Наконец в замочной скважине поворачивается ключ, и я слышу шаги в прихожей. Вернулся.
Сбросив пепел на стол, я продолжаю сидеть на диване, расположенном в гостиной.
- Привет, - безразлично бросает Саня и, забросив сумку на диван, опускается рядом. – Ты ведь не уедешь по-хорошему из города, да? – спокойно так произносит он, в то время как у меня уже руки чешутся надавать ему подзатыльников.
- Нет, - я тоже не повышаю голоса, хотя очень хочется перейти на крик. Продолжаю пускать дым.- И прислушайся к моему совету - теперь все будет так, как скажу я.
Даю ему всем своим видом понять серьезность своих намерений.
На лице Сани всего на мгновение мелькнула улыбка, нехорошая так улыбочка, и тут же пропала.
- Хорошо, - соглашается он. – Давай начнем все сначала, снова будем братьями.
Так легко сдается? Я удивленно смотрю на него. Сидит весь такой прилежный смиренный ученик, в своей школьной форме и смотрит на меня своими голубыми глазищами. Вот почему мне по наследству глаза достались от бати, а ему от матери? Чистого голубого цвета, про такие еще говорят «небесные», а они и правда небесные. Большие, бескрайние и яркие, как солнечный летний день. Я раньше не замечал этого, а сейчас внезапное осознание слегка напрягло. Я даже забыл, о чем разговор идет.
- Тебя столько времени не было, я скучал, - опустив глаза в пол, тихо добавил Саня. Челка упала ему на лицо.
Впервые вижу его в таком состоянии, отчего становится стремно, не по себе как-то. Я настроился на разбор полетов, крики, драку, а тут такое послушание.
- Давай начнем сначала? – снова повторил Саня, подняв голову.
Я растерялся, но хватило ума кивнуть. Может, оно, действительно, так будет лучше? Договоримся, вправлю ему мозги постепенно, и забудет он про всю эту свою гомосячину.
- Давай тогда выпьем? – быстро побежал он на кухню, не дожидаясь ответа.
Я хотел возразить и уже направился следом за ним, но радостная улыбка на лице братца остановила меня. Ну не мог я ему возразить, когда он так смотрел на меня, словно ему снова десять лет, и он просится со мной на дискотеку.
- Ну, давай, - согласился я, беря налитый им бокал вина. – За нас.
- За новую жизнь, - добавил Саня.
Я отпил немного и удивленно посмотрел на брата, когда у того из рук выпал стакан, вдребезги разбившись о пол. Саня пару секунд смотрел на осколки, а потом сделал шаг назад и скинул бутылку вина со стола.
- Ты что делаешь? – я рассеяно перевел взгляд с разбитой бутылки на Саню. Но тот, словно и не замечая моего присутствия, подошел к кухонным приборам и смел их тоже на пол. – Эй, да что ты творишь?!
Я подлетел к нему, пытаясь унять, но Саня быстро схватил нож, останавливая меня на половине пути.
- Ты сам не захотел по-хорошему, - дьявольски улыбаясь, произнес он.
Мой брат сошел с ума. Дожил.
Я аккуратно поставил свой бокал на столик и поднял обе руки в примирительном жесте.
- Успокойся, хорошо? Опусти нож, – негромко начал я, делая шаг вперед. Саня отступил еще на шаг назад и, обогнув стол, подошел к телефону. – Саня, отпусти нож, не делай глупостей. Ты, наверное, свои таблетки забыл выпить, да? – предположил я, прикидывая свои шансы выбить у него из рук холодное оружие.
- Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя ненавижу, - с болью выдохнул он, нажимая пару кнопок на трубке и поднося ее к уху.
Я еще не допирал, что к чему, но вскоре все встало на свои места.
- Помогите, меня пытаются убить! Пожалуйста, помогите! Мой брат сошел с ума…быстрее…он…Рябинова, 15 квартира 42…помогите…
И выдернул телефонный шнур из розетки.
- По тебе театральный плачет, - сквозь стиснутые зубы произнес я, сжимая кулаки.
Дурак! Блять, какой же я болван! Кретин! Поверил, повелся!
- Ну, вот и все, - радостно подытожил мой братец.
- Тебе никто не поверит.
- А это мы скоро проверим.
Саня так и продолжал стоять с ножом в руке, прожигая меня ненавистным взглядом. Думаю, я смотрел на него не более дружелюбно.
Ему никто не поверит. Никто.
