Прошло еще около часа, и тело молодого аристократа как-будто одеревенело. Невидящие глаза распахнулись и уставились в окно, за которым шелестел сад. Люциус попытался сесть, но Балтазар тут же подхватил его на руки, завернув в покрывало, и понес к выходу. Магическая карта светилась перед ним, позволяя обходить коридоры с портретами, не встречаться с привидениями. Дойдя до купола защиты, Демон осторожно поставил Люциуса на ноги и тот, шатаясь, как лунатик, пересек его. Змей выскользнул за ним. Через час они уже были в Запретном лесу на подготовленной поляне, расчерченной многолучевой звездой. Люциус послушно лег в самый ее центр, по-прежнему не осознавая происходящее. Демон активировал коротким заклинанием магическую фигуру и, обняв юношу, воззвал к силе леса.
В зарослях послышались шумы, шорохи и тихие вздохи. Тело в его объятиях изогнулось, и с розовых губ сорвался мучительный стон. Сейчас, в тишине леса, с телом ничего не соображающего Светлого на руках Балтазар мог побыть мягким, таким, каким не был никогда. Даже с Хранителями. Потому что не мог себе этого позволить. Дурея от собственных слов, он зашептал в порозовевшее ушко:
- Чшшш, потерпи, Синеглазый мой. Потерпи. Чуть-чуть. Я давно простил и тебя, и Черноглазого. За то, что вы оставили меня. За то, что сбежали из Лунного замка. Плохо вам там было, да? Чшшш… вот, выпей, - прижатый к губам фиал из розового стекла, - я не сержусь. Может, я был не прав, что держал вас взаперти. Но вы оба такие… хрупкие, вы нуждались в защите. Но сейчас война окончена. Слышишь, Синеглазый? Я сделаю все, чтобы вас вернуть. И тебя, и Тхашша. Хотели пожить самостоятельно? Дементор, Хссаш, выпил твою душу, обрекая на вечные муки в мире Теней. Маленький мой, мой светлый… я не мог этого допустить. Война пришла за вами и в этот мир. Она уже близко. Я не позволю ее тяжелым жерновам перемолоть вас, мои Сердца. Вы принадлежите мне. Мне одному. Потерпи, родной, вот так. Ушки твои уже заострились. Как же хорошо, что ты не слышишь весь этот сентиментальный бред, Хссаш. Вот вы с Тхашш смеялись бы надо мной. Балтазар шепчет ласковые глупости. Еще совсем немного, и ты снова станешь собой. Пусть вы с Черноглазым ничего не помните. Я снова завоюю вас. И не оставлю. Никогда. Клянусь.
Магическая фигура вспыхнула ярче, тело эльфа выгнулось в руках демона и затихло. Балтазар внимательно осмотрел своего змееныша.
- Ты совсем такой, как я запомнил, Синеглазый. Как будто и не было трехсот лет разлуки. Но тебе еще жить в этом мире. Поэтому…
В руках у демона появилась красивая подвеска в форме листика сирени, сплетенная, казалось, из лунного света. На самом кончике листка мерцала капелька, выполненная из сапфира, любимого камня Эллеманила. Надев артефакт, выполненный эльфами прошлой Эпохи, на изящную шею своего мальчика, демон заворожено наблюдал, как Синеглазый опять превращается в Люциуса: ушки снова стали вполне человеческими; волосы укоротились почти вдвое, вернувшись к привычной для Малфоя длине, чуть ниже плеч; тело утратило сверхчеловеческую гибкость и изящность; черты лица огрубели.
Поцеловав спящего в лоб, Балтазар рыкнул через плечо:
- Эй ты, копытное, иди сюда, хватит пялиться, я тебя за версту чую.
На поляну медленно вышел темноволосый кентавр. Демон внимательно осмотрел его, после чего приказал:
- Сгоняй в горы за эдельвейсами, а?
Пришелец возмущенно фыркнул.
- Давай-давай, пока я не разделил в тебе человеческое и лошадиное одним ударом меча.
Кентавр скрылся в лесу. Через двадцать минут у демона был эдельвейс - любимый цветок Светлого.
Подхватив легкое тело на руки, Балтазар понес Сердце обратно. Восток алел, но главное было сделано – Люциус Малфой принял наследие и стал светлым эльфом по имени Эллеманил.
Но он узнает об этом только утром.
Глава 6 Заносчивые эльфы
Просыпался Люциус тяжело – голова гудела, а тело ощущалось как не свое. Перевернувшись на бок, он почувствовал, как по груди что-то защекотало. Как будто скользнул нагретый металл. Рядом с головой на подушке обнаружился великолепный эдельвейс, резная шкатулка из кости какого-то неведомого зверя и тонкий пергамент, сложенный пополам.
