Но Чейз не спешил поцеловать его, просто мягко перебирал темно-каштановые, чуть волнистые волосы, отливавшие на солнце рыжиной, пропуская густые пряди сквозь пальцы. Изредка задевая подушечками его лоб, Чейз разглядывал лицо «спящего» Акселя так довольно долго.
С трудом удалось успокоить бешено колотящееся сердце, так хотелось по-детски зажмуриться, когда Аксель почувствовал нежные прикосновения горячих пальцев Чейза к своей щеке. Брюнет очертил линию его скулы и даже коснулся кончиков ресниц, прежде чем Аксель ощутил на своих губах его горячее ровное дыхание.
— Черт, Акси, ну какой же ты все-таки… — На секунду он решил, что тихий шепот Янга ему причудился, но, почувствовав опаляющее прикосновение таких же горячих, как и пальцы, губ, Аксель понял, что не ослышался.
Чейз лишь прикасался губами к его губам, и это было так целомудренно и невинно, что Аксель не поверил собственным ощущениям. Но в этом целомудренном прикосновении губ ощущалась такая едва сдерживаемая страстность и желание, что он едва не выдал себя с головой, чуть не ответив на него.
Но дальше Чейз зайти не решился, видимо, опасаясь разбудить, и отстранился, отчего Аксель с трудом сдержал разочарованный вздох.
— Чудовище мое рыжее, — пробормотал Чейз, поправляя на нем плед, и нехотя выпрямился, поднимаясь на ноги.
Аксель подумал, что сейчас Янг останется, но тот ушел, тихо прикрыв за собой входную дверь. Тогда он резко сел на диване, ошеломленно распахнув глаза, и прижал холодные пальцы к горящим губам.
— Охуеть! — выдохнул он изумленно.
Чейз. Только что. Поцеловал. Его.
Чейз поцеловал его.
Мать вашу, Чейз его поцеловал!
Он почувствовал, как дыхание учащается, и попытался успокоиться, задавшись самым глупым за всю свою жизнь вопросом: что бы это могло значить?
*
Следующим вечером, как раз тридцать первого декабря, Чейз заявился к нему домой, да еще и не один. Он притащил с собой елку! И целых три коробки с елочными игрушками. Брюнет был весел и лучился энтузиазмом, никак не показывая того, что было вчера. А Аксель не мог его спросить, потому что неизбежно бы спалился, фактически признавшись, что на самом деле не спал, а тихо млел от прикосновения горячих губ. Чейз… Черт, он всегда был такой. Горячий. Порывистый. Импульсивный. И в то же время удивительно хладнокровный и спокойный.
Аксель был слишком подавлен и в то же время взбудоражен, чтобы вести разговоры с ним. И вообще… Знал бы кто, как это на самом деле сложно — вести светские беседы с тем, кого хочется завалить и трахнуть.
У него просто кончики пальцев чесались от желания стянуть с волос Янга резинку и запустить в его длинные иссиня-черные пряди руку, пропуская сияющий шелк сквозь пальцы. Ну почему, почему он такой соблазнительный?!
И от одной только мысли о том, что это, возможно, окажется безнаказанным, кружилась голова и подкашивались ноги.
Аксель молча подавал весело рассказывавшему о том, как прошло совещание со школьным директором, Чейзу елочные игрушки, слушая его лишь краем уха, и как завороженный наблюдал за ловкими длинными пальцами, вешающими сияющие шарики на колючие ветви.
Елка была довольно высокая, и когда Чейз попытался повесить рождественского ангела на самую верхушку, ему пришлось приподняться на носки. Красная его рубашка натянулась, обнажая твердый живот, на котором резко выделился четко очерченный пресс, на сильных руках даже под тканью рубашки было заметно, как напряглись мышцы на предплечьях. И поскольку рукава Чейз закатал до локтя, можно было видеть, как резче выделилась паутинка вен на его запястьях. От одного вида на эти сильные руки низ живота наливался томительной тяжестью, а вдоль позвоночника бежали предательские мурашки.
Аксель пытался оправдать себя тем, что у него просто слишком мизерный опыт в сексе с мужчинами, а если быть точным — никакого. До самого интересного у него почти никогда не доходило. Он даже не знал, как предпочитает — снизу или сверху! И хотя он не являлся девственником, потому что с девушками у него проблем не было, чувствовал он себя сейчас именно как девственник. Перевозбудившийся подросток, черт возьми!
