– Гена, ты замолкни, – вкрадчиво посоветовал начальник Отделения. – Я вам сейчас такой прилив андрогеновэстрогенов устрою, что мало не покажется.
– Понял, – Генка вытянулся. – Все по боевому расписанию берем?
– Инструменты ополовинь. Мы и на машине с этим грузом железа взмокли. Попроще работать попробуем.
Глядя, как Генка сортирует многочисленный инструмент, начальник Отделения мучился сомнениями. Какого черта парень с Мариэттой в ее комнате сидел? По возрасту они вполневполне. Взаимные симпатии имеются. У девки встряска была, а тут он подвернулся. Впрочем, гражданочка Капчага и без встряски не особо задумается. Аа, да пусть творят что хотят!
* * *
Личный состав выстроился у стены аппаратной. Распухшая от слез Таисия демонстративно смотрела в сторону двери, Мариэтта уставилась в пол. Алексей Валентинович недовольно моргал – похоже, уже настроился отходить ко сну. Лишь Генка с интересом ждал начала эксперимента.
– Внимание, – сказал Андрей. – Ставим опыт по подготовке к переходу. Важно провести эксперимент, пока свежи ощущения от посещения 2го Котляковского. Если имеем результат – заканчиваем тренировку и отдыхаем. Не получается – повторяем до получения положительного результата.
– А зачем сейчас? – пробубнила Мариэтта. – Давайте утром. Мы Котляковский все равно не забудем.
– Работаем сейчас. Отдохнули, но окончательно не расслабились, значит, самое время, – стараясь оставаться спокойным, сказал Андрей. – Еще одно пререкание – и болтливый товарищ может поставить рюкзак и шагать домой прямо сейчас. Еще вопросы есть?
Личный состав молчал. Андрей плотно закрыл обитую железом дверь аппаратной и отошел к подчиненным:
– Имеем дверь. Простую и вам известную. Задача: вообразить, что Попов Андрей Михайлович прошел через нее. Бедолагу мы знаем, его комнату обнюхали вдоль и поперек. Вот дверь – парень ее только что закрыл. Доступно?
– Андрей Сергеевич, но что нового нам даст подобный визуальный тренинг? Допустим, мы… – рассудительно начал Алексей Валентинович.
– Я вам потом объясню, ладненько? – ласково пообещал Андрей. Углом глаза он видел, как рассевшийся в старом кресле и заслоняемый кинопроектором господин Горгон укоризненно качает большой головой. Надо думать, у старого хрыча имелись собственные, проверенные методы убеждения подчиненных.
– Ну что же мы стоим? – надломленным голосом поинтересовалась Таисия. – Давайте проведем этот… многообещающий опыт и разойдемся. Один бог видит, до чего я устала.
– Опыт действительно многообещающий, – Андрей выудил из кармана брюк приборчик в ярком пластмассовом корпусе. – Индикатор экстполя. Только что передали для испытаний нашему отделу. Наконецто мы можем контролировать и оценивать собственные усилия. Так что прошу поднапрячься. Мне завтра отчитываться по первым результатам использования прибора.
– Значит, теперь нас перепроверять станут? – констатировала Мариэтта.
– А как же, – Андрей улыбнулся. – Учет и контроль, как говаривали раньше. Но прошу не мандражировать. На задании мы, конечно, опозорились, но сейчас от нас ничего сверхъестественного не требуется. Просто демонстрируем личные показатели. Так сказать, средний индивидуальный уровень. Ну, поехали…
Сложнее всего оказалось отвлечься от опостылевших обязанностей старшего. Андрей пялился на дверь, а в голову все лезли подозрения: кто из четверых сейчас отлынивает, кто принципиально не хочет работать? Хорошо хоть Горгон тактично исчез. Еще бы бабыдевки от своих кисейных переживаний отвлеклись. Черт, сам не отвлекайся. Ведь ушел парень. Ушел Попов Андрюша, молодой человек с незадавшейся личной и интимной жизнью, со средним образованием, среднесимпатичной внешностью и неоконченным усредненновысшим учебным заведением. Очень просто – взялся за дешевую металлическую ручку двери и вышел не оглядываясь.
Пришлось прикрыть глаза. Андрей уже практически видел, как, чуть ссутулившись, выходит в дверь студентик. Отвисают на заднице приличные, лишь чутьчуть поношенные джинсы, торчит нитка из ворота джемпера. Вышел, не оглядываясь, аккуратно прикрыл за собой тяжелую дверь. А там…
Черт, ему ведь некуда идти. Что там: огни ЛасВегаса и казино Монако? Рычание «Формулы1»? Тысячный гарем старлеток? Ерунда какаято. Не нужно ему это. Пустой он. Незаполненный. Забыли в него жизнь залить. Эх, похоже, и живой ты был неживым, Андрюша. Пустой. Пустой в пустыне.
