Она от избытка эмоций не находила себе места. Тамара была недовольна собой, и это обстоятельство её ещё больше заводило. Накормив голодного пса, она тут же отправила его обратно на улицу.
- От вас кобелей одни проблемы и грязь! - она нервно начала вытирать оставшиеся от лап Рольфа мокрые следы на полу.
Закончив непредвиденную уборку, Тамара села за проверку контрольных работ, это немного помогло ей отвлечься от всех переживаний, но одна мысль не давала ей покоя: «Он что же так и собирается бегать между нами двумя? За кого он меня принимает?! Как противно… Что же это за наказание-то такое?»
Проверив последнюю работу, она отложила ручку в сторону и принялась разглядывать телевизионную программу на новую неделю. Время было уже позднее, но спать ей совсем не хотелось. Пробежав глазами по столбцам газеты, она вздохнула и прошла в ванную комнату. Там она открыла кран воды и принялась расчёсывать волосы. А минутами позже она уже опускалась в полную ванну горячей воды, где мышцы её тела приятно расслабились, мысли утихли и она почувствовала, что ей нестерпимо захотелось спать.
Накинув банный халат, Тамара прошла на кухню. Там она всё убрала по своим местам, погасила свет и бросила взгляд в окно. Там под мерцающим фонарём у сарая стоял Александр.
Тома толкнула оконную раму.
- Эй! Ты чего там делаешь? – крикнула она в темноту.
Санёк медленно на несгибаемых ногах приблизился к ней.
- Мне идти некуда, - прохрипел осипшим от холода голосом Санёк.
- Нет, Саша, нет, - с мольбой в голосе тихо произнесла она, - иди домой, слышишь?
- Можно немного горячей воды?
Он клацал зубами и руки его сильно тряслись, когда он брал у Томы бокал. Он отпил немного и опять обратил свой молящий взгляд к Томочке.
- Сашка, ведь мы пытались, но у нас ничего хорошего из этого не вышло. Давай будем благодарны судьбе за то хорошее, что у нас было. Я не хочу трагедий, их в моей жизни было более чем достаточно. Иди с Богом.
Александр не проронил больше ни слова и пошёл прочь.
***
Ранним утром Томочка шла с низов по узкой протоптанной в снегу тропинке. Снег доходил ей до колен. Она возвращалась от бабы Фроси. Лицо её раскраснелось от быстрой ходьбы и мороза, но она спешила не в тёплую избу - Тома держала свой путь к мосту, который нависал над рекой.
Перейдя по нему на другую сторону, она оказалась в лесу. Её цепкий взгляд искал среди заснеженных деревьев и кустарников стройную осину.
Верочка сидела за кухонным столом у Тамары дома и пила душистый чай. За время, проведённое у подруги, она уже успела отведать наваристую уху, выпить с хозяйкой по «стопочке» и выслушать во всех подробностях печальную историю о разбитых надеждах на счастливую жизнь.
Вера была хорошей собеседницей, она часто поддакивала, а если и говорила, то всегда по существу. Её подруга так настрадалась за последнюю ночь, что уже битый час, как изливала ей свою душу и искала у сердобольной Верочки поддержки и понимания.
- Вера, как же я вчера дурно с Саньком обошлась! Боже мой, в его глазах было столько горечи и душевной боли, ты себе не представляешь… как вспомню, так у меня к сердцу такая тоска подступает, ой… - схватилась она за грудь. - А потом, как подумаю, чем наш роман мог бы закончиться - аж всё внутри холодеет.
- Что поделаешь… - с умным видом, закивала головой Вера. - Все к счастью стремятся, вот… расстаются.
Тома замерла, вникая в смысл сказанного. У Верочки самой глаза округлились, и они обе прыснули со смеху. Верочка содрогалась всем телом, а Томочка, глядя на её телесные колыхания, хохотала до слёз.
- Ой… ну надо же такое ляпнуть, - немного успокоившись, произнесла Вера.
- Да, наверно, действительно, в наш чокнутый век счастье можно обрести только в одиночестве. – Отсмеявшись, Томочка подлила чая подруге и опять вернулась к наболевшей теме: - Но я вот что тебе скажу… Мать его правильно сказала, он бабами загубленный. Они всю душу ему на изнанку вывернули и превратили его в какого-то психопата. Он же такой красивый, заботливый, а главное, совсем не жадный…
- И не говори, - Вера подсыпала себе в чай сахара. – Я помню, как он нам всем по дорогущей розе подарил на 8 Марта, помнишь?