Нервы его были натянуты до предела, и напряжение последних дней окончательно достигло своего апогея. Особенно после того, что он узнал вчера.
— Чейз, — хрипловато пробормотал Аксель, обрывая брюнета на полуслове.
— М-м-м? — промурлыкал тот, пытаясь насадить ангела на верхушку ели. От усердия даже высунул кончик языка, и Аксель почувствовал, что закипает. — Слушай, я не достаю. Елка, мать его, высокая! Давай я подсажу тебя на плечи, а ты повесишь? Ты же просто легче и стройнее…
— Чейз, ради бога, заткнись! — не выдержал Аксель, вскакивая на ноги.
Брюнет обернулся, бросив на него удивленный взгляд, и приподнял бровь.
— В чем дело?
— Зачем… — Аксель отвел взгляд, нервно сжимая и разжимая пальцы. — Зачем вчера ты…
Он не договорил, но было и без слов понятно, что имеет в виду. И Чейз не стал прикидываться дурачком, наоборот, охотно подхватил, будто только и ждал возможности поднять эту тему:
— Поцеловал? — Он теперь развернулся к нему всем корпусом и сделал шаг.
Аксель силком заставил себя стоять на месте, только смотрел молча, хмуря брови.
— Разве не видно? — опасно тихим и спокойным голосом произнес Чейз, делая к нему еще один шаг. И эта внезапная перемена из веселого и непринужденно болтавшего парня в такого… хищника не могла не настораживать.
— Я думал… — пробормотал Аксель, снова опуская глаза. — Я считал…
— Ты слишком много думаешь, Акси, — криво ухмыльнулся Чейз. — И так мало видишь.
Между ними остался всего лишь шаг, когда Янг схватил его за запястье и буквально рывком дернул на себя, запуская пальцы в волосы на затылке.
Аксель был слишком ошеломлен происходящим, чтобы хоть как-то отреагировать, и даже, почувствовав на своих губах горячее влажное дыхание Чейза, не вышел из ступора.
Лишь ощутив прикосновение его настойчивого языка, проскользнувшего в рот, он замычал, но отстраниться не было возможности, да и так ли уж он хотел этого?
Тихий ответный стон Акселя, приглушенный поцелуем, сказал Чейзу все, что он хотел знать, и прикосновение его губ стало еще более обжигающим и напористым, а сам поцелуй вдруг обрел просто опаляющую страстность и глубину.
Голова мгновенно закружилась, и мысли заскакали суматошно и хаотично. Вспомнились слова Чейза в тот вечер, когда он привел его в свой номер в отеле. Что приехал в Брайтон, чтобы увидеться с ним. В душу закралось подозрение, что и остается он здесь из-за него. Но это по-прежнему звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. И даже знание того, что Чейз вовсе не против целоваться с ним, да и не только, судя по чему-то твердому, так настойчиво упиравшемуся ему в бедро, не помогало Акселю поверить в то, что все происходящее сейчас — наяву.
Ладони Акселя легли на грудь Янга, и он уже совсем собирался было ответить, наконец-то отмерев, но в этот момент в кармане его штанов настойчиво завибрировал телефон. Как некстати! Ему редко кто звонил, и именно в такой момент…
Он потянулся к карману, но Чейз перехватил его за запястье, не разрывая поцелуя, и его пальцы требовательно сжали волосы на затылке Акселя, словно он хотел сказать, чтобы тот не смел отвечать на звонок прямо сейчас. Аксель и сам бы рад забыть, но… Телефон настойчиво зудел, пока он не отстранился с трудом от таких требовательных и чертовски жарких губ брюнета.
— Я отвечу… — хрипло выдохнул, кое-как нашарив кнопку связи.
Чейз чертыхнулся, но не стал настаивать, правда, и отстраняться не спешил. Наоборот — прижался губами к шее Акселя, пока тот, поднеся телефон к уху, сбивчиво бормотал:
— Аксель Бейкер слушает.
Жарко ласкающие кожу губы Чейза в такой чувствительной области, как шея, не давали сосредоточиться, и Аксель даже не успел посмотреть на дисплей, чтобы узнать, кто ему звонил. В голове все смешалось, и даже когда в трубке послышался голос матери, он лишь смутно удивился ее звонку. Ведь она звонила в крайне редких случаях.
