Свободен - "Цвет Морской" 6 стр.


          – Пожа... Вы извините, меня... я даже... – толстяк в ответ махнул рукой, обрывая потуги Игоря извиниться? оправдаться? просто быть вежливым?... да он и сам не знал, что хотел сказать.

          – Нормально всё, она приболела немного. Нормально всё... – и он как-то смешно утопал по лестнице вниз.

          Вся эта ситуация, а особенно клетчатый необъёмный чемодан – качаясь в чужой руке и шаркающий по каждой следующей ступеньке, – словно делали их двоих героями гротескного театрального представления – Муж и любовник. Второе действующее лицо этой комедии ("Второстепенное лицо" – уточнил он сам себе) ещё долго стояло на пороге своей квартиры, не решаясь закрыть дверь. Игорю было жалко этого мужичка, повторявшего чуть ли не все свои реплики дважды, будто бы кроме них, заученных во время долгих предварительных репетиций он и не знал, что сказать. "Волнуется, наверное? Прийти в дом к любовнику своей жены и... так..." – Игорь запутался, не понимал, то ли этот самый муж совершил что-то вроде подвига или наоборот, повёл себя, как обычный подкаблучник. Одно Игорь знал точно – сам бы он никогда не пошёл вот так, в дом к любовнику, к тому, кто отнял любимого человека, сломал семью. Унизительно? Страшно? Горько? Что? Как смириться с тем, что тебе предпочли другого, а ты это позволил и почти одобрил? От этих мыслей веяло могильным холодом: как можно жить с этим? Смог бы он, Игорь, делить свою любовь с другим? Его передёрнуло от такой перспективы. "А ведь он любит её, мужик этот смешной..."

          – Катя, а что это сегодня такое было? – он всё-таки не выдержал и вечером позвонил любовнице.

          – Игоряша, я тут с температурой, грипп, наверное... Толик себя вежливо вёл? Всё в порядке?

          – Всё в большом порядке, просто в огромном! – Игорь нажал отбой. Пошёл в спальню, залез в шкаф и, выудив самый огромный свитер, который обидно растянулся при последней стирке (руки всё не доходили его выкинуть) и с каким-то остервенением натянул его. От всей этой истории его знобило.

          Они продолжали встречаться, но гораздо реже: Катерина заглядывала теперь к нему не больше двух раз в месяц. Привозила еду в лоточках, убирала квартиру, потом дежурно, будто выполняя следующий пункт в списке намеченных дел, принимала его в себя, раскинувшись под ним и звучно охая от каждого его толчка. Когда всё заканчивалось, она тут же вскакивала, одевалась и, чмокнув в нос: "Лежи, лежи, я сама...", – уезжала.

          Они столкнулись в метро. Как это обычно бывает в красивых женских романах, в милых обложках пастельных цветов – неожиданно и совершенно случайно. Игорь стоял на ступенях эскалатора: впереди, ниже на два человека, замер парень в серой ветровке. От нечего делать Игорь стал разглядывать чёрный необычный принт на его спине – похож на что-то китайское или японское: точки, чёрточки, закорючки. А может это был какой-то ведический символ. Наскучило... Взгляд пополз дальше: недалеко от "ведического японца" стоял другой парень: "Стрижка красивая... Если я так постригусь, то буду похож на поганку с обвислой шляпкой. Почему у других получается красиво?"

          Ему всегда нравилась такая стрижка – "шапочкой". Он так и сказал однажды в парикмахерском салоне, куда зашёл постричься. Место было пафосное (чёрт дёрнул идти именно туда – денег в кармане практически не было!) и мастер чрезмерно показушных голубых кровей также чрезмерно долго и показушно моргал накрашенными глазами, всячески демонстрируя неуместность таких плебейских выражений в их высококлассном заведении:

          – Как вы сказали, простите? Шапочкой? – он чуть не губы кривил, переспрашивая.

          Игорь готов был провалиться сквозь землю от стыда, но взял себя в руки:

          – Давайте так: вы, как мастер, который разбирается лучше меня, простого смертного, сами подберёте мне стрижку, которая мне, безусловно, понравится, и я уйду от вас в прекрасном настроении, значительно... – он сделал паузу и поднял вверх палец, не сводя глаз с профессионально накрашенного личика фальшивого гея ("Юродствуешь, натурал? На имидж салона ведь работает, чертяка!") – значительно лучшем, нежели сейчас. Идёт?

