- Да, – меор резко кивнул, отворачиваясь.
- Да? – удивленно протянул юноша. – Тогда почему он еще не здесь? – он подозрительно прищурился: – И отчего ты не связался с ним до сих пор?
- Потому что связи нет, если ты еще не заметил, – хмуро заметил меор.
- Как это связи нет?
- Ты же видел, что каррв разбит.
- Не видел, – фыркнул Лерхае, чуть склонив голову набок и пристально оглядывая меора. – Ты так сказал.
- Это так и есть, – подтвердил Рхеашар.
- Но… Тогда… Если он был там, внизу, почему ты, когда принес меня сюда, не побежал к нему? Вы бы уже вернулись! – возмущенно воскликнул юноша, намеренно обращаясь к нему на «ты». Меор рыкнул, прищурившись.
- Потому что совершенно не намерен драться с десятком потерявших голову меоров! – рявкнул он.
- О-оу, неужели ты, мой дорогой Рхеашар, так сомневаешься в своих силах? – насмешливо поморщился Лерхае.
- Не сомневаюсь в том, что не хотелось бы ловить тебя потом по лесам, гоняясь, как за пугливым шакри!!
- Да-а? А с чего бы я стал убегать? – издевательски фыркнул он. – Уж не от твоей ли доблести, а? – Рхеашар угрожающе прищурился и подобрался, зарычав. Лерхае, крепко вцепившись пальцами в ворот камзола, продолжал язвить, цепко следя за реакцией меора: – Или же мы бы бежали от них наравне? – поцокал он, собравшись всем телом. Дразнить любимого было одно удовольствие. Опасно и интригующе, возбуждение покалывало кожу искорками, отдаваясь жаром в ладонях, которые до зуда хотелось зарыть в волосы меора.
- Ты сомневаешься в моих силах? – Рхеашар вдруг зачем-то потер нос и глубоко вдохнул, хрипло выдыхая. На пол полетели измятые клочки ткани, бывшие когда-то платком. Внезапно меор подался всем телом вперед, опираясь на руки, пожирая юношу глазами. Пещерка вдруг стала подозрительно крохотной, меор подавлял, заполнял все пространство, не оставлял места для отступления… У Лерхае перехватило дыхание, во рту пересохло, и в животе закручивался тугой комок предвкушения. Вся эта ситуация была такой… Неоднозначной… Даже если его родные еще внизу, им хватит ума не рыскать в темноте в тщетных поисках… И они одни сейчас в лесу… Совсем одни… Юноша облизнул губы, судорожно выдохнув. Одного его жеста, намека, взгляда будет достаточно, чтобы Рхеашар забыл о любом благоразумии… Он это прекрасно понимал.
Гордо вскинув голову и поведя плечами, скидывая камзол, юноша выпрямился, чуть подаваясь вперед, копируя позу меора.
- Как я могу, мой меор… – мурлыкнул он, хитро усмехнувшись. Да, он еще вчера ночью был не против, но разве это значит, что меор может уже праздновать победу? И размеры убежища не помешают ему достойно ответить Рхеашару.
Меор, издав глухой рык, дернулся вперед, намереваясь подмять юношу, но Лерхае, фыркнув, увернулся, прижавшись к стене. Чуть безумно улыбнувшись, он глянул на выход и кинулся прочь, намереваясь укрыться в лесу. Дождь не помеха, лишь остудит голову излишне рьяным меорам. Рхеашар перехватил его со спины буквально на пороге и затолкнул внутрь. Лерхае рассерженно зашипел и бросился на меора. О да! Он хотел сбежать! Но… Был самую капельку не против немного задержаться… Если его меор сумеет его в том убедить.
И Рхеашар убеждал. Не давая вырваться, перехватывая руки, подставляясь под укусы распаленного юноши, глухо урча и подталкивая к стене. Лерхае, почувствовав спиной прохладную стену пещеры, извернулся всем телом, хлестнув хвостом по спине, но меор сжал его в тисках, фиксируя руки одной своей рукой, другой перехватывая волосы, жадно впился поцелуем. У Лерхае все поплыло перед глазами. Кожа горела огнем, воздуха не хватало, сильные руки держали цепко, не позволяя вырываться. Как же это отличалось от вчерашней ночи! О да, кажется, его меор крепко усвоил, что верткого феррха нельзя ни на минуту выпускать из рук.
