- Орлов Никита Алексеевич?
- Гм… да, это я. А вы от… - наглый бодигард молчал, не делая ни малейшей попытки мне помочь, и я наконец извлек блокнот и стал его листать, - Ярослава Игоревича Ткаченко?
- Верно, Глеб Линников, - представился он и с легкостью подхватил мой чемодан, - пойдемте в машину.
Еще б не с легкостью! Его мышцы груди и плеч просто выпирали, обтянутые черной футболкой, а бицепсы грозили порвать короткие рукава. Это ж ненормально! Парень, небось, из качалки не вылезает! И ничего я не завидую…
Мы обогнули здание Автовокзала и направились к огромному черному внедорожнику. Я чуть не запищал от восторга – вот это автомобиль! Я и не мечтал никогда на таком прокатиться! Но, конечно, и виду не подал.
Глеб забросил мой чемодан и рюкзак в багажник, сел за руль и приглашающе открыл переднюю дверцу. Со штанами, полными неописуемого счастья, я уселся на пассажирское сиденье. Кстати, о неописуемом… после бутылки минералки и семи часов дороги я ощущал потребность избавиться от излишков жидкости.
- Пристегнитесь, Никита Алексеевич, - небрежно бросил Глеб, поворачивая ключ.
- Можно просто Никита, - завозился я на сиденье, пытаясь разобраться с пристяжной сбруей. – А нам долго ехать?
- Часа два-два с половиной.
- Эм… Тогда мне, наверное, нужно выйти.
- Выйти? – он снял очки и уставился на меня такими же жгуче-черными, как и его короткий ежик, глазами. – Далеко?
- В кустики, - буркнул я раздраженно.
Его брови поползли вверх:
- Где ты тут кустики видишь? Но я знаю отличные кусты за городом, через час могу тебя познакомить.
- Очень остроумно, - пробормотал я, вылезая из машины.
- Тебе помочь? – донеслось вслед.
- Справлюсь, - язвительно ответил я и захлопнул дверь под его тихий смех.
И чем это он мне хотел помочь? Показать, где находится туалет, или подержать? Фу! Что это мне в голову вообще пришло?!
Подходя к зданию Автовокзала, я вспомнил о маменьке и позвонил ей, мы пообщались несколько минут, пока я разыскивал туалет. И хорошо, что я это сделал: как выяснилось по прибытию на место, там не было ни мобильной связи, ни интернета.
За два с лишним часа дороги мы с Глебом перекинулись всего парой фраз. Я поинтересовался, куда мы конкретно едем, он ответил, что в бывшую усадьбу Шенборнов. Насколько я помнил, замок графов Шенборнов - один из самых красочных среди сохранившихся замков Закарпатья - был расположен в самом центре Закарпатской области. К тому же теперь там располагался один из корпусов санатория «Карпаты», так что ехали мы явно не туда. Я попытался вспомнить все, что когда-либо читал об этом замке.
Он был возведен графом Бухеймом Шенборном в 1890 – 1895 годах, Шенборны частенько приезжали сюда поохотиться и отдохнуть. Замок был построен в романтическом стиле, близком к архитектуре французского ренессанса. Как и многие европейские замки того времени, имел так называемую астрономическую структуру: так, количество окон в замке соответствовали количеству дней в году – триста шестьдесят пять; пятьдесят две комнаты будто символизировали количество недель в году; двенадцать выходов – двенадцать месяцев.
С замком графов Шенборнов было связано большое количество легенд. Самая известная из них повествует о ревнивом графе Шенборне, который постоянно проверял на преданность свою жену. Однажды гадалка посоветовала ему безотказный и стопроцентный способ проверить, была ли супруга верна ему: нужно попросить ее спуститься с Соколовых скал - крутой скальной стены напротив замка. Спустившись со скал, графиня подтвердит, что никогда не изменяла мужу. Она смело спустилась вниз, но, не простив мужу такое смертельно опасное испытание, бросила его. Поговаривают, что после смерти графини в замке появился ее призрак – женщина в черном одеянии.
Я хотел бы, чтобы архив располагался именно в этом замке, но понимал, что мои надежды тщетны.
К усадьбе мы подъехали ближе к одиннадцати вечера, фары осветили огромные кованые ворота, которые кто-то сразу стал открывать изнутри. Джип въехал на территорию и остановился. Я вылез из машины и, разминаясь, стал оглядывать место моего дальнейшего пребывания: передо мной высилось двухэтажное довольно большое здание, стоявшее с темными окнами, вокруг виднелись деревья. Я подумал, что, скорее всего, это типичная барская усадьба: парк, обычно носящий ландшафтный характер, с прудами, аллеями и беседками, но сейчас я мог все это только предполагать.
