- Но это не правильно, - пролепетал я, привлекая к себе Уильяма и сильнее пытаясь согреть его безумно холодные руки. – Ты с ним общаешься…
- А что мне делать? Он в моем клане.
- Ты сказал, встречаешься с Вальтером…
- Нет, - резко ответил мне вампир и за секунду его слезы засохли, теперь глаза блестели гневом, - Это не правда. Я ненавижу его...
- Тогда так ему и скажи. И забудь… если возможно.
- Я вижу каждый день того, кто насиловал меня в течение нескольких лет! Как я могу об этом забыть?
У меня не было ответа. Все, что я мог – сжимать холодного вампира в объятиях своих и дышать на его холодные ладони, слушая тихие всхлипы, пока тот не уснул, прямо у меня в руках. Нежный, милый, измученный, бедный вампир.
Откинув с его лица челку, я поцеловал его в лоб и со странной легкостью поднял над полом. Так как я не знал, куда именно его отнести, то пройдя по коридору, направился в сторону здания для преподавателей. Был уже поздний вечер и большинство студентов находились либо в библиотеке, либо у себя в комнатах, и когда я шел к себе, то никого не встретил. Пришлось положить Уильяма к себе на постель. Укрыв тело вампира пуховым одеялом, я заметил, что Уильям стучит зубами из-за холода, который, наверняка, сам и распространял вокруг. Пришлось лечь рядом, вновь обняв его и прижимая к себе.
На удивление быстро я провалился в неспокойный сон.
*от автора* Надеюсь, вам понравилось...
27.
«А ведь в его словах есть логическое зерно» - подумал я, как только солнечный луч прокрался в комнату, где я спал. Рядом со мной лежал вампир, при этом причмокивая и зовя маму во сне. Я улыбнулся, потрепал его светлые волосы и поднялся с постели.
Теперь мне стоило удивиться, так как часы, стоящие на тумбочке показывали лишь пять часов утра. Никогда столь рано не просыпался.
Одевшись и укутав вампира, я проследовал в кабинет директора со слабой надеждой, что найду его на месте. Мне повезло, он как раз сидел за столом и рассматривал какие-то документы, когда я отворил дверь, тут же прошмыгнув внутрь.
- О, Ален, доброе утро.
- И вам доброго, - улыбнулся я, но тут же посуровел. – Можно узнать с чего это между вампирами и оборотнями война? Я прежде этого не замечал…
Жан поднял на меня взгляд:
- С чего это ты взял? Войны нет. Просто обе стороны друг друга несколько недолюбливают, не более того.
- Хм, - не стал спорить я. – А почему вы считаете, что если ребенок не девственник – он не сможет превратиться с помощью вируса?
- Так было сказано еще тем, кто разработал первые версии вируса.
- Это же совершенно не научно! Как я не мог догадаться прежде, - проговорил я, поправляя невидимые очки и только сейчас понял, что вновь оставил их у себя в комнате.
- Но так было заведено еще до начала времен… те, что умирали, были не чисты…
- С чего это взяли? Может, первые версии вирусов были недоработанными и из-за этого возникали проблемы? Некоторый тип людей не мог переработать полученные изменения и погибал во время опытов, - меня даже передернуло от одной мысли, что над человеком могли вот так измываться, и ведь моя мама была одной из них, ее даже хотели уничтожить…
- Но об этом говорится в самых первых постулатах… - сказал в ответ Жан, нахмурившись.
- Это тех, среди которых было сказано, что встречаться двум разным расам нельзя? Что вампиры и оборотни не могут иметь детей?
Теперь уже директору нечего было мне заявить и, после секундных раздумий, он хлопнул себя по лбу, произнес:
- А ведь ты прав, Ален. Чертовски прав!
Жан вскочил со своего места и ринулся к стеллажу с книгами. Я сначала следил за его действиями, и лишь спустя пару минут понял, что этот вампир рассуждает вслух:
- Если все наши старые правила были ложью, то возможно стоит пересмотреть всю систему жизни нашего общества. Старейшины, их необходимо свергнуть, а единственный путь это совершить – убить. Не так-то это будет просто…
- Но сколько самым старым вампирам лет? – поинтересовался я.
- Как и мне, около 250, - отозвался Жан. – Хотя есть вроде Дина, у которых неизвестен день обращения. Я знаю его с момента своего рождения. Таких всего трое, и они не участвуют в наших распрях. Наслаждаются картиной издалека…
- Ну, явно не старше трехсот тогда, раз в восемнадцатом веке все еще шли опыты над людьми.
- Возможно, но я не думаю, что среди верхушки есть невежды вроде меня, которые не в курсе настоящей ситуации… Хотя, - вампир на секунду остановился и вытащил потрепанный томик, который передал мне, – все возможно.
- Что это?
- Дневник одного из ученых, кто занимался выведением лучшего вируса. Надеюсь, прочтя его, ты найдешь что-нибудь интересное, чем в свое время я.
«Ты попал» - не к месту очнулась шиза, тихо поскуливая, когда я с неким благоговением открыл первую страницу, вчитываясь в заковыристый почерк ученого…
28.
Листки были мягкие и казалось, что от одного прикосновения могут превратиться в ничто. Почерк был заковыристым, почти неразличимым, а помарки мешали иной раз понять смысл той или иной фразы, сбивая с толку, но все же общий смысл я смог уловить, по крайней мере в начале…
«6 августа 1761 года.
С сегодняшнего дня я буду вести здесь записи по проведению экспериментов над живым материалом.
Вместе со своим старшим братом, мы решили, что самый верный выход будет взять за основу человеческие выдумки и страхи. Вроде упырей и превращенцев.