Жалобно заскулив, Лерхае мотнул головой, уворачиваясь от поцелуя, но невольно подставляя шею. Рхеашар, жарко выдохнув, с сытым рыком принялся выцеловывать оголившуюся кожу, покусывать мочку ушка, чуть ослабив хватку и оглаживая ладонями бока и спину, заставляя юношу дрожать всем телом. Лерхае совершенно потерялся… Это было жарко, душно, безумно обжигающе… В ушах гулко стучало, и он вжимался в меора, ловя каждый вздох, каждый поцелуй… Он уже и помыслить не мог, чтобы хоть на миг отстраниться от любимого. Внизу живота скапливался огонь, который доставлял изрядный дискомфорт, и юноша не знал, как от него избавиться. Рхеашар коснулся живота и груди, задирая футболку. Лерхае, недовольно заурчав, приподнял руки, дозволяя себя раздеть. Но тут же притянул меора за голову к себе, жадно целуя, закидывая руки на шею, прижимая все крепче. Мох чуть щекотал и покалывал кожу, и юноша поерзал, пытаясь уйти от неприятного ощущения. Рхеашар чуть отстранился и притянул Лерхае к себе, приподнимая над ложем.
- Люблю тебя… – прошептал меор, глядя глаза в глаза. Лерхае жадно смотрел на него, пытаясь успокоить дыхание, взглядом лаская самое родное лицо на свете. – Люблю… – повторил Рхеашар, опуская юношу обратно на ложе, на которое кинул камзол. Теплая ткань приятно льнула к разгоряченной коже, и юноша, удовлетворенно облизнувшись, огладил ладонями широкие плечи, оголяя их, стягивая рубашку прочь. Его меор был прекрасен… Лерхае любовался им, пальцами очерчивая грудь, живот… Закусив губу, он поднял глаза и, не отводя взгляда, провел рукой вниз, останавливаясь у пояса, не решаясь коснуться там… Рыкнув, Рхеашар навис над ним, опираясь на руки. Юноша, затаив дыхание, замер. Меор нежно поцеловал его, совсем невесомо… И еще… И еще… Все жарче и крепче, с каждой минутой они переплетались сильнее руками, ногами, исступленно целуясь, ласкаясь, кусаясь… Рхеашар, прижимая распаленного юношу к ложу, выцеловывал и вылизывал избранника, утробно урча… Губы обласкивали каждый кусочек кожи, язык слизывал капли пота, выводя узоры на коже, всё ниже и ниже, пробираясь к сокровенному. Штаны отброшены прочь, и Лерхае, не в силах противиться, лишь прижимался сильнее… Он стонал в голос, цепляясь когтями за плечи меора, шикал на укусы, дрожал всем телом, раскрываясь сильнее.
Рхеашар, целуя и лаская избранника, ни на миг не отпуская рук, уверенно раздвинув ему ноги и блаженно выдохнув, прошелся языком меж половинок, теряя голову от аромата… Наяву это было во стократ восхитительней, чем он мог себе представить в самом откровенном сне. Так сладко, так терпко, так одуряюще…
Лерхае и помыслить не мог, что это настолько прекрасно… Отдаваться любимому, довериться ему, открыться, стать частью… И он не противился, когда меор чуть подтолкнул его, переворачивая на живот. Все было восхитительно правильно, именно так, именно сейчас… Юноша, постанывая от удовольствия, подавался вслед за руками, выгибаясь, ластясь, подставляясь… Нежный поцелуй в плечо… И обжигающий укус. Лерхае невольно дернулся, но Рхеашар надавил рукой на плечи, прижимая к ложу, не разжимая зубов. И, другой рукой приподняв его за живот, вошел одним движением. Лерхае всхлипнул и… Блаженно застонал… Это было словно на раскаленную солнечным ожогом кожу нанести прохладный целительный бальзам… Меор заполнял его полностью, подавлял, утробно урчал и крепко прижимал к себе, давая понять, что не отпустит никогда, ни за какие сокровища мира. Юноша, выгнув спину, расслабленно опустился на руки, принимая меора, его защиту… Его любовь… Лизнув метку, Рхеашар зарылся носом во влажные волосы на затылке и начал неспешно двигаться, оглаживая ладонями бока и живот, лаская пах, придерживая за бедра. С каждым движением усиливая напор, распаляя все больше, не в силах остановиться. Лерхае казалось, что его несет огненное торнадо, воспламеняющее кровь, все выше и выше. Он выгибался, вжимался спиной в крепкий живот, цеплялся руками, притягивая за шею ближе, жадно ища губы, задыхаясь от восторга, плавясь в объятиях… Стоны, шепот, хриплое дыхание, крики, рычание… Все слилось в единую песню. Жаркие движения, страстные объятия, безумный ритм… Ослепительный взрыв...
