Мы дети, воспитанные на фильмах и сериалах, взращенные длинными и пафосными диалогами главных героев. Они всегда побеждают и никогда не задают вопросов. Все ведь и так ясно, правильно? Есть плохие парни, есть проблема – необходимо решение. Правда, в жизни все как-то совсем непросто. Если я сейчас встану и посмотрю на себя в зеркало, и скажу, Родди, давай, ты должна, ты сможешь – эпичная музыка не заиграет на фоне, а мои силы не станут больше. Я возомнила себя кем-то другим, кем-то неуязвимым, но истина в том, что мы в опасности. Мы можем умереть сами, или же мы можем смотреть на то, как умирают наши близкие. И это очень и очень интересный сюжет для очередного сериала, я понимаю! Но это полный отстой для жизни. Мне не хочется заканчивать все так, сейчас и здесь. Я не готова уйти, пусть раньше и не ценила время. Но разве у меня есть выбор? Как ни странно, человек становится героем ни тогда, когда побеждает зло, а когда решается на страшные и опасные поступки. Он может проиграть, может больше никогда не вернуться. Но он встает. Наверно, тогда-то он и приобретает это отличие от остальных. Тогда-то он и становится избранным, и не в ином порядке, как это обычно бывает в книгах: мол, ну, ты классный, ты избран самим Богом, ну, давай, иди, побеждай всех! А он стоит, смотрит на людей и не понимает: что от него хотят? Что он должен сделать? Вот, так и я. У меня в голове миллион вопросов, миллион сомнений, миллион мыслей. Я не прилежный человек. Я бы ушла, я бы действительно все бросила, потому что я не герой. Но, тем не менее, я все еще здесь. Почему? А, главное, зачем. Мозги так и пыхтят от раздумий. В принципе иначе ведь и не бывает: все мы сходим с ума, пытаясь осознать свое место и предназначение. Но меня это серьезно волнует. Никогда прежде я еще не была так растеряна и сбита с толку.
Неожиданно вижу Венеру. Она подходит к лифту, садится на колени и царапает себе ладонь. Я думаю, девушка вновь собирается проникнуть в чью-то голову, но не в этот раз. Прескотт рисует горизонтальную линию на пороге и, заметив мой взгляд, тихо поясняет:
- Это защитит нас. – Мы смотрим друг на друга. – Защитит от врагов. Любой, у кого будут плохие намерения, не сможет переступить черту.
- Неплохая идея.
Венера подходит ко мне. Громко выдыхает и садится рядом, будто сидеть на полу – вполне обычное дело. Я улыбаюсь ей – очень слабо – но хотя бы пробую.
- У тебя волосы потемнели, - говорю я, немного погодя.
- Да. Такое бывает.
- Почему?
- Не знаю, - Прескотт пожимает плечами, - наверно, они чувствуют мое настроение.
- И какое твое настроение?
- Я очень устала, и еще мне очень плохо. Эмеральд, я боюсь того, что чувствую. Мне кажется, что я способна на многое, злясь на тех, кто причиняет мне боль.
- Все способны.
- Да, только не все могут делать то, что могу я. – Она прикусывает губы. Пристально глядит на свои руки и шепчет. – Если для меня все потеряет смысл, я совершу ужасные и непоправимые поступки. Но ты…, ты должна будешь меня остановить.
- Венера, иногда ужасные и непоправимые поступки – то, что действительно нужно. Я ведь убила Эринию. Я подхватила с земли прут и…, - морщу лоб, - и, если честно, я и не помню, сколько раз я проткнула ее острым наконечником. Я просто била и била. И теперь мне жаль, но, знаешь, она заслужила.
- Да. И Сомерсет заслужил.
- Вот именно. Мы должны избавиться от него. Согласна?
Девушка кивает. Откидывает назад голову и спрашивает:
- Тебе страшно?
- Нет.
- Но почему? Ты ведь прекрасно понимаешь, что между тобой и Сетом есть связь, но тебя это не пугает. Как такое возможно?
- Что ты имеешь в виду?
- Я знаю, что Колдер Эберди воскресил тебя, - неожиданно признается Прескотт, и я застываю. Вскидываю брови и собираюсь спросить: откуда, черт подери! Но не успеваю. Венера продолжает. – Но ты не умрешь. Никто не умрет. Я сразу же ощутила, что с тобой что-то не так, но это не означает, что мы пожертвуем твоей жизнью ради общей цели. Я не позволю, Эмеральд. Я придумаю что-нибудь еще, я…
Почему-то усмехаюсь. Кладу руку на плечо девушки и протягиваю:
- Не волнуйся, слышишь? Я и сама не собираюсь умирать из-за этого напыщенного, бессмертного старика. Ясно? Мне еще жить хочется.