- Угу.
- А тебе ещё притащил огромный букет… - она мечтательно улыбнулась. - Эх! Мы тогда с девчонками все так и обзавидовались вашим отношениям.
Женщины одновременно тяжко вздохнули, каждая из них сокрушалась, вспоминая что-то своё личное.
- Вот такие вот дела, - подытожила Тома.
- Да, ущербный он какой-то получился, - посочувствовала ей подруга. - Жалко. А ведь у вас всё так красиво начиналось, но… что поделаешь, в данном случае былого не вернуть. Пошли лучше колышки стругать. - Она кивнула в сторону осиновых веток, которые беспорядочно торчали из сумки в углу кухни.
- Видно без них действительно не обойтись, а то так он и будет маяться, ходить туда-сюда… - вздохнула Тома и поднялась со своего места.
Минутами позже, когда осиновые колья были уже готовы, Томочка перекрестилась, прочитала над ними молитву, как научила её древняя баба Фрося и один за другим вбила их по углам своего двора.
С того дня Александр у неё в доме больше не появлялся. Страсти постепенно стихли и сошли на нет. А несколькими годами позже Тамара узнала о судьбе Саши от случайного знакомого. Он ей поведал, что Санёк до конца своих дней так и жил с Полиной, правда, всем представлял её как свою тётку. Умер он совсем недавно от цирроза печени.
Томочка хотела было отыскать его могилку, но её попытки оказались тщетны. Полина похоронила его на кладбище при маленькой деревушке, где проживал её двоюродный брат. Узнав об этом, Тома больше ничего не предпринимала, понимая, что Полина специально увезла тело Александра ото всех подальше. Чтобы хоть теперь он мог принадлежать только ей, как она и мечтала.
ТАМАР
С тех пор прошло много лет. За то время Тамара больше не помышляла ни о каких романах. Она перестала за собой следить и постепенно превратилась в малопривлекательную женщину.
Теперь часть свободного времени она проводила за чтением книг, а в тёплые дни возилась у себя в огороде. Она разводила розы и редкие сорта тюльпанов, которые раздавала всем, кто являлся к ней с визитом. По вечерам Тамара Геннадьевна обычно репетиторствовала, помогая детям её приятелей догнать школьную программу. А так же, не изменяя своим старым привычкам, она продолжала подкармливать на улицах бездомных собак и кошек. А в период зимних холодов Томочка для изголодавшихся птиц щедро наполняла кормушку зерном, которую ей когда-то изготовил по её просьбе Санёк.
Время пролетало неумолимо быстро. Интересы сужались, желаний становилось всё меньше – Томочка постепенно увядала.
А её сын Олег, тем временем, с попеременными успехами устраивал свою личную жизнь. Он постоянно менял женщин и частенько бывал нетрезв. Томочка не лезла к нему со своими советами, понимая, что в них он не нуждается. Он поступает так, как может на данном этапе своей жизни. Тома доверяла сыну и была убеждена, что у него рано или поздно обязательно всё наладится.
Олег часто разговаривал с матерью по телефону и раз в месяц регулярно заезжал проведать её и помочь по хозяйству. А однажды, как-то пришёл к матери и сказал, что временно поживёт у неё, так как свою квартиру он заложил под выгодное дело. Но денег со сделки ему выручить так и не удалось, и его квартира перешла к новому владельцу. Для Томочки начался новый виток в её жизни.
Жизнь под одной крышей со взрослым сыном оказалась для Томы не из лёгких испытаний. Утром он был ласков и уступчив, а когда заезжал домой на обед, то чувствовалось с его стороны неприкрытое раздражение, а после работы он и вовсе становился мрачнее тучи. В те вечера, когда он «пропускал стаканчик», так вообще вёл себя развязано и вызывающе. Перспектива жить в такой обстановке несколько удручала Томочку, но другого выбора у неё не было. Приходилось как-то приспосабливаться и молить Бога, чтобы случай помог изменить сложившуюся ситуацию. И вскоре такой случай представился.
