- Папка! – воскликнула я, прижимаясь к колючей щеке отца.
- Я тоже хочу! – прибежал Юрка.
- Подождите, разденусь! – рассмеялся папа. Я слезла с него, и подождала, когда он разденется, умоется, и, не дав ему обняться с мамой, взгромоздились, оба, на его сильные руки.
- Как я соскучилась по тебе, папка! – шептала я, - Я тоже! – говорил Юрка, и папа, смеясь, носил нас по квартире, пока не обратил внимание на Толика.
- Саша, это твой товарищ? Познакомь меня с ним.
- Это Толик, мой сосед по парте… - Толик встал, и поклонился.
- Почему он в девичьем костюме?
- Я чистила его форму, надо было его во что-то одеть, что ему, в одних трусах ходить?
- Так это и есть тот самый Толик, за которого ты вступилась? – спросил папа.
- Ты уже знаешь? – удивилась мама.
- Знаю, - усмехнулся папа, - первым делом я зашёл в школу, спросить, как дела у моей дочки, и узнал всё. Молодец у нас дочка! Правильно делает, нечего давать спуску всяким нахалам!
- Отец! – всплеснула руками мама.
- Что, «отец»?
- Но ей снизят отметку по поведению!
- Всё равно… - смутился папа, - Педагоги сказали, что решать будут на Совете отряда, а там ребята, я думаю, вступятся за Сашу.
- Ты же знаешь, что учителя скажут, то и решат.
- Как знать, - сказал папа, - Раиса Ивановна за нашу Сашу.
- Ладно, - вздохнула мама, - садитесь кушать. Толик, ты уже? – Толик торопливо встал.
- Если хочешь, посиди рядом с Сашей, - Толик не удержался, и расплылся в счастливой улыбке.
А я не стала язвить, потому что рядом со мной был мой любимый папка!
- Ты знаешь, отец, - всё-таки решилась мама, - у нашей Сашки появилась куча ухажёров!
- Да ты что?! – папа с интересом посмотрел на меня, - А что, девочка она красивая! – я покраснела.
- Ты ещё больше удивишься, что один из них – Борька, наш сосед!
- Не может быть! – удивился папа, - Они же постоянно дерутся!
- Дома дерутся, а в школу вместе ходят, я видела несколько раз, как Борька провожал Сашу.
- Выросла уже наша девочка, - вздохнул папа, - а я со своей службой и не заметил…
- Да, папа, ты так редко бываешь дома, - согласилась я.
- Мама, а что у нас чай без сахара, я же принёс паёк! И забыл совсем! – папа сходил в прихожую и принёс свой вещмешок. Оттуда, как из волшебного мешка Деда Мороза, появились всякие вкусности, включая карамель и две пачки пилёного сахара.
Напившись чаю, я опять взяла папу в плен. Юрка повис с другой стороны, и мы прошли в нашу комнату. Туда же пришёл Толик.
- Саша, мне пора, темно уже на улице, - прошептал он, с завистью глядя на нас с Юриком.
- Ничего, Толя, мы проводим тебя, с Сашей, - сказал папа.
- Я тоже провожу! – подал голос Юрик.
- Куда же мы без тебя, правда, Сашок? – поцеловал меня папа. Я тоже чмокнула его в щёку, и спросила:
- Папа, а почему ты меня назвал Сашей? – я слышала ответ много раз, но хотела, чтобы услышал и Толик.
- Я же военный! – засмеялся папа, поняв мою хитрость, - Мог же я позволить себе надеяться на сына! Да ещё тёзку самого Македонского! Но родилась дочь, и я ни капли не жалею об этом, а наоборот, радуюсь и горжусь такой смелой девочкой!
Я засмеялась и ещё крепче прижалась к папе.
Вечером мы пошли провожать Толика. Борька дождался нас на улице, и пошёл с нами, крепко взяв меня за руку. С другой стороны, пристроился Толик. Папа усмехнулся и взял за руку, а потом и на руки, Юрку.
Дойдя до старого, обшарпанного двухэтажного дома, Толик с неохотой отпустил мою руку и сказал:
- Вот и мой дом. Пойду я…
- Не пригласишь к себе, с родителями познакомишь? – бодро спросил папа, но Толик отрицательно помотал головой и убежал.
- Странный у тебя какой-то друг, - пробормотал папа.
- Ничего он не странный, - вступилась я за Толика, - просто у него в семье не всё так просто.
- Тогда понятно. Могу я чем-нибудь помочь?
- Можно, Толик иногда будет приходить к нам кушать? - попросила я.