Нервно ахнула Таисия. Андрей, еще не успев до конца разлепить ресницы, увидел, как изпод двери льется яркий дневной свет. Генка уже дернулся к двери.
– Нет! Это может быть опасно! – шепотом завопил Алексей Валентинович.
– Не для нас, – рявкнул Андрей. – Мы работаем. Гена, спокойнее.
Генка покрепче взялся за ручку, потянул…
Пришлось зажмуриться. После полутемной аппаратной солнечный свет резал глаза как бесконечной вспышкой сварочного аппарата.
– Ни хрена себе, – ошеломленно сказал Генка. – Мы здесь, а дверито уже нет.
Истошно завизжала Таисия.
– Спокойно, спокойно! – пытался орать Андрей, но сквозь визг прорваться было невозможно. Пришлось сбросить с плеча рюкзак, шагнуть к подпрыгивающей на месте женщине. Тряхнул за плечо – вырвалась, – крупнозубый рот распахнут, визг режет единственной, терзающей мозг, нотой. Андрей ударил раз, и сразу второй – аж тыльная сторона ладони заныла. Таисия пощечины не осознала, просто нижняя челюсть дернулась вбок и визг оборвался. Тишина была истинным блаженством. Андрей, морщась, глянул в отсутствующие глаза женщины. Она медленно подняла руку, принялась трогать щеку, по которой расплывалось алое пятно. Андрей глянул на оттопырившего губу растратчика, на Мариэтту…
– Я в норме, – поспешно сказала девчонка и попятилась.
– Ни хрена себе, – промямлил Генка, вертя головой.
– Ни хрена, ни березки, – буркнул Андрей. – Пустыня как пустыня. Таисия Викторовна, вы в себя пришли?
– А? Что я? – женщина, держась за щеку, оглядывалась. – Мы в аду, да? Как же это? Я хочу домой, в Москву. Я еще не все в своей жизни сделала…
– Спокойнее. – Андрей покрутил шеей: воротник куртки начал немилосердно тереть кожу – солнце пекло изрядно. – Мы работаем. Где ваш рюкзак, Таисия Викторовна?
– Так я его у стены… – Из слегка близоруких глаз отравительницы хлынули слезы, и женщина, сломавшись в коленях, опустилась на песок.
Андрей не выдержал, отвернулся. Пристрелить ее, что ли? Дура старая.
Вокруг простирался бесконечный песок. Над ним, посреди бледноголубого небосвода, зависло ослепительнобелое солнце. И больше, как метко выразился младший сотрудник Отделения «КП29», – ни хрена.
– Вон они, следыто, – зоркий Генка тыкал пальцем в цепочку бесформенных отпечатков, уводящих в едва заметную низину.
– Это не его следы, – поспешно заявил Алексей Валентинович, уже успевший снять свою шикарную кожанку и жаркую кепку. – Я имею в виду не пропавшего Попова. Здесь шаг широкий и вообще…
– Отлично, следопыт у нас уже есть. – Андрей освобождал карманы своей куртки от ненужных мелочей. – Значит, поведете всех, Алексей Валентинович. Идем без спешки, но не задерживаясь. Верхнюю одежду и инструмент оставляем здесь. Полагаю, отличное место для базового лагеря. Да, Генка, саперную лопатку и носилки не бросаем.
Таисия, очевидно узрев какуюто связь между саперной лопаткой и обреченным положением группы, разрыдалась еще горестнее.
– Андрей Сергеевич, мне кажется, мы действуем неблагоразумно и авантюрно, – сказал багровый Алексей Валентинович. – Мы совершенно не готовы к поискам в таких… сложных условиях. Лучше вернуться, поменять одежду и снаряжение, оповестить начальство. Мне кажется…
– Креститесь, если вам кажется. – Андрей скатал куртку и подсунул ее под мешок с излишками амуниции. – Последний раз повторяю: мы работаем. Начальство в курсе. Две минуты на подгонку одежды и снаряжения, и вперед. До упора. Имеющие иную точку зрения будут оставлены на месте и объявлены дезертирами. Последствия вам известны.
Таисия то ли слышала, то ли нет – рыдала навзрыд. Алексей Валентинович набычился, но молчал. Генка, не обращая внимания на ерунду, пытался высмотреть, что там дальше, в низине. Мариэтта тоже молчала, глаза у нее стали не раскосыми, а скорее круглыми от изумления. Косметика вокруг глаз уже поплыла.