В семье Малфой принято было поздравлять вечером, за торжественным ужином, поэтому наличие подарков, да еще в таком экзотическом месте, на подушке, удивило юношу. Он призвал палочку и проверил предметы на скрытые заклинания и яды. Ничего интересного не обнаружив, он развернул тонкий пергамент.
Стоило посланию соприкоснуться с его кожей, как по его желтоватой поверхности побежали алые буквы:
«Дорогой Люциус!
Подозреваю, что твое самочувствие оставляет желать лучшего. Будь любезен, выпей содержимое розового флакона из шкатулки и я тебе расскажу, что произошло. Попутно обрати внимание на замечательную подвеску эльфийской работы, которой, все же, не под силу сделать тебя еще хоть немного прекраснее».
Юный Малфой потрогал тонко выполненный листик на длинной цепочке, непонятно каким образом оказавшийся на его шее, и открыл шкатулку. В ее нутре, выложенном темно-синим бархатом, действительно оказался небольшой флакон. Со свойственной всем Малфоям подозрительностью юноша откупорил его и понюхал. В нос ударил нежный цветочный аромат. Проверка палочкой ничего не дала. Перстень-артефакт против ядов тоже ничего не показал.
Здраво рассудив, что тот, кто надел ему на шею кулон, вполне мог тогда же его и убить, если бы хотел, Люциус залпом выпил неизвестное зелье. Самочувствие моментально улучшилось. Голова перестала гудеть, а тело стало легким. Еще раз погладив сапфировую капельку на очень понравившейся ему подвеске, юноша снова принялся за чтение. Видимо, пергамент был зачарован на поступившее в организм варево, потому что следующие строки появились только через минуту.
«Умница, что воспользовался зельем, зачем мучиться? Так вот, Люциус. Сообщаю тебе, что в ночь своего совершеннолетия ты вступил в наследие и теперь ты – светлый эльф. Погоди, не падай в обморок и не беги к зеркалу, так как ты там все равно ничего не увидишь. Подвеска на твоей шее создает мощнейшую иллюзию, видеть сквозь которую невозможно ни для кого из смертных. Я был с тобой этой ночью и помог принять кровь. Как ты наверное понял, я тоже не человек. О том, кто я, какие отношения нас связывают и еще о множестве интересных вещей я когда-нибудь обязательно тебе расскажу. Мы скоро увидимся, Люциус. Подумай обо всем хорошенько. Если у тебя возникнут вопросы, то просто напиши их на пергаменте и положи в шкатулку. Постараюсь на них ответить. Я не враг тебе. Поэтому советую не снимать подвеску и ни в коем случае не говорить никому, что с тобой произошло. В этом жалком мире нет эльфов, поэтому раскрытие правды может привести к изгнанию из рода, как бастарда. Люди глупы, Синеглазый. У тебя будет еще масса возможностей в этом убедиться.
Кстати, постарайся скрывать свой утончившийся слух, обострившееся зрение и обоняние. А так же то, что ты теперь будешь чувствовать многие растения и понимать язык некоторых животных. Раньше это были змеи и все кошачьи. Как будет теперь – не имею понятия.
Рад, что нашел тебя, Эллеманил. И пусть ты ничего не помнишь, я буду рядом, чтобы защитить и уберечь.
Твой Б.
P.S. Мне вот интересно, как скоро ты меня вычислишь? Узнаешь ли?»
Люциус посидел в кровати еще несколько минут, пытаясь осмыслить произошедшее, а потом, как был, нагишом, бросился в ванную. Встав напротив зеркала, отражавшего его великолепную фигуру в полный рост, он еще раз осмотрел необычный медальон, а потом очень медленно снял его через голову. Ничего не изменилось. Тогда он с досадой бросил безделушку на полочку и… замер.
Волосы тут же отросли до самой талии, глаза из тускло-серых стали темно-синими, как сапфировая капля на подвеске, черты утончились, уголки глаз приподнялись к вискам. И так достаточно высокий, Люциус вытянулся еще немного. С изумлением он рассматривал чудесное преображение, не в силах в него поверить. Это было просто… чудо какое-то. Так не бывает! Он ощупывал лицо, перебирал волосы, рассматривал длинные изящные пальцы, с которых теперь падали перстни.
Присмотревшись, он обнаружил, что вокруг талии идет светящийся узор – еле-еле заметный. Но стоило его коснуться самыми кончиками пальцев, и он тут же вспыхнул, приветствуя хозяина. Выглядел он как три переплетенные между собой змеи – красная, белая и черная. Их острые мордочки и тонкие хвосты огибали пупок, а тела охватывали талию. Смотрелись они необычно. Вдруг красная змея пошевелилась, открыла свои зеленые глаза и нежно лизнула поочередно белую и черную мордахи. Те тоже очнулись, чуть недовольно пошипели и уставились на Люца. У белого змея были ярко-синие, а у черного – темные глаза.
