Все до одного.
Пока весь Север остался без хозяев.
Тогда они заявили, мол, триста лет назад наш прапрапрапрапра…дедушка, какой-то там Седрик Гарднер, был в родстве с Ройсами. Даже бумагу предъявили. Так Гарднеры начали править Севером и, соответственно, стали одной из самых могущественных семей Оримнеи. Ну а Джетта Гарднер была просто отвратительна. Год назад её выдали замуж за Рональда Роудмана, тридцатилетнего богатого старикана, но это ничуть не смутило её. Письма Джетты так и дышали гордостью: вот, посмотрите, я замужем за богатейшим человеком, мои родители правят всем Севером, и денег у нас столько, что можно спать на них.
Ариана ненавидела её.
Она ненавидела писать ей до тошноты вежливые письма.
Она не будет их писать, хватит!
Но, как и всегда…
Оримнея, Лилиэн
Джетте Джулии Сеймс Гарднер
Дорогая леди Джетта…
***
Письма были написаны, гонцы ― разосланы. Эддард Эйдриан и Рейнар Джордейн сегодня, слава богу, уехали на охоту, и женская часть монаршей семьи была предоставлена самим себе. Ариана толком не знала, зачем, но встала и отправилась к матери в покои.
Королева Анамария сидела за столом в своем кабинете и что-то писала. Видимо, сегодня день такой – все пишут. Присев в поклоне, Ариана обратилась к матери:
― Доброе утро, мама.
― Доброе утро, дорогая, ― подняла Анамария уже усталые, несмотря на утро, глаза.
― Чем Вы занимаетесь? ― спросила принцесса, присев на стул рядом с матерью и заглянув ей через плечо.
― Пишу приглашения на ноябрьский бал.
― Боже, какая скука, ― улыбнулась дочь.
― Согласна с тобой, моя милая, ― подняла голову королева. ― Сегодня воскресенье. Ты не забыла написать письма?
Принцесса покачала головой.
― Прекрасно, ― довольно кивнула Анамария и вдруг насторожилась, ― а Джетте?
― Ах, мама, да, ей тоже! ― с раздражением воскликнула Ариана. ― Хотя с большим удовольствием я бы не писала ей ни строчки. Зачем это вообще нужно? Гарднеры нам не друзья!
― Прекрати немедленно, ― строго взглянула королева на дочь, ― не друзья, и что? Даже по отношению к врагам мы обязаны соблюдать правила вежливости. А Гарднеры не враги. Пока ещё, — тихо-тихо выдохнула Анамария, но так, чтобы принцесса не услышала. — Они просто «не друзья».
― Ладно, ― вздохнула девушка. ― Скучно здесь. Я пойду в сад гулять, вы позволите мне?
― Хорошо. Только будь осторожна и возьми с собой кого-нибудь из служанок, ― привычно предостерегла мать, прекрасно зная, что дочь даже не услышала её.
― Ненавижу писать письма этим Гарднерам, ― тихонько прошипела королева, убедившись, что Ариана уже не может её услышать.
***
― Я надеюсь, всем всё ясно? ― холодно спросил высокий седой мужчина.
За столом сидели две красивые женщины, очень похожие друг на друга. С первого же взгляда можно было понять, что это мать и дочь. Обе красивые, светловолосые, будто близняшки, только одна старше другой. Сидели они спокойно, прямо, не ломаясь и не пытаясь изображать из себя что-то. Это благородная выдержанность была в их крови. Они медленно, неторопливо кивнули, отвечая на вопрос мужчины.
Молодой человек лет двадцати, сидевший у самого окна и мрачно смотрящий на улицу, был также очень похож на женщин. Только не было в его лице материнского благородства. Черты были искажены невыразимой мукой и презрением к самому себе. Он нетерпеливо повернулся и вскочил.
― Я не понимаю, почему ты так упорно отказываешь мне, отец! ― громко спросил он, и на его правильном лице изобразилось страдание.
― Наши планы хорошо продуманы, и в них совершенно не вписывается твоя помолвка с младшей девчонкой Осторианов. Я думал, мы уже достаточно обсуждали это.
― Почему ты не хочешь понять?! Союз с Осторианами только усилит нас, и…
― Я уже сказал, ― ледяным голосом прервал отец сына. ― Этого не будет. Скоро мамочка и папочка Арианы найдут ей какого-нибудь плешивенького лорда, объявят помолвку, но замуж она за него так и не выйдет – не успеет. Если до апреля, когда у нее день рождения, мы успеем совершить задуманное, ко дню своей свадьбы она уже будет мертва.
