- Смотрел картину «Тихий Дон»? Там мужчины вообще считали за позор для себя, воду носить.
- Дураки, - буркнул Толик, - нашли женское дело, такую тяжесть заставляют девчонок носить!
В душе я была согласна с Толиком.
Когда подошла наша очередь, прибежал Борька:
- Давай, сначала заполним нашу кадушку, потом вашу?! – я огласилась, думая, что Борька уже наносил воды.
Мне налили по половинке вёдер, я подлезла под коромысло, и легко поднялась. Не так уж и тяжело… В следующий раз налью немного больше.
Оказалось, Борька не наполнил и половины своей бочки! Но ничего! Согласились, значит, надо выполнять. Так мы и ходили с ставшими уже тяжелеными вёдрами, пока не заполнили Борькину, и мою, кадушки. У нас была почти пустая, ещё одна, но сил уже не осталось, и мы, потные, пошли домой.
Переодевшись, Борька попросился к нам.
- Ты нам не мешай, Борька, - сказала я, - Нам ещё уроки делать.
- Я тихонько, - пообещал Борька. И правда, сидел он тихо, пока не нашёл Юркины игрушки. Тогда он стал катать по полу деревянные машинки, забываясь и грохоча. Сначала я хотела возмутиться, но, глядя на довольное и сосредоточенное Борькино лицо, не стала портить ему настроение: мальчишки всегда мальчишки, что маленькие, что большие. Десятилетний Борька нисколько не отличается от четырёхлетнего Юрика.
Сделав все домашние задания, я спросила у Борьки, сделал ли он свои уроки.
- Нам не задавали, - спокойно ответил он.
- Смотри, Борька, - сказала я, - с двоечниками и врунами я не играю!
- Не вру я… - неуверенно ответил сосед, неохотно убирая Юркины игрушки в коробку, - Мне пора.
Борька ушёл, и скоро пришла мама с Юриком.
- Ну, как у тебя дела, дочка? - поинтересовалась мама.
- Нормальные у меня дела, - ответила я. Было собрание, меня оправдали, а Витьку исключили из пионеров на месяц, - мама даже замерла:
- Надо же!
- Да. За меня весь класс заступился, а Димка с Серёжкой сказали, что девочек обижать нельзя.
- Какие молодцы! Только ты не зазнайся, а то будешь разбивать теперь всем носы, и говорить, что ты девочка, и всегда права!
- Ну что ты, мамочка!
- Вы покушали?
- Да, мы съели, всё, что оставалось, но ещё не ужинали.
- Сейчас что-нибудь приготовлю.
Я вернулась в свою комнату. Толик читал «Пылающий остров», а Юрик забрался под кровать, вынимая оттуда игрушки.
- Толик! – вспомнила я, - Ты, когда ходишь в баню?
- А что? – насторожился Толик.
- Мужские дни среда и четверг?
- Да…
- Да вот, думаю, может, нашего мужика с тобой отправить?
«Мужик» ничего не сказал, Толик, тоже.
- Да, - подумав, решила я, - не доверю я тебе, наверно, это существо.
- Я не существо! – донеслось снизу.
- А кто ты?
- Я мальчик, - засопел Юрик.
- Ты, мальчик, пойдёшь с мальчиком Толей в баню?
- Нет. Я с тобой.
- Я же девочка.
- С тобой лучше, даже лучше, чем с мамой, - я засмеялась, а Толик, покраснев, сказал, что они, наверно, с папой пойдут, если… Что «если», Толик не уточнил, но я и так поняла, что он имеет ввиду, и решила, что обязательно схожу к ним домой, поговорю с папой Толика. Человек он, или кто? Тем более, папа. Я вспомнила своего папу, и в груди стало тепло: милый папа, как я тебя люблю, как скучаю! Хоть бы отпустили тебя на Новый Год!
Мама пригласила нас на ужин, отварив рисовую кашу на молоке. Сладкую! Мы ели, наперегонки, Юрик даже чавкал. Хороший у меня братик, не капризный.
А вот Толик что-то не торопился домой.
- Мама! – вспомнила я, - Мы воды натаскали, с Толиком. Правда, только одну кадушку, больше сил не хватило, нам Борька помог!
- Какие молодцы! – порадовалась мама, - Только ты, Саша, тяжелое не носи, рано тебе ещё, надорвёшься, всю жизнь болеть будешь.
- Я по полведёрка, и на коромысле, не тяжело, только ходить много приходится, потому и устали.