В низине ничего нового не обнаружилось. Собственно, и низиной это место не выглядело – так, едва заметный перепад уровня песка. Цепочка следов, ровных и отчетливых, уводила дальше.
Песок был плотным, шагалось вполне прилично. Андрей на ходу возился с упрямой лямкой рюкзака. Впереди раскачивалась крупная фигура Алексея Валентиновича. Маячил красный затылок с двумя толстыми складками, седеющую голову украшал повязанный куполом носовой платок, – кепку, отороченную нерпичьим мехом, господин БеркутТомов рискнул оставить вместе с остальной теплой одеждой. За Андреем тащились женщины: всхлипывающая Таисия налегке, Мариэтта с рюкзаком и половинкой складных носилок. Девица пока в панику не впадала, что было весьма удивительно. Завершал процессию Генка, непрерывно вертящий башкой, дабы не упустить чтото новенькое в безлюдных песках.
Время начала перехода – 0.48. Часы у Андрея были проверенные – корейский «Меридиан» в спортивнотуристическом исполнении. Сейчас 1.23. Здесь, похоже, полдень. Не сказать, что температура как в печке – всего градусов 35–36, но хочется подохнуть немедленно. Ни малейшего движения воздуха, прямые солнечные лучи, желтый слепящий песок под ногами. И струи пота, бесконечно катящиеся по спине и щекам. Жуть. Хорошо, что видавшее виды кепи темечко прикрывает. В чем смысл марша, а, командир? Догнать Попова? Шансов почти ноль. У парня шестьдесят часов форы, а с этой инвалидной командой уже к вечеру околеешь. Впрочем, и в одиночестве или с Генкой здесь далеко не уйдешь. Воистину только сумасшедший студиозус додумался сюда сунуться. Не мог в умеренный дачный климат провалиться? Или в тот же гарем. Там и поживописнее, и фонтанчики прохладные.
1.45.
– Привал. Десять минут на отдых. Много не пить. До вечера еще далеко.
Все попадали. Даже Генка плюхнулся там, где стоял. Таисия вытянулась трупом, лицо прикрыто шарфикомкосынкой. Белокурая отравительница и до этого раза четыре валилась с ног. Рыдать у нее сил и жидкости не оставалось, просто опускалась, мыча чтото жалостнотрагическое. Поднимали ее вместе с Генкой. Впрочем, Андрей приноровился тянуть даму за ворот блузки – стоило ткани начать трещать, целомудренная Таисия Викторовна сама вздымалась на ноги: очевидно, остаться полуголой боялась больше, чем засушиться в полном одиночестве.
– Андрей Сергеевич, с часами здесь чтото не то, – проскрипел растратчик, извлекая из рюкзака пластиковую флягу. – Врут часы.
– Похоже, – Андрей чувствовал, как чуть не лопается кожа в углах губ. Странно, лицо мокрое, а рот словно паяльной лампой выжгли. – Похоже, часы отстают. Как там на ваших?
– У меня без пяти два, – Алексей Валентинович приложился к фляге.
– Мои вообще встали, – доложил Генка. – Они, правда, и дома через день ходили. На рынке брал.
Таисия на разговор не реагировала, а Мариэтта, глядя на некрасиво раскинутые ноги дамы в утепленных турецких полусапожках, пробормотала:
– Я часы на столе забыла. Мы «слабое звено» поить будем? Или пусть так подыхает?
– Придется скинуться, если мы ее на себе тащить не желаем, – сказал Андрей. – Ген, достань котел.
В алюминиевый новый котелок Андрей плеснул сначала из своей, потом из Генкиной фляги. Мариэтта, насмешливо щуря размазанные глаза, протянула свой пластиковый сосуд.
– Ох, вы меня ради бога извините, – расстроенно сказал Алексей Валентинович. – Я уже все свое выдул. Не подумал ведь, старый дурак. У меня ведь комплекция такая… крупного водоизмещения.
Мариэтта возмущенно раззявила рот в траурной каймекорочке темной помады, но Генка тайком пихнул подружку ногой. Мариэтта промолчала, но кинула на командира выразительный взгляд. Андрей и сам знал: врет растратчик внаглую. Пил старый хомяк расчетливо, до этого момента к фляге только раз прикладывался. Попробуй подобные мелочи не отметь, когда сам о глоточке воды мечтаешь. Но силой воду реквизировать пока рановато.