          Парень теперь уже завис по-настоящему. "Ты думаешь, мне легко так разговаривать?.. – жаловался молоденькому стилисту про себя Игорь. – Впрочем, нет, теперь – легко, но сколько сил и времени было положено на это. А денег? Даже и не знаю, как благодарить эту выскочку Колыванову с её ненормальным рвением к обучению персонала: понял, что эти занятия не только в работе помогают... Так что не надо так усердно глазками своими моргать, а то тушь осыплется. Работай!"

          Чуть позже, когда молоденький "какбыгей" сделал ему действительно красивую стрижку и Игорь (скрепя сердце) добавил к требуемой за труды сумме чаевые; он в который раз удивился: "Надо же, вот вам – лицемерно-вежливый хам, а ведь настоящий мастер – постриг отлично! Гений и злодейство – две вещи несовместные?*"

          – Как вы сказали... "шапочка" вам не пойдёт, – стилист то ли извинялся, то ли благодарил за хорошие чаевые, – у ваших волос другая структура, объёмные стрижки – не ваше, смотреться не будут. Ну, или придётся делать укладку каждый день. Вам же это не надо?

          Теперь он говорил совершенно иначе: по-простому, доброжелательно. Было ощущение, что мастер на краткий миг забыл, что на него возложены почётные "голубые обязанности" – манерности как ни бывало.

          – Я уже догадался. Спасибо.

          И вот теперь Игорь смотрел на такую вот "не его стрижку" и снова жалел, что у его волос "другая структура". "У этого-то волосы вьются, вот и получилась нормальная причёска. Не то, что у меня". Под эти невесёлые мысли, бросая завистливые взгляды на чужую стрижку Игорь сошёл с эскалатора. "Сейчас налево" – повторил он про себя, заставив оторваться от чужих волос и боясь по привычке уехать с правой платформы. Повторный взгляд на указатель – всё верно. И поезд – вот он. Игорь успел втиснуться в закрывающие двери: времени было в обрез, а надо было успеть по трём адресам до конца рабочего времени. Перед глазами снова замаячила та самая стрижка: "Ещё и в одном вагоне, что бы я уж совсем слюной от зависти изошёл!"

          Парень в это мгновение решил развернуться к Игорю боком, так как тот, зайдя в вагон, чуть не прижался к нему всем телом: ничего не поделаешь – "час пик". Игорь, чувствуя чужие усилия изменить местоположение, решил помочь страдальцу и тоже немного сдвинуться. После неловких извиваний получилось, наконец, развернуться, но папка, как просигнализировала Игорю его пустая рука оказалась, по-видимому, зажатой между телами или, что ещё хуже, на полу. Когда он, сопя, всё-таки вернул себе пластик с документами и выпрямился, то услышал:

          – Здравствуй, Игорь.

          Тот самый парень, со стрижкой грустно улыбался ему глазами Данила.

          – Здравствуй, Данил. Бывает же?.. – разве можно сказать что-то другое, встретившись через тринадцать лет. Игорь хоть и растерялся, но цифра "тринадцать" сама собой всплыла в его голове.

          – Выйдем? Или ты торопишься? – Данил смотрел грустно и... и больше ничего не мог найти в его глазах Игорь, как ни вглядывался.

          – Не очень, минут двадцать есть, – соврал Игорь.

          Они вышли из вагона на следующей остановке, поднялись на поверхность. Потом всё так же молча шли вдоль по улице. Зачем? Они и сами не знали, но, не сговариваясь, уходили всё дальше от метро, может они так бы и совсем вышли из города, но по дороге им попалась пустая скамейка в небольшом скверике – все другие были заняты.

          – Ты – в городе? В гости приехал или живёшь здесь? – они сели и долго молчали, прежде, чем Данил отважился заговорить.

          – Работаю и живу. А ты?

          – Я всегда был здесь, не уезжал. Тоже – работаю и живу. Работаю преимущественно, – невпопад закончил Данил.