― Позволь мне сделать ей предложение…
― Нет! ― твёрдо сказал мужчина. ― Нет. Ты не будешь помолвлен с этой девчонкой. И довольно об этом.
― Отец, я могу идти? Хочу посмотреть, как Александрия, она ведь простужена, ― спросила белокурая Хенритте, вставая.
― Конечно, иди, побудь с дочерью, ― кивнул Мейсон, ― и ты, Соррель, можешь идти. Джетте ни слова. Эта глупая девчонка не умеет хранить секреты, ― обратился он к жене.
Женщины вышли, не проронив ни слова, а блондин вновь сел и уставился в одну точку.
― Я не понимаю твоей одержимости этой ничтожной девчонкой, ― сказал отец, сев рядом с сыном, ― когда Эмилии Осториан исполнилось одиннадцать, помнишь, я предлагал тебе жениться на ней. Почему ты не захотел тогда? Почему хочешь сейчас? Только не говори, что чувствуешь что-то к ней, я все равно не поверю.
― Хочу. Какая разница, ведь она уже будет мертва через полгода. Не все ли равно, почему? ― наконец обернулся Питер к отцу, и его голубые глаза заблестели.
― Нет, не всё равно. Тебе уже давно пора жениться, я согласен. Двадцать четыре, как-никак. Что ж, давай найдем тебе невесту. Листнийский король, который вместе с нами будет проворачивать это дело с Осторианами, и поможет свергнуть их, с удовольствием отдаст тебе одну из своих многочисленных сестёр.
― Я хочу жениться на Ариане Осториан, ― процедил сквозь зубы парень. Гарднер-старший вздохнул и, покачав головой, вышел.
— И я женюсь.
***
Звёзды падали. Срываясь вниз, чертили небо золотистыми полосками, сверкая в своем падении еще ярче, чем в покое. Будто хотели, чтобы их запомнили. Иногда девушке казалось, что эти далёкие маленькие огоньки - не что иное, как души людей. Добрые и прекрасные светят ярко и открыто. Завистливые и мелочные — тускло и мерцают, будто боясь погаснуть. Но ведь и они светят, значит, есть и в них добро. Можно было смотреть на звёзды всю ночь, но наступал рассвет, и они исчезали. А принцессе всегда так хотелось даже в самый солнечный день иметь где-то у себя кусочек таинственного и манящего тёмного неба.
Ариана любила лежать вот так, на траве, по вечерам. Вместе с Норой, которая тихонько дышала рядом. Она любила ночное небо. Звездный свет всегда казался ей загадочным, тихим и недостижимо прекрасным.
Светом памяти.
И вновь Ариана вспомнила бледного черноволосого юношу.
Ей всегда хотелось быть выше, ещё выше. Тянуться к небу что есть силы, чтобы, наконец, коснуться звёзд.
========== 4. Благословенная принцесса ==========
Серьёзных дел на день не планировалось, кроме примерок платьев к ноябрьскому балу и к помолвке, которые принцесса, впрочем, планировала прогулять, поэтому Ариана потащила Нору в сад.
Утро было чудесным. Несмотря на то, что сентябрь уже перевалил за половину, погода не портилась. Ариана любила эту пору осени, когда пока нет всепоглощающей сырости и дождей. Когда осень ещё пышная, разноцветная и тёплая. Трава в королевском парке пожелтела и высохла, склоняясь к земле; повсюду цвели астры, георгины и хризантемы. Первый осенний месяц раскрасил деревья в красный, бордовый, жёлтый, золотистый, и яркие листья не давали принцессе грустить. Было ещё совсем тепло, и лишь прохладный ветерок напоминал о том, что лето закончилось безвозвратно.
― Госпожа, сегодня вечером заседание благотворительного фонда, ― осторожно сказала Нора, - на котором Вы обязательно должны присутствовать.
― Да, конечно, я буду, ― выдохнула принцесса. ― Только ты мне напомни, ладно?
В ответ служанка только кивнула. Погуляв еще минут пятнадцать, девушки нашли скамейку и сели.
― Знаешь, я в последнее время часто задумываюсь над этой ерундой, ― помолчав, проговорила Ариана. ― Ну, про благословенную принцессу и так далее. Это так глупо, — пожала плечами она.
