Все же первую ночь Джафаров спал очень беспокойно. Поэтому на следующий день Джафаров чувствовал себя настолько разбитым и усталым, что после сытного и вкусного обеда, который он себе приготовил, лег отдохнуть и крепко заснул.
Проснулся он бодрым и полным сил. Посмотрев на часы, Джафаров подумал, что можно было не просыпаться: была глубокая ночь.
Но спать не хотелось.
Джафаров встал и осторожно посмотрел в окна квартиры. Окно спальни выходило во двор. Там все было тихо, сонно и спокойно.
Взглянув в окно гостиной, Джафаров заметил стоящую под окном машину.
Утром эта машина там не стояла. А главное, она имела телескопически выдвигаемую мачту с площадкой для ремонтных работ.
Джафаров почувствовал опасность.
«Что может здесь делать эта машина? Вряд ли водитель живет здесь, иначе я бы его видел еще вчера вечером. Кажется, Гейдаров все-таки меня вычислил. Тогда надо приготовиться к штурму».
И Джафаров стал готовиться.
Первым делом он сделал на постели куклу.
Во-вторых, он выбрал место, откуда можно было держать под прикрытием всю квартиру.
«Когда ворвутся через входную дверь, сработает сигнальная система. Она доставит нападающим несколько неприятных секунд, которые дадут мне возможность встретить их подобающим образом. Главную опасность представляет эта машина. Сколько человек может уместиться на площадке? Если они не хотят мешать друг другу, то трое. И двое-трое ворвутся через входную дверь… Да! Придется повертеться. Когда они начнут действовать? Я бы начал за полчаса до рассвета, в это время самый крепкий сон. Впрочем, они могут начать в любой момент».
Прошло не менее часа, прежде чем Джафаров услышал, как скрипнуло вырезаемое алмазом стекло.
Одновременно он услышал какую-то возню у входной двери.
Ждать больше было нельзя. Борьба на два фронта всегда кончалась плачевно.
Джафаров осторожно проскользнул в гостиную и открыл по платформе огонь из бесшумного пистолета.
Его третий выстрел совпал по времени с направленным взрывом, который выбил дверной замок.
В гостиной Джафарову больше было нечего делать.
Он бросился в прихожую, чтобы встретить нападавших через входную дверь, впрочем, вместо нее уже зияла огромная дыра, в которую ворвались двое агентов, вооруженных штурмовыми автоматами и гранатами.
Приученные врываться в помещение вместе со взрывом двери, коммандос попали под град кастрюль и других тяжелых металлических предметов, которые приспособил Джафаров для непрошеных гостей. Один из них, получив утятницей удар по голове, растянулся в прихожей, второму повезло меньше — он получил от Джафарова пулю в горло.
Джафаров выскочил в прихожую, чтобы встретить следующего наемника из гвардии Гейдарова, но увидел там лишь лежащего без сознания коммандос.
На всякий случай Джафаров связал его.
Длинная автоматная очередь, раздавшаяся в спальне генерала, на секунду обескуражила Джафарова.
«Через балкон пробрался, со двора! — понял он. — Выстрелы били по постели!»
Он осторожно пробрался к спальне. И вовремя.
Коммандос осторожно отбросил изрешеченное очередью одеяло и замер, обнаружив подлог.
Мгновенно он развернул к двери автомат, но выстрелить не успел. Пуля впилась ему в голову.
Визг тормозов на улице и шум на лестничной клетке заставил Джафарова спасаться бегством.
Лучшего пути к отступлению, чем трос с «кошкой», у него не было.
Джафаров быстро оделся и, переложив из чемодана в карманы деньги и ценности, спустился вниз…
Михаил Иванович Рязанский всегда ездил в Москву и обратно «Стрелой». Сопровождал его обычно один помощник, которого он брал с собой за веселый нрав, а также за силу и умение метко стрелять.
Когда генерал увидел на перроне вокзала представительную делегацию, сердце его екнуло.
«Произошло что-то невероятное, если мой заместитель приехал встречать меня на вокзал. Не иначе, получил приказ арестовать и препроводить в Москву под конвоем».