          – И я преимущественно, – поддержал Игорь пока непонятный ему настрой бывшего одноклассника. Сам же он был смущён, сбит с толку этой встречей и не знал, как себя вести и что говорить.

          Они снова помолчали. Двадцать "свободных" минут давно прошли, пробежали – Игорь не замечал времени, не чувствовал его Он и забыл, как когда-то им хорошо было молчать вместе. Мужчина повернулся к Данилу – тот, запрокинув голову на спинку скамейки смотрел в небо. Игорь тоже поднял голову: пронзительная синь, белые облака. И вдруг показалось, что ещё мгновение и из-за спин выпрыгнет Ромка и что-то такое бессмысленное, но очень громкое выкрикнет кому-то из них в ухо.

          Давным-давно, будучи подростками, они нередко сидели вместе вот так, на лавочке, отдыхая после целого дня мотания по городу. Данил быстро уставал от долгой ходьбы, начинал задыхаться. Ромка же, сорвиголова, продолжал и дальше скакать по парку или скверу, где они решали отдохнуть. Иногда его заносило совсем в другой конец огороженной территории, и они могли вдвоём наслаждаться наступившей тишиной. В девятом... тогда они ещё были вместе, втроём, в один из таких очередных "экскурсионных" выходных, Данил уже просто не мог идти и лёг на лавку в маленьком парке около их дома. Ромка унёсся в соседний двор, к недавно включённому по случаю весны фонтану и оттуда уже неслись оглушительные, но довольные взвизгивания обрызганных им случайных девчонок.

          – Жалко, что сейчас светло.

          – Что? – Игорь согревшись, задремал. Как хорошо просто сидеть и не двигаться.

          – Говорю, что ночью небо очень красивое.

          Стряхнув остатки дрёмы, Игорь повернулся к их свалившемуся от усталости "экскурсоводу": Данил лежал головой вплотную к его бедру, ноги свешивались с другого конца лавки, рукой он загородил глаза от лучей клонившегося к закату солнца.

          – Ты ночью смотришь на небо? – недоверчиво уточнил мальчик.

          Данил не ответил. Игорю тоже захотелось растянуться, растечься... Теперь они лежали голова к голове и болтали ногами, иногда ударяя подошвами о чугунные ножки, лежали, слушая свои гулкие удары, смотрели в небо и, зеркально копируя друг друга, отсекали мешающие солнечные лучи положенной на лоб ладонью. Говорить было не обязательно.

          – Ты вспоминал обо мне? – Данил оказался смелее, что, в общем-то, Игорь знал всегда.

          – А ты? – Игорь был не готов к вопросу, он всё ещё лежал на той самой лавке, в своих воспоминаниях.

          – О, Игорь Алексеевич, у вас в роду были евреи?.. отвечать вопросом на вопрос... А ведь и не скажешь!

          Данил протянул руку, взлохматил волосы Игоря и преувеличено придирчиво оглядел, будто бы ища мнимое сходство, разочаровано поцокал. Они рассмеялись. Сразу стало легче, словно они до сих пор учатся в школе – напряжение ушло.

          – Я всегда помнил о тебе Данил. И я думал, что...

          – Не надо, Игорь. Не буду красиво врать, что вспоминал о тебе каждый день, но вспоминал... чаще, чем нужно было.

          – Данил, а тебе не кажется, что у нас с тобой разговор какой-то изначально неправильный? – Игорь опять стал чувствовать себя неловко и не знал, что с этим делать.

          – Ну да, мы же не говорим о жёнах, о детях, о работе, о... чём ещё? Любовницах, машинах – кто какую купил и на какую сменил?.. Так? – Данил вздохнул.

          – Ну, приблизительно...

          – Так давай поговорим, чтобы было правильно. Начнём с меня? Машины у меня нет, боюсь их, не знаю даже почему. Любовницы тоже нет. Но их я не боюсь, – Игорь улыбнулся попытке пошутить, представив параллельно, мог бы он бояться Катерину... – Работаю менеджером, банально так... – продолжил Данил, – электроникой торгуем. Магазин маленький, продавцов всего пять человек. Пытаюсь уговорить хозяина расширяться – не хочет. Твоя очередь.

          – У меня была машина, продал – деньги понадобились, – Ауди металлик, а перед ней был форд, совсем недолго, очень старенький, подержанный... Слушай, это всё такая ерунда, эта правильность, приличия!

