Из ключевых действующих лиц не договорились только Тимур с османами, да кое-какая массовка в лице Ганзы, Генуи, Молдавии и Валахии. Дмитрий пытался расстроить эти попытки выстроить против него обширную коалицию, но умение делать бизнес и воевать в нем сочеталось с совершенной косолапостью в вопросах дипломатии. Особенно тогда, когда он не мог говорить с позиции силы. Поэтому все попытки хоть как-то помешать только усугубляли дело. Настолько, что лучше бы он и вовсе носа не совал – дольше бы возились.
Глава 4
5 июня 1385 года, Рим
Великий раскол католичества набирал силу, добравшись до законного избрания уже трех Пап, не признающих друг друга, взаимно отлучив от церкви. В Авиньоне сел француз Климент VII, стоящий за интересы Парижа. В Риме вольготно разместился германец Григорий XII, отстаивающий интересы Священной Римской Империи и ее союзников. В Венеции же занял временную резиденцию итальянец Бонифаций IX, оказавшийся наиболее удобной фигурой для Италии, Англии, Скандинавии и Испании . Католичество переживало самые тяжелые дни со времен своего выделение в отдельное течение христианства.
- Его Императорское Величество желает объявить Крестовый поход против этого еретика и схизматика, - торжественно произнес посол Сигизмунда, глядя прямо в глаза Григорию XII.
- Который освободил Гроб Господень от магометан и возродил Иерусалимское королевство? – Повел бровью Папа, очень недовольный желанием своего фактического сюзерена. ТАК подставляться он не хотел.
- И осквернил его своей ересью!
- Разумеется, - улыбнувшись уголком рта, согласился Григорий XII. – Но прежде – освободил и позволил всем христианским паломникам посещать его. Кроме того, вернул католическому ордену госпитальеров Крак де Шевалье – самую неприступную крепость Святой земли. Или, ты полагаешь, этот орден тоже осквернен?
- Но… - недовольно поджал губы посол.
- Что но? Его Императорское Величество желает, чтобы от него отвернулся католический мир? Пожалуйста. Но я в этом участвовать не стану.
- И что же мне ответить Императору? – Ехидно спросил посол.
- Мои слова и передай. Пусть поищет более разумный предлог для войны. Крестовый поход – худшее, что могло прийти ему в голову. После столь стремительного освобождения Гроба Господня, явившего явное благословление на голову Димитрия, бессмысленно говорить об ином. Так и скажи – Григорий всячески отговаривал и предостерегал от такого поступка, грозя большими осложнениями и бунтами.
- Хорошо, - чуть подумав, кивнул посол. – Может быть, что-то еще передать моему Императору?
- Мое пожелание примириться, если есть такая возможность, с Дмитрием.
- Боюсь, что это невозможно, - развел руками посол со скорбным выражением на лице.
- Да, да, я понимаю, - кивнул Григорий. – Но попытаться-то он должен? Если не перед Богом, то перед людьми. Выступать войной на человека, освободившего Гроб Господень, без должного повода – дурная затея. Нашел на кого идти, - произнес Григорий и покачал головой, вспоминая о тех временах, когда правил Вацлав с Ириной и о грядущем кошмаре не было даже намеков. Пообщавшись с госпитальерами, он знал твердо – это война ничего хорошего его пастве не принесет. Только вот его никто не слушал….
Глава 5
7 сентября 1385 года, Москва
Конрад фон Валленрод немного хмурился, находясь в этом, в общем-то, враждебном ему городе. Но долг обязывал, да и здравый смысл над душой стоял словно нудная старая кошелка.
- Его Императорское Величество готов принять вас, - четко и довольно громко произнес слуга к ожидающему в приемной Великому магистру.
Встал. И, немного поколебавшись в нерешительности, направился следом за слугой.
Внимательный взгляд секретаря, принявшего его оружие.
Двойные двери с просторным тамбуром.
И вот он – кабинет человека, о котором уже много лет подряд говорит вся Европа.
Прямо напротив двери располагалось огромное зеркало больше человеческого роста. Из-за чего Конрад вздрогнул, не ожидая встретиться лицом к лицу с собой. Слева, у большого остекленного окна под тяжелыми занавесками, стояли массивные часы с противовесами и маятником. А справа, на изящном диване, сидела Императрица с внимательным, цепким взглядом от которого Конраду стало не по себе. Он был наслышан о славе этой женщины и печальной судьбе герцога Леопольда фон Габсбурга. Чего-чего, а крови она не боялась и, как ходили слухи, любила убивать своими руками, медленно и мучительно.
Он едва заметно вздрогнул, побледнев, и проглотил вязкий комочек, подкативший к горлу. Анна чуть заметно кивнула, здороваясь, и улыбнулась кончиками губ. О своей репутации она была наслышана. Конрад не замедлил ответить глубоким поклоном и, сделав шаг назад, повернулся в другую сторону комнаты, где, по всей видимости, должен был находиться Император.