Сказку, вернее не сказку, а быль про благословенную принцессу знали все. Может быть, поэтому Ариану так любили в народе.
В год, когда шестнадцать лет назад Анамария была беременна младшей дочерью, зима была ужасной. Таких холодов Оримнея не видела никогда, и, верно, уже не увидит. Снега падало столько, что в городах едва-едва успевали расчищать улицы. Много людей полегло тогда от недостатка дров и еды.
Народ с нетерпением ждал прихода весны, однако с наступлением марта ничего не изменилось. Холода стали чуть слабее, но не ушли, и снег продолжал валить день и ночь.
В конце марта во многих домах столицы просто не смогли отворить дверь на улицу: так много снега навалило за ночь. Люди умирали от холода и от голода, от недостатка воды ― она была, но только в виде льда, а растопить её было не на чем, ведь в домах стояла температура лишь на несколько градусов выше уличной.
Люди начали роптать сначала на короля, а потом и на бога. Ситуация была действительно катастрофической: уже давно пора было делать посевы, но снег не сходил, и холод не отступал. В стране наступал массовый голод, а при условии, что поля были не засеяны, он мог продолжаться и весь следующий год.
Оримнея была на грани развала. Ни еды, ни воды, ни тепла ― только всепоглощающий холод и непрекращающийся снег. Солнца, скрытого за серыми тучами, люди не видели уже несколько месяцев.
И вот тогда, утром двадцать восьмого марта, королева родила дочь. Несмотря на беды, почти вся столица собралась в королевском парке у замка.
Измученная, исхудавшая и замерзшая королева вышла на балкон с малышкой на руках, кутая её в платок.
И показалось солнце.
Тучи совсем немного разошлись, но этого было достаточно, чтобы слабый луч осветил стоящих перед замком людей. И дал им надежду.
Малышка плакала, и люди тоже плакали. От счастья.
С того дня начало теплеть не по дням, а по часам. За несколько недель растаял гигантский слой снега. Конечно, в этот год урожай был не лучшим, и люди, бывало, жили впроголодь, но они жили.
Вскоре после родов весть о том, что на свет появилась благословенная малютка-принцесса, любимая богом, приносящая свет и заставляющая таять лёд, распространилась сначала по всему Этелиарсу, а потом и по всей стране. Люди верили, что она непременно вырастет необычной, и она, оправдав их ожидания, выросла такой, какой была сейчас: вечно ищущей приключения на свою голову, ненавидящей двор во всех его проявлениях и веснушчатой. Поцелованной солнцем.
― Если Вам действительно интересно, правда это или нет, ― улыбнулась Нора, ― спросите у королевы. Лично я в это верю.
― Мне обидно, что люди любят меня только за эту легенду, ― вздохнула Ариана.
― Вот уж чушь, ― рассмеялась служанка, а потом неожиданно стала серьёзной. ― Люди боготворят монарший дом Осторианов и в частности Вас. Они любят Вас больше других, но не потому, что Вы «благословенная» или «приносящая свет». Они любят Вас за доброе сердце, ― Нора улыбнулась и взяла принцессу за руку, ― за Ваш благотворительный фонд, который действительно помогает, за то, что Вы не похожи на чопорных напудренных дам с пышными причёсками. За то, что Вы ― живая.
Спустя полчаса девушки засобирались в замок. Нужно было готовиться к вечернему собранию, обдумать платье и причёску, посоветоваться с королевой по поводу некоторых вопросов.
Подойдя к главным воротам и уже собираясь войти внутрь, они услышали шум подъезжающих лошадей. Всадники быстро приближались по главной аллее от ворот в королевский сад. Первого из них сложно было не узнать.
― Господи, Эрик! ― крикнула Ариана и, смеясь, побежала им навстречу.
Прямо на ходу спрыгнув с коня, голубоглазый высокий шатен кинулся к принцессе и закружил ее, крепко обняв. Военная форма сидела на нём как влитая; русые завитки волос падали на лоб, обрамляя его; выгоревшие брови оттеняли синие-синие, словно небо, глаза.
― Как я скучала, как скучала, ― повторяла Ариана, уткнувшись ему в плечо.
Наконец Эрик поставил ее на землю.
― Дай мне посмотреть на тебя, ― улыбаясь во весь рот, приятным тенором без малейшего намека на хрипотцу, присущую молодым людям, сказал он и поставил принцессу перед собой, держа за плечи, а она улыбалась ему в ответ, едва не плача от радости.