Но заместитель, после объятий и поцелуев, сказал следующее:
— Вынужден огорчить тебя, Михаил Иванович! На территории твоей квартиры две конкурирующие фирмы устроили настоящее сражение со стрельбой, взрывом, трупами и одним пленным. Пять трупов, а от твоей бронированной двери остались лишь жалкие воспоминания. Не иначе, ты хранил там все списки нелегалов нашей контрразведки.
— А пленный откуда появился? — спросил генерал.
— Да-а! — удивленно протянул заместитель. — Действительно, откуда? Связанный лежал в прихожей. Если только того, кто его связал, потом убили.
«Как был ты партийным заместителем, так и остался! — подумал Рязанский. — Наличие пленных дает надежду, что Джафаров благополучно удрал. А у Игоря Валерьевича есть в центре дублер, голову могу дать на отсечение».
Подходя со свитой к ожидавшей его машине, генерал заметил на другой стороне улицы невозмутимого Джафарова. Он делал вид, что открывает киоск.
— Послушай, Аркадий Петрович! — обратился генерал к заместителю. — У тебя место для моего помощника найдется?.. Тогда он поедет с тобой, а я подожду одну даму. Сам понимаешь, мне в таком деле свидетели не нужны.
Он попрощался с удивленными сотрудниками, и те уехали.
— Игорь Петрович! — обратился к водителю генерал. — Разверни машину на другую сторону улицы и подгони ее вон к тому киоску.
Привыкший не удивляться шофер лихо развернул машину и встал рядом с Джафаровым, который чистил киоск какой-то тряпкой.
— А теперь, дорогой, — продолжил Рязанский, — медленно прогуляйся до управления пешочком и не оглядывайся.
Как только шофер отошел на приличное расстояние, генерал пересел за руль, открыл правую дверцу и свистнул Джафарову.
Тот мигом оказался в салоне автомобиля, и генерал тронул машину.
Он ехал медленно, искоса посматривая на Джафарова, и молчал.
— Хочешь что-нибудь спросить? — наконец нарушил молчание генерал.
— Зачем? — ответил Джафаров. — Смотрю, куда вы меня везете…
— Думаешь, сразу на границу с Финляндией? — усмехнулся генерал. — Нет, поработаешь пока здесь. Впрочем, ты уже поработал. Интересно, Гейдаров оплатит мне погром в квартире?
— И капитальный ремонт тоже! — засмеялся Джафаров. — Но выставит вам счет за похороны его людей. Финляндия, значит, отменяется?
Генерал Рязанский кивнул ему в знак согласия и отвез на конспиративную квартиру, где суперагент 11–11 по кличке «Сари» должен был отсидеться, пока не придет время действовать на благо его новой родины, России.
Изолятор временного содержания
1
В столь ранний час шоссе было пустынно. И Кобрик позволил себе разогнать машину почти до предела, на который был способен его «Москвич», подаренный отцом к предстоящей через несколько дней свадьбе.
Юра Кобрик торопился на дачу к невесте. Он улыбнулся, подумав, что выходит нелепость, когда свою невенчанную жену приходится называть невестой.
Жили они уже два года и не только не надоели друг другу, но и с каждым днем все сильнее убеждались в том, что жить друг без друга не могут.
И Кобрик мчался к своей любимой жене-невесте на крыльях любви…
Авария случилась столь стремительно, что Юра не понял, как же все произошло: «Волга» неслышно обогнала справа и, подрезав Юрин «Москвич», подставила свой левый бок, а на такой скорости трудно было не ударить.
Сильным ударом «Волгу» отбросило в сторону. Только после того, как он ощутил удар, Кобрик резко вдавил педаль тормоза. Машина, взвизгнув, прочертила на асфальте черные полосы и замерла.
Кобрик, обливаясь холодным потом, сделал попытку выбраться из машины, но ноги его не слушались, и он остался сидеть за рулем, вцепившись в баранку пальцами, чтобы сдержать мелкую дрожь.
Отброшенная «Волга» перевернулась пару раз по шоссе и свалилась в кювет. Кобрик мысленно перекрестился, мысленно, потому что руку не мог оторвать от руля, молясь, чтобы «Волга», столь неудачно подставившая свой левый бок, не взорвалась.
Взрыва не последовало. Но и из кювета никто не показался, что могло означать лишь одно: у пассажиров «Волги» не было возможности выбраться на шоссе, чтобы разрешать конфликт.