Я сжимал и разжимал кулаки, желая разбить голову брата о стену.
- Как после всего того, что было, ты согласился приехать? - спросил Саня спустя минуту «кто кого переглядит». В его голосе вроде бы даже послышался искрений интерес.
- А что было? – невозмутимо пожал я плечами. – Я ушел, не стал тебе мешать развлекаться, а ты так меня благодаришь. Некрасиво как-то.
Я заметил, как рука Сани задрожала, и он на секунду опустил ее, но потом снова вскинул перед собой.
- Ты не просто тихо свалил, - звенящим от злости голосом произнес Саня. – Ты рассказал отцу! Ты рассказал моим друзьям! Ты…в том, что Женя…это ты виноват!!! – заорал он. – Ненавижу тебя! Ненавижу!
В коридоре послышались шаги, я напрягся.
- Помогите! – снова закричал Саня, резанув себя по руке.
Меня словно закоротили. Я смотрел на своего брата в полнейшем ступоре. Он только что порезал сам себя. Все, абсолютно все, ушло на второй план: и собственная злость, и слова Сани, и его ненависть. Я видел, как он оседал на пол, отбросив нож в сторону и закрывая лицо руками.
Я не успел сделать и шага по направлению к нему, как меня скрутили двое полицейских.
- Я ничего не делал! – пытаясь вырваться из захвата, выкрикнул я, не отрывая своего взгляда от брата, к которому подбежали полицейские. - Я ничего не делал! Это он все подстроил! Он …сам себя…Блять, да вызовите кто-нибудь скорую!
- В участке все расскажешь, - буркнули мне на ухо и вытолкали из кухни.
- Саня!
- Покажи руку, малыш, - слышал я голос мужчины из кухни. – Что он тебе сделал?
- Он пытался меня изнасиловать, - дрожащий тусклый голос Сани звучал, как из другой Вселенной.
- Ложь! Он лжет! Не слушайте его!!!
В коридоре я продолжал выступать и кричать, что они не имеют права меня задерживать, но, охватив пару ударов по почкам, все желание возражать у меня куда-то пропало.
- Еще раз дернешься, и пойдешь по статье сопротивление при задержании, - грубо произнес тучный мужчина в форме и, бросив кивок остальным, вышел из квартиры. Меня вытолкали следом и в таком же скрученном состоянии довели до первого этажа и усадили в машину.
- Михалыч, на Рябинову «скорую» вызови, - произнес в рацию один из мусоров.
- Что у вас там?
- Попытка изнасилования, - сообщает тот и кидает на меня раздраженный взгляд, словно это я причина всех его проблем.
- Я не виноват, - как заведенный повторяю снова и снова, пока машина не двигается с места.
В обезьяннике душно. Давно меня тут не было, лет с восемнадцати точно. На своих собратьев по несчастью даже тошно смотреть: один бомж в углу, от которого несет так, что хоть нос затыкай, и еще один пацан-беспризорник.
Меня все еще трясет от пережитого. Мой мозг отказывался принимать то, что произошло и тем более то, что должно было последовать далее. Меня что, реально посадят? От одной этой мысли я готов был биться головой о решетку и кричать, чтобы меня выпустили отсюда. Но я упорно продолжал сидеть и прокручивать снова и снова отлично спланированную подставу своего брата. Внутри бурлило от переизбытка противоречивых эмоций, но одно было ясно – это война. Неужели он думал, что я оставлю все как есть? Хотя, что я смогу сделать, если меня посадят? Нет, о таком исходе нельзя думать. В конце концов, должна была быть экспертиза, я же его и пальцем не тронул! И нож был в его руке, значит, и отпечатки его должны быть.
Вздохнув, я схватился за голову. Ну и попал. Насколько же сильно ненавидит меня братец, охренеть можно. А главное, за что?
Рассказал предкам о его гейской натуре? Ну, да, не сдержался, высказал все в порыве. Но это что, конец света, что ли? Я же жизнь ему упростил, не надо было больше скрываться и придумывать, что сказать. Еще про какого-то Женю плел…по-моему, он вообще решил на меня все свои проблемы повесить.
- Смирнов, на выход, - открывая дверь обезьянника, произносит охранник.
Меня дважды просить не надо. Я пулей выскочил из камеры, облегченно вздохнув, когда увидел Хавлина.
- Второй день в городе, а уже успел загреметь, - усмехнулся он.
