остаётся фактом, руды здесь много. В далёком прошлом землетрясением вытолкнуло
пласт с рудой.
- Весьма вовремя,- бормочет Виктор, а в голове уже рождаются схемы плавильных печей, когда-то зацепленные мимолётным взглядом на страничках интернета.
Это уже входит в привычку, бродить ночью по опасному плато, но вот, в прорезях
знакомых скал, блеснул свет Луны и потянуло ароматным дымком. Виктор принюхался, стараясь распознать, всё ли в порядке, интуиция молчит.
Они показываются в лагере, вызывая переполох и шквал из эмоций. Нина повисла
в объятиях у Виктора, Аня, старательно отводит взгляд от сияющих глаз Алика, мужики
чинно здороваются и знакомятся друг с другом. Скулящих щенков привязывают и
начинают готовиться ко сну.
На случай внезапного нападения палатки разбиваются у стен отвесных скал, чтобы
обезопасить людей с тыла. Олег Васильевич старательно корчит гримасы, высказывая
недоверие ко всем мерам предосторожности, вероятно, он думает, что все люди братья
или просто обычный болван, а может его, грызёт дух противоречия, кто знает, чужая душа
потёмки.
Виктор решает выставить часовых, Алика не стал трогать, он сегодня набегался,
Антону Алёнка меняет перевязки, батюшка - в думах, Толик Белов, с ним позже, молодой
ещё. Всех остальных мужчин решает задействовать. Первыми он назначает себя самого и, немного поразмыслив, выдёргивает из тёплого места у костра, лаборанта. Олег
Васильевич зло стрельнул глазами. Но безропотно поднимается, но не удерживается, с
ненавистью изрекает:- Сам не спишь и другим не даёшь.
- Ты, верно, не понимаешь серьёзности всей ситуации, людоеды …
Лаборант со смехом перебивает:- Рассказывай сказочку нашим девочкам, они
поверят.
«И всё-таки болван»,- думает Виктор», но резко говорит:- Замечу, что шлангуешь,
мордой по камням возить буду,- тихо говорит он, чтобы не слышали другие.
Лаборант вздёргивается, словно от удара тока, затравленно водит взглядом по
сторонам, но лишь Алик услышал и, к его ужасу, откровенно хихикает. «Нет, так дело
оставлять нельзя, завтра доложу декану. Устраивает, мать твою, диктатуру пролетариата!
Переизбирать его необходимо, пусть Павел Сергеевич руководит, у него есть опыт. А
этот, выскочка. Ещё князем себя сделает, придурок!»,- лаборант сильно сопит, едва
переставляет ноги.
- Будешь дежурить со стороны моря, в случае нападения, свистнешь.
- Я не босяк свистеть.
- Тогда кукарекни,- с насмешкой говорит Виктор.- И ещё, вот, возьми дубинку.
- Обойдусь как-нибудь,- с презрением цедит он слова.
- Дело твоё … но если что … шкуру с тебя спущу,- совсем выходит из под контроля
Виктор.
Лаборант ему внезапно верит, ёжится и, неожиданно кивает. И не мудрено не
согласиться, взгляд у Виктора тёмен, словно у крокодила, залёгшего в трясине.
- Через два часа тебя сменит Илья,- Виктор уходит, звякая затвором автомата.
Ночь в разгаре, тучи уверенно снесены ветром к краю горизонта, свет звёзд
холодит израненную душу лаборанта. Хочется выть от безысходности, душит злость,
хочется как-нибудь «нагадить» этому выскочке, но у того имеется сильнейший аргумент –
АКМ. Как было хорошо до его прихода, спокойно, чинно. А ведь это он, Олег Васильевич, подсказал как правильно силки на голубей ставить. Девушки едва в засос не целовали за
эту идею. Голод отступил и появились мысли создать голубиную ферму, уже и место
присмотрел, а тут этот появился, всех напугал и власть к рукам прибрал. Авантюрист, проходимец, выскочка, негодяй! Викентий Петрович, что-то молчит. Ох, не верю я этому
батюшке, поп – как есть поп. Настораживает, что он поплёлся с нами в спелеологическую
экспедицию. Ой, как настораживает! Не иначе чего задумал? И нечего вякать о спасении
души и всё такое, верно, интерес, какой есть, раз втесался в группу из настоящих мужчин.