В небе послышался рокот приближающегося вертолета.
Этот рокот словно подстегнул Кобрика, и он, ощутив прилив сил, выбрался из «Москвича» и побежал к обочине, взглянуть на протараненную им машину.
«Волга» стояла на колесах, но водитель лежал на руле без сознания, с залитым кровью лицом. Кто-то еще мог быть в машине без сознания, но у Юры от страха ноги стали ватными, и он застыл на шоссе у обочины, не в силах сделать вперед ни шагу.
Вертолет оказался милицейским.
Кобрик следил за ним совершенно спокойно. Прежняя жизнь рушилась прямо на глазах, не было прежней жизни — осталось страшное настоящее и еще более страшное будущее.
Из вертолета выпрыгнули два милиционера с оружием наизготовку и побежали к Кобрику. Юра обреченно сел на асфальт шоссе.
Первым подбежал к Кобрику атлетически сложенный сержант. Он легко, как котенка, поднял Кобрика за шиворот и поставил на ноги.
— Пьяный? — и нюхнул. — Вроде нет!
Он отпустил Юру, и тот, пошатнувшись, с трудом устоял на ногах.
— Не знаю! — испуганно пролепетал он. — Как это случилось…
Но сержант не слушал его. Он занялся привычным делом вместе со своим коллегой.
Кобрик как во сне, тупо смотрел на их действия: гаишники измерили тормозной путь, спустились к пострадавшей машине, осмотрели ее внимательно.
Сержант опять поднялся к Кобрику.
— Кранты, чайник! Двоих завалил. Пятерик светит…
— Они убиты? — прохрипел Кобрик.
— Еще дышат, но их пока не довезли до больницы! — усмехнулся сержант. — Пошли в вертолет…
— А машина? — запротестовал Кобрик.
— О машинах побеспокоятся! — кивнул на напарника сержант. — Тебе-то что? Когда ты выйдешь, уже другая модель будет бегать.
Кобрик, с трудом передвигая ватные ноги, поплелся к вертолету. Он еще никогда не летал на вертолете и в другое время обрадовался бы такой возможности, но в данный момент он даже не сообразил, что летит в первый раз. Даже желание загадать не было сил, голова была чугунная, а в ней, как в ведре, стучала одна лишь мысль: «Убийца!»
И больше ни о чем не думалось. Не было ни прошлого, ни будущего…
Вертолет сел в Шереметьеве.
Кобрик с трудом вылез вслед за сержантом и, пригибая голову, отбежал вслед за ним на безопасное расстояние от вертолета, который тут же поднялся в воздух и улетел.
Сержант огляделся, явно в поисках машины, и, не найдя ее, закурил.
— Когда мне говорят: «Едем», всегда почему-то хочется спросить: «Откуда?»
Кобрик молчал, не вступая в диалог, думая о жене-невесте. Отупение отпустило немного, но Юра не давал себе воли думать о будущем — сплошная чернота и безысходность.
— Ну, что ж, потопали! — прождав минут десять, предложил Кобрику сержант. — Как говорится: если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Пошли, Магомет, в местный КПЗ.
Кобрик не возражал. Ему было все равно. Безразличие заполнило его без остатка. Куда идти, что делать? Одним словом, шок…
В небольшом и уютном КПЗ сержант сдал Кобрика дежурному офицеру, а сам пошел звонить куда-то, выяснять, почему за ними не пришла машина.
Дежурный офицер вызвал старшину, и тот привычно обыскал Кобрика, отобрал деньги, ключи от квартиры, ремень от брюк и шнурки от ботинок. Дал подписать Кобрику акт, который тот подмахнул не глядя.
— Руки за спину и пошел! — мягко и дружелюбно приказал старшина Кобрику.
И Кобрик пошел по длинному коридору.
— Стоять! — приказал старшина, остановившись у двери одной из камер.
Заскрипела открываемая дверь. Кобрик заметил, что дверь полностью не открывается, упираясь в железный штырь, торчащий из пола.
— А это для чего? — спросил он у старшины.
— А для того, чтобы вы, голубчики, не могли гуртом вырваться из камеры, когда дверь открывают. Зайти и выйти можно только по одному… Заходи!
Кобрик протиснулся в камеру, и дверь с тем же противным скрипом защелкнулась за ним. Удаляющихся шагов старшины не было слышно.