- Спасибо, что приехал, - искренне поблагодарил я. Все же, хорошо иметь друга в наших правоохранительных органах.
- Скажи спасибо Городецкому, - невесело произнес Кирюха.
Только выйдя на волю, я смог, наконец, расслабиться и спросить:
- За что?
Я еще, наверное, долго буду тормозить после сегодняшних событий. Сообразить при чем тут Илюха и мое освобождение у меня не получалось.
- Он убедил Саню забрать заявление, - ответил Хавлин, доставая сигареты.
Я, не спрашивая, выхватил у него из рук пачку и достал одну. С каждой минутой все круче и круче. У Городецкого такое влияние на моего брата?
Я нервно закурил.
- Что у вас произошло с Саней? - спустя некоторое время спросил Кира.
- Шею сверну ему, когда увижу, - зло ответил я.
- Я, конечно, в это не верю, но все же спрошу, - нерешительно начал Хавлин, переминаясь с ноги на ногу. – Ты не трогал его?
Я готов был ударить друга за такой вопрос.
- Ты вообще охуел, что ли?!
- Не ори, - пресек он мою дальнейшую тираду. – Я должен был спросить, - оправдываясь, добавил Хавлин.
- Эта малолетняя сука подставила меня, разыграв целый спектакль, - не понимая, почему я еще должен объяснять такое своему другу, произнес я. Меня же тут с пеленок все знают, так какого хрена возникают такие вопросы? - Кир, я не прикасался к нему, - серьезно посмотрел я в лицо Хавлина.
- Экспертиза показала обратное, - немного нервно бросил Кирюха.
- Учитывая, какие у него теперь друзья, купить можно все, - отстраненно произнес я. Неужели Саня готовился с такой тщательностью? Значит, это не было спонтанным решением, он намеренно и спланировано решил запечь меня за решетку. Жутко.
В груди неприятно заскребло. Где-то в мозге мелькнула мысль «я же его брат», но память тут же услужливо напомнила о яростном взгляде, о лезвии ножа.
Кажется, у меня больше нет брата.
- Дай еще прикурить, - поежившись, попросил я.
И что теперь делать?
Стою у двери квартиры, смотря на золотистую цифру 42, и не могу открыть её, войти, зная, что увижу его. Боюсь, что сорвусь и убью, боюсь, что не смогу сделать вид, словно ничего не было. Да что же я как тряпка в последнее время! Гребаный Урюпинск! Поворот ключа и я переступил порог.
Саня сидит на полу в коридоре и даже не поднимает головы, когда я захожу и, переступая через его протянутые ноги, иду на кухню. Уже убрал все, молодец. Молча открываю холодильник и достаю последнюю банку пива. Отлично, хоть что-то хорошее.
Мой мобильный телефон разрывается мелодией из гостиной, где я его оставил, когда еще планировал налаживать отношения с братом. Ну и наивный же я был, капец просто.
Иду на звук, бросив мимолетный взгляд на по-прежнему неподвижную фигуру Сани, руку ему перебинтовали все-таки. Больной он на всю голову, если хватило духу причинить вред себе только для того, чтобы насолить мне.
Смотрю на дисплей телефона. Городецкий. Сбрасываю. Не знаю почему, но не хочу сейчас с ним говорить. Не смогу я выслушать очередную заступническую речь. Не выдержу просто. Отыскав в углу дивана пачку сигарет, снова закуриваю. Что-то стал я много курить. Снова звонок. Мама. Она чует, что ли, неподходящие моменты?
Раздраженно нажимаю на кнопку подключения вызова.
- Андрей, мы с отцом забыли тебе напомнить, что у Саши по вторникам занятия в музыкальной школе, - сразу выдала мама.
Я еле сдержал истерический хохот, представив себе играющего на пианино Саню. Все. Мои нервы явно сдают.
- Угу, - промычал я в трубку.
- Не разрешай ему долго сидеть за компьютером, ему нужно высыпаться, - снова раздалось в трубке. – Как он вообще? – уже чуть тише, словно неприличный вопрос задает.
- А что у него за болезнь? – неожиданно спросил я.
- Не важно, - замялась мама, - главное, следи, чтобы он таблетки принимал.
- А что будет, если он пропустит сеанс? – не унимался я. А что? Может, это у него из-за таблеточек заскоки в голове?
- Позвони его врачу, Петрову Борису Геннадьевичу, - будто через силу произнесла ма. – Его номер в записной книжке.