С этими тяжкими мыслями Олег Васильевич прохаживается по берегу, с завистью
глянул на резиновую лодку, даже захотелось её продырявить, но за это и убить могут, демократические принципы здесь явно не в ходу. Боюсь, начнёт процветать культ
беззакония, насилия, вседозволенности. На одной чаше весов будет всё общество, а на
другой – автомат Калашникова. Вот бы грохнул его кто!
Олег Васильевич, поскуливая, бродит у воды, затем присаживается, с тоской
смотрит в море, а оно сейчас незнакомое, чужое, ощутимо веет холодом, не искупаешься, вода ниже одиннадцати градусов. Как-то незаметно, погрузившись в печальные думы, он
легко скользнул в беспамятство спасительного сна.
- Бурый, чё это?- Репа замирает, вглядываясь в ночь.
- Лодка, гы-гы, точно лодка. Во обкурились, на берегу оставили.
- Надо бы ножиком пропороть,- обеспокоено крутит шеей Репа.
- С ума сошёл, она уже наша,- облизывается Бурый.
- Мне западло её тащить, она неподъёмная,- возмущается Репа.
- Терпилу запряжём,- вновь гыгыкнул Бурый.- Вон, под тем кустом спит, Видишь?
- Точно,- загораются глаза у Репы.
Они, не таясь, подходят совсем близко, Бурый поигрывает ножом:- Тощая коровка.
- Толстых сейчас не встретишь,- хохотнул, Репа и пинает безмятежно спящего лаборанта
ногой в бок.
Олег Васильевич мгновенно открывает глаза, и душа замерзает от панического
ужаса, он видит взрослых мужчин, в синих татуировках. Неужели это те зеки, о которых
говорил Виктор? Неужели людоеды? Тошнота лезет к горлу, Что делать? Сигнал! Надо
срочно подать сигнал! Какой? Олег Васильевич на гране обморока, но выдавливает из
себя едва слышное кукареканье.
- Петух?!- в радости восклицает Репа.
Олег Васильевич словно просыпается, открывает рот, чтобы заорать во всю мощь
голосовых связок, но не успевает, нечто жгучее, с омерзительным хрустом входит ему под
правую грудь.
- Зачем?- ругается Репа.- Кто лодку тащить будет?
- Теперь она о нас никуда не денется,- вытирая широкое лезвие ножа об куртку
лаборанта,- спокойно говорит Бурый.
- А этого теперь тащить!
- Я легонечко, не замочил, сейчас очнётся и сам ножками перебирать будет. Рот ему
завяжи, а то вновь кукарекать начнёт.
- Блин, повезло, петух,- глумится Репа, но кляп пока не тыкает ему в рот.
Виктор проверил дальние подступы, тихо, лишь сверчки надрываются,
соревнуясь с ночными цикадами. Теперь необходимо проверить берег, надежды на
бестолкового лаборанта, к сожалению нет. Странный он, однако, бесится как подросток от
переизбытка гормонов, а ведь уже седина лезет в бороду. Удивляет, что такого идиота
спелеологи взяли в свою группу. А вдруг у него есть, какие достоинства? Наверное, есть, не просто так с ним почтителен Павел Сергеевич, а он мужик достаточно серьёзный, мягковат, правда, хотя пытается это скрыть под маской строгости.
Луна тужится из-за всех сил, освещая каменистый ландшафт Караби яйлы, но так
не вовремя выползшие тучи, сводят её старания на нет. Сгущаются тёмные тени, по душе
Виктора словно провели кошачьими когтями - первый признак вздрогнувшей интуиции.
Чувство опасности распускается как цветок дурмана, заставляет спину передёрнуться от
озноба.
Виктор снимает автомат, оглядывается, вслушиваясь в малейший шум. Но цикады
не замолкают, сверчки, как прежде поют, значит, здесь людей нет, это где-то в другом
месте. Неужели у моря? Вроде берег там просматривается во всех направлениях,
подобраться незамеченными крайне сложно … если конечно … не спать.
Виктор метнулся к берегу, затаился в кустах, высматривая тщедушную фигуру
лаборанта, но его нет. Неужели спит под каким-нибудь кустом? Очень может быть, он
недостаточно серьёзно отнёсся к поставленной задаче, но интуиция как бешеная собака
сигнализирует об опасности.
