Марьюшка вздохнула. Жаль, её в посаде не было в те бурные дни. Хоть одним глазком увидеть бы этого папу! Таинственная личность. О чародействе его могучем в народе легенды ходят. Даже отец Митрофаний в своих проповедях боится папу трогать. Все очевидцы в один голос твердят: крест на груди у него поболе, чем у батюшки их прихода. А уж сколько кочевряжился-то святой отец, прежде чем её окрестить согласился. Марьюшка потрогала сквозь тонкое полотно крохотный серебряный крестик, уютно расположившийся в ложбинке меж юных упругих грудей. «Господь не простит! Колдовством балуется! Чародейством!» Спасибо царю-батюшке… Марья-искусница тихонько засмеялась, вспомнив эту сцену. Трое суток два батюшки бражничали, а на четвёртые тот, который царь, запретил похмелять того, который поп, пока последний обряд по всем правилам не совершит. А потом святой отец и сам удивлялся. Ни громы небесные не поразили, ни болезнь чёрная не коснулась чародейки. Принял Марьюшку крест.
— Тогда вот что, — решительно проговорила девица, отряхнув воспоминания, — раз друзей нельзя, то покажи-ка ты мне ворога нашего, Кощея Бессмертного.
— Не могу, — вздохнуло зеркальце, — мне на то специальное распоряжение поступило.
— От кого?
— От кого, от кого! Кто мне может распоряжения давать?
— Да ну тебя, — обиделась Марьюшка, — то нельзя, это не могу. Что ты вообще можешь? Папу показать можешь?
— Скажешь тоже! Папа в тридевятом. Туда только Кощей пробиться мог, когда в силе был. Яга, в принципе, тоже может…
— Короче, ни фига ты не можешь! — вынесла свой приговор Марьюшка, заталкивая зеркальце обратно под подушку. — Будем делать оргвыводы.
Соскочив с постели, девушка подбежала к малоприметной двери в углу спальни, сунув голову внутрь, пошуршала там и, удовлетворённо вздохнув, выудила из чуланчика метлу.
— Прости, господи, душу грешную, заблудшую. — Марьюшка неумело перекрестилась, оседлала метлу и, сделав лихой вираж, вылетела в распахнувшееся перед ней окошко.
2
Илья небрежно щёлкал по кнопке мышки, с неподдельным интересом наблюдая за мелькающими на экране картинками. Тренькнул телефон. Капитан с досадой посмотрел на трубку.
— Заткнись, — приказал он ей. Трубка не послушалась. Вздохнув, Илья сдёрнул её с рычага. — Что, Юрьич, неймётся? А вот кукиш тебе с маслом… — злорадно пропел он, мельком взглянув на номер, высветившийся на телефоне.
— Продолжай, продолжай. Я слушаю.
— Э-э-э… виноват, товарищ полковник! Обознался. Исправлюсь. Отработаю. Не подведу!
— Нашёл кому мозги компостировать, — добродушно хрюкнул в телефоне голос Ухтомского. — А то я не знаю, что у тебя аппарат с определителем. Чем занимаешься?
— Работаю, товарищ полковник. В поте лица своего, можно сказать, — сообщил Илья, продолжая щёлкать мышкой. На мониторе в такт щелчкам возникали и исчезали фигурки обнажённых девиц.
— А конкретнее?
— Ориентировки листаю.
— Не заливайте, господин поручик. Чтоб Ржевский накануне отпуска листал ориентировки?
— Истинный крест! — не моргнув глазом соврал капитан.
— Он на тебе? — поинтересовался полковник.
— На мне. — Илья на всякий случай пощупал цепочку на шее, вздохнул и открыл окно с рабочими файлами. — Работаю, — теперь уже с чистой совестью доложил он и не удержал тяжёлого вздоха. В трубке засмеялись:
— На рыбалку едешь?
— Не на чем, — последовал не очень вежливый ответ. Капитан с самого начала разговора понял, чего от него ждёт высокое начальство.
— А у меня ещё джип не обновлён, — довольно прозрачно намекнул полковник.
— Что? На джипе в Лукоморье?!! Ни за какие коврижки!
— Не пугайся. Нашли местечко поближе. Сашок уже неделю туда мотается. Прикармливает.
Илья облегчённо вздохнул. Два последних отпуска были безнадёжно испорчены этими двумя неофитами, слепо уверовавшими в чудеса тридевятого царства. Причём оба решили, что пропуском туда является оглушающая доза алкоголя. Пресловутая заимка в таёжной глуши, на самой окраине Рамодановского края, стала их постоянной базой для неумеренных возлияний в ожидании чуда. Чуда не происходило. Однако пыл сослуживцев не угасал. Они верили!