Еще мне было интересно, каким образом усадьба оказалась частной территорией, ведь после революции хозяев подвергали немедленному выселению из своих имений.
Глеб уже потащил к дому мой багаж, и я, зевая, поплелся за ним. Он остановился на пороге и обернулся:
- Познакомься, кстати, с ребятами: Максим, Руслан, Никита.
Я вяло помахал рукой, так и не поняв, кто там Руслан, кто Максим.
Мы зашли в темный вестибюль, и Глеб щелкнул выключателем – неяркий желтоватый свет озарил просторное помещение.
- Ну вот, - удовлетворенно сказал он, - располагайся.
Я огляделся вокруг и удивленно воззрился на него:
- Где?
- Комнату себе выбери, там и располагайся. Еще что-то?
Я удивленно смотрел на него: это что значит, я тут один, что ли, буду жить?
- А вы?
- А мы живем в домике у ворот.
Я заметил с левой стороны ворот двухэтажную постройку, в которой при «господах», видимо, проживал обслуживающий персонал.
- Так, может, я тоже там должен жить?
- Не должен, - усмехнулся Глеб, - Ярослав Игоревич велел поселить тебя в доме. Вот видишь телефон, - он показал на старинный аппарат, стоящий на столике под стенкой, - если нужно что, наберешь единицу – это мы.
- Кто «мы»?
- Охрана. Устраивайся, в общем. Тут вчера только уборку закончили, так что выбирай любую комнату, кроме хозяйской спальни.
Глава 2
Огромная благодарность Карин Эдден за помощь в написании хорька и его хозяина!
Остаться одному в огромном доме – я чувствовал себя словно единственный выживший после Апокалипсиса. Я понимал, что это не гостиница, а Глеб не портье, чтобы провожать меня до номера, да и, возможно, он сам не знал расположение комнат. Я, обижено сопя, потащил свой багаж по лестнице на второй этаж. Тусклый свет и здесь освещал просторный коридор, видимо, Глеб включил какой-то общий рубильник. В принципе одиночество не страшило меня, наоборот, я мог наконец-то насладиться им. К тому же музеи я любил и не имел ничего против того, чтобы пожить в одном из них.
И только остановившись в просторном холле, я подумал, что мог поискать себе комнату на первом этаже и не таскать тяжести вверх по лестнице, но дело уже было сделано, и, оставив чемодан с рюкзаком на полу, я начал открывать все двери подряд. Надо отметить, в двенадцатом часу ночи разбираться в темноте комнат, что они собой представляют, было затруднительно. Я пожалел, что у меня нет фонарика: репеллент от комаров взял, а вот фонарик нет. Выключатели пришлось искать мануально, ощупывая простенки вдоль дверей.
По неведомой мне причине выключатель нашелся справа на уровне пояса – полное неудобство для руки. Озаривший комнату свет показал, что это не спальня – кровать отсутствовала, как и диван. Я закрыл дверь и отправился дальше. Во всех комнатах выключатели оказались на том же месте, поэтому дальнейшие поиски проходили быстро. То, что именно эта комната была жилой, я понял с первого взгляда, нет, так же, как и остальные, она была чисто убрана, ничего лишнего, никаких носков посередине ковра или смятой газеты на столике у окна, или аквариума с рыбками. Но что-то было, какая-то живая аура, если так можно выразиться, в ней не было музейной замороженности, присущей остальным комнатам.
Я с сомненьем посмотрел на лампочку – тут даже не сорок ватт, от силы двадцать пять, мы такие вкручивали в подъезде в надежде, что на них никто не позарится. Комната казалась очень уютной: большая кровать, к счастью, без всяких балдахинов, темное полированное резное дерево, мощное и обстоятельное и как противовес – шелковое покрывало нежных весенних цветов, расшитое порхающими птичками, я уже представлял, как развалюсь на ней, дома приходилось спать на полуторном диванчике-книжке, каждый день его складывая-раскладывая. С облегчением сгрузив сумку с ноутбуком на небольшой прикроватный столик, я посмотрел на окно, закрытое тяжелыми бархатными портьерами, было интересно взглянуть на окрестности. В комнате была еще одна дверь, хоть бы ванная, загадал я, подходя к ней. Я мягко поднял рычажок выключателя и осторожно открыл дверь, за ней оказалась вполне современная ванная комната. Йес! Ну как современная… типичная ванная комната эпохи Ренессанса, главное, унитаз наличествовал, а то я с трудом представлял, как буду справлять нужду в горшок или бегать по кустам. Спасибо, Господи, за милости твои!
