Единственная распахнутая дверь обнаружилась в конце коридора. Я вошла в небольшую комнату и неуверенно улыбнулась приятной немолодой женщине, уютно устроившейся за обширным письменным столом. Справа от нее, я увидела обитую мягкой кожей дверь с табличкой – «Старостин С.М.»
Очень хорошо! Надо понимать, я в приемной Старостина и передо мной его секретарь.
– Здравствуйте, я…
– Наш новый сотрудник, Маргарита Рощина, – доброжелательно продолжила за меня женщина и указала мне на стул. – Очень приятно. А я Нелли.
– Очень приятно, – я присела и поставила сумку на соседний стул.
– Удостоверение вам я уже приготовила, – она открыла верхний ящик стола и достала солидную коричневую книжечку с золотым тиснением. – Вот, возьмите. И распишетесь здесь, в журнале.
Пока я расписывалась в толстой амбарной книге, дверь с табличкой открылась, и на пороге появился высокий худой мужчина.
– А, наш новый сотрудник! – он двинулся ко мне, протягивая руку. – Нелечка, вы уже отдали удостоверение? – и, не дожидаясь ответа, взял меня за руку и потряс. – Очень, очень приятно, Риточка! Заходите ко мне, поговорим.
Старостин завел меня в кабинет, плотно закрыл дверь и только тогда заговорщицки подмигнул:
– Сотрудникам агентства «Шиповник», наш почет и уважение! Я могу еще чем-нибудь помочь?
– Конечно. Вы позволите воспользоваться вашим телефоном?
– Прошу! – он присел на край стола и широким жестом указал на старомодный аппарат.
Номер директора «Хита сезона» я запомнила, пока изучала сведения (и о самой фирме, и о ее хозяине), которые сумела добыть Ниночка, поэтому набрала его по памяти. Мне ответила секретарша. Я представилась и, после коротких переговоров, она переключила меня на самого господина Мурашова.
– Здравствуйте, Виталий Александрович, – сладко улыбнулась я. Мурашов, конечно, не мог меня видеть, но улыбка – она и в голосе чувствуется. – Вас беспокоит Маргарита Рощина, корреспондент еженедельника «Воскресный бульвар». Надеюсь, вам известно это издание?
– Боюсь, что я не слишком внимательно слежу за нашими СМИ, – любезно ответил Виталий Александрович. Голос у него оказался приятным, хотя, для солидного мужчины, несколько высоковатым. – Что вы, собственно, хотите?
Я очень хотела попасть на территорию фирмы, поговорить с людьми, повынюхивать, позаглядывать во все темные уголки… я хотела понять, где нам искать Альбину Сторожеву. Возможность для этого была только одна – уговорить хозяина «Хита сезона» на интервью. И я постаралась. С искренним энтузиазмом, я изложила идею публикации взглядов невыразимо уважаемого всем коллективом «Воскресного бульвара» и мной лично господина Мурашева. Я растеклась сахарным сиропом, описывая, как счастливы будут читатели еженедельника, познакомившись с одним из самых успешных бизнесменов нашей губернии. Я неопределенно намекнула, что возможно, интервью с ним, будет перепечатано одним солидным московским изданием… или даже не одним. С восторженным придыханием, едва-едва не срываясь на еще более восторженное повизгивание, я заверила Виталия Александровича, что его мнения по самым животрепещущим вопросам нашей жизни ждут тысячи современников, мечтающих приобщиться к источнику мудрости… Я очень старалась и, похоже, передавила. Виталий Александрович выслушал меня и, довольно скучным голосом, неопределенно пообещал:
– Я подумаю над вашим предложением.
– Ой, – я даже не пыталась скрыть огорчения. – Я так надеялась… Для меня это интервью очень важно, и возможность быть первой – вы же понимаете! Если к вам обратятся из «Губернского расклада»…
– Я скажу им, что право эксклюзива за вами, – немного смягчился он. – Впрочем, перезвоните мне через десять… нет, через пятнадцать минут.
Я положила трубку и шумно выдохнула:
– Ф-ф-ф-у-у!
– Молодец! – Старостин похлопал меня по плечу. – Есть настоящий журналистский напор, есть умение заинтересовать собеседника, есть обаяние – молодец!
– Спасибо, – я действительно, была благодарна ему за поддержку. – Боюсь, на господина Мурашова я произвела не такое хорошее впечатление.