- Умницы. А ты, Толя, что загрустил? – Толик отвернулся, но я заметила, как у него подозрительно заблестели глаза.
- Что, Толик? Опять? – тихо спросила я. Толик кивнул.
- Мама, - решилась я, - Можно, Толик сегодня переночует у нас? Юрик всё равно со мной любит спать, а Толика положим наверху.
- А что случилось, Толя? – заботливо спросила мама.
- Не спрашивай, мама, а то заплачет… - но Толик и так уже тихонько плакал.
- У него что-то дома? – спросила меня мама
- Да, - вздохнула я, - ему опять не дадут поспать.
- Ты бы сходила к нему, Саша.
- В воскресенье схожу, - Толик гневно взглянул на меня, но промолчал.
В своей комнате мы с Юриком не торопясь, разделись и улеглись под одним одеялом. Теперь Юрик не прятался от меня, он прижался горячим тельцем и счастливо засопел мне в ухо.
Потом, спросив разрешения, зашёл Толик, погасил свет, быстро разделся и торопливо взлетел наверх. Повозился там, затих, потом мне послышались тихие всхлипывания.
Я терпела, потом встала, подвинула табуретку, и, встав на неё, разглядела в темноте Толика.
Кроме блестящих глаз почти ничего видно не было, видно было, как Толик вцепился в одеяло.
- Ты чего, Толик? – спросила я. Толик сначала отмалчивался, потом сказал:
- Папа стал сильно пить, с каждым разом всё хуже и хуже. Особенно, когда с тётей Яной. Она меня не любит, когда папа не видит, за ухо таскает, шлёпает. Сегодня она у нас дома, вот я и попросился…
Я не выдержала, погладила Толика по голове. Толик замер, но ничего не сказал.
- Успокойся, Толик, - тихо сказала я, - вот сходим к тебе домой, и я всё скажу твоему папе. Ему станет стыдно, и всё изменится.
Толик недоверчиво сопел, но ему были приятны мои слова.
- Ты, когда меня утром будешь будить, не сдёргивай одеяло, - смущённо попросил он.
- Почему? – удивилась я.
- У меня… трусов нет, - ещё больше смутился мой друг.
- Почему это ты без трусов? – удивилась я.
- Старые расползлись совсем, я их постирал, они ещё не высохли, а новые я собираюсь купить на пенсию.
- Какую пенсию?
- Папа, по инвалидности, получает пенсию. Если от денег что останется, - закончил он тихо, а я совсем расстроилась.
Может, я и предложила бы ему свои трусики, да и у меня не слишком много их, только на сменку.
Да и наденет ли он девичьи? Я бы надела, потому что спать без трусиков я не привыкла, хотя мама и говорила мне, что лучше спать в длинной ночной рубашке, и без трусиков, потому что резинка мешает крови перетекать по телу, особенно в районе малого таза… Это я запомнила, потому что смешно было: у меня есть таз! Но не люблю я ни маек, ни рубашек, перекручиваются они, наверно, я верчусь во сне.
Ничего не придумав, я пожелала Толику спокойной ночи, и сама улеглась, нежно обняв братика, как игрушку.
Утром, встав, я растолкала Толика и отправилась на процедуры. Опять опередила Борьку, но он вышел, и терпеливо ждал меня, на этот раз надев штаны.
- Что ты там так долго? – попенял он мне, - Верёвку проглотила?
Я, молча, набрала снегу и засунула ему за воротник.
- Ай, дура! – взвизгнул он от холода.
- Не будешь дразниться! – объяснила я ему свой поступок, и спокойно пошла домой.
Но меня настиг снежок, выпущенный меткой рукой Борьки.
- Ах, так! – рассердилась я, но мой снежок опять разбился о дверь уборной.
- Ну, погоди! – рассердилась я, - Не дам тебе сегодня портфель нести, сегодня Толик понесёт!
Молчание.
- Толик что, придёт к тебе?
- Зачем придёт? Он сегодня ночевал у меня…
- Как, ночевал?! – закричал Борька, открывая дверцу. Даже штаны не натянул.
- Чего ты? – удивилась я, стараясь не смотреть на Борьку.
- Я тебе этого…
- Ты что, Бориска? Мы его положили на Юркино место, а Юрка спал со мной.
Борька скрылся за дверью, оттуда послышался протяжный всхлип.
- Вот чудак! – удивилась я.
Зуб совсем расшатался, даже оторвался с одной стороны, но отрывать совсем было больно, и я оставила его на месте.