Дмитрий находился за письменным столом в глубине помещения. Одетый, как и Анна, в легкий готический доспех, без которого он вообще мало где появлялся. Покушения, прекратившиеся было после ликвидации внутренней оппозиции, возобновились вновь. Все серьезное блокировала служба безопасности, но никому не хочется умереть от внезапного рывка безумца с кинжалом или остро отточенным карандашом.
- Ваше Императорское Величество, - еще раз поклонился Конрад.
- Что привело тебя, мой друг, в мою скромную обитель? – Поинтересовался Дмитрий.
- Скромную? – Удивленно переспросил фон Валленрод, оценивший только одно зеркало невероятных размеров в сотни марок золота. – Впрочем, не мне о том судить. Мой господин, Великий Понтифик и епископ Рима просил быть его посыльным и передать тебе в руки свое письмо.
После чего Конрад потянулся к кожаному тубусу, сломал печать и, медленно достав тугую трубку письма, писанного на пергаменте, со всем уважением положил его на стол перед Императором.
- Что там? – Спросил невозмутимо Дмитрий.
- Послание моего сюзерена.
- Если оно отравлено, ты умрешь, ты знаешь это?
- Если ты не веришь мне, то прикажи казнить немедля, а письмо сожги, не вскрывая, - чуть помедлив, произнес бледный, но недурно держащийся Конрад.
- Хорошо, - кивнул Дмитрий. – Я люблю смелых людей. Впрочем, мерами предосторожности я пренебрегать не стану. Тебя могут использовать втемную, пуская твою жизнь как разменную монету в это партии.
С этими словами Император достал из ящика стола небольшой ящик, в котором находилась остекленная маска для лица с дыхательными щелями, выведенными на затылок, и перчатки, пропитанные вулканизированной гуттаперчей. Далее, внимательно осмотрев письмо, он аккуратно сломал печать, прислушиваясь к характеру звуков, развернул пергамент на вытянутых руках и замер, читая.
- Невероятно… - тихо выдохнул Император, спустя минуту внимательно изучения послания. – Ты знаешь, что внутри?
- Нет.
- Прочти, - произнес Дмитрий, протягивая Конраду письмо.
- Милый? – Вежливо поинтересовалась Анна.
- Григорий пишет, что наша дочь с детьми сейчас в Зальцбурге. Архиепископ не решился убивать их и нашел полное понимание у Папы Григория. Тот приказал имитировать их смерть. Саму же Иру с Карлом и Маргаритой спрятали в землях архиепископства.
- Ох… - выдохнула Императрица и схватилась руками за лицо. – Их можно оттуда вывести?
- Григорий не советует, опасаясь нападения.
- И что он просит у нас?
- Попросить царицу Иерусалима, Кипра и Армении Валентину выделить Тевтонскому ордену хотя бы один захудалый замок в Святой земле, дабы они вернулись к своим прямым обязанностям по защите паломников к Гробу Господню.
- Вот как? – Сразу подобралась Анна. - А если это все обман?
- Может и так…. – тихо проговорил Дмитрий себе под нос, а потом обратился к Конраду. – Ты что-нибудь слышал об этом?
- Смерть… кхм… мнимая смерть вашей дочери и внуков окутана туманом. Мне было известно, что Сигизмунд приказал заточить их в монастырь. Братья Габсубрги и герцог Висконти какое-то время боролись за то, где именно их заточат. Каждый предлагал монастырь в своих владениях. Каким-то образом они попали в архиепископство Зальцбург, где странным образом скончались после двух недель пребывания.
- Очень интересно… - хмыкнула Анна. – Это получается, Габсбурги и Висконти хотели получить в свои руки индульгенцию?
- Похоже на то, - усмехнулся Дмитрий. – А ты как думаешь?
- Может и так, - чуть подумав, произнес Конрад, - но мне кажется, их уверенность в Сигизмунде не так уж и высока, как кажется. Каждый из них себе на уме. Если в один прекрасный день Висконти и Габсбурги объявят о выходе из состава Священной Римской Империи – я не удивлюсь.
- А Ирина, Карл и Маргарита им тогда зачем? Хотя… глупый вопрос. Ладно. Новость отрадная, но удовлетворить просьбу твоего сюзерена я не могу.
- Почему? – Напрягся, было расслабившийся Конрад.
- А как ты думаешь? – Как можно мягче улыбнулся Дмитрий. – Я не верю ему. Но и отвечать злом на добро не стану. Поэтому я вот что предлагаю. До тех пор пока Ирина с детьми не окажется либо в Венеции у наших родственников, либо здесь, я предлагаю тебе принести мне вассальную клятву. Не как рыцарю, а как Великому магистру Тевтонского ордена. То есть, ты, и твои рыцари станут под мою руку на это время.
- Ты хочешь, чтобы мы сражались за тебя в предстоящей войне?
- Да. После нашей победы и освобождение Ирины с детьми, я выполню просьбу Григория. Если Валентина не выделит тебе земли, то я обещаю отправиться со своими воинами в поход и взять тебе владения рядом с Иерусалимским королевством. Разумеется, отбив их у мусульман. Ну, не знаю. Ту же Александрию. Как тебе город? Мне кажется, что оседлав дельту Нила, вы с братьями сможете надежно уцепить за кадык весь исламский Египет. Что скажешь?
- Если я откажусь, то мне позволят свободно уехать?
- Безусловно. Даже если это письмо отравлено и все это задумано, чтобы устранить меня, ты держишься неплохо. А мне, как я уже говорил, нравятся смелые люди.
- Хорошо, - произнес Конрад после довольно долгого раздумья. – Я согласен. Мне нужно время, чтобы собрать своих рыцарей.
- Обратись к моей супруге, она поможет передать послание твоим людям и доставить их в Россию. И еще – предупреди их всех о том, что, раз вы какое-то время будете служить мне, то я, как сюзерен, буду обязан снабдить вас хорошими доспехами. Как у моих кирасиров.
- И доспехи для коней? – Поинтересовался Конрад.
- И доспехи для коней. Вы же будете служить мне. Пусть и недолго. А о своих людях я всегда забочусь.
Глава 6
11 декабря 1385 года, Самарканд
Тимур задумчиво смотрел на чистое, голубое небо и думал, практически медитируя.
Его агенты доносили о том, что скоро должна была начаться большая война между двумя наиболее могущественными монархами Европы, и он пытался понять – что ему выгоднее сделать в такой ситуации. Все было такое вкусное, аппетитное….
Больше всего ему хотелось ввязаться в вялотекущий конфликт христианского царства Ближнего Леванта и мамлюков. Разумеется, на стороне последнего. Он был абсолютно уверен – устоять против натиска с двух сторон люди Валентины Висконти не смогут, даже при поддержке Венеции. И, с высокой вероятностью, за год-два боев все царство будет разделено между мамлюками и ним. Ну, может быть, устоят в какой-нибудь небольшой прибрежной провинции.
Вопрос был совсем в другой плоскости. Ну, завоюет он царство Иерусалима, Кипра и Армении. А дальше-то что? Сын Валентины – бастард Дмитрия. И тут совершенно не ясно, что повлечет за собой более суровые последствия: убить его или лишить наследства. О том, как проходила кампания 1379-1380 годов, Тимур был более чем наслышан. Его шпионов там везде было изрядно, что и удержало его в те годы от вмешательства. Пронесло, так сказать. Поэтому он не питал иллюзий, как относительно вероятности ответного визита вежливости, так и его результатов. Противостоять армии Российской Империи он не мог даже сообща с мамлюками. Это просто был не их уровень. А значит что? Правильно. Им всем там ТАК навешают. И очень не факт, что Дмитрий ограничится Ближним Левантом, как пять лет назад. Этот буйный северянин может протянуть свои щупальца прямо к «мягкому вымени», да помацать его до потери чувств и обширных кровотечений….
Из чего оставалось ровно два возможных сценария. Либо дружить с ним, целуясь в десны засосами, либо постараться принудить к миру на своих условиях в момент наибольшего напряжения сил. А о том, что Сигизмунд готовит весьма масштабное вторжение, Тимур прекрасно знал. Окончательно свалить Дмитрия вряд ли получилось бы. Этот весьма умный восточный правитель прекрасно был осведомлен об укреплениях столицы – Москвы. Единственным решением могла бы стать многолетняя осада. Но удастся ли ее организовать в условиях столь непростой международной обстановке – большой вопрос….
Так что, взвесив все за и против, после информации о заключения мира и союза между Сигизмундом и османами для войны с Дмитрием, Тимур решился тоже поучаствовать. Другого случая, чтобы отстоять свои интересы перед лицом столь удивительно сильного противника у него не будет, наверное, никогда. Тем более что одним фактом своего участия он увеличивал шансы на успех всей военной кампании против Дмитрия, далекие от ста процентов, к слову.
Оставалось определиться с войском. Ведь выставить все, что было под рукой, он не мог.
Вокруг его державы все было крайне нестабильно и неопределенно. И Делийский султанат, и Иерусалимское королевство, и османы, и мамлюки. В любой момент даже, казалось бы, непримиримые враги вроде мамлюков и крестоносцев могли объединиться для совместного удара по нему. Да и вообще – вся эта коалиция, созданная против Дмитрия, могла развалиться быстрее, чем он дойдет до Волги. Она была крайне неустойчива и держалась больше на косолапости самого буйного северянина, чем на остром желании поучаствовать. Как доносили его агенты, никто не верил, что удастся победить малой кровью, даже навалившись всей толпой. Слишком крепким орешком был этот медведь. А Тимур не мог так подставляться и рисковать всем….
Вывалившись из задумчивой медитации, он повел бровью и слуга, с ожиданием стоящий возле него, сноровисто подал ему пиалу горячего чая.
Глава 7
12 января 1386 года, Нюборг
- Ты и твои люди должны покинуть земли моего сына немедленно, - холодно, сквозь зубы произнесла Маргарита Датская, глядя не в глаза послу Императора России, но в сторону, в окно.