Рассвет посеребрил хмурые тучи, где-то вдали недовольно ворочался гром, дождь, чуть затихший, припустил вновь. Зябко поежившись, Рхеашар укрыл своего мужа камзолом, прижимая к груди. Лерхае, растрепанный и довольный, спал, уткнувшись ему в плечо, цепко оплетя руками и хвостом. Мягко прочертив по скуле, меор не утерпел и невесомо коснулся губами виска, вдыхая родной запах. Они угомонились лишь к утру, не в силах хоть на миг остановиться и передохнуть… Ленивые утомленные руки ластились, распаляя вновь и вновь, лукавые глаза цепко следили, чтоб муж не отлынивал, сторицей возвращая ласку, и все начиналось по новой… Под конец неугомонный просто отрубился, все равно продолжая крепко прижимать к себе. Рхеашар лишь усмехнулся: никуда он теперь не денется…
К сожалению или к радости, через несколько дней дожди закончатся, как и циклы юноши, и они вновь окунутся в столичную жизнь. Прекрасный хаш Лерхае будет вновь блистать в свете, но теперь меор знал, что любимый будет сиять только для него… Любопытные сплетники не упустят возможности лишний раз пройтись по поводу необычной свадьбы, но Рхеашар надеялся, что муж не откажется пройти надлежащий ритуал в Храме… Нужно было еще достойно «отблагодарить» похитителей, и счет к людям у меора был немалый. Этот вопиющий случай значительно пошатнет доверие к пришлым, но Рхеашар уже подумывал, как лучше использовать грядущий скандал с партнерами-людьми… Все для того, чтобы его любимый был доволен. Даже если он попросит голову посла на блюде.
А пока следовало подумать о том, как лучше обустроить детскую… Запах любимого немного изменился, и меор будет счастлив, если итогом этой долгой безумной недели будет маленький сорванец…
Удовлетворенно выдохнув, Рхеашар прикрыл глаза, прижимаясь к родному сумасброду…
Все потом… Они справятся. Вдвоем.
====== Есть лишь я и ты... ======
Лерхае психовал. Чертово ритуальное платье кололось, волосы постоянно лезли в нос и рот, сколько бы он их не убирал, босые ноги кололи песчинки, пропущенные нерасторопными слугами, сквозняк неприятно холодил оголенные плечи. Всё, абсолютно всё, вызывало глухое раздражение. Ему до оскомины надоело улыбаться и раскланиваться с этой бесконечной толпой выряженных в пух и прах мраххов, почтивших своим присутствием Бал дебютантов, мило отшучиваться от комплиментов и снова улыбаться, с трудом удерживая доброжелательную маску на лице…
Увы, присутствие на этом празднике было необходимо, потому как ему с Рхеашаром была оказана честь сопровождать феррха Лайше, племянника Шервеса. У малыша погибли родители, и заботиться о нем надлежало ближайшему родственнику – двоюродному брату отца. После достопамятного скандала, когда Шервеса лишили всех привилегий и сослали на дальнюю метеостанцию, Лайше категорически отказался покинуть дядю, как предписывали обычаи, и уехал с ним. К недоумению многих, Хаессав принял в семью Шервеса, по достоинству оценив его своевременную помощь, оказанную при поиске Лерхае, и позволил работать у себя, дав отверженному шанс начать все сначала. Невысокий рыжий мальчишка, что вошел в их дом вместе с дядей, просто очаровал руора, став ему еще одним сыном. Но, к сожалению, родители Лерхае не могли присутствовать на первом балу Лайше, Наершар уехал с мужем и сыном путешествовать, и феррху ничего иного не оставалось, как согласиться. Да, Шервес больше не пожирал его глазами и старался держаться поодаль, но его общество Лерхае все равно было неприятно… Только и успокаивали поцелуи мужа и родные объятия.
В Мерцающем зале, великолепно убранном, дабы подчеркнуть важность и значимость торжества, в стремительном танце кружились пары, невольно привлекающие внимание своей страстью и огнем, юные феррхи, обворожительные в своей невинности, чуть краснели и смущались, принимая ухаживания молодых меоров.
Лерхае же, в очередной раз мило улыбаясь на комплимент незнакомого меора, пытался убедить себя, что окружающие не виноваты в его отвратительном настроении, и из последних сил держал на лице подобающую случаю лучезарную улыбку. Но, увы, каждый раз, когда он замечал, что его мужу пытаются строить глазки юные прелестники, испытывал иррациональное желание вцепиться когтями им в тощие шейки и повыкалывать глаза.