― Ты так выросла. Не узнать просто, ― бодро, но с каким-то оттенком грусти сказал Эрик.
― И тебя не узнать, ― улыбнулась Ариана краешком рта, ― ты очень повзрослел.
В последний раз она видела его год назад. Веселый такой, вечно смеющийся и неунывающий парень, совсем еще мальчишка. Сейчас же перед ней стоял уже мужчина, все такой же веселый и смеющийся, но с оттенком усталости на красивом лице. И со шрамом, пересекающим лоб и уходящим куда-то за ухо.
― Кто это тебя так? ― тихо спросила она, сдвинув брови и едва ощутимо проведя пальцем по шраму.
Он вздрогнул, когда ее рука коснулась его лица.
― Это долгая история. Уже всё зажило, ― грустно улыбнулся он. ― Ну, давай-ка рассказывай, что у тебя здесь стряслось? Я гнал лошадей несколько дней и почти не спал, чтобы добраться побыстрее.
― И я безумно благодарна тебе, ― сказала Ариана. ― Боже, это Роберт? ― спросила она, когда к замку, наконец, подъехал последний конь.
Крэнфорд-старший гордо кивнул, а с вороного коня соскочил проворный мальчик с такими же светлыми волосами, как и у Эрика.
― Роберт! ― кинулась обнимать его принцесса, а мальчик смущённо улыбнулся в ответ. – Неужели это ты? Тебя не узнать!– продолжала восхищаться девушка.
― Благодарю Вас, миледи, ― проговорил он, стараясь не покраснеть.
― Как вырос! ― восхищённо лепетала Ариана, рассматривая мальчика. ― И настоящий воин. Эрик, да он скоро тебя перерастёт!
При этих словах Роберт просто раздулся от гордости. «Настоящий воин» и «скоро тебя перерастёт». Он, видимо, считал это наивысшими комплиментами.
― Прекрати смущать ребёнка, ― отшутился Эрик и подошёл к ним.
― Я не ребёнок! ― справедливо возмутился Роберт, покосившись на брата. ― Я уже убил одного листнийского шпиона!
― Ну конечно, он уже не ребёнок, что ты говоришь, Эрик! ― шутливо рассердилась Ариана. ― Кто-нибудь расскажет мне историю про листнийского шпиона?
Мальчик уже был готов пуститься в долгий и пространный рассказ о своих подвигах, но брат прервал его.
― Мы обязательно поведаем тебе эту удивительную историю, но, думаю, нужно идти в замок. Кони долго были в дороге, да и нам не помешает вымыться и поесть. Лиам, коней ― в конюшню, ― обратился он к своему слуге, ― проследи, чтобы как следует накормили.
― Маме я сама скажу, ― предугадав следующее его приказание, улыбнулась Ариана, ― она очень обрадуется.
***
Дверца кареты распахнулась, на землю ступила молодая белокурая девушка. Волосы её были довольно необычными, если быть точнее, то практически белыми. Бледная кожа, идеально сидящее, простое, но со вкусом дорожное платье, тонкие черты лица — всё выдавало в ней дворянку, причём очень красивую.
― Когда же мне поменяют, наконец, лошадей? ― устало обратилась девушка к кучеру.
― Простите, не знаю, госпожа. Сказали, что сейчас нет, нужно подождать, ― виновато откликнулся пожилой человек, сидящий на козлах.
― Простите, что подслушал. Вам нужна помощь?
Девушка обернулась и увидела молодого человека верхом на великолепном сером жеребце. Ей почудилось что-то знакомое в его голосе и манере держаться. Да и во внешности тоже.
Он был молод. Темные, но не чёрные волосы довольно коротко подстрижены. Лицо мужественно, но ему было явно не больше двадцати-двадцати двух.
― Да. Наши лошади измучены, новых нет, а я очень тороплюсь, ― настороженно проговорила она.
Мало ли кто может встретиться вечером на большой дороге. Хоть до столицы всего пару часов пути, в этой местности народу живёт мало. Охрана отстала еще несколько часов назад, и бог знает, где они, а она так торопилась.
― У меня есть лошади, и, если вы не против, я готов предложить Вам их. Темнеет; молодым девушкам без сопровождения небезопасно оставаться на дороге, ― улыбнулся он.
Это она и сама знала. И чему тут улыбаться?