– Делаем здесь еще один «маяк». Лишнее оставляйте. Рюкзак один на двоих, – Гена и Мариэтта, мы с господином БеркутТомовым. Несем по очереди. Еще берем носилки и аптечку. Остальное на обратном пути заберем.
Личный состав завозился с пожитками. Снимали лишнее тряпье. Алексей Валентинович обнажил поросший седым волосом торс, стащил майку и благоразумно нацепил обратно рубашку. Мариэтта, пошептавшись с напарником, села на песок и принялась расшнуровывать ботинки.
– Эй, босичком здесь не ходят, – сказал Андрей. – Пятки сожжешь.
Мариэтта уставилась возмущенно:
– Я шагаю, гражданин начальник, или не шагаю? Что вы ко всему цепляетесь? Я подальше вас уйду и хромать не вздумаю.
– Маня, наши травмы здесь ни при чем, – поспешно сказал Генка и, ухватив за локоть начальника, зашептал: – Сергеич, пусть она портки снимет. Трет ей. Она же, дурочка, не в камуфляже, – в обтяжку нарядилась и поперлась. Больно ей.
– Обожжется ведь, – растерянно прошептал Андрей.
– Не обожжется, я прослежу. Что поделаешь, не кровью же ей исходить.
– Капчага, обмундирование здесь оставлять не смей, – сказал Андрей насупившейся девице. – Подрумянишь ноги – натягивай одежду немедленно. Иначе еще хуже будет.
Мариэтта кивнула, кажется, со скрытой благодарностью.
2.00.
Молодежь выдвинулась вперед. Генка о чемто трепался, тыча рукой в разные стороны. Мариэтта внимала, шагала, держа на плече половинку носилок и сверкая бледнорозовыми ногами, отягощенными массивными «Мародерами». За ребятами тащилась безмолвная и пошатывающаяся Таисия. Мужчины степенно шагали следом.
– А Мариэтта наша Тимуровна ничего себе. Ладненькая. Под современным тряпьем и не разглядишь, – сказал Алексей Валентинович, глянул на начальника и поспешил пояснить: – Это я так, поотцовски подмечаю.
«Скорее уж подедовски», – ядовито уточнил Андрей и вслух сказал:
– Это хорошо, что мы все взбодрились. Местными красотами начинаем любоваться. Но имеет смысл силы экономить. Работать только начали, а мадам Хакасова уже доходит.
– Так мы же здесь ночевать не собираемся? – осторожно поинтересовался Алексей Валентинович. – Решать, конечно, вам, но, помоему, наше главное дело: вернуться и подробно доложить об обстоятельствах дела. Необходимо продолжить спасательную экспедицию в более подготовленном варианте. Мы разведку провели и обязаны вернуться. В крайнем случае, можем уважаемую Таисию Викторовну в одном из лагерей оставить. Завтра ее заберут и…
– Вы, Алексей Валентинович, видимо, совершенно отдохнули, раз представляете развернутый план операции, – жестко сказал Андрей. – Никто никого оставлять не будет.
– Но этот вариант я рассматриваю как крайний…
– Это не вариант. Шагайте вперед, Геннадия смените. А насчет госпожи Хакасовой… Вы уверены, что без ее участия мы сможем благополучно шагнуть обратно к «Боспору»? Обмозгуйтека пока эту проблемку, а с планами на операцию я какнибудь сам разберусь.
Генка зашагал рядом с командиром. Взмокший, на кончике носа капля висит, но морда жизнерадостная.
– Туристом себя чувствуешь? – мрачно поинтересовался Андрей. – В головном дозоре девиц охмуряешь?
– Так какой же это дозор? На десять верст все видно. Очень пустынная пустыня. Тут и самого зачуханного душмана не сыщешь.
– Ты болтай поменьше, смотри побольше. С Мариэттой дома будешь… фланировать.
– Да мы же о географии здешней трепались.
– В «Боспоре» все, что угодно, – трепитесь, обжимайтесь, оральным сексом занимайтесь. Только запершись и шепотом. А здесь работа. Понял?
– Понял. Если работа, то нельзя ли и мне в следующий раз рабочий инструментик выдать? – Генка покосился на пояс начальника, где рубашка чутьчуть топорщилась.
– Ты, Гена Иванов, очень зоркий парень. Это хорошо. Плохо, что болтливый.
– Я ж молчу. Это только так, производственный вопрос.
– Начальство свыше над этим вопросом напряженно думает. Пока мне «инструментик» для самоликвидации выдали. Чтобы в плен к зеленым человечкам не угодил.
– Ого, есть такие опасения?
– Шучу. Ты лучше скажи: через сколько минут мы снова подыхать начнем?