Я уже собрался сбросить звонок и пойти искать номер таинственного доктора. Тут ученым не нужно быть, чтобы понять, что у Сани крыша протекает.
- Андрей?
- Я понял. Буду давать таблеточки, укладывать нашего малыша спать пораньше и следить, чтобы он посещал школу. Ма, какие проблемы, он же у нас просто ангел? – не сдержал я издевки.
- Вы не поладили? – насторожено.
А что, должны были?
- Все нормально, - выдыхаю в трубку. – Я прослежу.
- Не оставляй его одного надолго, - неожиданно произносит ма.
Я хотел спросить «Почему?», но договорить мне не дали.
- Я надеюсь на тебя, пока, - и короткие гудки.
Офигеваю с наших диалогов.
Спасибо, мам. У меня все замечательно. Как устроился? Отлично. Что же вы не предупредили, что мой братец слетел с катушек до такой степени, что я уже успел побывать в изоляторе за его якобы изнасилование. Фантазия у него, конечно, зашкаливает.
Я еще немного посидел и решил сжалиться над собственным желудком. Война войной, а обед по расписанию. В коридоре было тихо, как будто никого и нет. Но, выйдя из гостиной, я обнаружил Саню на том же месте. На мое появление в зоне его видимости в этот раз он отреагировал.
Лучше бы молчал.
- Я спал с Городецким.
Несколько слов как удар под дых. Наверное, такое же оглушающее состояние у меня было, когда я увидел Саню с каким-то парнем. В комнате стало заметно жарче.
- Что ты сказал? – резко поднимая его на ноги, встряхнул я парня.
Саня довольно улыбался, но как-то блекло, совсем не радуясь, насмехаясь.
- Твои друзья теперь такие же, как я, - засмеялся Саня и захрипел, когда я сжал руку на его горле.
Убью, суку!
- Я заберу у тебя все, - пытаясь отбросить мою руку, едва слышно сказал он.
Я резко разжал пальцы и отшатнулся назад, будто пощечину получив. Не могу больше видеть его. Не могу. Взяв ключи с тумбочки, я выскочил из квартиры, по ступенькам сбегая вниз, чувствуя бешено колотящееся сердце в грудной клетке. Как у него получается так быстро выводить меня из себя?
Еще пара пролетов. Свежий воздух.
Не раздумывая ни секунды, я сажусь в машину, которая все еще стоит перед домом, и направляюсь к Городецкому. Включил музыку погромче, чтобы не думать пока ни о чем. Никаких выводов. Это все может быть развод. Очередной спектакль братца.
Ведущая по радио объявляет, что московское время шесть вечера. Замечательно, значит, Городецкий должен быть уже дома.
Уходит минут пять на то, чтобы добраться до места назначения.
Правда или ложь?
Поднимаюсь на третий этаж.
Правда или ложь?
Дверь открывает Илюха.
- Андрей, - облегченно выдыхает он. – Перезвонить не мог? Я тебе раз двадцать звонил, - пропуская меня в квартиру, произносит друг.
Я на взводе. Не замечаю ничего вокруг. Главное сейчас - выяснить, лоханули меня в очередной раз или уже…
- А что ты не пришел сам? – почесав затылок, спросил я, продолжая стоять в коридоре. - Или боишься?
- Чего? - удивленно.
- Что я нахрен разобью твою башку на части, - с легкой, угрожающей улыбкой ответил я, все же пройдя вглубь квартиры. – Ну, рассказывай, друг, - пока еще спокойно произнес я, присаживаясь на диван.
- Он все рассказал, - обреченно вздохнул Илюха, виновато посмотрев на меня.
Не хочу слушать. Не знаю даже от чего меня колотит больше: от того, что мой лучший друг, которого я знаю практически с пеленок, вдруг оказывается геем, или от того, что он трахался с моим братом. Только от одних картинок, возникших в голове, меня затошнило. Я крепко сжал кулаки, желая расхерачить эту квартиру; желательно головой Городецкого.
- Андрей, послушай, это получилось случайно, - начал оправдываться Илюха. Смешно. – Я потерял отца, он – Женю. Мне было плохо, никого не было рядом. Надька с Антоном, а я один в этой пустой квартире. И тебя тут не было. А Саша, он оказался рядом, ему было еще хреновее. На него было больно смотреть, Андрей, ты понимаешь? Я не смог его прогнать, не смог выставить за дверь.