- О, - смеется Венера, - это отлично. А то я думала, что придется тебя отговаривать!
- Ради Бога! Это же я. Меня не нужно заставлять вести себя эгоистично.
Мы улыбаемся друг другу. Затем к нам подходит Саймон, и я вздыхаю.
- Присаживайся. У нас тут клуб неудачников.
- Тогда мне здесь точно нечего делать.
- Очень смешно. – Я тяну друга за руку, и он плюхается рядом со мной, водрузив на меня свои тяжелые ноги. Я пытаюсь их скинуть, но вскоре сдаюсь, скрестив руки. – Итак, у нас с вами немного времени. Ни Лис, ни Терранс больше не сумеют нам помочь.
- И что будем делать? – спрашивает Венера.
- Будем избавляться от Сета. И начнем с револьвера. В каком именно музее он был?
- Я видела стеклянную стену, треугольником спадающую вниз. Не знаю, как именно называется это здание, но оно было очень высоким и красивым. В духе…
- … Э.М.Б. Корпорэйшн, - восклицает Саймон. – Это же очевидно! Стеклянные окна, треугольники. Это их стиль! Город кишит сооружениями, построенными за счет Саммера Эмброуза, и я не удивлюсь, если нужный нам музей – одно из них.
- Может, Художественный? Там есть стеклянная стена.
- Да, но не треугольниками. – Блумфилд задумчиво морщит нос. Наконец, снимает с меня свои ноги и спрашивает, - а что насчет музея естествознания?
- Смеешься? – прыскаю я. – Он уместился бы на ладони Сомерсета.
- Да. Шикарным его не назовешь.
- О, подожди, - резко выпрямлюсь и перевожу взгляд на друга. – Музей Рок-н-ролла!
- Что?
- У него огромная стеклянная стена, падающая треугольником на площадь!
- Родди, - не понимает Венера, - какое отношение музей Рок-н-ролла может иметь к истории с Сетом и его револьвером?
- Вдруг револьвером владел какой-нибудь музыкант? Коллекционер? – протягивает Саймон и пожимает плечами. – Почему бы и нет? Всякое возможно, тем более что мы и не просто так выдумываем, а ты действительно видела нечто похожее.
- А вдруг мы ошибаемся?
- Тогда обыщем все музеи по порядку.
- Ага. Если речь вообще идет о музее, который находится в нашем городе.
- Господи, - вспыляет Блумфилд, - Венера, ты стала отвратительным пессимистом, я надеюсь, в этом нет вины Родди. Обычно именно она портит людей.
- Просто…, - девушка болезненно горбится, - теперь я и не знаю, чему верить, и мне страшно. Вдруг это ловушка? Вдруг пострадает кто-то еще?
- Мы не можем сомневаться. – Я поправляю волосы и смотрю Прескотт в глаза. Они у нее блекло-зеленые, как и в первый день нашего знакомства. Говорю ей не сомневаться, а сама едва не схожу с ума от того, что запуталась в своих ощущениях. Пора бы мне взять себя в руки и начать уже делать то, к чему я стремилась почти целый месяц. – Мы можем ошибаться, как и все люди. – Выдыхаю. – Но главное не опускать руки. Слышишь?
- Да.
- Мы справимся, Венера. Мы должны справиться.
- Все совсем не просто, Эмеральд.
- Я знаю. Но это не значит, что мы можем бездействовать. Да мы даже тянуть время не имеем права! Если умрет кто-то еще – это уже будет наша вина. – Я поднимаюсь с пола и грузно выдыхаю, ощущая в себе нечто новое: ответственность. Мои пальцы смыкаются в кулаки, в легких вспыхивает пожар. Я смотрю на друзей, но больше не вижу подростков. Теперь от нас зависит, что будет дальше, и мы должны хотя бы попытаться выиграть. Нет пути назад. – Саймон, - сглатываю, - ты должен найти карту музея, чертеж помещений. И еще на тебе система безопасности. Сможешь ее отключить?
- Я…, - парень чешет шею, - я, конечно, попробую. Но…
- Нет никаких но. Нужно сделать это, иначе меня посадят за решетку. Там, конечно, гораздо веселее, чем у Сета, но все равно – хочется слабо.