Вывести из полученного гена два разных вируса оказалось делом непростым, так как мы вот уже второй месяц бьемся над этой задачей. И эта гора не поддается нашей стихии…
12 сентября 1761 года.
Дни текут сами собой, не успеваешь замечать. Цель не достигнута, а лишь маячит у нас над головами, бессмысленно изводя ночью и днем, когда мы с братом трудимся над нашей идеей.
Сейчас наш план мне уже не кажется столь верным, и психологическая истощенность играет свою роль. Мы часто ссоримся. Вчера я даже запустил одним образцом в Генри. Он разозлился и до сих пор не разговаривает со мной. Остается надеяться, что завтра все разрешится.
Обстановка нагнетает. Возможно, нам стоило бы отдать эту идею будущему поколению, которое, наверняка, будет иметь перед собой лучшую технику, но желание достигнуть преднамеренного не дает остановиться. Мы как одержимые…
25 октября 1761 года.
Сколько месяцев прошло? Вроде не так много, но каждый день приносит только новую порцию вопросов, будто мы видим лишь отдельные слои пирога, без осмысленного отделения корочки и сердцевины с джемом или грибами. Именно отсюда корень всей проблемы… Я мечтаю о более спокойном месте проведения опытов.
Генри продолжает общаться со мной на выдержанно-помпезной ноте и лишь по общим делам. Он явно меня выведет из себя…
1 ноября 1761 года.
Использовав один ингредиент, мы добились нового эффекта.
Вышло это случайно, но немаловажен, оказался факт именно такого рода излияний. Давно нам стоило с братом поговорить по душам…
23 ноября 1761 года.
После небольшого спора решили произвести эксперимент над свиньями, так как их внутреннее строение тела и многие другие аспекты совпадают с человеческими.
4 января 1762 года.
Это прорыв! Определенный прорыв в системе, но нельзя все держать в своих руках вечно.
Генри сходит с ума. Он жаждет славы, я уверен. Нужно держать его в руках, а его эмоции подавно. Слишком многое зависит от нашей слаженной работы.
6 января 1762 года.
Его попытка убить меня ночью была предотвращена. И пусть брат отнекивается, будто бы он просто зашел ко мне в комнату, я ему не верю. Слишком яростно блестели его глаза в момент, когда я закричал…
7 января 1762 года.
Их всех пришлось убить. Свиней, я имею ввиду, не Генри. Но последний был укушен, а ведь мы с ним сохраняли прежде власть над этими животными.
После мы сожгли их тела, а Генри отправился на карантин. Не знаю, что случится…
2 февраля 1762 года.
С Генри все нормально. Никаких изменений в его возможностях, и взятые образцы не выражают никакой активности»
Далее текст был слишком непонятен для меня, и состоял из описи составляющих частей какого-то неизвестного мне вещества. Я не стал вдаваться в такие подробности, предположив, что если в них было нечто важное, то об этом уже узнал бы Жан.
Через несколько страниц в этом дневнике ученого находились его зарисовки. Они представляли собой странную смесь морд свиней и других животных, причем я говорю про одно изображение. Например, меня поразила достаточно живая картинка, где была изображена свинья-тигр. Окрас был как раз, как у тигра, в полосочку, да и другие моменты принадлежности к кошачьим были сохранены: усы, нос, изменена нижняя часть свиньи, и морда в целом выглядела более приплюснуто.
Казалось, что я смотрю на картинки из ужастика, так как все эти животные выглядели исковеркано и пугали своей… натуральностью. Я живо представил себе всех этих свиней, каждую из них.
Один лист из дневника был вырван.
«13 апреля 1762 года.
Сначала я был непреклонен, но вскоре с ним согласился, и мы стали проводить опыты и над людьми. Результаты ошеломили»
Всего лишь одна запись, а столько значений она давала мне, что становилось дурно. Я как рыба, выброшенная на сушу, стал хватать воздух полной грудью, когда появились картины ужасающего прошлого и тех видоизменений, которые претерпели в свое время люди, попавшие к этим братьям на эксперименты.
А изображения их вскрытия вообще поразили меня до глубины души, оставалось лишь скривиться от неприятных позывов в животе, и лишь тот факт, что я не завтракал еще, спас от нелицеприятного зрелища.
Несколько сотен листков было исписано формулами и последующими картинками черным и красным пером, где были показаны последующие опытные образцы и их изменения. Иногда значились имена и то, какая судьба ждала этих людей, так что становилось дурно.
Вот она, красота того мира, что сейчас прекрасен и статен. Вот она, правда, того, как добиваются величия и бессмертия! Тонны пролитых слез и крови. Сотни сожженных трупов. Километры бесчестия и ужаса.
Вскоре меня начало трясти, и пусть я все меньше понимал в биологических терминах, которыми был исписан дневник (все же я не по этой части гений), но к изображениям не нужны были объяснения. Да... все же этот неизвестный ученый был прекрасным художником, потратившим свой талант на изображение уже мертвых людей, с исковерканным лицом и судьбами, не редко уже мертвыми. Это было видно через бумагу, хотя я не могу ручаться, но было в таких рисунках нечто неуловимое и грустное. Неужто этот парень тоже скорбел по ним, когда изображал их тела?
«4 февраля 1777 года.
Опыты прекратились. Я думаю, что время несет с собой разум и мудрость. Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что грех было винить во всех бедах брата, нужно было просто избавиться от него и все. Сразу же стало легче.
Его искусал один из образцов (№ 308А), так что остановить кровотечение не было возможности, да и руку уже не пришьешь обратно, особенно обглоданную.