покупаю?
— Не совсем. — Оливия снова склонила голову набок и устремила на него пытливый взгляд. На лбу у нее снова появилась морщинка. — Ты симпатичный, ты обаятельный… возможно, твои спутницы готовы встречаться с тобой независимо от толщины твоего кошелька.
— И на том спасибо!
— Я о другом. Деньги облегчают тебе жизнь. Значит, даже когда ты состаришься и покроешься морщинами, красавицы по-прежнему будут тебе доступны, и ты это знаешь. Так что ты и дальше будешь перебирать разных красоток, и так будет продолжаться… целую вечность, аминь. — Она сложила руки, словно для молитвы.
— По-твоему выходит, что все женщины одинаковы, — возразил он. — Все женщины, с которыми я встречался, были разными, и все они мне нравились. И еще… — воспоминания заставили его улыбнуться; ему хотелось, чтобы она вспомнила: ему есть что предложить женщине, помимо туго набитого кошелька, — не сомневаюсь, что все они сохранили обо мне теплые воспоминания.
Ее лицо порозовело, как будто она тоже вспомнила, чем они совсем недавно занимались в лифте и в лимузине. Но она взяла себя в руки и неодобрительно сжала губы.
— Хм… Не сомневаешься, вот как? Ну конечно, ведь ты даришь им дорогие подарки на память о времени, проведенном в твоей постели.
— Конечно, я дарю своим женщинам подарки… — Адам осекся. То, что он давал своим бывшим, нельзя было назвать подарками в полном смысле слова. Он отправлял их делать покупки в бутиках того отеля сети «Мастерсон», где они обретались, а покупки велел записывать на его счет. — Да, конечно, я им всем очень признателен… и что тут плохого?
Если женщина дарила ему свое общество и свое тело, вполне разумно чем-то одарить ее в ответ. Чем-то таким, что ничего ему не стоит, кроме денег. В конце концов, денег у него больше, чем нужно.
Кстати, он позаботился о том, чтобы Шарлотта не пострадала; он платил ей более чем щедрые алименты. Вполне заслуженные, впрочем. Ее боль открыла ему глаза на кое-что в себе самом: он не умеет любить и не должен заводить семью. Но это не значит, что он должен воздерживаться от сексуального общения. И если он обречен всю жизнь перебирать красавиц — не беда. Во всяком случае, для него.
— Оливия, признаю себя виновным в том, что мне нравятся красивые женщины, но я появляюсь везде с ними вовсе не из соображений престижа. Я встречаюсь с женщинами, с которыми мне хорошо — не только в постели, но и за ее пределами. Кроме того, я стараюсь никого не обижать.
— Как тебе это удается?
— У меня свои правила.
— Конечно, у тебя свои правила, — вздохнула Оливия. — Самой не верится, что осмеливаюсь просить тебя о таком… но, может, поделишься ими?
— Все отношения на короткий срок, никаких ожиданий, никаких сильных чувств — мы просто приятно проводим время. Когда очередной эпизод заканчивается, все понимают, что пора расставаться. Никто не в обиде. — Он пожал плечами. — Мне подходит.
— А мне нет, — возразила Оливия. — Отказываюсь быть одной из многих заменяемых девиц, с которыми, как ты выражаешься, приятно проводить время и которых ценят только за внешность и за сообразительность… Не хочу заранее знать, что на мою долю останутся только секс, ужины в дорогих ресторанах и украшение в виде прощального подарка.
— Ну, а я отказываюсь играть роль богатенького плейбоя, который платит за свои удовольствия. Кстати, я не просто секс предлагаю, а такой, от которого небу становится жарко!
«От которого небу становится жарко…»
Его слова как будто плыли на теплом ветерке. Голова у Оливии закружилась. Секс, от которого небу жарко, ужины в дорогих ресторанах, украшения. И это плохо, потому что?..
Ладно, без двух последних составляющих можно обойтись, но… Все ее тело бурно протестовало. Что плохого в том, чтобы заниматься сексом, от которого небу становится жарко, с… скажем, с Адамом? В обмен на… горячий секс с Адамом. Конечно, все это ненадолго. И ни о какой любви речи нет.
Что же она теряет?
— Оливия! Что с тобой? — В его низком голосе послышались веселые нотки. — Ты как будто ведешь спор с самой собой о смысле жизни… и проигрываешь его.