Когда опять ко мне пришёл Юрик, стало не до зуба. Раньше всё говорил «я сам», а теперь ходит за мной, даже просит попку вытереть, когда на горшке посидит. Совсем в детство впал!
Толик, тоже, ушёл в уборную, и не вернулся. Когда я вышла, посмотреть, увидела, что они с Борькой барахтаются в снегу.
- Борька! – крикнула я, - немедленно отпусти Тольку, или ты мне больше не друг! Ты же обещал, что будем дружить втроём?!
Клубок тел, шумно пыхтя, распался. Мне они ничего не сказали, но я поняла, что миром всё это не кончится: у нас получился классический треугольник – одна девочка и два мальчика.
Хотя, что мешает нашей дружбе? Так ничего и не поняв, я пошла, следом за Толиком, домой.
Когда завтракали, я надкусила твёрдую сушку, и зубик надломился. Больно, даже слёзы выступили.
- Что такое, Саша, - забеспокоилась мама.
- Зуб… - прошептала я.
- Заболел?
- Выпал… - открыла я рот, показывая, что он висит на десне, покачиваясь.
- Сейчас, потерпи, - мама взялась за зуб пальцами, и дёрнула. Я ойкнула, и стала зализывать ранку в десне. Мне показалось, что там остался мягкий зубик.
- На вот, свой зуб, - сказала мне мама, - Найди мышиную норку, положи его туда и скажи: «мышка, мышка, на тебе зубик деревянной, дай мне зубик костяной!». И скоро у тебя вырастет новый крепкий зуб!
Я взяла зуб, и задумалась, где найти норку. В чулане кто-то утром шуршал! Мышей я не боюсь, только крыс. Они жутко выглядят, страшные и злые.
Сбегав в чулан, я оставила в углу свой зуб, произнесла заклинание, и, довольная, вернулась.
- Саша, ты опять опаздываешь! – сказала мне мама. А я подумала, и решила отдать Толику свой летний костюмчик. Пусть пододевает под форму, а то холодно ему, без нижнего белья.
Толик не долго отказывался, пообещав, что как только купит себе маечку с трусиками, постирет и вернёт. Я же подумала, что к лету я вырасту из него, пусть носит! И дома у нас… Мелькнула мысль о втором брате, а то Борька намекает тут на всякие глупости! Побить его, что ли?
По дороге в садик я смилостивилась и отдала свой портфель Борьке. Борька был доволен.
Возле садика я проворчала:
- И когда ты вырастешь, сам будешь переодеваться? Может, сегодня начнём?
Но Юрик с такой тоской посмотрел на меня, что продолжать я не стала, а опять завела в группу, переодела братишку и сдала с рук на руки воспитательнице. В благодарность Юрик наклонил меня к себе и поцеловал на прощанье. Я люблю своего брата, поэтому ответила на его поцелуй.
Елизавета Петровна улыбалась, глядя на нас.
- Мне кажется, он тебя любит больше, чем маму.
- Я же старшая сестра… - смутилась я. Но больше, чем маму, никого любить невозможно, только папу.
В школе ко мне подошёл Димка Буданов:
- Сашка, сегодня собирается Совет отряда…
- И что? – неприятно засосало у меня под ложечкой.
- Ничего. Тебя даже вызывать не будут.
- Что же ты меня пугаешь?
- Тебя напугаешь! – рассмеялся Димка, - Тебе бы короткую причёску с чёлкой – вылитый пацан!
- Димка! – рассердилась я, - Как дам сейчас! – Димка расхохотался и отскочил:
- Не поймаешь, не поймаешь!
- Дети! – сказала я в сердцах, вспомнив фильм «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён». Да и правда, эти мелкие, ведут себя ещё совсем, как дети. Вон, Борька… Однако, как он утром! Даже штаны потерял! Я прыснула в кулачок.
- Что это вы беситесь? – строго спросила Раиса Ивановна, входя и строго блестя очками.
- Я сказал, что Сашка на мальчика похожа, а она разозлилась! – беззастенчиво признался Дима.
Раиса Ивановна с интересом посмотрела на меня и сказала:
- Тебе бы, Саша, короткую причёску с чёлкой… - учительнице я не могла ничего ответить, только запыхтела и побледнела.
- Ты что, обиделась, Саша? Мы же, шутя! – я отвернулась, чтобы никто не видел моего разгневанного лица, придумают тоже: я похожа на этих противных мальчишек, у которых одни глупости на уме! Из всех мальчишек я люблю только Юрика! Ну и Тольку… Борьку… Димку.
