— Шесть, — улыбнулась Нора и начала зажигать свечи, — сегодня бал; Вы помните, я надеюсь.
Весь день показался Ариане сплошным кошмаром.
Началось всё с того, что, едва она умылась, девушки уже принесли платье, и вот тогда-то принцесса пожалела о том, что так часто прогуливала плановые примерки. Где-то оно было катастрофически мало, а где-то ужасно висело. Служанки тут же засуетились, позвали главную портниху, которая прямо на Ариане начала что-то перешивать, пребольно ткнув девушку иголкой не менее трёх раз. Наконец, это громоздкое пышное голубое чудо с неё сняли и унесли доделывать.
Дальше началось бесконечное ожидание парикмахера. Через час она появилась и разложила на туалетном столике все свои приспособления.
— Госпожа, какую бы Вы причёску хотели? — спросила женщина, расчёсывая волосы Арианы, которыми девушка так гордилась — густые, длинные, мягкие, они доходили до пояса.
Но не сейчас. Сейчас принцессу просто всё раздражало, а мысли о предстоящем многочасовом торжестве с огромным количеством гостей, танцами, светскими речами, натянутыми улыбками и вовсе сводили с ума.
— Сделайте что-нибудь построже. Уберите их.
— У Вас прекрасный вкус, госпожа, но королева попросила сделать локоны, чтобы подчеркнуть Вашу молодость и красоту, — мягко заметила женщина и принялась завивать пряди.
Ариану всегда раздражало это: для чего интересоваться, когда все решено?
Зачем спрашивать, если знаешь ответ?
Бал обещал быть действительно грандиозным – на него съехалась вся дворянская Оримнея.
Джордейны в полном составе (ну ещё бы, ведь их отпрыск - муж наследной принцессы), Шонсы, Донраррионы, Бланты (за исключением главы семейства – леди Анабеллы и малютки Юстаса, который остался с бабушкой), Эйдрианы (потенциальные родственники Арианы), Эрик и Роберт Крэнфорды, которые, в общем, никуда и не уезжали, отвратительные Тимменсы и Роудманы (всегда заодно с Гарднерами, даром что женаты на Джетте и Хенритте) и еще куча мелких семей.
Замок ожил, защебетал. Королевский парк наполнился смехом и весельем. Ариане это не нравилось. Она привыкла, что эти вековые деревья, заросший пруд, старинные скамейки, уже не работающие фонтаны, дорожки, аллеи, усыпанные последней ноябрьской листвой — только её.
Хотя, в принципе, было сносно. Гарднеры не появлялись всю неделю, а остальные девушки и юноши были довольно милы. Ариана быстро сошлась с очаровательной восемнадцатилетней Изабель Джордейн, чудесными близняшками Элизабет и Анджелиной Донраррион, закадычными друзьями Рамилем Шонсом и Джеем Эйдрианом, старшим братом Эддарда.
Также она, конечно, не забывала Эрика и Жюли. Последняя стала частенько пропадать. В ответ на все расспросы принцессы она лишь краснела и отвечала что-то несвязное. Путем нехитрых исследований Ариана отметила, что исчезает Блант одновременно с братом Эдмундом.
При мысли о том, что у этих двоих что-то может выйти, на душе у нее теплело. «Точно поговорю сегодня с ней» — подумала девушка, в очередной раз шипя от того, что парикмахер слишком больно дёргал за волосы.
Недавно принцесса поймала себя на том, что совершенно не помнит о своей приближающейся помолвке. За это она была безмерно благодарна Эддарду: он был так тактичен, что Ариана просто-напросто не замечала его присутствия. Вернее, замечала, но воспринимала его уже как члена семьи или друга. Как Эрика, к примеру.
Две недели назад вернулся король вместе с Эйроном. И вернулся с очередной победой: западные народы были отброшены далеко от границ Оримнеи. С приездом Дарелла в замке стало спокойней и уютней, а королева наконец засветилась от счастья.
Неделю назад, вслед за королем, в Этериарс приехал Винс. Нужно было видеть его глаза, когда Ариана, наконец, спрыгнула с него под ворчание матери и он увидел Гвендолайн. С лица его южной бедняжки-жены за время его отсутствия сошёл весь загар; она похудела килограммов на пять, а то и больше, и стала носить темные строгие платья.