- О чём разговор? Выделю маме побольше денег, пусть покупает продукты на всех. Много ли съест один маленький мальчик?
Вспомнив, сколько съел сегодня Толик, я только головой покачала.
Борька не вмешивался в наш разговор, он шёл, держа меня за руку, и был, по-моему, счастлив.
Придя домой, я хотела ещё побыть с папой, но мама сказала, что она тоже очень соскучилась по папе, забрала его к себе в комнату, закрыла дверь, и велела не мешать, им надо было поговорить о чём-то очень важном…
Ну и ладно! Мы с Юриком почитали книжку про доктора Айболита, не стихотворение, а настоящие приключения, где были и обезьянка, и собачка, и мальчик…
Потом начали укладываться спать, и я думала, приснится ли мне тот интересный сон, или я всё выдумала? Я распустила свои косички, а, чтобы волосы не запутались, собрала их в хвостик и перетянула аптечной резинкой.
Засыпая, я и не заметила, что брат пристроился рядом со мной.
…Опять звенит будильник! На этот раз я не стала вылёживаться, сразу оделась и пошла на двор.
От снега было светло, хотя снег ещё продолжал потихоньку идти.
Борьки ещё не было, наверно, спит ещё. Без помех я сделала все дела и пошла домой. Там нашла свою баночку, а тазика не было… Ну, ничего, мама просто забыла, за «разговором» с папой.
Но всё равно я загордилась собой: я уже взрослая девочка.
Только что эта взрослая девочка будет кушать? Ладно, Юрик, его в садике накормят, а я?
Но тут открылась дверь маминой комнаты, и вышла, уже одетая, мама.
- Уже встала? Сейчас накормлю, буди брата.
- А где папа?
- Папа уехал на службу.
Мне стало грустно. Даже не попрощались.
- Перед уходом он заглянул в вашу комнату, поцеловал вас. Юрик опять с тобой спит?
Я расплылась в улыбке: если мама знает про Юрика, значит, правда, что папа попрощался со мной, не забыл!
Я побежала будить Юрика, потом умываться. Зуб уже вовсю шатается, скоро выпадет, и буду щербатая, как мальчишка.
Пока я умывалась, пришёл Юрик и попросил его умыть, а то глазки никак не откроются. Я рассмеялась и умыла брата, даже помогла зубки почистить.
В это время мама отварила макароны и заправила их тушёнкой! Вот это объеденье! И чай с карамельками!
- Я сегодня чулки надевать не буду! – заявил братик.
- Это ещё почему? – удивилась я.
- Мне папа купил штаны-брюки! – ответил Юрка.
- Да, - засмеялась мама, - папа купил Юрке штанишки, я сшила ему вельветовые шортики. В садике переоденешь его, хорошо? А ты, Юрка, потом можешь прямо на шортики надевать свои штаны-брюки, и гулять! Надо ему лыжный костюмчик купить, да и тебе тоже, из старого ты уже выросла, да и потёрся он уже.
- Да, мама, скоро физкультура, ты же знаешь, спортзала у нас нет, мы на лыжах в парке ходим.
- Знаю, дочка, - вздохнула мама.
- Мама, ты по папе скучаешь?
- По папе, Сашенька, когда только у него отпуск будет?
- На Новый Год! – уверенно сказала я.
Меня во дворе ждал Борька.
- Привет!
- Привет, Борь, на, держи! – подала я ему увесистый портфель.
- Ого, ты что, кирпичей туда наложила?
- Почему кирпичей? Четыре учебника. У вас, разве, не так?
- Ну, я не все учебники таскаю…
- А где берёшь?
- У соседки! – я рассмеялась.
В садике всё прошло быстро: быстренько раздев Юрика, я натянула на него шортики, и сказала воспитательнице, что у Юрика появились тёплые штаны, которые он сам в состоянии надеть. Елизавета Петровна порадовалась за нас.
В школе тоже ничего не предвещало беды, только Дима Буданов, при встрече со мной, почему-то хмурился. Дима у нас был членом Совета отряда…
После уроков объявили классный час.
На классный час пришла Екатерина Семёновна с Витькой, у которого ещё был опухший нос, пришла и старшая пионервожатая Галя.
Нас с Витькой поставили у доски и велели молчать, пока не спросят.
- Мы будем разбирать некрасивый поступок Саши Денисовой, - сказала Екатерина Семёновна.
- А Витькин? – спросил кто-то.
- Что, «Витькин», - спросила учительница.