Нет, есть среди них и нормальные! Я улыбнулась и пошла занимать своё место, потому что зазвенел звонок.
Шёл урок «Рассказы по истории СССР». Раиса Ивановна рассказывала про Отечественную войну 1812 года и про кавалергард-девицу Дурову, которая переоделась пацаном, и воевала среди гусар, при этом учительница поглядывала на меня. Я делала вид, что не замечаю этих взглядов, думая о своём.
Мы уже смотрели кино «Гусарская баллада», и я никак не могла отделаться от мысли, что всё это наиграно: ну как девочка столько времени провела среди мужчин, и они её не разоблачили?!
Они что, не мылись никогда? Ладно, мальчиков можно обмануть, но не взрослых мужчин!
- О чём, Саша, задумалась? – поинтересовалась у меня Раиса Ивановна.
- Да так, вспомнила кино… Но про Дурову -то, всё правда?
- Конечно, эти события и легли в основу сценария.
- А они в баню ходили? – в классе все расхохотались, а потом, с интересом, посмотрели на учительницу. Раиса Ивановна растерялась:
- Как-то такими подробностями не интересовалась! А почему ты спрашиваешь? – ребята опять рассмеялись.
- Трудно скрыть, что ты девочка, если моешься в одной бане с мальчиками, - заявила я.
- С тобой не поспоришь, Саша, но, наверно, ей устраивали отдельную баню. Помнишь, с ней был слуга…
- Тем более интересно, - перебила я учительницу, - Или, может быть, тогда мальчики мылись отдельно от мужчин?
- Всё может быть, но ты мешаешь мне вести урок!
- Простите… - извинилась я, а Раиса Ивановна продолжила рассказ, как Наполеоновские войска гнали по старой Смоленской дороге, как солдаты гибли от голода и холода, а мне на ум приходили события недавней войны, рассказы фронтовиков, которые приходили к нам в школу.
Больше ста лет прошло, а условия на войне не изменились! Да и войны эти! Каждый человек кому-то дорог, вон, у нас, и дедушка погиб, и бабушка умерла рано, заболев на вредном производстве.
Сейчас бы жили вместе, помогали друг-другу. Мне стало грустно.
После уроков я спросила у Толика, не сходит ли он к себе домой, папа там, наверно, с ума сходит.
Толик кивнул.
- Слушай, Толик, а ведь сегодня пятница!
- Ну и что? – растерянно спросил Толик.
- Как что? В баню ты не сходил!
- И ладно…
- Нет, не ладно! – решительно сказала я, и Толик покраснел:
- Есть ещё одна баня… в городе…
- Что там, пристают пацаны? – Толик кивнул.
- Давай, я тебя провожу, со мной никто не пристанет.
- Ну вот ещё, - смущённо пробормотал Толик, - осталось мне, за девчонку прятаться!
- Почему прятаться? – удивлённо спросила я, - ты не хочешь со мной гулять? – Толик вскинул глаза на меня: - Что ты! Очень хочу!
- Вот и пойдём, сходим. Во что бы тебе переодеться… Мои плавки наденешь? – Толик покраснел до свекольного цвета.
- Слушай, а в чём ты летом ходишь? – Толик подумал, и расцвёл:
- У меня же есть шорты и футболка!
- Чистые? – кивок, - Вот и прекрасно, давай, отнесём к нам портфели, возьмём банные принадлежности, твою одежду, и прогуляемся! Заодно посмотришь, как там, дома.
Толик заулыбался, и мы поспешили домой.
Некоторых могут удивить мои слова, что с девочкой пацана никто не тронет. Это не простые слова, существовал у нас негласный кодекс: если мальчик гуляет с девочкой, никакой хулиган не смеет их тронуть, также и парень с девушкой. Правда, после того, как проводит… Но и тут существует кодекс чести: драться только один на один, удары ниже пояса запрещены, лежачего не бить. Нарушившего правила могут побить свои же товарищи. Некоторые называют это понятиями, но некоторые понятия бывают лучше закона.
Толик собрал сумку с бельём, полотенцем и мыльными принадлежностями, и мы пошли в сторону города. Жили-то мы на окраине города N…
Ближе к центру начали попадаться не только гужевые повозки, но и грузовые, и даже легковые автомобили. Некоторые марки я знала по заводным автомобильчикам Юрика.