Она уже отвыкла от него. Но слезы, покатившиеся по её щекам, когда Винс осторожно обнял ее, будто боясь сломать, сказали все лучше листнийской принцессы.
Эти двое любят друг друга больше жизни, — Ариана точно знала.
Приезд сестры Эмилии с лордом Рэндаллом Шонсом два дня назад стал шоком для всей монаршей семьи. Гвен, конечно, здорово изменилась из-за отсутствия Винса, но Эмили изменилась еще больше из-за присутствия Рэндалла. Тонкая, бледная, измученная, она была только тенью прежней, довольно полненькой принцессы-хохотушки.
— Здравствуй, моя дорогая, — улыбнулась с порога покоев королева, — не вставай, я ненадолго.
Анамария была уже готова к балу. Ну ещё бы — всё, как всегда.
Великолепно расшитое платье глубокого фиолетового цвета как нельзя лучше шло к её черным, как смоль, волосам, убранным в изысканную причёску. На голове королевы сияла большая королевская корона, усыпанная драгоценными камнями. В общем, как и обычно, – великолепие, элегантность, величественность.
— Доброе утро, мама, - устало протянула принцесса. — Посмотрите, мне скоро там волосы докрутят?
— Скоро-скоро, — улыбнулась Анамария, даже не взглянув в сторону ее волос. — Я зашла поговорить с тобой перед балом, — стала серьёзнее она, пододвинула кресло и села рядом с дочерью. — Надеюсь, тебе не нужно напоминать о том, что ты не просто принцесса, но еще и одна из хозяек сегодняшнего торжества, поэтому должна вести себя соответственно.
— Если бы я могла забыть это, — вздохнула Ариана.
— Замечательно. Еще кое-что. С лордом Эддардом ты сегодня не танцуешь.
— Почему? — удивлённо подняла брови принцесса. — Нет, я не горю желанием танцевать с ним, как, впрочем, и со всеми остальными. Просто интересно.
— Девочка моя, тебе нужно лучше знать наши традиции, — покачала головой королева. — Хорошо, я напомню. Традиционно жениха принцессе выбирают именно двадцатого ноября — это старейшая оримнейская традиция. А сегодня только первое. И никто не должен догадаться о том, что Эйдриана выбрали еще два месяца назад. Ясно?
— Ладно, договорились, — закатила глаза Ариана.
— Очень хорошо. И да, только что приехали Питер и Джетта Гарднеры, — подавляя вздох, произнесла королева.
— Джетта?! О нет, только не она, — скривилась принцесса. — Я вообще надеялась, что Гарднеры полным составом проигнорируют бал.
— Как видишь, этого не случилось, поэтому будь с ними вежлива, ладно? — наклонила голову королева.
— А почему нет Мейсона, Соррель и Хенритте? Когда такое было, чтобы старшие Гарднеры не приезжали на балы? — искренне удивилась Ариана.
— Я и сама, признаться, не знаю, — пожала плечами королева. — Но нам с Дареллом это показалось подозрительным, и мы уже отправили своих людей к ним в Лилиэн. Только шш, — приложила она палец к губам, улыбнувшись. — Детка, сними медальон. Сегодня стоит надеть что-нибудь повеселей.
На шее у принцессы на тонкой золотой цепочке действительно висел медальон. Его ей подарила при рождении покойная уже королева Мириам, мать Анамарии. За золотой крышечкой, инкрустированной драгоценными камнями, находилась удивительно изящная и красивая миниатюра Божьей Матери. Ариана очень дорожила медальоном и никогда не снимала его.
— Нет, мама, простите. Мне с ним спокойнее будет.
***
Огромный бальный зал светился тысячами огней; подле стен стояли столы с угощениями, на балконе играл оркестр. Некоторые пары кружились в вальсе. Вон его идиотка-сестра Джетта стоит и во всю кокетничает с каким-то офицером, совершенно не обращая внимания на своего мужа. Отец, если б здесь был, всыпал бы ей как следует.
Королева, король и их старшие дети с мужьями и жёнами уже были здесь и любезно разговаривали с гостями, младшей же не было. Но вот по залу прошёл восхищённый шёпот, и Питер обернулся.
Она была идеальна. Великолепна. Божественна.
Она сводила его с ума.
Когда благословенная принцесса (боже, его тошнило от этих слов) появилась на верхней ступеньке лестницы, у мужчины перехватило дыхание. Он не видел ее с лета, и с тех пор она расцвела еще больше, еще полнее.