- Витькин некрасивый поступок? – встал Дима.
- А причём здесь Витя?
- Витька первый напал на Сашку!
- А кто видел?
- Я видел! – заявил Дима.
- И всё?
Тут зашевелился и поднялся, сначала половина, а потом, и весь класс.
- Ну, это неправда, весь класс не мог всё видеть, - усмехнулась Екатерина Семёновна, а я удивилась, узнав, сколько у меня, оказывается, друзей.
- Могли, - сказал Дима, - Была перемена, и все были в коридоре.
- Только нос разбили Вите, а не Саше!
- А вы бы хотели, чтобы Саше?!
- Не груби учителю! – прикрикнула Екатерина Семёновна, - А вы, ребята, садитесь.
Все, кроме Димы, сели.
- А ты что стоишь, Дима? Хочешь ещё что-то сказать?
- Да, хочу! Если Сашу исключат из пионеров, я первый сниму галстук!
- И мы все тоже! – крикнули с места.
- И мы, и мы! – закричали отовсюду.
- Это уже бунт! – возмутилась Екатерина Семёновна.
- Никакой это не бунт, - вступилась Раиса Ивановна, - это не педсовет, а пионерское собрание, где ребята сами должны принимать решение, правильно, Галя? – Галя кивнула:
- Только я не успела оформить всё, как следует. Надо выбрать секретаря.
- Зверева! – весело крикнул Пашка Смирнов, - У него самый красивый почерк!
- Хорошо, кто за то… Единогласно! Теперь выберем председателя… Дима. Очень хорошо!
Вот, тебе, Толя, лист бумаги, будешь вести протокол, а ты, Дима, иди сюда, будешь вести собрание.
- Что тут вести? На повестке дня у нас стоит один вопрос, разобрать поступок пионерки Денисовой Александры, и пионера Виктора Шлыкова. Кто за утверждение повестки?
- Разбирать только поступок Витьки! – встал Лёня Быков, - Сашка здесь совершенно ни причём! Предлагаю снять с него галстук сроком на месяц и объявить выговор с занесением в учётную карточку!
- Можно и без занесения, - сказал Вовка Коновалов, но со снятием… - все засмеялись, а его брат… Они, кстати, были не близнецы, двойняшки, и Сергей на сколько-то минут был старше Вовки, и крупнее. Все его считали старшим.
Так вот, старший брат встал, и сказал:
- Мы действительно слишком долго терпели выходки Шлыкова, наконец-то, хоть девочка, поставила его на место. Вообще, Саше надо объявить благодарность. А нам всем должно быть стыдно!
Сергей был уважаемым человеком, у него мама была главврачом местной больницы.
- Толя, ты записываешь? – в наступившей тишине спросила Галя. Толик кивнул.
Мы с Витькой смотрели друг на друга, и ничего не понимали.
- Ребята, - сказала я, - мы с Витей по-дружески подрались, не надо нас наказывать. Мы сейчас пожмём друг-другу руки, и больше не будем. Правда, Витя?
Витька судорожно кивнул, соглашаясь.
- Э, нет, - сказал Сергей. У нас всё записано и запротоколировано. Назад пути нет, что сделано, то сделано. И вообще, - сурово сказал он, - не думаю, что, если бы Сашку осудили, Витька попросил бы её не наказывать! – Витька молчал.
- Ну, что? – спросила Галя, - за что будем голосовать? За снятие галстука с занесением, или без занесения?
- На первый раз без занесения можно, - сказал Вовка, и все его поддержали.
- Я этого так не оставлю! – возмутилась Екатерина Семёновна, - Обвинили пострадавшего!
- Не девочку же нам осуждать! – запальчиво крикнул Дима, и все его поддержали гулом.
Екатерина Семёновна вышла, хлопнув дверью, а Раиса Ивановна сказала:
- Молодцы, ребята!
Витька постоял, постоял, и заплакал, теребя кончик своего шёлкового галстука. Мне стало его жалко.
- Может, пусть не снимает? На бумаге, будто исключили, а на самом деле…
- Хороший ты парень… Сашка! – сказал Димка, и все засмеялись. А я возмутилась.
- Не кипятись! – успокоил меня Дима, - Песню, что ли не помнишь: «хороший ты парень, Наташка». А ты будешь у нас Сашка! Но Витька должен снять свой галстук. Торжественное обещание давал? Давал. Что там сказано? «А если я нарушу это своё торжественное обещание, то пусть на меня ляжет проклятие и гнев товарищей»! Вот, что там написано! А ты, Витька, нарушал, и не раз! И сюда пришёл, чтобы поглумиться над девочкой!