— Аксель, сынок, ты собираешься приехать к нам сегодня? — поинтересовалась она. — Уже вечер, все собрались…
— Нет, — выдохнул Аксель, откидывая голову, чтобы еще больше подставиться под губы Янга. — Я… не могу.
— Но мы так надеялись, что ты приедешь, — без особого энтузиазма попыталась настоять мать.
Чейз был слишком близко и слышал каждое ее слово. Он поднял голову, безмолвно заглядывая в глаза Акселя.
— Нет, я не могу, — повторил шатен. — Не думаю, что на семейном торжестве я буду к месту. Спасибо, что… пригласила… Мама.
Он отключил телефон прежде, чем мать успела добавить что-либо еще, и с трудом поднял смущенный взгляд на застывшего Чейза.
— Почему ты отказался? — требовательно спросил тот, пристально глядя на него.
— Потому что на их празднике я буду лишним. — Аксель поморщился. — Вряд ли они действительно хотят меня видеть. Только не меня, того, кто убил их обожаемого Тайлера.
— Аксель! — прорычал Чейз. — Не начинай. Возможно, не все настроены к тебе так враждебно.
— Неужели?! — мгновенно взвился парень. Он никогда не отличался крепкими нервами и обладал взрывным темпераментом, хотя и отходил быстро. — Может быть, ты просто не знаешь, как мне жилось весь этот год? — поинтересовался он холодно. — Да даже мои родные родители смотрят на меня как на прокаженного! Я им там даром не нужен! Пригласили просто из вежливости!
— Ты тоже их сын, Акси, и я знаю, что они любят тебя так же…
— Это раньше так было. Хотя даже нет, не так… — ядовито выплюнул Аксель. — Они всегда, всегда больше любили Тайлера. Но мне похуй, я согласен, Тайлер, мать его, святой, я тоже любил его, потому что его, блять, невозможно не любить!
Лицо Чейза слегка потемнело, и он отстранился, но Акселя уже было не остановить. Все, что накопилось в душе за весь этот год, вся горечь и боль от одиночества, когда он уже был почти готов сойти с ума…
— Так что не надо говорить, что они меня любят, если бы любили, не поверили в то, что я убил их обожаемого сыночка, но в тот день в их глазах читался ужас! Они тоже, черт возьми, тоже поверили этим дурацким сплетням, что я влюблен в Мэридит! А это чушь собачья, потому что я…
Аксель вдруг замолк, вовремя осознав, что еще чуть-чуть — и проболтался бы и о своих чувствах к Чейзу, и о том, как все те годы молча пытался перебороть свою… неправильность.
— Что ты что, Акси? — В наступившей тишине голос Чейза прозвучал неожиданно громко, заставив парня вздрогнуть.
— Ничего, — отрезал Аксель, резко отворачиваясь и хватая со спинки стула свою рубашку.
— Аксель!
— Иди к черту со своими нравоучениями! — рявкнул он, торопливо выходя в прихожую и срывая с вешалки куртку.
Нет, он еще не был готов признаться, только не так, не сейчас, это было слишком… Слишком внезапно, и отчего-то страх перед тем, как, возможно, отреагирует на его признание Чейз, затуманил сознание, подкатывая к горлу комком паники.
Он не был готов.
Хлопнув дверью, Аксель выбежал на лестничную площадку и устремился вниз по лестнице, желая оказаться как можно дальше от проницательных синих глаз.
========== Глава 3 ==========
Чейз остался стоять посреди комнаты, глядя на захлопнувшуюся за Акселем дверь, и размышлять. Он мог бы запросто остановить вспыльчивого шатена, но понимал, что это ничего бы не дало. Он знал Акселя с детства, знал, какой тот на самом деле скрытный и замкнутый и как сложно идет на контакт. Добиться его доверия было нелегко еще тогда, и даже после того, как его приняли в их компанию, младший из Бейкеров смотрел на него с подозрением. Чейз сразу легко раскусил его — Аксель адски ревновал к нему своего брата, но если бы он только знал, насколько смехотворны его опасения…
Они с Тайлером с самого детства были невероятно близки, братья, которых ставили всем в пример. Дружные, веселые и друг за друга горой. Общаясь с ними двумя, Чейз легко заметил, что младшенький от старшего просто без ума. Неуправляемый и своенравный Аксель не слушал ни родителей, ни друзей, ни близких, если ему что-то взбредало в голову. Но стоило Тайлеру просто тихо попросить его, как Аксель мгновенно смирнел. Он редко перечил старшему брату, всегда принимал его сторону и во всем поддерживал. Пожалуй, лишь одному Чейзу было известно, насколько же сильно Аксель обожал его и восхищался им. Поначалу, когда все они были детьми, вплоть до семнадцати лет, его забавляла такая слепая преданность Акселя старшему брату. А потом…
Он стал люто ревновать его к Тайлеру. Такой вот замкнутый треугольник. Как ни крути, а смешно получалось. Аксель ревновал брата к нему, а он его к Тайлеру.