Все склонили головы, а он не мог перестать смотреть, как Ариана изящно и просто спускается, легонько касаясь пальчиками перил, как улыбается направо и налево, как, наконец, исчезает в толпе, заговорив с кем-то. Она была одета в бледно-голубое пышное платье, расшитое тончайшими кружевами. И у этого платья, о боже, не было рукавов. Волосы её мягкими локонами спускались почти до пояса. Господи, как ему хотелось схватить ее за них. Небольшая корона и какие-то бусины украшали ее голову, на шее висела золотая цепочка, а на тонком запястье был браслет.
Вокруг было много красивых девушек. С любой из них Питер Редерик Гарднер мог бы легко закрутить роман, при своей-то внешности и деньгах, мог бы жениться. Но он не мог смотреть больше ни на кого.
Нет. Нет. Не делай этого.
Отец убьёт тебя.
Уничтожит.
Ты будешь жалеть.
Не делай.
***
Сегодня днём Ариана прямо, без предисловий и вступлений, заявила ей, что все понимает и была бы счастлива, если б Жюли и Эдмунд поженились. Блант даже не удивилась: принцессу она знала давно и уже успела изучить ее непосредственную натуру. И все же… Это было неожиданно. Она не знала, что и думать.
С Эдом в последнее время они много гуляли и разговаривали, а вечерами просто сидели вместе, не говоря ни слова. И это молчание не обременяло. О себе Жюли давно поняла: она влюбилась в принца окончательно и бесповоротно. Но вот Эдмунд о своих чувствах, если таковые и были, говорить не спешил.
— Могу ли я пригласить Вас на танец, миледи?
Тонкие плечи девушки вздрогнули, и Жюли обернулась.
Эдмунд несколько секунд зачарованно смотрел на нее, а потом сказал, улыбнувшись краешком губ:
— Вы ослепляете своей красотой.
Жюли знала. Это для него она сидела над причёской все утро, убирая непослушные пряди, для него вплетала в локоны цветы. Для него надела великолепное зеленое платье, украшенное бисером и вышивкой, лучшее, что у нее было.
И он заметил.
— Разумеется, — ответила она тихо и вложила свою ладошку в его. Мурашки – кажется, они были везде.
— Я хочу сказать Вам, Жюли, — так же тихо произнёс он, обнимая её за талию и вводя в общий круг, — Это очень важно. В последнее время мы много виделись. Я не встречал девушки прекрасней Вас. Я…
— Постойте. Подумайте над своими словами, Эдмунд. Прежде чем Вы их скажете, я хочу, чтобы Вы знали, — взволнованно зашептала она, судорожно вздыхая и смотря в пол, — я хочу сказать, что бедна. У меня за душой почти нет приданого. Мне будет нечего предложить своему будущему мужу, кроме самой себя, а этого иногда бывает мало. У Блантов нет сейчас ни оружия, ни хороших земель, ни зерна, совершенно ничего, — быстро-быстро лепетала она, пытаясь произнести все на одном дыхании, — и я не могу обещ…
- Я люблю Вас. И мне нужны Вы, а не Ваше приданое, земли и оружие.
Жюли очень медленно подняла голову, и в глазах её заблестели слёзы.
***
— Ох, боже, это пытка, — простонала принцесса, накидывая плащ и выскальзывая в парк.
Сначала всё шло неплохо: Ариана протанцевала с Эйроном, по которому девушка страшно соскучилась, весь вечер. Брат шутил и развлекал её, не давая грустить. А потом Джетта Гарднер вконец достала её со своими: «Ой, а Вам же скоро замуж!», «Вы так рады, наверное!», «Я-то уже замужем, знаю, какое это счастье!»
Выносить это Ариана больше не могла и, чтобы не сорваться, под шумок сбежала из зала. Всё равно бал будет продолжаться практически до утра — она успеет вернуться.
Девушке хотелось плакать; она сама не знала отчего. Может, от созерцания всеобщего веселья и счастья в тот момент, когда ей самой было не до смеха? Когда хотелось уйти и спрятаться ото всех?
Жюли и Эдмунд так смотрели друг на друга. Ясно, что эти двое будут счастливы. И Кариана с Рейнаром. И Винсент с Гвендолайн. Только она, Ариана, через месяц будет помолвлена с нелюбимым мужчиной.