Выкатившись на открытое пространство, словно бывалый спецназовец, Виктор
водит по сторонам стволом автомата. Тишина, лишь в море плюхнула рыбина, фыркнул
дельфин, и пошла рябь.
Виктор легонько свистнул и прижался к земле. Выстрелов не последовало, но и
отклика от лаборанта тоже. Тогда он становится во весь рост и бежит к лодке. У
кустарника замечает тёмное пятно, словно землю полили гудроном. Присаживается,
тыкает пальцем, подносит к носу. Кровь! Виктор резко прыгает к лодке, выглядывает из-
за неё, палец на курке немеет от напряжения. Берег пустынен, лаборанта уволокли. Но
кто, люди из группы Идара, или Вагиза? Один хрен, редьки не слаще, они сейчас в общей
связке и их цели совпадают, хотя и ненавидят друг друга.
Виктор будит лагерь:- Нападение,- выкрикивает он,- всем взять оружие!
- Как, нападение?- Павел Сергеевич невероятно встревожен, но нож уверенно вытягивает
из ножен.
- Лаборанта похитили.
- Кто?
- Откуда мне знать? Похоже, решил поспать, его и завалили.
- Убили?- восклицает одна из девушек.
- Кто его знает, но кровищи много.
Олег Васильевич действительно не умер, он приходит в себя и вновь сознание
туманит дикая боль. Сквозь кровавые вспышки он два различает голос, ему приказывают
идти, грубо встряхивают, красное пространство заполняет чернота.
- И всё-таки ты его сильно подрезал,- издалека звучит голос.
- Слабая птичка оказалась.
- Придётся мочить, вырежем только печень и сердце, остальное не дотащим.
Эти жуткие слова врываются в сознание как бульдозер, выворачивая психику
наизнанку. Неужели Виктор был прав, и людоеды существуют? Но это не должно быть
реальностью.
- Мочи его!
- Я могу идти!- кричит Олег Васильевич.
- Очнулся, петушок, молодец. Теперь беги!
Он бежит, смешно переставляя ноги, его мотает из сторону в сторону, кровь
непрерывно струится из раны, дурнота лезет к горлу. Но Олег Васильевич чётко знает, стоит ему упасть, и его тело будут потрошить как в мясной лавке.
Пытка продолжается с вечность, рана уже не болит, а как-то немеет, огонь в груди
исчезает и ползёт леденящий холод. Вскоре силы иссякнут с вытекающей кровью,
появляется безразличие, мозг не способен соображать и в этот момент его сбивают на
землю.
Бьёт озноб, а рядом горит костёр, Олег Васильевич интуитивно ползёт к огню,
натыкается на обгрызенную кисть человеческой руки, дико вскрикивает, забивается под
колючий куст. Хруст веток, около него останавливаются.
- Не надо!!!- Олег Васильевич заслоняется окровавленными руками.
Профессиональным движением ему перерезают горло, кровь выплёскивается
вместе с хрипом и душа лаборанта, обретая небывалую лёгкость, несётся прочь от этого
ужаса.
Павел Сергеевич закрывает лицо ладонями, затем трёт себе левый бок, на лице
гримаса боли.
- Вам плохо?- подскакивает к нему Алёнка.
- Сильно жжёт.
- Присаживайтесь. Сейчас настой из пустырника принесу.
- Не надо … пройдёт … Олега спасать надо … немедленно.
- Завтра,- угрюмо говорит Виктор.
Павел Сергеевич едва не с ненавистью глянул ему в лицо.
- Сейчас нельзя, у них тоже есть АКМ, перестреляют из засады как стадо баранов. Утром
… а Олегу мы сейчас не поможем.
- Любая минута дорога,- сквозь зубы цедит декан.- Давай автомат, я сам пойду.
- Чтобы сделать им подарок? Они отберут его у вас!
- Я, в своё время, на военных сборах офицером служил.
- Не стоит подвергать опасности всех остальных,- решительно отводит протянутую руку
Виктор.
- Павел Сергеевич прав, дай нам автомат,- выступает вперёд Антон.
- Виктор, не хочешь с нами идти … отдай автомат,- неожиданно заявляет Алик, он как
всегда с нервозностью теребит свою панаму.
