У Лазарева что-то заныло в груди, тонко и беспомощно, словно собиралось порваться. Господи, какая же дешёвка! Дешёвка и блядь. Надо было сразу машину показать, не пришлось бы кругами ходить. Как можно быть такой шалавой и одновременно… Нет, думай не об этом.
— Ты за это денег хочешь? — спросил он. — Сколько?
— Нисколько. Я не по этому делу, — просто, совершенно не обидевшись ответил Кирилл. — В смысле, я не работаю. В смысле, я не блядь, — уточнил он дополнительно, словно боялся, что Лазарев его не поймёт.
Тот только кивнул. Ему тяжело было разом следить за дорогой, постоянно перестраиваясь в потоке машин, и поддерживать тяжёлый, постоянно балансирующий на какой-то опасной грани разговор с Кириллом.
— А вдруг я на самом деле маньяк? — неожиданно для самого себя брякнул Лазарев. — Вдруг я хочу…
— Ты, конечно, странный, но не в таком смысле, — перебил его Кирилл. — И ты бы не стал такую тачку светить.
Глава 3
Лазарев, опять решивший выехать заранее, припарковался возле дома Кирилла сильно раньше назначенного. Подъезда он не знал: вчера, когда они приехали, дворы уже были тесно заставлены машинами, стоящими и вдоль дороги, и на полысевших газонах, и Кирилл посоветовал ему туда не соваться. Лазарев не стал настаивать, а теперь думал, что пацан вообще мог соврать, когда показывал дом. Мог пойти по направлению к нему, а потом куда-нибудь свернуть.
Лазарев предлагал заехать за Кириллом на работу, но тот отказался. Может, не хотел показывать, где работает, а может, наврал про неё. Лазарев ему не доверял. Не видел никаких оснований верить. Имя, возраст, работа, адрес — всё могло быть враньём.
Кирилл иногда ему нравился, иногда раздражал — до отвращения. В голове как будто существовало несколько несвязанных образов одного и того же человека. Лазарев терялся: Кирилл, судя по всему, был не особо умён, да и вообще прост, как три рубля, а он всё равно не мог просчитать его, предсказать реакцию, чёртову примитивную реакцию… Возможно, он просто чересчур усложнял. Надо было мыслить на уровне примитивных потребностей: пожрать, потрахаться, покататься на дорогой машине.
Дом, обычная старая панелька, был последним в ряду точно таких же: за ним была узкая полоса деревьев, а за ними начиналась промзона.
Кирилл вышел из самого дальнего подъезда с двумя большими чёрными пакетами. Лазарев поехал в его сторону, но тот, заметив его, замахал рукой, показывая, чтобы он ехал к выезду из двора. Сам он, несмотря на то, что возле дверей мусоропровода уже была сложена горка таких же пакетов, потащил свои через весь двор на помойку.
Когда он сел в машину, то вместо приветствия пояснил:
— Какая-то сука забила мусоропровод.
— Привет, — сказал Лазарев.
— У тебя есть планы или ты просто так? — Кирилл спрашивал просто и обыденно, словно они были уже сто лет знакомы.
— А что? У тебя есть планы?
Кирилл покачал головой из стороны в сторону:
— Сейчас в квартире никого, — он кивнул в сторону дома.
— Нет, — излишне торопливо ответил Лазарев. — Я один живу, место всегда есть. — Он понял, на что намекают, но вместо того, чтобы придумать правдоподобные причины для отказа спросил: — Ты с родителями живёшь?
— Не-а. У родителей и без меня перенаселение. С друзьями.
— А, с теми?
— С другими. Те у нас тусят только. Так мы что, к тебе едем?
— Можем ко мне, но сначала в ещё одно место, — Лазарев заглушил мотор: возможно, они простоят здесь долго. А возможно, нет. Возможно, Кирилл сразу пошлёт его и выскочит из машины. — Не принимай на свой счёт, но у меня есть правила. Я так понял, что постоянного у тебя никого нет…
— Нет, — кивнул Кирилл. — А что такое?
— Зато много разовых, поэтому мы сейчас поедем в «Инвитро» и ты сдашь анализы.
— Ты серьёзно?
— Да. Абсолютно.
— Блядь, ты серьёзно?!
Кирилл смотрел на него без обиды и возмущения, но с восторженным удивлением, как будто Лазарев сейчас на его глазах с места кувыркнулся через голову.
— Это нормально. Я не хочу подцепить…
— Ты типа хочешь меня без резинки трахать? — веселье Кирилла стало немного озадаченным.
— Нет, но на всякий случай. Это всё равно достаточно близкий контакт.