- Хорошо-хорошо, я понял.
- А что буду делать я? – Прескотт поднимается с пола и вскидывает подбородок. Ее глаза становятся темнее. – Ты ведь не думаешь, что пойдешь одна.
- Я пойду одна.
- Эмеральд!
- Но ты, - продолжаю я, - ты – запасной вариант. Если у меня вдруг что-то не выйдет, ты пойдешь и прикончишь любого, кто встанет на пути.
- Это не честно.
- Не рвись ты так спасать человечество. Поверь мне, в этом нет ничего интересного.
- Но ты можешь пострадать.
- Будем надеяться, что я отделаюсь легким испугом.
- Эмеральд…
- Перестань, Венера, - я кладу ладонь на плечо девушке, - все будет в порядке. Что со мной может случиться? К тому же, вы будете рядом, и я не к Эмброузу домой собираюсь.
- Я не хочу, чтобы и ты…
Прескотт замолкает, а я и так понимаю, что она пытается сказать.
Впервые мне хочется выглядеть сильной ради кого-то. Ради этой девушки, которая, порой, становится опасней бури. Я киваю.
- Не переживай.
- Лучше бы ты переживала.
- С какой стати? – прыскаю со смеху. – У меня такая отвязная сестра! Не думаю, что есть повод дрожать от ужаса.
Мы выезжаем следующей ночью. Мортимер распечатывает мне картинку револьвера и говорит быть осторожной. Но, в общем, он выглядит очень плохо. Постоянно молчит, и мне кажется, желает удачи неосознанно. Не думаю, что он понимает, на что мы решились, иначе бы встал поперек лифта и не выпустил бы нас наружу.
Всю дорогу я изучаю револьвер, вертя лист из стороны в сторону, то приближая его к глазам, то отдаляя. В конце концов, бумага мнется, и Саймон выдергивает из пальцев рисунок, чтобы я не испортила его до того, как попаду в музей, иначе потом не смогу ни с чем его сверить. Вредный он и жутко взволнованный. В его машине повсюду разбросаны какие-то чертежи. На приборной панели стоит ноутбук. Еще в его ухе торчит наушник, и я думаю, что именно через него мы будем общаться, когда я войду в здание.
Ночь холодая. На мне черные штаны и теплая толстовка. Я надеваю капюшон, туго стягиваю ремень, на котором висит браунинг, и выхожу из салона, вообразив себе, что не револьвер собираюсь украсть, а просто прогуляться по пустому, гигантскому музею. Если честно, мне совсем не хочется угодить в неприятности, но почему-то я не сомневаюсь, что их будет огромное количество. Когда в последний раз простое решение проблем было не ловушкой, а удачей? Я уже и не помню такого.
Выдыхаю холодный воздух.
- Итак, - Саймон тоже выкатывается из салона. Венера следом за ним. – Не волнуйся. Я все время буду на связи и скажу, куда идти, чтобы ты не угодила в тупик. В здание – как мы и планировали – ты пройдешь через черный вход. И прошу тебя, Родди, давай без этой твоей самодеятельности. Ты просто находишь револьвер и возвращаешься.
- Если что-то пойдет не так, говори сразу, - просит Прескотт. У нее трясутся губы, и я не знаю отчего: от страха или от холода. – Мы будем здесь, никуда не уедем, пока ты не выберешься из музея, слышишь?
- Хватит меня накручивать.
- Охрана обходит залы каждые четверть часа. А ровно в половину первого у них, как и обычно в будни, пересменка. Это значит, у тебя есть еще минут пять. Слышишь? Пять минут, и коридоры на время опустеют.
- Что с камерами?
- Система безопасности под моим контролем. Но ты не обольщайся. Я не собираюсь вырубать видео. Я буду отключать одну камеру за другой, исходя из твоего маршрута, для того, чтобы эти болваны как можно дольше не понимали, что происходит.
- Так тебя послушать, можно подумать, что у нас действительно хороший план.
- У нас хороший план, - ворчит Саймон. – Просто обычно хорошие планы нарушают плохие люди. Все, Родди, не задерживайся. Пистолет с собой?
- Да.
- Иди сюда. – Парень крепко обнимает меня и грузно выдыхает. Никогда я не видела его таким взвинченным. А мне-то казалось, что он боится только итоговых экзаменов, но, видимо, я ошибалась. – Будь осторожна, бестия. Прошу тебя.
- Я сама осторожность, ковбой.