— Одно условие. Сухой закон. Символическая рюмка под уху, и все! Иначе не согласен.
— Добро. Завтра в семь ноль-ноль к управлению. Как штык. Кожевников везёт туда. Ты обратно.
— Тьфу! — Илья, не дождавшись коротких гудков, шваркнул трубку на аппарат. Он уже понял, что и этот отпуск проведёт в обществе в стельку пьяных сослуживцев, которые, назюзюкавшись, будут требовать от него раскрыть им секрет перехода в «мир иной». К концу отпуска у него, как правило, возникало желание на полном серьёзе туда их и отправить, ибо сам Илья к зеленому змию резко охладел. Сытый голодного не понимает, трезвый пьяного не уважает.
Капитан взглянул на ориентировки, поморщился и переключился на предотпускной режим работы, хохмы ради высветив их на экране всех скопом, и аж подпрыгнул. Вирус. Самый натуральный вирус прокрался в его интернетовский гарем. Огненно-рыжая девица яростно гоняла обнажённые натуры растрёпанной метлой по всему экрану. Последние, не выдержав напора, поспешно покидали порнографический файл. Разогнав нудисток, девица сердито вскинула помело на плечо:
— Чтоб я ещё раз по собственной воле в тридевятое! Срам!
— Вот это тё… — Илья заткнулся на полуслове. Назвать тёлкой эту умопомрачительную красотку язык не поворачивался. Милое, тонко очерченное сердитое личико. Волна золотых волос, расплескавшихся по плечам. Наивные ямочки на щеках. Легкомысленный курносый носик… Илья был сражён. Он неотрывно смотрел в бездонные голубые глаза юной красавицы, не в силах стряхнуть наваждение. Только рука его как бы жила самостоятельной жизнью и щёлкала, щёлкала… Печать. Печать. Печать… Очнулся он, лишь когда раздался требовательный писк принтера. Кончилась бумага. Илья потряс головой и только тут сообразил, что нежданный визитёр так же внимательно изучает его скромную персону.
— Так вот ты какой… папа.
— Э-э-э… я вообще-то холостяк, — заволновался Илья, мучительно соображая, какой из давних грешков вдруг всплыл на поверхность, — на хорошем счету, порочащих связей не имею.
— Это хорошо, — успокоенно вздохнула воительница, — а то я уж испугалась. Девки какие-то срамные вокруг. Куда, думаю, попала?
И тут до капитана дошла вся нелепость ситуации.
— Ну все! Приплыл! С вирусами базарю.
— С какими вирусами? — не поняла красавица.
— С очень симпатичными, — вздохнул капитан.
— Я не вирус. — Девушка, догадавшись, о чем идёт речь, мило улыбнулась. — Я Марья-искусница.
— Слушай, а ты, случаем, не из тридевятого будешь? — насторожённо спросил Илья.
— Нет, это ты из тридевятого, — склонила головку Марьюшка. — Волшебная страна. Я у Яги по блюдечку таких чудес у вас насмотрелась! Куда там нашим коврам-самолётам да сапогам-скороходам.
— Василиса Премудрая, Никита Авдеевич… знаешь их?
— Конечно, — засмеялась Марьюшка, — кто ж не знает воеводу? А Василиса — сестра моя старшая.
— Вот здорово! — обрадовался Илья. — Как они там без меня с нечистью управляются? Все ли живы-здоровы?
— Слава богу. — Марьюшка попыталась перекреститься левой рукой, затем, решив, что это неудобно, скинула помело с плеча и перекрестилась правой, как положено. — Всё хорошо у нас.
— А чего это ты с метлой ко мне в гости пожаловала? — Илья улыбнулся, откровенно любуясь красавицей.
— На всякий случай, — пояснила Искусница. — Вдруг удирать от кого придётся, куда ж я без своего коня, да ещё в незнакомом месте?
— Так ты у нас? — Илья чуть не подпрыгнул от нетерпения. — Координаты. Я подъеду.
— Э нет, папа. — Марьюшка лукаво погрозила пальчиком. Ей явно понравился энтузиазм Ильи. — Дома я. Правда, не в покоях своих, а у Яги, но все равно дома. А здесь только дух мой. Так что уж лучше вы к нам, папа.
— Да какой я папа! — возмутился капитан.