– Он отказал вам? – искренне удивился Старостин. – Не может быть!
– По крайней мере, пока не согласился. Попросил перезвонить через пятнадцать минут.
– Значит, через пятнадцать минут согласится. Поверьте, вы были очень убедительны: я бы, например, не устоял. Думаю, он просто хочет навести справки. Это в шоу-бизнесе народу все равно, кому интервью давать и на какую тему. А Мурашов человек серьезный, он должен узнать, кто вы и откуда, подумать, насколько ему это выгодно, и только потом согласиться. Нормальное поведение ответственного работника. Если через пять минут у Нелечки зазвонит телефон… в общем, давайте подождем. – Он подошел к двери в приемную, приоткрыл ее и снова вернулся к столу. – Расскажите мне пока о себе. Александр Сергеевич упомянул, что у вас математическое образование. Университет, мехмат?
– Пединститут.
– Тоже солидно. И как же вас занесло в «Шиповник»?
– Это длинная история. – Мне совершенно не хотелось сейчас говорить о себе. Мне хотелось, чтобы побыстрее прошли пятнадцать минут, и чтобы Мурашов согласился на встречу.
– Значит, потом, как-нибудь, расскажете, – миролюбиво согласился Сергей Михайлович. – А по специальности приходилось работать?
– Да. Четыре года, учителем математики в старших классах.
– Категория?
– Высшая, – неподдельное уважение, отразившееся на лице Старостина, было приятно. Тем не менее, я честно уточнила: – Теперь уже нет, конечно. Теперь, если в школу возвращаться, все сначала начинать придется.
– Вы планируете вернуться? – его брови приподнялись как-то неравномерно, правая выше левой.
– Наверное, уже нет. Просто иногда… вспоминаю.
– Понимаю, – Сергей Михайлович сочувственно покивал. – Я ведь сам авиационный заканчивал, потом на заводе работал. Не могу сказать, что скучаю по тем временам, но все-таки… представьте себе: ангар огромный и самолет стоит, красавец! Мы тогда делали…
Он не успел договорить – в приемной зазвонил телефон.
– О! Спорим, это Мурашов! – он поднял вверх указательный палец и строго цыкнул на меня: – Хватит болтать! Тихо!
– Добрый день, еженедельник «Воскресный бульвар», – жизнерадостно проворковала Нелли. – Как вы говорите, Рощина? Да, разумеется, это наш внештатный сотрудник. Нет, извините, это не в моей компетенции. Да, это наша обычная практика. Что вы, Риточка хоть и молода, но очень способная девушка, работает вдумчиво и аккуратно. По ее статьям у нас ни разу неприятностей не возникало. Не за что, всего хорошего.
– И ведь не обманула, – усмехнулся Старостин, прикрывая дверь. – Действительно, с вашими статьями у нас проблем ни разу не было. Кстати, вы, когда-нибудь, журналистикой занимались? Хотя бы в стенгазете участвовали?
– Нет, – виновато призналась я. – И с этим интервью… я, конечно, постараюсь что-нибудь написать – мне ведь нужно будет потом Мурашову хоть какой-то текст показать. Но я не уверена, что это будет достаточно хорошо.
– Ерунда! У вас все прекрасно получится, я уверен! А основные правила я вам объясню. Вы только назначьте встречу так, чтобы у нас хотя бы часа полтора было, чтобы подготовиться.
– Не торопитесь, Сергей Михайлович, – нервно попросила я. – Пока что Мурашов не дал согласия на интервью.
– Так чего же вы стоите? Чего ждете? Он свой ход сделал, справки навел и решение, наверняка, уже принял. Звоните и договаривайтесь.
– Ох, – я скрестила пальцы на удачу и потянулась к телефону. На этот раз предварительных переговоров с секретаршей не было, Мурашов взял трубку сам. – Виталий Александрович? Это вас снова Маргарита Рощина беспокоит. Насчет интервью.
– Да-да, не нужно объяснять все сначала, – он был достаточно любезен, но мне показалось, что за этой любезностью скрывается раздражение. Похоже, задание я провалила. Сейчас Мурашов пошлет меня, куда подальше и придется мне возвращаться в офис с поджатым хвостом, придумывая по дороге объяснения, чтобы оправдаться перед шефом и остроумные ответы на Гошкины колкости. Я открыла было рот, собираясь привести еще парочку убойных доводов: почему самому Мурашову так необходимо это проклятое интервью (вот только, какие доводы? Надо мне было не со Старостиным болтать, а придумывать, чем еще можно заинтересовать директора «Хита сезона»), но Виталий Александрович продолжил вполне миролюбиво: – Насколько я понял, вы не хотите с этим делом затягивать?