— Ну да, я понял, — усмехнулся Кирилл. — У тебя, наверное, редко секс бывает? Такие приготовления, анализы…
Лазарев опустил глаза: на самом деле он никогда настолько не заморачивался на безопасности. Сейчас он просто тянул время. День или два отсрочки, и не спуская Кирилла с крючка. Он хотел секса с ним — вспоминал тот вечер, лабиринт в сауне и хотел, и одновременно боялся его. А ещё боялся, что у него не получится. Что-то сломается и не замкнётся, искра не побежит. Но другого предлога, чтобы удержать Кирилла рядом, кроме секса, он не мог придумать.
Лазарев искоса посмотрел на него и произнёс:
— Зато у тебя часто, это я понял. А когда в последний раз проверялся?
Кирилл поднял глаза к потолку:
— Ну… Наверное, в прошлом году…
— Могут быть сюрпризы.
— Я только с резинкой. Всегда, — упрямо тряхнул головой Кирилл. — Я ж не идиот.
***
После «Инвитро» — Кирилл в итоге согласился без проблем, его эта ситуация, казалось, забавляла — Лазарев отвёз его поужинать, а потом домой. Пацан выглядел слегка обалдевшим: за ним никто раньше так не ухаживал — с доставками до дома, ужинами пусть и не в дорогом, но всё же приличном месте и, тем более, анализами на инфекции.
Лазарев теперь знал о Кирилле чуть больше. Он жил у знакомого, который то ли работал дома, то ли вообще толком не работал. Знакомый, некий Дрюня, после смерти родителей оказался в детском доме; попал он туда в четырнадцать лет, а восемнадцать вернулся в двухкомнатную родительскую квартиру. У него был постоянный партнёр, парнишка на пару лет помладше из того же детдома. Ему дали однушку где-то в Подмосковье, её он сдавал, а жил с Дрюней. Кирилл пришёл к ним на пару дней перекантоваться после ссоры с родаками, но в итоге завис на год. Чем зарабатывал на жизнь он, Лазарев пока не понял. Работал он вряд ли головой, скорее руками. Лазарев рассмотрел их: пальцы больше напоминали детские, с округлыми мягкими кончиками, странно ровные, как у восковой куклы, без утолщений в местах соединения фаланг. Под коротко остриженными ногтями и в тонких складочках кожи рядом была видна не неотмытая, а именно въевшаяся тёмная грязь. Скорее, не грязь даже, а что-то похожее на краску. На большом и указательном пальце правой руки она въелась и в подушечки, так что узоры и лабиринты на них были хорошо видны.
Никаких инфекций у Кирилла не нашли, но встречаться с ним на следующий день Лазарев не стал: сказал, что у него пьянка с друзьями. Он на самом деле пригласил к себе Толяна. После полутора литров пива и часа вялой болтовни под обманчиво домашние, сладковато и уютно пахнущие пироги из коробок Лазарев наконец смог расслабиться настолько, что произнёс то, о чём долго боялся заговаривать:
— Я квартиру буду продавать и машину. Уже продаю.
Толян, не донеся до рта кусок пирога, спросил:
— Ты чё? Зачем? Уезжаешь, что ли?
— Деньги нужны.
— Я бы тебе дал… но… Раз ты квартиру продаёшь, то, наверное, мои копейки тебе не помогут… — он положил пирог на тарелку и непонимающе уставился на Лазарева: — Да в чём дело-то?
— Ты не говори никому. Я только тебе рассказываю, там так вышло, что…
— Ну понятно, не расскажу, — Толян вытер пальцы о салфетку и выпрямился на диване. — У тебя серьёзное что-то?
— Серьёзное, да, — хмуро подтвердил Лазарев, тоже отставляя в сторону еду. — Я ещё когда в Питере работал, помогал решать всякие вопросы с землёй, с арендой участков, со всяким таким. Ну, то, что по моей должности. И тут одна зарубежная компания, очень крупная, запланировала строительство торгово-развлекательного комплекса. Они землю искали подальше и подешевле, поэтому взяли не в Питере, а в области и вообще на отшибе. Практически посреди поля, но участок огромный. Они там по плану должны были расширять дорогу, развязку строить. Не важно. Фишка в том, что об этой договоренности почти никто не знал. Понятно, что когда они это дело раскрутят, земля рядом в цене подскочит в разы. Реально, в разы. На таком всегда можно навариться. Там напротив, по другую сторону трассы, заброшенное поле. Бывший колхоз, экспериментальное хозяйство какое-то, выводили при совке еще морозоустойчивые злаки; потом всё загнулось, и поле это никому не нужно. Тем более земля сельхозназначения, её переводить под коммерческое или жилое строительство заебёшься, так ошкурят. Хозяйство считай мертвое, земля не особо дорогая. Мой начальник прилегающий к трассе кусок этого поля купил, приличный такой кусок. В реальности на какого-то родственника, не сам, но он купил.
— Ну, понятно… А потом продал за совсем другие деньги?