Подхватив бокал сока, Лерхае, с трудом подавив тяжелый вздох, огорченный тем, что его муж вновь куда-то отлучился со старым партнером по делам, господином Олегом, отошел к окну, продолжая скользить пристальным взглядом по залу. Да, после того скандала с его похищением меоры не стали разрывать выгодные контракты с людьми и устоявшуюся за многие годы дружбу, понимая, как глупо мерить всех лишь по горстке мерзавцев. Но были и те, кто явно выказали свое нежелание иметь с пришлыми каких бы то ни было дел, избегая приглашать их на официальные праздники, как встарь. Однако люди и сами не рисковали лишний раз посещать общественные места, остерегаясь, весьма, надо сказать, обоснованно, конфликтов с простыми мраххами и молодежью, которые имели свое, отличное от общественного, мнение, и были настроены весьма и весьма агрессивно.
Сделав глоток, Лерхае отвернулся к окну, оперевшись бедром о подоконник. Прохладный ветерок остужал разгорячённую кожу, лениво играя с волосами. Поморщившись, феррх невольно вспомнил их с мужем первые дни и неприятные, но необходимые встречи…
К его глубочайшему сожалению, по возвращению в город Лерхае не успел даже толком передохнуть, только-только успел принять душ и перекусить, как закружили дела. Он так мечтал об отдыхе в крепких руках мужа, о переезде в новый дом, приятных хлопотах о Рхеашаре, но пришлось смириться и выслушать официальные извинения от поспешно прибывшего господина посла, взъерошенного и невероятно бледного. Феррху оставалось только поразиться, как сильно изменился обычно собранный и внимательный человек, каким он запомнил его по редким встречам на мероприятиях. Первый и единственный разговор с господином послом оставил после себя тягостное ощущение. Лерхае тогда молча ушел, не найдя сил выдавить из себя хоть слово, сокрушенно качая головой на доводы человека. Проведя среди мраххов столько лет, тот так и не смог понять, что значит феррх для их мира. Они единственные свободны, даже находясь под пристальным постоянным наблюдением. Никто не в силах заставить их делать то, что они не хотят. Никогда. Малейшее желание феррха – закон для меора. А меоры, как известно, правят этим миром. Но мужчина этого так и не понял, разговаривая с ним, как с недалекой комнатной зверушкой… Превратил стандартную процедуру извинения в странный фарс. Лерхае и сейчас не мог понять, зачем посол вообще решил просить прощения… Он ни словом не обмолвился о провинившемся помощнике, лишь попричитал, что «малыша» обижали «плохие дяди»…
Сейчас, по прошествии времени, поговаривали, что в посольстве полностью поменялся штат, и со дня на день ждут прибытия нового посла, но Лерхае эти сплетни были неинтересны. Знакомиться с очередным человеком, погрязшем в своих предубеждениях, ему совершенно не хотелось.
Заметив движущегося в его сторону очередного знакомого, Лерхае, с глухим стуком поставив бокал на подоконник и едва сдерживая рык, выскользнул на балкон, прикрывая за собой дверь. И только убедившись, что меор свернул в сторону, потеряв его из вида, позволил себе расслабленно выдохнуть, сокрушаясь, как невовремя Рхеашар отлучился с тем человеком… Все, чего сейчас феррху хотелось – чтоб его наконец-то оставили в покое… А еще лучше – оказаться с мужем в спальне, чтобы с упоением целовать и ласкать его, самому отдаваться, подставляться под жадные руки и горячий язык… Ох, что он этим самым языком творит… От одних только воспоминаний внутри всё в узел закручивается, но, увы, до возвращения домой ещё полно времени. А посему, жуть как хочется что-нибудь разбить. Или прибить. Кого-нибудь. «Гормоны бушуют», – успокаивающе кивали врачи и просили потерпеть немного. И Лерхае доблестно терпел… Не забывая благодарить Рхеашара ласками и поцелуями, что терпит его взбрыки и психи, стараясь угодить и успокоить нервничающего мужа.
Подставив лицо теплому вечернему ветерку, юноша довольно зажмурился, складывая руки на заметно выступающем животе, чуть огладив. Пять месяцев… Еще немножко осталось потерпеть, и через месяц он станет руором… Лерхае тогда непонятно зачем завел разговор с врачом об особенностях вынашивания детей у людей. И остался глубоко шокирован изображениями человеческих женщин с огромными животами. Девять месяцев носить дитя под сердцем – это было немыслимо. То ли дело – всего шесть… Да, дети рождались намного мельче, чем у людей, и первые месяцы матери и руоры не подпускали отцов к потомству, инстинктивно ограждая малышей от опасных хищников, но это было единственно правильно! Рхеашар на возмущения мужа лишь мягко рассмеялся, притягивая к себе ближе неугомонного исследователя. Спрашивается, зачем бередил и так взбудораженную головку? И феррх успокаивался, греясь в родных руках.