Мы киваем друг другу, а затем я смотрю на Прескотт. Не знаю, что ей сказать. Разве что посоветовать найти что-нибудь потеплее в машине Блумфилда, иначе она замерзнет и заболеет, а нам – между прочим – нужно спасать мир. Герои, в конце концов, не болеют.
- Я скоро вернусь, - обещаю я и улыбаюсь, - не скучайте.
Музей расположен на берегу Эри, и со стороны озера отлично видно сердце здания, иными словами, высокую пятидесятиметровую башню. От нее в разные стороны – прямо над водой, нависают два гигантских «крыла» необычной формы. Одно крыло – театр, а на втором расположен концертный и выставочный залы. В вестибюль ведет стеклянный вход треугольной формы, который как раз и увидела Венера. Это огромная и прозрачная стена, ниспадающая вниз, будто зеркало. Я пробегаю мимо нее и прижимаюсь к стене, желая как можно дольше оставаться незамеченной, хотя было бы классно вообще на глаза никому не попасться. Но это, конечно, мечты.
Внутри помещение очень простое. Белая отделка, белый бетон у основания стен, и светлые алюминиевые панели с серыми вставками на внешней поверхности башни. Я тихо пробираюсь вдоль узкого коридора и через несколько секунд оказываюсь в просторном и темном помещении, заполненным различными экспонатами электронных гитар.
- Ух ты.
- Что? – звенит в моем ухе, и я неприятно морщусь. Черт! Совсем забыла. – Родди, у тебя все в порядке?
- Да, гений, только не кричи так.
- Хорошо.
Чешу ухо и осматриваюсь. Сколько же здесь этажей? Наверно, пять или больше. Не думаю, что обойти их все – интересное занятие. По крайней мере, сейчас, когда так темно, что ничего толком не видно. Вздыхаю.
- Почему-то меня здесь никто и не ждет, - шучу я. – А мы-то надеялись увидеть, как минимум целую эскадрилью Сомерсета. Видимо, стареет не Эмброуз, а его воображение.
- Давай ты не будешь каркать, а пойдешь дальше. Как считаешь?
Я кривляюсь и быстрыми шагами плетусь вперед. Прихожу на второй этаж и тут же осматриваюсь, выискивая хвост. Пока что меня никто не заметил. Поразительно.
- Если верить видению Венеры, то револьвер находится в маленьком помещении. Ты меня слышишь?
- Да-да, - я облизываю губы. – И что?
- А то, что маленьких залов в этом музее не так уж и много. Один – на втором этаже, и еще три – на четвертом.
- Хорошо.
- Пересменка скоро закончится. Поторопись, Родди.
Стискиваю зубы и бегу быстрее. Эхо от моих шагов заполняет помещение. Не так уж и просто идти тихо, когда в музее царит строжайшая, почти мертвая тишина. Вокруг лишь полупустые стены, фотографии знаменитых музыкантов, инструменты. Я даже натыкаюсь на зал с реконструкцией ванной комнаты Элвиса Пресли. Наверняка, очень занимательно разглядывать его расчески. Мда. Бегу на четвертый этаж и прыгаю за угол, услышав шум. Прижимаю к себе руки, скорее пытаясь успокоиться, нежели защититься, и не шевелюсь, ожидая встречи с неизбежным.
- Саймон, - шепчут мои губы, - ты здесь?
- Конечно.
- На камерах есть кто-то?
- Нет. Я никого не вижу. Что-то случилось?
Выглядываю из-за угла. Изучаю темный коридор и нервно сглатываю, надеясь, что мне показалось. Не хотелось бы сесть за решетку, ведь это было бы просто «триумфом».
- Нет. – Посторонних звуков больше не слышно, в зале становится также тихо, как и несколько минут назад. – Все в порядке.
Иду дальше. Смахиваю со лба пот и осматриваю еще пару маленьких помещений. В какой-то момент, я начинаю терять надежду: вдруг Венера была права, и мы ищем не там, где нужно? Встряхиваю головой. Я найду револьвер. Найду этот чертов револьвер! Разве можно сдаваться, когда сделано так много?
Распахиваю очередную дверь и замираю на пороге.
- Черт подери.
- Что? – пугается Блумфилд. – Родди, что такое?
- Я нашла.
- Что?
- Я нашла эту комнату! Саймон, я нашла! – довольно улыбаюсь и шагаю вперед, но оказывается, что нельзя радоваться, когда ходишь по тонкому льду. Стоит только решить, что все легко, как тут же он трескается, и ты оказываешься в ледяной воде. – Саймон, я…