— Вроде того. Мы этому куску быстренько поменяли назначение, нам-то несложно было, и продали. Покупателя я нашёл. У меня есть… был такой… ну вроде как постоянный клиент. Николай, к примеру, его зовут. Я ему много где помогал с документами, подсказывал, оценку занижал. Я ему это поле как раз и предложил. Мол, через два года будет там пуп земли, автострада, все дела, проходимость, куча покупателей. А у этого Николая свой бизнес очень крупный, автоцентры, торговые площади тоже, не суть. Он прикинул и согласился купить. Те скандинавы тоже свой кусок купили, ходят согласовывают проекты. Я свои деньги от сделки получил, потом в Москву перевёлся — всё прекрасно.
— А что не так? — спросил Толян.
— А потом в администрации города кому-то засвербело, конечно. Они же считают, что область должна всё только через них делать, на всё разрешения спрашивать. Сам знаешь, работал же… И ещё дядька один хороший на пенсию вышел. Короче, в администрации начали пальцы гнуть: как вы посмели выделить землю под такой проект через наши головы?! Я точно не знаю, они реально хотели скандинавов выжить оттуда или так деньги ненавязчиво выпрашивали, но они им кроме автострады ещё всего в нагрузку понапихали, газ сказали вести через какие-то ебеня, когда газ в этом колхозе бывшем был в двух километрах. У них типа план газификации другой, и надо со стороны другого населенного пункта вести. Что-то ещё там требовали. Короче, иностранцы плюнули, свернули проект и выставили землю на продажу. Они её только бульдозером пройти успели, вообще не сделали ничего. Кто-то вроде купил за копейки.
— Понятно, — Толян усмехнулся.
— Да, у моего дорогого друга Николая оказалось в собственности огромное никому не нужное поле напротив такого же ненужного поля. Ну, он мне звонил, что, как… Я извинился, конечно, что так вышло. Мы ж не знали. К нам поэтому и инвестировать боятся, что ударит очередному чиновнику моча в голову и все договоренности лесом. Я ему даже предложил вернуть то, что он лично мне заплатил. Это такой человек, что… что лучше не связываться. А он так спокойно мне говорит: «Не волнуйтесь, Роман Витальевич. Не надо мне ничего возвращать, я посмотрю, что можно сделать. У меня даже заинтересованный покупатель есть». Ну, думаю, понимает мужик, что сделка есть сделка. То есть, если бы всё было абсолютно легально, понятно, что никто бы ему ничего не вернул. А недавно… — Лазарев замолчал и потянулся к новой бутылке.
Толян не стал прерывать. Внимательно смотрел и ждал. Лазарев сделал глоток, отёр губы и горлышко и сказал:
— Звонит и говорит, что ту землю продал, но продал, понятно, за гораздо меньшие деньги, чем купил, а убытки он нести не намерен. Он, сука, всё посчитал, пошлины, налоги, комиссию риэлтору — всё. Спасибо, говорит, что я не беру с вас за каждый час времени, которое я потратил на этот ваш колхоз, — Лазарев отёр ладонью мокрое, горячее лицо. — Он убытки поделил между мной и Германычем. Я так думаю, что с Германыча взял больше, но с меня… И понимаешь, я ведь не могу ему отказать или… Я с Николаем много всяких дел крутил, он отстёгивал всегда хорошо. Но он всё через подставных лиц делал, и ему сейчас меня посадить ничего не стоит.
— Сколько он хочет-то? — спросил Толян.
— Ну… В районе пятидесяти.
— Пятидесяти чего?
— Пятидесяти миллионов рублей. Я даже если всё продам… Квартира пятнадцать-шестнадцать, машина, ну, допустим, три, и то не факт. В банке кое-что есть, конечно. Короче, этих пятидесяти у меня всё равно не наберётся, а ему надо сейчас. Ищи, говорит, крутись.
— А то посадит?
Лазарев подумал, стоит ли ему рассказывать про запись или нет, признаваться в собственном страхе было стыдно.
— Может, но… Он мне видео прислал. Там одного нашего знакомого сын. Его похитили и… Не хочу рассказывать. В общем, отец всё отдал, как я понял. Сын, вроде, до сих пор в дурке. А ещё случай… Папа тоже чиновник был, потом ушёл в частный бизнес, но пост высокий. Решался вопрос по сырьевым контрактам, на него с разных сторон давили, угрожали. Вся семья с охраной ездила. А потом, уже когда всё подписано было, буквально через несколько дней пропала дочь, прямо в универе куда-то делась. Нашли потом в лесу. Не насиловали, все вещи, драгоценности, телефон — всё осталось на ней. Просто увезли в лес и застрелили, потому что папа контракт не тем людям отдал.
— Это всё твой Николай? — спросил Толян.
Глаза он опустил вниз, к столу с остатками пирога и мокрыми пятнами от пива. Лазарев видел, что заразил его своим страхом, что это гадливое, вызывающее мурашки чувство переползло к нему, прошлось по его спине холодными когтистыми лапками.