Как-то в один прекрасный день Олег привёл в домой женщину лет на десять моложе себя. Приятельницу Олега звали Галиной. Она обладала яркой внешностью и низким голосом. Молодая женщина вошла в дом уверенно, любезно улыбаясь и всё оценивающе разглядывая.
Через месяц Галина переехала к ним в дом на правах хозяйки, а ещё, спустя какое-то время, прибрала к своим рукам всё их хозяйство. Тома не возражала, ей было в сущности всё равно, лишь бы её сын был счастлив. Но тогда она ещё не знала, что те события были только прелюдией к её роковым переменам в жизни.
Галина оказалась женщиной властной и нетерпеливой. Её раздражало присутствие немолодого человека в ЕЁ доме. Ей всё «дурно» пахло, и она без конца устраивала сквозняки, от чего Тома стала часто простывать и ощущать боли в спине. До её жалоб никому не было дела. Сноха только закатывала глаза к небу, как бы желая этим сказать: «ну вот, опять началось…». Олег целыми днями работал, а вечерами уединялся с любимой женщиной в спальне.
Томочка старалась лишний раз не напоминать молодожёнам о себе, чувствуя, что это вносит беспокойство в их отношения. Она понимала, что жена сына далеко не подарок, но уже только за то, что Олег перестал вести жизнь алкоголика, она ей была безмерно благодарна.
Томочка не раз задавалась вопросом, особенно в те минуты, когда чувствовала себя чужой в кругу своей семьи: «Что я могу сделать в этой ситуации»?
«Ничего, - подсказывала ей интуиция, - принимай и не ропщи. В противном случае своими претензиями к снохе, ты только посеешь в семье раздор и отчуждение».
И Томочка не могла с этим не согласиться. Она чувствовала, что её жалобы Олегу на его жену, только ещё больше отдалят её от сына. Настроение у Томы стало хронически подавленным. А когда её сноха «понесла», то в доме стало «душно» даже Тамаре.
Галина не выдерживала натиск повышенных гормонов, связанных с беременностью, и она по любому поводу выплёскивала свои эмоции на безмолвную свекровь. Вспышки её истерик учащались и становились всё более затяжными. Томочка всё понимала и в душе даже сочувствовала Галине, но её жалость только ещё сильней заводила сноху. И та бесновалась, отрываясь всё чаще на затюканной ею свекровь.
Тома стала в собственном доме неугодной служанкой, которой понукала молодая хозяйка, и непрестанно выражала ей своё недовольство.
Галина уже не стеснялась в выражениях, к чему Томочка никак привыкнуть не могла. Брань снохи сильно резала ей слух, и она своё спасение находила у реки или в парке. К подругам разделять свои проблемы Тома принципиально не ходила. В глубине души она понимала, что это не придаст ей ни сил, ни покоя, а только раздует в ней огонь ненависти к жене сына. Томочка не жаловалась ещё и по той причине, что сама не раз обрывала своих подруг: «Жизнь слишком скоротечна, чтобы растрачивать её на смакование обид». - Часто напоминала она им, когда кто-нибудь из приятельниц пытался вылить «ушат грязи» на головы своих подруг. Да и стыдно ей было признаться, что она, как педагог со стажем, не могла найти общего языка с любимой женщиной своего сына.
Тома могла часами в жару и в холод слоняться по улицам до прихода с работы Олега. А он, как будто, и не замечал натянутой обстановки в доме. Олег всегда был нежен с молодой женой и непривычно скованно держался со своей матерью. Он, конечно, понимал, что матери нелегко приходится в обществе его Галины, но старался не вникать в их отношения, и даже порой сам цеплялся к ней, будучи накручен своей женой.
Томочка чувствовала себя лишней и рада была бы переехать на съёмную квартиру, но из-за не хватки средств – это было невозможно. Магазин своего покойного мужа она давно продала за долги сына, а её пенсии было недостаточно, чтобы самостоятельно снимать себе квартиру, оплачивать коммунальные услуги и ещё как-то на те деньги питаться. А на помощь сына Тамаре рассчитывать не приходилось - финансами у них в семье заведовала Галина.