«Профессионал!» — с уважением подумал Кобрик.
Он нервно походил по камере, от окна к двери и обратно, затем сел на нижнюю железную койку. Шок проходил, как заморозка зуба, с болью. Но боль была не та, которая постепенно проходит. Эта боль поселилась надолго.
Через пять минут дверь вновь отворилась с противным скрежетом, впустив в камеру пропитого, занюханного мужика, росту с два вершка.
— Собеседника привел тебе, чтобы скучно не было! — послышался голос старшины. — Бывалый!.. Обед в час: щи с мясом и гречневая каша.
— А компот? — мгновенно среагировал «бывалый».
— Обойдешься чаем! — обиделся почему-то старшина и закрыл со стуком дверь.
— Чай, который уже один раз пили, называется «мочой»! — крикнул старшине вдогонку «бывалый» и внимательно посмотрел на Кобрика.
Кобрик посмотрел на «бывалого».
— Что-то ты на фраерка смахиваешь! — подошел поближе «бывалый». — Небось первая ходка?
Кобрик знал, что по-немецки «фраер» значит «жених», и не обиделся, только усмехнулся такому совпадению. Остальное он не понял.
— Присаживайтесь! — предложил он, подвигаясь на койке.
«Бывалый» сел, достал пачку «Беломора» и предложил Кобрику.
— Закуривай!
— Спасибо, но я бросил курить! — отказался Юра.
— Бросил — поднимешь и снова начнешь. Камер для некурящих еще не изобрели. Кликуха у тебя есть?
— Кликухи нет, а зовут — Юра Кобрик.
— А я Иван — родства не помнящий! Человек свободный, задержанный псами за бродяжничество. Уже месяц в сем вертепе пребывающий.
— Месяц? — удивился Кобрик. — Я слышал, что больше трех суток не могут задерживать. Потом либо предъявляют обвинение, либо отпускают.
— Святая простота! — рассмеялся Иван. — У нас так много исключений из правил, что сами правила стали вроде исключений. А ты действительно двух завалил, как менты талдычат?
— Авария на шоссе произошла. Я врезался в «Волгу», она перевернулась…
— Бытовуха! — разочарованно протянул Иван. — А я подумал: хорошо начинаешь…
— А за «бытовуху» меньше дают? — поинтересовался Кобрик.
— Могут и условно впаять, если «соловья» дорогого купишь.
— Адвоката? — догадался Юра.
— Странно, что тебя повязали, — подозрительно посмотрел на Юру Иван. — Обычно берут подписку о невыезде. Небось начальство завалил. Тогда накатают на полную катушку.
— Пятерик светит! — вздохнул Кобрик, вспомнив сержанта.
— По фене ботаешь? — встрепенулся Иван.
— Не понял. Что вы сказали? Сержант мне нагадал.
— А-а! — опять разочаровался Иван. — Эти — ботают! Одной лапой, псы, хватают, а другою хапают. Если нагадал, то намотают точно. Ты своим сообщил, что повязали?
— Нет.
— Это напрасно! Требуй, имеешь право. Может, выкупят до суда? Стучи в дверь, требуй от старшины, чтобы к телефону подпустили. Ломись, не дрейфь.
Кобрик неуверенно подошел к двери и пару раз стукнул.
Иван захохотал и подошел к нему.
— Разве так ломятся? Так к девушке в гости просятся. Смотри!
И так загромыхал в дверь кулаками, что дверь загудела барабаном. Трудно было даже предположить в таком тщедушном теле крепость мышц.
Дверь открылась неожиданно, но Иван предупредительно отскочил в сторону, предоставив Кобрику отдуваться.
— Что барабанишь? — строго спросил старшина. — В туалет невтерпеж или «бывалый» наколол?
— Мне позвонить надо домой, предупредить. Ждут, волнуются.
— А гаишники разве по радио не сообщили?
— У меня номера телефона не спрашивали. А телепатией они не страдают.
— И то верно! — согласился старшина. — Пошли, как будто в туалет, по дороге я тебе разрешу позвонить.
Старшина подвел Кобрика к туалету, но внутрь с ним не вошел.
«Доверяет!» — усмехнулся Кобрик.
К удивлению Кобрика, в туалете было чисто, хотя запах присутствовал.