— Все тебя так величают, — пожала плечами Марьюшка, — ты всему государству нашему папа.
— Слушай, — взмолился папа, — пусть государство меня как хочет называет, а ты зови меня просто Ильёй. Можешь даже Илюшей. Я не обижусь.
— Ладно, — легко согласилась Марьюшка. — А Иван сына своего так назвал. В твою честь, между прочим.
— Как побратим там мой царствует? — полюбопытствовал польщённый капитан.
— Хорошо, — вздохнула Марьюшка. — Сильные мы стали. За три года как на дрожжах выросли. Посольств развелось тьма-тьмущая. Лебезят. Заискивают. Мир, дружбу предлагают.
— Ай да Иван! — искренне удивился Илья. — Его бы в Кремль к нам пригласить. Годика на три.
— А при чем здесь Иван? Все государство по твоим заветам живёт. Вот и поднялись. — Марьюшка ещё раз вздохнула.
Все, что запомнилось Илье от тех трёх сумасшедших дней в тридевятом, так это беспробудная пьянка с редкими моментами просветления сознания. «Что ж я такого умудрился назавещать им, чтоб за три года…» Капитан был искренне удивлён, но заострять внимание на этом вопросе не стал, дабы не попасть впросак.
— Что-то подозрительно ты вздыхаешь. Ну-ка выкладывай, что там у вас стряслось.
— Понимаешь, папа…
— Илья, — нахмурился капитан.
— Илья, — торопливо поправилась Марьюшка, — странные дела в государстве твориться стали. Василиса, о народе своём заботясь, царским винокурням приказала эликсира производство сократить, а его все не убавляется. Формула твоя под страшным секретом хранится — даже я не знаю, где она схоронена, — а царь-батюшка не успевает подпольные заводы накрывать. И что удивительно: деньги после таких облав в казну возами тянут. Злато, серебро. Эликсиру — море, а из варнаков этих, что супротив указа царского пошли, никого споймать не можем. Эликсир тот мы потом в страны заморские продаём за злато полновесное, супротив наших цен в десять раз дороже. Дабы народ русский в трезвости держать, сестрица моя специальный указ издала — продавать хмельное только в специальных винных лавках, торговлю начинать не раньше полудня и заканчивать ещё до зорь вечерних. А народ почему-то пьёт все больше и больше. Вот я и подумала: неспроста всё это, завёлся в государстве нашем какой-то лиходей. Поначалу на Кощея думала, так он неотлучно в темнице сидит. Каждый день проверяем. Варнаков всех мировой судья поел. Тишь да гладь. Дядя Соловей — воевода приказа нашего сыскного — только руками разводит. Ничего, говорит, поделать не могу. Очень хитрая вражина попалась. Ну, думаю, кто, кроме папы… э-э-э… Илюшеньки… ой… — Марья-искусница смешалась и стремительно залилась румянцем, — короче, кроме тебя, некому этих злодеев поймать.
Слегка обалдевший от полученной информации Илья тоже покраснел. Правда, совсем по другой причине. Он понял, что за заветы взяла на вооружение его лихая команда в тридевятом, и теперь просто не знал, что сказать так понравившейся ему девице.
— Я… это… думаю, тут не один злодей работал, — выдавил он наконец из себя.
Марьюшка вопросительно посмотрела на капитана.
— Одному ему не потянуть. Корпорация работает. Я бы даже сказал синдикат. С хорошо развитой инфраструктурой, налаженной разведкой. Иначе кто-нибудь давно бы уже попался.
Марьюшка восхищённо смотрела в рот легендарному папе, замирая от восторга.
— Ну что ж. Открываем новое дело. — Илья, воодушевившись, азартно потёр руки. — Заодно и с заветами моими… гм… разберёмся. Как бы его назвать? О! Дело «Тридевятый синдикат». Идёт?
— Идёт… кто-то.
Изображение Марьюшки начало таять.
— Стой! — завопил капитан. — А как я-то к вам… — Но было уже поздно.
«Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта. Если эта ошибка будет повторяться в дальнейшем, рекомендуем обратиться к разработчику», — мелькнула надпись на мониторе, и все погасло. Окончательно и бесповоротно.
— Ну ты как, готов к активному отдыху? — Сияющий Кожевников сунулся в дверь и торопливо захлопнул её с другой стороны. — Что-то папа наш не в духе, — пробормотал он. Из-за стены слышалось рычание «папы», вытрясавшего из компьютера остатки его электронной души.