«Мерлин, - только и смог подумать молодой Малфой, - этот «Б» не один. Их двое. Если белый змей – я, то один из этих двух – автор письма. А вот кто третий? Судя по тому, как этот красный распоряжается – он главный. А черный-то с характером, вон как отворачивается».
Залюбовавшись узором и всеми другими изменениями во внешности, Люциус как-то не заметил, что все волнение по этому поводу сгинуло. Он принял перемены почти спокойно. Надев обратно подвеску, юноша с неудовольствием смотрел, как его тело опять приобретает человеческую форму. Его внешность и раньше вызывала у него восторг. Теперь же, зная, насколько на самом деле прекрасным он может быть, юный Малфой был недоволен. Глаза какие-то тусклые, волосы жесткие, змеи пропали.
Даже известие о том, что (возможно) он – часть триады, не взволновало его так, как следовало ожидать.
«Наверное, дело в зелье. Может, Красный добавил в него успокоительное? Или эльфы не нервничают? По сказкам, так они вообще на редкость невозмутимые существа. Мда… Надеюсь, мои партнеры… достаточно сильные и красивые, чтобы соответствовать такому совершенству, как я».
Он опять снял подвеску и никак не мог оторваться от зеркала. У него возникло ощущение, что он согласен ходить голым, только бы все видели, как он великолепен. От этого вопиющего самолюбования юношу отвлекло появление домовика. Быстро вернув на место артефакт, Люциус отошел от зеркала. В столовую он спустился с еще большим достоинством, чем обычно. Еще бы. Ведь он – само совершенство. Пусть никто не видит особых перемен, но они есть. Скоро изменится и вся его жизнь.
Он в этом уверен с того самого момента, как увидел Красного. Вот уж кто, наверное, умеет прогибать мир под себя.
Жизнь становилась интереснее.
***
Балтазар наблюдал за старым покосившимся домом в богом забытой маггловской дыре. Отвращение поднималось к самому горлу. Его родовитый, заносчивый Тхашш жил в этой развалюхе! Более того, в его отце - ни крупицы магии! Как же он, наверное, страдает от этого! Нет, Гарри, конечно, знал, что его профессор – не чистокровный. Но чтобы НАСТОЛЬКО? И эти вот жалкие черви вырастили черную жемчужину? Несравненного бойца, окклюмента, зельевара и просто… язву? Хотя… может, именно поэтому капризный, самолюбивый Морнэмир* и достиг таких высот? Потому что не разменивался на ревность и самолюбование?
«Как причудливо сплетает нити Судьба! Похоже, моим змеенышам действительно нужно было давать больше свободы и самостоятельности. А я… да что теперь-то вспоминать? Триста лет только о том и думаю, как был неправ. Зарывал их таланты в землю. Травил ревностью и сталкивал лбами. А они все-таки нашли способ поступить по-своему, вырваться от меня и попробовать жить самим. Да, мне пришлось пострадать, но что это по сравнению с тем, как окрепли мои мальчики? Они теперь сами кому хочешь горло перегрызут. А то раньше у одного – травы да коренья, у другого – стихи да звезды. А теперь так машут этими своими палочками – любо-дорого. Правда, когда-то красавец, Морнэмир сейчас не особо привлекателен. Да и в кого бы? От этих двух уродливых жаб ничего путного родиться не могло. А ведь Темный не был обижен Создателем. Внешне он мне даже больше светлого нравился. Только вот характер склочный. Но за его потрясающие глаза я готов был ему Сестру** с неба достать. Ну, хоть ума у меня хватало не показывать этим двум хищникам своей слабости. Они просто веревки бы из меня вили. А может… оттого они и оставили меня? Думали, что я их никогда не любил? Адова бездна! Я знаю их не одну тысячу лет, а они для меня по-прежнему – загадка. Ничего, Тхашш, скоро ты выберешься отсюда».
Понаблюдав еще немного за худеньким темноволосым юношей, возившемся в саду, Балтазар исчез. У него еще были дела, которые лучше бы решить до заточения в Хогвартсе.
Надо было найти Смотрящего.
______________________________________________
*Морнэмир (др. эльф) – черный бриллиант))
** Сестра - название одной из лун мира, населенного эльфами))
Глава 7 Люциус
До школы оставалось меньше месяца. Облазив практически весь этот мирок, Балтазар вынужден был признать, что единственное стоящее здесь место – колония вейл в джунглях Амазонки. Вейлы-гетеры* лучше простых смертных ведьм справлялись со своей задачей – избавлять Балтазара от лишней агрессии, обострившейся с тех пор, как Люциус стал совершеннолетним, но оставался так же недосягаем, как и до принятия наследия. Потому, что без второго Хранителя – Северуса – ничего не выйдет. А тот еще слишком мал. До его совершеннолетия придется ждать еще целых пять месяцев. И если бы не вейлы и бои без правил… кто знает, во что бы он превратил этот затхлый мирок?