Как-то Томочка всё же обмолвилась Олегу, что было бы разумней им разъехаться. И это вполне возможно, если бы он взял часть расходов на себя. На что ей сын ответил, что он над этим подумает. А на следующий день, когда он ушёл на работу, Галина закатила Тамаре целую взбучку, которая перешла в грандиозный скандал и воплями Галины:
- Что тебе всё неймётся?! – кричала она, с перекошенным от ярости лицом, - Сидела бы себе и радовалась, что скоро внук народиться, будет мне помогать нянчиться с ним, так нет! Она всё ходит, всё что-то выдумывает, идиотка какая-то. Когда покой от тебя будет в доме?! Поскорей бы ты уже сдохла, старая ведьма…
Этого кошмара Тома уже вынести не могла. Вся в слезах она выскочила под отборный мат снохи на улицу и, не замечая ни машин, ни прохожих, кинулась в сторону парка.
«Куда идти, куда податься?» - метался её ум, не находя ответа. Но одно она знала точно, что такая ей жизнь не нужна!
«Господи, а ведь Алле Леонтьевне было тоже невыносимо тяжело со своими родными детьми, – неожиданно вдруг вспомнила она Сашину маму. - Бедная, бедная женщина… И что я ей тогда не предложила остаться у себя? Нет же, опять условности! Своя кровь, не своя, какая разница! Миски супа для дворовой собаки мне не жалко, а нуждающемуся человеку руку помощи протянуть – благородства не хватило! А ведь мы с ней так хорошо ладили… - Тома тяжко вздохнула, а её прыткий ум сразу начал искать оправдание: - Хотя, если бы я предложила Алле Леонтьевне у себя остаться, то тогда с Александром было бы невозможно расстаться…»
- Эх! – застонала она, вспомнив, что мать Саши, после того, как она её отправила к дочери в Беларусь, через несколько месяцев скончалась.
Санёк тогда зашёл к Томе поделиться своим горем, и они весь вечер просидели на веранде, оплакивая милую старушку. А уходя, он поблагодарил Тому за искреннюю заботу о его матери, крепко прижав её к своей груди.
Томочка судорожно вздыхала, вспоминая прошлое, и лила слёзы размышляя о своём прискорбном настоящем.
Она уже не первый час бродила по аллеям парка, когда почувствовала острую боль в колене. Она присела на скамейку, и опять заплакала. На этот раз ей было уже не разобрать от чего у неё льются слёзы: то ли от боли в ноге, то ли от обиды в сердце?
На какое-то время Тамара Геннадьевна успокаивалась, но вспомнив, что ей всё равно нужно будет рано или поздно возвращаться в ненавистный ей дом, который стал таковым с момента правления в нём Галины, она непроизвольно опять начинала выть, как белуга.
- Эх… - выдавила она из себя, и от безысходности опять залилась слезами.
В этот момент на тропинке парка появилось двое мужчин, они шли размеренным шагом, беседуя о чём-то своём. На вид они были одного возраста с Томочкой. Один из них был крупного телосложения, а другой поджарый, он нёс под мышкой шахматную доску.
Мужчины шли по аллее парка и мирно о чём-то разговаривали. А когда они поравнялись с той скамейкой, на которой сидела заплаканная женщина, они, как по команде, смолкли и, затаив дыхание, прошли мимо неё. Но, не пройдя и нескольких метров, мужчины остановились и о чём-то между собой тихо пошептались, поглядывая в сторону безутешно страдающей Томочки. Их переговоры закончились тем, что они нерешительно подошли к женщине и присели рядом с ней на скамейку.
Тамара спешно протёрла лицо, но слёзы в ту же секунду опять хлынули у неё из глаз.
- Вам плохо? – поинтересовался мужчина крупного телосложения.
На его трогательном лице от волнения выступила испарина, а вопрос прозвучал несколько наивно, от чего у Тамары невольно губы искривились в жалкой улыбке, и она сквозь слёзы произнесла:
- Нет, это у меня от радости…
Но после этих слов, она вдруг прикрыла лицо руками и зарыдала в голос, раскачиваясь из стороны в сторону.
Мужчина с трогательным лицом, не раздумывая, обнял Томочку, нежно прижав её к своей широкой груди.
- Чи… всё пройдёт, вот увидите, - шёпотом заговорил здоровяк, поглаживая её по спине, как ребёнка.
Мужчина, тот, что был с шахматами, тоже проявил своё участие к незнакомке. Он протянул ей свой носовой платок.