3
— Ягуся от зависти лопнет. — Кощей потёр руки, оглядывая творение своих рук. Золотой поднос, закреплённый на хитроумно сконструированных подпорках, был готов к работе. — Ну-с, начнём.
Он оглядел стол. Ваза с фруктами была пуста, от яблок остались только огрызки. Зато до яичек он добраться ещё не успел. Недолго думая Бессмертный схватил самое большое и запустил его по подносу. На нем тут же появилась надпись «Сельский час».
— Наша птицефабрика, — бодро затараторила толстушка, стоя в окружении тучи пищащих цыплят, — второй год работает по новой прогрессивной технологии…
— Э нет, — Кощей потянулся за яйцом. — Не для того я столько времени пыхтел, чтобы на цыплят любоваться.
Однако яичку хотелось любоваться именно на них, а потому оно резво увернулось из-под пальцев Бессмертного и принялось носиться по поверхности подноса хитроумными зигзагами, передавая последние вести с полей. Но Кощей оказался шустрее. Прихлопнутое бессмертной ладошкой яичко хрустнуло.
— Я заказывал крутые! — возмутился Бессмертный. По «экрану» подноса растекался яичный желток в обрамлении обломков скорлупы. — Черт знает что! Я сегодня не занимаюсь пением. У меня вообще разгрузочный день! А они мне одних рябчиков целую дюжину прислали… чёртову, — подсчитав, уточнил он и взял с опустевшего блюда последнюю птичку. — Может, ананас запустить? Интересно, что он покажет?
Кощей тщательно вытер поднос и запустил по его ободу ананас.
— «Дикая Роза». Это что-то новенькое.
Однако насладиться «Дикой Розой» ему помешали громовые раскаты. Люцифер как всегда появился эффектно. В окружении молний и запаха серы. Всполохи электромагнитных полей заставили поднос нервно дёрнуться. Отброшенный ананас просвистел над головой Бессмертного и вылетел в окно. Под звон разбитого стекла поднос ярко вспыхнул, внутри что-то щёлкнуло, и он затух.
— Тебя тут только не хватало! — рассвирепел Кощей.
— Вот это хоромы! — пробормотал Люцифер, удивлённо оглядываясь по сторонам. Он перевёл взгляд на Бессмертного. — Кощей, — ахнул он, — ты ли это?
— Я, я! — прорычал Его Бессмертие. — Чтоб тебя черти… такой агрегат мне спалил! Ещё раз вломишься без предупреждения, я за себя не отвечаю! Ты меня знаешь!
Кощея было не узнать. Куда девался костлявый зелёненький старикашка? Весь он был кругленький, пухленький, и, что самое интересное, на лице играл здоровый румянец. Единственное, что его роднило с прежним бессмертным злодеем, так это склочность характера, неугомонность и суетливость.
— Тунеядцы, — прошипел дьявол, — опять подставили. Ну как в таких условиях работать? Представляешь, — пожаловался он Кощею, — доложили, что ты тут в застенках томишься…
— Правильно доложили, — сердито пробурчал Кощей, — томлюсь. Одиночка здесь. И свободных мест, кстати, нет. Так что шёл бы ты… туда, откуда пришёл.
— А может, потолкуем? — неуверенно спросил окончательно сбитый с толку Люцифер.
— Ой, ну до чего ж ты некстати… фу, ну и амбре… хоть бы серу с копыт смыл, прежде чем визиты порядочным людям наносить.
В руках Бессмертного появился флакончик тройного борзенского с фиалковым экстрактом, его содержимое перекочевало на голову нечистого.
— Так-то лучше, — буркнул Кощей.
Не успевший закрыть глаза Люцифер взвыл дурным голосом. Кощей тем временем, не обращая внимания на причитания нечистого, подтащил его к стенному шкафу и деловито принялся заталкивать внутрь.
— Зачем? — отбрыкивался Люцифер, яростно растирая слезящиеся глаза.
— Зачем, зачем! Не хватает, чтобы меня застукали в таком обществе, — бурчал Кощей, захлопывая дверцу. — Ко мне сейчас делегация должна прийти, а ты всю камеру своими миазмами провонял.
В шкафу было довольно пыльно. Дьяволу мучительно захотелось чихнуть, но он сдержал свой порыв и вместо этого приник к щели. Кощей же, торопливо побрызгав воздух, спрятал флакончик в стол и взгромоздился на кресло, жалобно пискнувшее под ним. Здоровьица у Бессмертного явно прибавилось за последние три года.