Ночная прохлада заставила ее поёжиться, и принцесса, ускорив шаг, направилась в один из своих любимых уголков парка – к старому пруду. Он был далеко от главных аллей, и потому здесь редко кто-то бывал. Большинство считали это место слишком тихим, неухоженным и скучным. А Ариана любила его. Голые ветви старых ив спускались почти до земли; тёмная гладь пруда, усыпанная листвой, блестела в ночной тишине.
А чуть левее пруда, под самой раскидистой ивой, стояла Она.
Фигура коленопреклонённой Девы Марии. Старая, поросшая в некоторых местах мхом и обвитая плющом, она была такой простой, такой уютной… И такой небесно-прекрасной. Каменная одежда струилась складками по её телу, словно настоящая, тонкие руки были сложены между собой. Нежное светлое лицо поднято к небу, глаза устремлены туда… к мерцающим в тёмной вышине звёздам.
Она, должно быть, молится за весь мир, а может, за своего великого Сына, может, за урожай или за дожди, может, за что-то еще…
Принцессе всегда хотелось, чтобы Она хоть чуточку попросила за нее. Девушка часто приходила сюда молиться. Ей казалось, что, возможно, именно здесь, рядом со своей бесконечно доброй, нежной и трогательной матерью, Бог услышит ее.
Опустившись на холодную землю рядом с Девой Марией, Ариана посмотрела в небо. Сегодня оно было как-то по-особенному прекрасно: кажется, звёзды сияли чуточку ярче, чем обычно, а тёмный бархат облаков был немного мягче.
— Господи, если ты слышишь меня сейчас, — вполголоса проговорила девушка, подняв к небу глаза, — помоги мне… Прошу, не заставляй меня выходить замуж за нелюбимого. Я знаю, что нужно смириться и быть довольной своей участью, — всхлипнула Ариана, проронив первую слезу на промёрзшую землю, — но я не могу. Если хочешь испытать меня, сделай это как-нибудь по-другому. Ты же видишь, я не выдержу такого, я не смогу…
Новые слёзы помешали ей говорить; Ариана вытерла их рукой и, немного успокоившись, вновь взглянула в звёздное небо. Внезапно в голове промелькнул знакомый образ: бледный, высокий юноша с голубыми глазами и черноволосой девочкой на руках.
— Упокой, Господи, души Ричарда и Аладеи Ройс и даруй им спокойствие на небесах. Они заслужили его, я думаю, — прошептала она, закусив губу.
— Принцесса, — вдруг негромко окликнули нее, и Ариана подскочила от неожиданности.
Перед ней стоял Питер Гарднер собственной персоной. Несомненно, он был красив. Более того, той необычной красотой, что всегда привлекала всех вокруг. Его волосы были того же цвета, что и у Жюли, если не светлее – практически белые, а глаза тёмные-тёмные, как ночь.
— Простите, что нарушил Ваш покой, — улыбнулся Гарднер.
Принцесса не так часто видела Питера, но его улыбка всегда пугала девушку. Дружелюбная и спокойная на первый взгляд, она таила в глубине себя какую-то угрозу, какую-то насмешку.
— Добрый вечер, милорд. Ну что Вы, — пытаясь восстановить спокойствие, произнесла Ариана как можно ровнее. — В зале душно, и я вышла подышать.
— В такой уголок? — насмешливо спросил он.
— Почему бы и нет? Я люблю уединение, — улыбнулась принцесса, стараясь скрыть волнение. — Каким Вам показался бал?
— О, не скрою, он великолепен, — Гарднер немного помолчал, а затем подошел ближе, отчего Ариана содрогнулась, однако не отступила. — О чем Вы молились? — спросил он, пристально глядя на девушку.
Принцесса непременно удивилась бы такому нахальству, не будь она так напугана сейчас. Они были одни в этой части парка: молодая принцесса и один из заклятых врагов семьи Осторианов. Если закричать, никто не услышит.
— О банальных вещах: здоровье и благополучии, — проговорила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Конечно, он заметил. Самодовольно улыбнулся краешком губ.
— Я подслушал, извините. Вы знаете Ричарда Д’Эрден-Ройса? То есть знали, разумеется, — поспешно исправился он.
— Вовсе нет, — ответила девушка, краснея и отводя глаза. — Но в октябре исполнилось пять лет страшной трагедии, и я вспомнила сейчас об этом. Разве мы не должны молиться о своих ближних? — подняла она глаза.