– Не хочу, – еще не веря, что он собирается согласиться, ответила я. – Вот если бы сегодня? Может, вечером?
– Нет, вечер у меня занят. Но если вы подъедете часа через два, то я смогу выкроить для вас немного времени. Вас это устроит?
– Более чем! – горячо заверила я и взглянула на часы. – Буду у вас ровно в пять!
– Договорились, – из голоса Мурашова неожиданно пропало раздражение, он заметно повеселел. Странно. У меня настроение улучшилось – это понятно, я добилась того, чего хотела, а он-то чему радуется? – Я передам на вахту, чтобы вам пропуск выписали. Только паспорт не забудьте, у нас вход строго по документам.
Я заверила, что без паспорта из дома не выхожу, и рассыпалась в благодарностях. Мурашов выслушал их с заметным удовольствием и только когда я начала повторяться, вежливо свернул разговор. Я положила трубку, вытерла пот со лба и повернулась к Старостину:
– Он согласился! Будет ждать меня в пять часов, обещал пропуск заказать.
– А я что говорил? – Сергей Михайлович показал мне большой палец. – Молодец! И у нас немного времени есть. Серьезного журналиста я из тебя, конечно, сделать не успею, но интервью сумеешь взять вполне профессионально. Ты готова? Начинаем мастер-класс?
– Только шефу сначала доложу, – я снова схватилась за телефон. После двух длинных гудков Баринов ответил:
– Слушаю.
– Сан Сергеич, это Рита. Мурашов согласился на интервью, назначил встречу сегодня, в пять.
– Хорошо. Ты сейчас попроси Старостина помочь. Пусть он объяснит, как держаться, какие вопросы задавать – вообще, все что нужно, чтобы журналисткой выглядеть. Сергей Михайлович профессионал, он сумеет тебя научить.
– Он уже обещал мне мастер-класс. Сейчас займемся.
Старостин подождал, пока я закончу разговор с Бариновым и расплылся в широкой улыбке.
– Итак, начинаем занятие на тему: «что такое интервью в современных средствах массовой информации, и каковы основные правила для журналиста, который хочет сделать хороший материал»! Готова?
– Минуточку, – я поудобнее устроилась в кресле и достала из сумочки рабочий блокнот.
– У тебя нет диктофона? – немного удивился он.
– Есть, конечно, – я снова пошарила в сумочке и показала розовый, украшенный блестками аппарат. Разумеется, я могла взять и обычный, серого или черного цвета, но Гошка решил, что именно этот, нелепого гламурного вида, больше подойдет для журналисточки, внештатного корреспондента «Воскресного бульвара». – Когда буду интервью у Мурашова брать, я им воспользуюсь. А блокнот, это для меня. Я лучше усваиваю, когда записываю, да пролистать его, при необходимости, удобнее, чем в диктофоне ленту туда-сюда гонять.
– Дело привычки, – не то согласился, не то возразил Старостин. Покосился на розовый, похожий на детскую игрушку, диктофончик и уточнил: – Эта штучка, действительно, работает?
– Конечно. Нормальный диктофон. У него только вид дурацкий, а начинка самая обыкновенная.
Я вернула диктофон в сумку, раскрыла рабочий блокнот на чистой странице и преданно уставилась на Сергея Михайловича:
– Я готова.
– Хороший взгляд, – похвалил он. – Вот и на Мурашова так же смотри. Вообще, запомни на будущее: ты должна искренне любить человека, у которого берешь интервью, любить его и восхищаться им! Только тогда ты сможешь задавать ему самые неудобные и неприятные вопросы и узнать его самые отвратительные, наиболее тщательно скрываемые тайны! Это базис. А теперь надстройка…
Сергей Михайлович, действительно, был профессионалом. За полтора часа он четко и доходчиво изложил мне основные правила и приемы работы, дал несколько ценных советов на тему: «как себя вести», помог подготовить список основных вопросов и набросал план интервью.
В общем, когда пришло время отправляться к Мурашову, я чувствовала себя настоящим газетным волком. Ну-у, почти настоящим.