Чейз понимал, что это глупо, ведь они просто братья, между ними по факту ничего быть не может. Но душу терзала адская ревность, и сердцу ведь не прикажешь. Сколько бы он себя ни уговаривал, ничего не мог поделать. Ему хотелось, чтобы на него темно-зеленые глаза цвета лесной хвои смотрели с таким обожанием и преданностью, чтобы его каждое слово внимательно слушал такой непослушный, вечно всклокоченный, своенравный мальчишка, которому было плевать на мнение любого, кроме брата. И самое главное — невозможность прикоснуться, присвоить, доказать свое право на Акселя убивала его.
Он держался сколько мог. Пытался стать для него хорошим другом, и вроде бы это получилось. Аксель никого к себе не подпускал, хотя и считался душой любой компании и очень общительным парнем. Но только Тайлер и Чейз знали, какой же он на самом деле скрытный, недоверчивый, осторожный… Каких трудов стоило тогда Чейзу добиться его доверия!
Особенно отстраненным и замкнутым Аксель становился каждый раз, когда они оставались наедине. И Чейз просто тихо бесился оттого, что, похоже, это лишь он один удостаивается такой чести. Отвечал тот всегда односложно и как будто неохотно, и лишь когда им всем исполнилось по девятнадцать, Аксель наконец-то пошел на контакт.
Чейз думал, что дальше будет легче и все самое сложное позади, уж теперь-то он сможет быть хоть чуточку ближе к объекту своего вожделения, но не тут-то было! Аксель считал его лишь своим другом, но даже так оставался довольно далек от него. Все чаще пропадал в гараже, ковыряясь в замасленных машинных запчастях, читал книжки, уходя куда-то на пляж и оставляя их с братом одних. Он был совсем другой. А Чейзу так хотелось, так мечталось узнать его поближе, дотронуться, прикоснуться губами к нежной бледной коже…
Аксель даже летом не загорал, и кожа его оставалась цвета молока, заставляя Чейза тихо сходить с ума от невозможности прикоснуться к ней. Два года он действительно стоически терпел, а потом понял, что ему здесь ничего не светит. Ему не вытеснить из сердца Акселя его старшего брата. Пусть он и любит Тайлера просто как брата, но, черт возьми, это было просто невыносимо.
И он сдался — уехал в Вашингтон с родителями. Отцу предложили работу в престижном университете — он преподавал математику, — и семейство Янг ухватилось за эту великолепную возможность.
Чейзу нелегко пришлось эти три года. Он отучился экстерном на историка, несколько месяцев работал в том же вузе с отцом, так и пролетело для него это время. Пытался забыть зеленые глаза, вел разгульную жизнь, благо отбоя в поклонниках и поклонницах у него не было никогда. Хотя он вообще-то предпочитал девушек, но Чейз никогда не лгал себе — он прекрасно осознавал собственную бисексуальность. Иначе бы не мучился все это время, вспоминая вредного и такого неуступчивого Акселя Бейкера.
А потом какое-то неясное, смутное, тревожное чувство буквально потянуло его назад, в Брайтон, где прошло его чудесное и в то же время мучительное детство в компании братьев Бейкеров. И, повинуясь ему, он поехал назад. Просто не смог победить искушение снова увидеть своего мальчика, узнать, какой он стал, и, может быть, хоть чуть-чуть прикоснуться к нему…
Питая неясные, смутные надежды, он поглощал милю за милей на своей черной ауди, стремясь, как сумасшедший, туда, где оставил свое сокровище. Его и в то же время не его. Аксель никогда не принадлежал ему, и вряд ли это изменилось бы…