- Вам, что не ясно,- появляется рядом с Виктором Нина,- это вверх безрассудства. Чётко
же сказано, там засада!
- Да он просто струсил!- звенит мальчишеский голос Толи Белова.
Виктор отступает, крепко обхватив вспотевшими пальцами ствол и приклад.
- Дай!- тянет руки декан.
- А женщин с собой потащите или одних в лагере оставите?- раздаётся хорошо
поставленный голос Викентия Петровича.
Гл.9.
На некоторое время возникает тишина, затем, покраснев от прилива адреналина,
звонко пищит Света:- Я с мужчинами пойду спасать Олега Васильевича!
Виолетта Степановна неодобрительно взбрыкивает чёрными бровями:- Угомонись
дитя, дело мужское, как они решат, так тому и быть,- она строго глянула на Павла
Сергеевича и тот сникает.
- Право, даже не знаю, как быть,- нерешительно мямлит он, взирая на застывшую в
неподвижности женщину.
- Мы всегда были наравне с мужчинами,- уверенно говорит Алёнка, трогательно сдувая
непослушную чёлку со лба.
- Это так,- соглашается Нина,- но если мы все, ночью, угодим в засаду, нас перестреляют
как глупых кур. Действовать необходимо с холодной головой,- она ободряюще глянула на
своего мужчину.
- Ночью идти нельзя,- стоит на своём Виктор.- Мы задавим тварей, это я гарантирую, но
сейчас они имеют преимущество.
- Я согласна,- прерывисто произносит Аня,- если зеки объединились с Идаром, тогда
точно попадём в засаду.
- Кто такой Идар?- настораживается декан.
- Он страшный человек … он людоедам меня с Лёней отдал. В прошлом он служил, может
даже, в ГРУ.
- Необходимо укрепление строить, дом свой защищать,- неожиданно изрекает Игнат.
- Чей дом?- напрягается Антон.
- Наш. Это теперь наш дом,- обводит вокруг взглядом Игнат.
- Со стороны скал мы защищены, со стороны моря – более-менее, а вот с тех направлений
можно ждать незваных гостей,- рассудительно произносит его напарник Саша.- Нас на
берег с брёвнами выбросило, их там великое множество, можно укрепления построить.
- Какие укрепления, мы что, прятаться будем как последние трусы?! Нападать надо, только нападать!- с горячность восклицает Толя
- Лишь при крепком тыле возможен успех в военном деле, сын мой,- мягко говорит
Викентий Петрович.
- Но там Олег Васильевич!- слабо протестует Толя.
- Его там нет,- печально изрекает батюшка,- он уже на небесах.
Воцаряется тягостная тишина, затем словно очнувшись, на него вопрошающе
смотрит декан.
- Крови много, его в живот пырнули, а затем заставили бежать. При таких ранениях не
выживают, я видел это на войне.
- Вы на войне были, батюшка?- раскрывает вовсю ширь светлые глаза Алёнка.
- В прошлом я офицер, многие горячие точки пришлось пройти … а теперь служу богу,-
смиренно опускает он голову.
- Так вы офицер спецназа?- обалдел Алик.
- Нет, сын мой, я священник. Дело говорит Виктор, утро вечера мудренее. Успокоимся, бог даст, изведём нечисть. А сейчас о ближних своих следует беспокоиться. Отдавать
жизни напрасно, не следует, бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый
крест несёт Виктор, он обременён спасением наших душ и как это он будет делать, не нам
судить,- батюшка обводит всех взглядом и неожиданно изрекает, ввергая людей в
смятение:- На нём печать свыше, я присягаю ему на верность.
- А это не слишком?- хмурится Антон.
- Я от своего имени говорю,- мягко произносит Викентий Петрович,- а каждый из вас сам
будет решать, как жить.
Люди молчат, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекидывает автомат через
плечо:- Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ,- тоном, не
терпящим возражений.
- Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив,- несколько
примиряющее говорит Антон.
- Навестим,- кивает Виктор.
- Ты это, на меня не обижайся … он был для нас нормальным товарищем, немного
нудным, но дело своё знал блестяще, теоретик высшей пробы,- Антон вздыхает и
добавляет,- мы не против тебя, совсем нет, но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, думаю, притрёмся друг к другу.