Я без проблем миновала охранника на вахте и, всего пару раз «случайно» свернув не туда (что дало мне возможность немного побродить по коридорам), добралась до кабинета генерального директора. Секретарша была любезна, Мурашов приветлив и разговорчив – чего еще могла желать молодая журналистка? Я не скрывала восхищения героем будущего интервью, старательно хлопала глазками, с восторженным придыханием задавала подготовленные с помощью Старостина вопросы. Получалось у меня, судя по реакции Виталия Александровича, совсем неплохо. Если в начале разговора он, все-таки, был несколько напряжен, то уже минут через пятнадцать расслабился. Мои ужимки его забавляли, и Виталий Александрович, похоже, почувствовал ко мне некоторое расположение, примерно, как к собачонке, которую неленивый хозяин выучил нескольким фокусам, чтобы развлекать гостей. Меня это вполне устраивало – пусть Мурашов в душе смеется надо мной, пусть считает глупой амбициозной девчонкой! Главное, он не испытывает сомнений в том, что я настоящая журналистка, пусть и внештатный, но реальный сотрудник еженедельника «Воскресный бульвар».
Виталию Александровичу явно понравилось, что я позаботилась ознакомиться с основными этапами его богатой событиями жизни. Причем демонстрировала я свою осведомленность очень аккуратно, не выходя за рамки того, что могла узнать из, так называемых, «открытых источников». Впрочем, Ниночка, по своим каналам, накопала ненамного больше. До отвращения законопослушным господином оказался господин Мурашов! И его откровенно насмешило, когда я склонила голову на бок, прищурилась и жизнерадостно чирикнула:
– А можно я задам провокационный вопрос?
– Вам – можно, – коротко хохотнул он. – Из вас получится очень милый провокатор. – И тут же игриво подмигнул: – Но ответить, уж извините, не обещаю.
– Тем не менее, я попробую, – многозначительно улыбнулась я. Слегка наклонилась вперед и, понизив голос, словно хочу поведать некий важный секрет, продолжила: – Говорят, Рокфеллер в свое время сказал, что готов отчитаться за каждый цент из своего капитала. Но только не за первый миллион! А вы готовы рассказать о том, как заработали свой первый миллион долларов?
Мурашов снова расхохотался, громко и раскатисто – смеялся так, что даже слезы на глазах выступили.
– Ну, где же здесь провокация, Риточка, – выговорил он, наконец. – Спасибо, конечно, за комплимент, спасибо, что уважили! Только, уж извините, никаких миллионов долларов у меня нет, ни первого, ни второго! Откуда у вас вообще такая странная идея? Я, конечно, человек обеспеченный, и доходы у меня вполне приличные, но большая часть вкладывается в производство. Если хотите, я могу рассказать, как заработал первую тысячу рублей.
Я улыбнулась, кисло, как это должен был сделать человек, который заготовил небольшую бомбочку, а она неожиданно превратилась в безопасную хлопушку:
– Конечно. Я уверена, что нашим читателям это будет интересно.
Мурашов попотчевал меня сентиментальной историей, про мальчика из интеллигентной семьи со скромным достатком, милого мальчика, который очень хотел сделать маме подарок на день рождения. Чтобы добыть денег, этот мальчик полгода занимался математикой с балбесом-одноклассником из семьи гораздо менее интеллигентной, но достаточно обеспеченной. Заканчивалась история тоже вполне в святочном духе: балбес получил на решающей контрольной честно заработанную четверку и был совершенно счастлив, юный репетитор на заработанные деньги купил маме необыкновенной красоты шарфик и тоже был счастлив. Соответственно, были счастливы родители одноклассника, переставшего быть балбесом, и одаренная шарфиком мама… учитель математики, кстати, тоже был счастлив. Приятным бонусом явилось то, что вдохновленные успехами товарища, другие двоечники потянулись к знаниям, которыми добросовестно и щедро, за разумную плату, делился наш герой.
Это я сейчас разумно смягчила всю историю, а в изложении Мурашова сахарный сироп перехлестывал через край. Наверное, именно поэтому у меня возникли сомнения: так ли все было на самом деле? То есть, маленький Виталик Мурашов, возможно и сделал маме подарок, но денежку на понравившийся шарфик, он, скорее, банально стряс с младших учеников. Никаких доказательств этой версии у меня, естественно не было, но я достаточно долго проработала в школе, чтобы научиться узнавать таких вот, милых мальчиков, стремящихся порадовать маму…