Я быстро вернулся в комнату и открыл шкаф; никаких личных вещей: внизу на полках пара одеял, подушка и постельное белье. Это была моя комната! Я счастливо улыбнулся и принялся распаковывать рюкзак под возмущенное урчанье желудка. Вытащив пакет с продуктами, упакованный маман, я задумался: наверное, можно было перекусить и в комнате, но это казалось мне неправильным - значит, нужно было искать кухню. Я вышел из комнаты и отправился назад на первый этаж, логично предположив, что кухня найдется именно там. Несмотря на то, что по жизни я страдал топографическим кретинизмом и мог заблудиться в трех домах, я никогда не путался в музеях, ориентируясь каким-то внутренним чутьем. Вот и сейчас, спустившись по лестнице, я повернул направо и, пройдя сначала длинным, а потом коротким коридором, безошибочно вышел к высоким двустворчатым дверям, за которыми оказалась кухня.
Большая прямоугольная комната с несколькими окнами, в ней запросто поместилась бы вся наша квартира, но несмотря на размеры, кухня была уютной: сплошные деревянные поверхности, тонкая резьба на шкафчиках и мощный стол по центру. Я поставил на него свой пакет и огляделся – холодильник в глаза мне не бросился, возможно, он был за одной из деревянных панелей, а возможно, его тут не было и вовсе. В конце концов, в деревнях вроде продукты хранят в погребе; сам я никогда в деревне не бывал – не к кому было ездить, но из литературы знал, хотя, возможно, прогресс добрался и туда.
Я принялся разбирать пакет под бодрящее урчание желудка: пластиковый контейнер с нарезанными колбасой, салом и сыром, это может храниться какое-то время и без холодильника; половинка порезанного батона; вареные яйца в количестве четырех штук, вот насчет них я был не уверен, вроде бы они тоже хранятся довольно долго, но лучше их съесть побыстрее; огурцы с помидорами в отдельном пакете; упаковка чайных пакетиков; салфетки; и, с восторгом смотрел на последний сверток, извлеченный мной – в зажиреной с темными пятнами бумаге, завернутой в пищевую пленку, оказались пирожки с вишней. Я их обожал! Спасибо, мама! И когда ж ты успела? Электрического или обычного чайника я не наблюдал, это было нестрашно – я мог обойтись минеральной водой, в рюкзаке оставалось еще полбутылки.
Я подошел к плите, судя по виду, - газовой. Она не была похожа на современные плиты, но старой не выглядела, скорее сделанной под старину, как это сейчас было модно. Я повернулся к раковине и открыл кран, к моему удивлению, вода потекла совсем не ржавая, наоборот, чистая, прозрачная. Я набрал ее в ладони и наклонился, принюхиваясь: хлоркой или еще чем-то химическим она не пахла. Я с удовольствием сполоснул руки и, сняв очки, умылся. Вытершись маменькиными салфетками, я приступил к позднему ужину, решив, что яйца с салом и помидорами то, что нужно, а остальное можно оставить на завтра. Надо бы разузнать, как тут с едой. Я очень надеялся, что мне не придется обеспечивать ее самому. Вообще желательно переговорить с хозяином, а то, согласившись сюда приехать, я даже не уточнил ни размер зарплаты, ни свои обязанности толком, ни того, опять же, положен ли мне стол или я сам должен изыскивать пропитание? Или, упаси Боже, готовить? Хотя мне регулярно приходилось закупаться в магазине или на рынке, к готовке меня никогда не приучали – три мои женщины прекрасно справлялись сами.
Я очистил и откусил яйцо, когда боковым зрением заметил какое-то движение в районе двери. Быстро оглянувшись, я увидел сидящего в дверном проеме довольно крупного кота: черный, холеный с белоснежной манишкой, он внимательно смотрел на меня зелеными глазищами. Я вскочил, улыбаясь:
- Привет, дружище! Голодный?
Я подошел к нему и протянул руку, которую он снисходительно понюхал, не сводя с меня глаз.
- Как же тебя зовут? Ты тут с кем-то или сам по себе, остался от старых хозяев?
Я оторвал полкусочка колбасы и бросил коту. Дома маман запрещала кормить наших кошек со стола, тем более сырокопченой колбасой, но кошачьего корма у меня не было, да и неизвестно, чем питается этот красавец. Исхудавшим он точно не выглядел, скорее наоборот, величественный и шикарный, гладкая черная шерсть блестела как лакированная, а белейшая манишка была словно мех норки – ворсинка к ворсинке.
Кот легонько тронул лапой колбасу и, наклонившись, слизнул ее в одно мгновенье. Я засмеялся и кинул еще, кот снисходительно принял подачку и тут же сел, глядя на меня пристально и требовательно. Учитывая, что сам я уплетал яйца с салом, то и ему предложил для начала кусочек сальца. Сало тоже пошло на ура.