          Игорь уже в открытую злился. И кто его дёрнул... Он не знал о чём говорить, о чём приличествует говорить в такой ситуации, не знал, как себя вести с... кем? С парнем, что был в него влюблён когда-то? Или с тем, в кого сам тогда почти влюбился. Почти.

          – Давно ли ты перестал беспокоиться о приличиях? – одними губами проговорил Данил куда-то в сторону.

          – И вообще... встреча эта и разговор, – Игорь, словно не слышал. – Пойду я, – его злость ярко вспыхнула и потухла, в горле засаднило... – Приятно было видеть тебя, правда. Ты хорошо выглядишь, молодец!

          Уходить не хотелось. Любые сказанные слова царапали, ранили, но сидеть рядом, ощущая... Игорь сам не знал, что он чувствует, но ему нравилось сидеть рядом с Данилом. Уходить? Справившись с собой, Игорь всё-таки встал со скамейки. Голуби, топтавшиеся под ногами у мужчин и напуганные резким движением, взмыли в воздух. Наверное, на этом месте кто-то регулярно прикармливал птиц и сейчас они, как обычно, ожидали своих хлебных крошек или семечек.

          – Горьчик, не уходи, пожалуйста, – Данил схватил Игоря за руку, дёрнувшись за ним всем телом – Если тебе не слишком противно, то посиди со мной ещё немного... – теперь Данил смотрел на него теми самыми глазами, как в школе.

          Игорь ошарашено качнулся назад, чуть не падая на лавку. Он не сводил глаз с Данила и не делал попытки освободить руку. В шее, между ключицами ощутимо забился тёплый метроном.

          – Не противно... – Игорь шевельнул пальцами захваченной руки и погладил ладонь Данила. – Ты мне не противен.

          Пошёл второй час от тех минут, что изначально отмерил им Игорь, но кто считает? Данил смотрел на их сцепленные руки, а Игорь уже по привычке разглядывал такую желанную, но недоступную для себя стрижку. Ему было страшно смотреть в лицо Данила, страшно и... стыдно. Он осторожно потянул свою руку из захвата и вытер её о брюки под удивлённым взглядом.

          – Вспотела, – виновато прошептал. И уже сам взял Данила за руку. Тот закрыл глаза и снова откинулся на спинку.

          – Данил, послушай, мне надо бежать, я и так уже в два места опоздал, но на работу сегодня вернуться мне нужно непременно, – Игорь первым нарушил молчание и встал, продолжая держать чужую ладонь.

          Данил кивнул головой, вытащил свою руку и спрятал обе в карманы пальто. Он закрыл глаза и завозился на лавке, устраиваясь поудобнее – вставать он явно не собирался.

          – Мне действительно нужно идти, – глядя на нахохлившегося Данила, повторил Игорь. От того, что он бросает его здесь, одного, Игорь чувствовал себя предателем.

          – Иди, конечно. Спасибо, что посидел со мной, – он говорил, не открывая глаз.

          – Посмотри на меня. Данил, – Игорь сел перед мужчиной на корточки.

          – Иди, Горьчик, иди, я посижу и тоже пойду. Всё в порядке.

          Игорь начал терять терпение. Он резко потянул его за колени, но не рассчитал силу и Данил оказался практически сдёрнутым с лавки и сейчас чуть не упирался своим лбом в его. Глаза, от неожиданности открылись. Слёзы...

          – Ты плачешь? Ты сейчас... – Игорь опешил. – Ты, как... – помотал головой. – Данил, я не убегаю от тебя. Я... мне надо идти. Но я хотел бы увидеть тебя снова, – никакой реакции не последовало. – Ты слышишь? – от его близости мужчине стало не хватать воздуха. Хотя Данил дышал ему прямо в лицо, Игорь не мог себя заставить вдохнуть "его" дыхание. Страшно и... слишком горько. Не справиться потом.

          Рядом с ними гуляли мамы с колясками, с дикими воплями проносились мимо их лавочки на разноцветных великах подростки – парк был полон людей, но ему было всё равно, что могут подумать про него, стоящего практически на коленях перед мужчиной.

Назад Дальше