- Я не…- сквозь слёзы сказал Витька. – Я не глумиться… Меня заставили…
- Сашу никто не смог заставить склониться! А ты ревёшь… Свободен.
Витька, со слезами, вышел, а мы, оформив протокол и расписавшись, направились домой.
Только думалось мне, что это ещё не конец истории.
- Толик, ты ко мне?
- Если можно.
- Я с папой поговорила, и он разрешил. С тобой хорошо уроки делать.
- Саша, можно, я по-быстрому сделаю, и почитаю? – заискивающе спросил Толик, заглядывая мне в глаза.
- Конечно можно, - засмеялась я, - только, когда мне будет что-нибудь непонятно, подскажешь.
- Подскажу!
Борьки не было, у них не было классного часа, и они разошлись по домам. Я поняла, что меня тревожило: на собрании был один наш класс. Почему не было Витькиного? Просто хотели снять с меня галстук, и всё? А теперь что? Объявят собрание незаконным?
Что теперь гадать! Что будет, то будет.
Подойдя к дому, увидели, что Борька носит воду.
- Ой! – сказала я, - У нас тоже, наверно, вода кончается! – зайдя в сени, заглянули в пустые бочки, задумались.
- В субботу у мамы большая стирка, - сказала я, - а ты как стираешь?
- Отдаю в прачечную, - буркнул Толик, - Дорого, а что делать? Иногда и заплатить нечем. Стираю только своё бельё…
- Да, надо бы помочь маме, хоть одну бочку наполнить. У меня есть маленькие вёдра…
- Давай я тебе помогу! – расхрабрился Толька.
- Пошли, сначала пообедаем? – предложила я. Толик не отказался, тем более что час обеденный уже прошёл.
Мы с Толиком подмели всё, что осталось со вчерашнего дня, потом я перемыла всю посуду, критически поглядывая на Толика: какой он всё же маленький и худенький: нагрузишь на него коромысло, с вёдрами, он и переломится!
- Ты не думай, Саш, я сильный! – понял мой взгляд Толик, - Ты думаешь, у нас дома водопровод есть?
- Ты сам воду носишь? – Толик кивнул, - А папа? – Толик засмущался: - Куда ему, с больной ногой…
А я подумала, что у нас в городе немало инвалидов войны, ходят на самодельных неуклюжих протезах, и воду носят, и дрова рубят. У нас дрова рубит мама, и уголь носит, мне не доверяет. Топор, он острый, а уголь – тяжёлый. И воду, в основном, носит мама, и стирает на руках, в субботу, полдня, потому что в субботу у мамы короткий день. Потом мы, ближе к вечеру, идём в баню, где мама моет нас с Юркой, до глубокой ночи готовит нам еду, штопает прохудившуюся одежду… Иногда и уроки у меня проверяет, но я не такая наглая, чтобы забыть про уроки, хоть в чём-то надо помогать маме! Вот и Юрика по утрам умываю и в садик отвожу.
Вздохнув, я начала собираться по воду, но замерла, глядя на Толика: не брать же его с собой в школьной форме! Обольётся, потом опять гладь ему!
- Подожди, Толька! – сказала я, и вышла во двор. Вовремя. Борька, пыхтя, тащил очередную партию воды.
- Бориска! – позвала я. Борька встал, как вкопанный, недоумённо хлопая глазами.
- Борь, у тебя есть, во что одеть Толика, нам тоже надо воды наносить.
- А ты будешь иногда меня Бориской называть? – поставил условие Борька. Я согласилась, тогда Борька быстро перелил содержимое вёдер в кадушку, и побежал искать одежду. Скоро он вынес линялый лыжный костюм:
- Вот, Саня, держи! Он тёплый, можно сверху ничего не надевать, и так будет жарко! А я тебе тоже помогу!
- Да ты устал уже! Вон как пыхтишь!
- Ничего, в другой раз и вы с Толькой мне поможете!
- Не сомневайся! – радостно ответила я.
На улице было не холодно, и мы, переодевшись с Толькой, в почти одинаковые лыжные костюмы, выглядели как два брата. Я фыркнула и достала из-под шапки свои тощие косички, чтобы меня не приняли за мальчишку.
На колонке была небольшая очередь. Я отдала Толику свои маленькие ведёрки, сама взяла мамины, десятилитровые, с коромыслом, сказав, что буду наливать по половинке, а на коромысле гораздо легче носить. Толик сначала спорил, на что я сказала: