- Готова.
- Вау. Ты похожа на подружку байкера. Ты выглядишь реально круто.
Слова Оливера напоминают мне о моей вчерашней оплошности.
- А, об этом.
- Я хочу сказать, что ты не должна жалеть о том, что сказала мне. И не волнуйся об этом.
- Я не волнуюсь.
Ложь. Грязная ложь.
Он указывает на выпечку.
- Ты явно сильно психовала из-за того, что рассказала мне. Если есть кто-то, кто понимает тебя, так это я.
Если есть кто-то, кто понимает тебя, так это я.
С ним что-то произошло. Он знает, что такое боль.
- Расскажи мне об этом.
Он знает, о чем я прошу.
Крючок, леска и грузило. Меня заманили в шторм его голубых глаз. То, что я вижу в них, подтверждает, что я права.Что-то плохое произошло с Оливером Торн.- Я расскажу тебе, но сначала мы прокатимся.
- Идет.
Черный металл. Глянцевые черные диски. Отполирован до совершенства. Я видела байк Оливера из окна, но вблизи это внушительный кусок железа.
- Чудесно.
Он останавливается и смотрит на меня.
- Это Дукати 821. Он не чудесный. Он монстр.
Я хихикаю. Ох уж эти мальчики и их игрушки.
- Прекрасный подонок.
- Может это ты прекрасная чертовка.
Черт. Снова эта улыбка. Уверена он использует ее, чтобы получить всё, что он хочет от женщин.
Прекрасная. Я привыкла к комплиментам от мужчин. Мне часто говорят, что я сексуальная. Милая. Красивая. Когда-то я испытывала истинное удовольствие слыша такие слова от мужчин, особенно от Мартина, но сейчас я воспринимаю эти слова с недоверием. И в данный момент тоже, поскольку я не уверена использует ли он эту лесть со всеми женщинами.
Это своего рода напоминание о том, что я вчера сказала Оливеру. Это мое прегрешение.
Он берет черную кожаную куртку.
- Будет немного прохладно, хоть сейчас и май. Особенно, если мы будем кататься до вечера.
Просунув руки в рукава, я поворачиваюсь вокруг, и он удивляет меня, застегивая молнию, останавливаясь при этом у моей груди.
- Немного тесновато.
Я пытаюсь вздохнуть, но от этого грудь становится только больше. Сомневаюсь, что молния застегнется дальше.
Очевидно, что куртка принадлежала женщине меньше, чем я.
- Думаю, моя грудь больше, чем у твоей бывшей девушки.
- Выдохни и расслабь плечи, - он соединяет обе половины куртки и застегивает молнию до конца. - Твоя грудь больше, чем у моей сестры. Это ее куртка.
- Аа.
Внутри себя я улыбаюсь, не решаясь показать восторг от того, что он заметил мою грудь. Или облегчение, что он не дал мне вещи своей бывшей подружки.
- Следующее.
Я беру шлем, который он протягивает мне и надеваю его на голову. Я изучаю его лицо, пока он застегивает ремешок у меня под подбородком.
- Чувствую себя маленькой девочкой, которую одевает папочка.
Он усмехается, но не смотрит мне в глаза.
- Я бы многое мог сказать на это.
- Догадываюсь.
- Нормально?
- Несмотря на то, что мне кажется, будто на мне надет корсет, то да.
Он ухмыляется и хватается за конец моей косички, накручивая конец на палец.
- Люблю рыжий цвет волос. Мой любимый.
Оливер Торн трогает мои волосы, накручивает их на палец. Мои рыжие волосы его любимый цвет.
Не вздыхай так, Аделин, он может услышать.
Интересно, флиртует ли он со мной. Без всяких сомнений.
Он намекнул мне о своих демонах в прошлом, что дает ему понять суть моих действий, но он должен понимать, что я слегка эмоционально нестабильна. Это невозможно упустить.
- Когда-то я ненавидела этот цвет. Я даже пыталась высветить их, чтобы стать блондинкой.
- Никогда. Не делай так. Больше.
В его словах есть доля повелительного тона. Он почти прорычал это. И от этого по моему телу пробегает дрожь. Я не чувствовала этого несколько лет, и я с радостью приветствую эту дрожь.
- Не волнуйся.
Я счастлива, что на мне надет шлем, и он не может видеть моей улыбки.
Он садится на мотоцикл и заводит его, несколько раз нажимает газ, отчего мотор издает рычащий звук. Кивком он подает мне сигнал сесть за ним.
Я сажусь и обвиваю руками талию Оливера. Наш первый полноценный контакт. Вроде бы.
Мне это нравится. Не так ли?
Назвать это нашим первым контактом возможно означает нечто большее, что дает мне понять, что я не стану разочаровываться, если произойдет что-то большее.
- Ты слышишь меня?
Я подпрыгиваю, когда слышу голос Оливера возле своего уха.
Я киваю.
Он качает головой.
- Мне нужно, чтобы ты ответила, чтобы я знал, что твой микрофон работает.
- Да. Я слышу тебя.
- Хорошо. Я тоже, но, к сожалению, Bluetooth немного барахлит. Звук то пропадает, то появляется, поэтому иногда придётся повторять.
- Поняла.
- Держись крепче.
Оливер медленно разворачивается, тем самым давая мне время приспособиться к ощущениям.
- Все нормально?
- Всё хорошо.
- Готова отправиться в путь?
- Думаю, да.
А может и нет. Черт. Я не знаю.
Я зажмуриваю глаза и сильнее прижимаюсь к Оливеру. Но не думаю, что это спасет меня.
- С какой скоростью мы движемся?
Байк замедляется.
- Семьдесят.
- Мм.
- Восемьдесят пять. Ты боишься?
Я просто в ужасе.
- Я думала, что поездка по окрестностям подготовит меня, но игра в жизнь или смерть с огромной фурой это совсем иначе.
- Ехать медленно, когда все вокруг тебя лихачят, намного опаснее.
- Куда ты везешь меня?
- Сюрприз.
- Можем ли мы ехать помедленнее?
- Да, мы можем сделать это.
Оливер сбавляет скорость, и я успокаиваюсь.
- Спасибо.
- Первые несколько раз Лоуренс чувствовала себя точно также. Ты привыкнешь. А потом и вовсе понравится. Будешь умолять меня, чтобы я прокатил тебя.
Похоже он планирует повторить это. И не раз.
- Посмотрим.
Я расслабляюсь, ослабляю хватку вокруг талии Оливера и наслаждаюсь нашей поездкой к так называемому сюрпризу.
- Ах. Пивоварня. Я должна была догадаться.
- А куда ты думала, я повезу тебя?
- Честно говоря, понятия не имела. Я просто надеялась добраться туда живой.
- Ну что ты. Всё было не так уж плохо.
- Было чертовски страшно. Было такое ощущение, будто ты ехал со скоростью сто километров в час.
- Восемьдесят пять.
- А я говорю сто.
Оливер использует пульт дистанционного управления, чтобы открыть двери гаража, и заезжает вовнутрь.
- Я тебе устрою VIP-экскурсию.
- Надеюсь, мы не будем злоупотреблять пивом.
- Не сегодня.
Мы снимаем шлемы, и Оливер ведет меня на склад.
- Вау. Такой большой…
Черт я не знала этого.
- Здесь происходит брожение пива.
- Сколько здесь?
- Около десяти тысяч. Получается больше шестнадцати тысяч бутылок.
Я хорошо работаю с цифрами, поэтому не сложно догадаться, сколько прибыли они получают.
- Как быстро можно сделать одну партию?
- От десяти до четырнадцати дней.
Быстро.
- Впечатляет.
Моя похвала вызывает у него улыбку.
- Пошли, самое интересное впереди.
Оливер ведет меня в переднюю часть склада. Он замедляется, когда мы проходим через коридор, и останавливаемся возле двери.
- Мой кабинет.
Я пытаюсь подглядеть через дверной проем.
- Ты проводишь больше времени за столом или на диване?
- За столом, так как диван привезли пару недель назад.
- А старый был?
Он улыбается.
- Диван заменил два изношенных офисных кресла.
- Мм. Совершенно не по-творчески.
Он приподнимает одну бровь и злобно улыбается.
- У меня много планов на этот диван. Сюда я вложу всю свою креативность.
В голове у меня моментально сплывает куча пошлых картинок. И блин, я чувствую небольшую ревность, когда представляю себе какую-нибудь случайную девушку, сидящую на этом диване. Откуда это взялось?
- Намного лучше.
Абсолютная ложь.
В конечном счете мы оказываемся возле бара, который сделан в форме подковы, где как мне кажется подходит конец нашей экскурсии.
- VIP-тур включает в себя дегустацию. Выбирай любой стул, - Оливер перепрыгивает барную стойку.
- Ты делал это раньше.
- Один из моих многочисленных талантов.
Хотелось бы мне увидеть их все.
Он берет небольшой дегустационный стакан и заполняет его пивом из одного из десятка кранов. Затем ставит стакан на барную стойку и толкает его в мою сторону.
- Привет.
- Привет.
- Я Стаут. И сегодня я буду вашим барменом.
- Стаут?
- Это мое прозвище.
- Серьезно?
Он кивает.
- С тех пор, как я начал варить пиво.
Стаут. Мне нравится.
- Нужно ли мне так тебя называть?
- Как хочешь.
- Посмотрим, смогу ли я привыкнуть.
- Нам нужна музыка.
Он направляет пульт к стене, и начинает играть песня, которую я ни разу не слышала.
- Нравится Half Moon Run?
- Понятия не имею. Никогда не слышала этой песни.
- Это группа. Не песня.
- О.
Он бросает пульт на стойку.
- Послушай. Если не понравится я переключу.
- Хорошо.
Я испорчена. Оливер знает это и должен понять, что меня не так легко будет затащить в постель. Зачем он тратит силы на меня? Я не знаю…но мне это нравится. Давно я не позволяла себе находиться так близко к мужчине. Это пугает, но в тоже время бодрит.
- Хоть вчера ты его пила, я все равно налью тебе Pale Hazel.
Я сжимаю стакан.
- Я буду пить одна?
- К сожалению, да. Я водитель.
- Спасибо за это.
- За то, что прокатил на мотоцикле? Пятнадцать минут назад ты не особо-то была благодарна.
- Нет. За то, что не думаешь, что выпив, хоть и немного, стоит садиться за руль.
- Слишком высокий риск.
Согласна.
- Твоя сестра была права на счет моего мнения об этом. Мой брат Томми был убит пьяным водителем.
- Мне жаль.
Я выгляжу жалкой. Не хочу больше об этом думать.
- Хорошая песня. Спокойная. Хорошее пиво под хорошую музыку.
- "Need It"Half Moon Run.
Я достаю телефон из заднего кармана.
- Я найду ее в шезаме, чтобы потом добавить в свой плейлист.
Я музыкальный наркоман. Люблю открывать для себя новую музыку.
- Ладно, Стаут. Я ехала с тобой на мотоцикле и каким-то чудом выжила. Теперь, я хочу знать, что ты имел ввиду, когда сказал мне, что если кто и понимает меня, так это ты.
Он смотрит на меня какое-то время, прежде чем берет стул и располагает его так, чтобы мы сидели друг напротив друга. Лицом к лицу. С глазу на глаз.
- Я не всегда был Оливером Торном. Не всегда был сыном Квентина и Либби Торн. Было время, шесть лет назад, если быть точным, когда я был Оливером Маккол. Сыном Джимми и Кристи Маккол, двух жалких, опустившихся людей, которые вели жалкое существование.
Оливер толкает мне напиток ближе.
- Пей. Тебе это понадобится, история не из легких.
Думаю, все очень плохо.
- Джимми и Кристи были не просто беззаботными родителями. Они употребляли наркотики, из-за чего жестоко обращались со мной и Лоури.
Как родители могут так поступать со своими детьми?
Родившись в любящей семье, где родители души во мне не чаяли, что происходит и по сей день, я не могу представить себе жизнь в семье, где родители целенаправленно причиняют мне боль. Это бессердечно.
- Должно быть было очень страшно.
- Пренебрежение Кристи было больше направлено на Лоури. Конечно, она била мою сестру, но словесное и эмоциональное унижение приносило ей большее удовольствие.
Мартин любил это все.
- Наркоманы, как правило, очень счастливы, когда делают больно другим. Думаю, физически ей было бы плохо, если бы она не потратила столько энергии на оскорбления.
- Уверен, прекрати она бить детей, лишило бы её чувства эйфории.
Он горько ухмыляется.
- Кристи была умнее Джимми. Когда Джимми был на мели, она всегда находила способ найти дозу. Выпросить, одолжить, украсть, все, что угодно, лишь бы получить желаемое. Она была готова торговать собой. Из-за этого было много проблем.
- Это самое отвратительное, что я слышала за последнее время.
- Джимми был обидчиком другого рода. Он любил любые формы физического насилия. Пощечины. Шлепки. Удары ногами. Я был его мальчиком для битья. Не сказать, что он был добр к Лоури, потому что это было не так, но я не помню, чтобы он причинял ей физическую боль. И я благодарен за это. Я бы добровольно принял все удары за нее, лишь бы ей не пришлось терпеть это.
Брат-защитник. Так напоминает мне Томми.
- Как вам удалось вырваться из этого?
- Кристи пыталась продать мою сестру в обмен на дурь, - нет, нет, нет. - Лоури было всего десять, но она понимала, что хотела сделать Кристи. Очень скоро нас забрали у них.
- Слава Богу.
- Я знаю, есть вещи, о которых я забыл, наверное, они просто стерлись из памяти, но я всегда буду помнить одно: последний раз, когда я видел Джимми Маккол.
- В день, когда вас с Лоуренс забрали?
- Нет. Последний день, когда он был не под кайфом. С этого момента история принимает неожиданный поворот. И ты можешь подумать, что слишком высокого мнения обо мне.
Я улыбаюсь, ведь он использует мои слова.
- Думаю, твое понимание моей ситуации с Мартином становится понятным.
- Да. Момент, где все становится на свои места.
Он хочет поделиться со мной секретом. Он доверяет мне.
Оливер морщится, когда его рука сжимается в кулак, а затем он его расслабляет. Он глубоко дышит и медленно выдыхает, повторяя движение два, а то и три раза.
- Мне было семнадцать, приближался восемнадцатый день рождения, у меня произошел внезапный скачок роста. Тем летом у меня появились три навязчивые мысли, - страдальческое выражение лица Оливера превращается в оскал. - Сиськи. Задницы. Киски. У меня была цель. Я втянулся и постоянно искал, с кем бы переспать.
- Быстрый вопрос. Сейчас твои предпочтения изменились?
Черт. Поверить не могу, что спросила его об этом.
Оливер усмехается.
- Нет. Но к ним добавились новые цели.
- Я так и думала.
- Мы с друзьями связались со старшеклассницами, поэтому мы активно этим пользовались. У нас появилась навязчивая идея, что бар - это лучшее место для знакомства с девушками, готовых раздвинуть для нас свои ноги.
- Ну, предполагаю, наполовину вы были правы.
- Нет. Наш план потерпел крах. Ни одной симпатичной девушки, одни женщины в возрасте.
- Что ж вы это заслужили, ведь вы не должны были находиться в баре в семнадцать лет.
Мое остроумие заслуживает более громкий смешок, на этот раз.
- Сегодня я бы с тобой согласился. Но не тогда.
- Несмотря на твою одержимость сиськами, задницами и кисками на данном этапе твоей жизни, пожалуйста скажи, что ты не переспал со старой каргой.
- Черт, нет.
- Хорошо, теперь я могу расслабиться. Продолжай.
- У нас были поддельные документы. Могу сказать, что в этом заведении всем было глубоко наплевать на твой возраст, но мы решили, что если с сексом не повезет, то хотя бы напьемся. Это был наш первый раз, когда мы набрались до чертиков.
Оливер снова наполняет стакан и передает мне.
- Абрикосовый эль.
Он снова садиться на стул и продолжает с того места, где остановился.
- Хорошие были времена. И в тот момент вошел Джимми – мать его – Маккол. Я не видел его одиннадцать лет.
- Но ты узнал его.
Потому что ты не сможешь забыть о тех людях, которые принесли боль в твою жизнь. Рана гноится. Растет, как раковая опухоль.
- Я сразу же узнал его. И все дерьмо, которое было, всплыло в моей памяти. Как будто я сидел в кино и наблюдал за всем этим на большом экране.
Его рана снова начала кровоточить.
- Все вырвалось наружу.
Оливер Торн – прекрасный мужчина. Но сейчас на его лице угрюмое выражение, глаза полные гнева. Это доказывает, что боль, которую он испытал двенадцать лет назад, никуда не ушла. Я слышу это в его голосе.