Сажусь на медведя и неспешно двигаюсь обратно, выхватывая обрывки разговоров.
— …на Царьград идти…
— …видение было…
— …не, богиня приезжала…
— …медведь пятнистый и в шапке…
— …Хозяйка, я тебе говорю…
— …сам слышал, девка пятнистая…
— …Хозяйка сильнее Распятого будет…
— …и Перуна сильнее…
— …сама сказала…
— …в человеческом облике…
— …на Царьград!!!
Печенеги носятся ураганом, что-то сворачивают, убирают, грузят в повозки. Куря, читая проповедь, одновременно орет на тысячников, те на сотников, сотники на десятников, десятники на рядовых, а рядовые орут просто так, от переизбытка чувств. Лошади ржут, бараны блеют, куры кудахчут. Суматоха распространяется подобно кругам на воде…
На вершине холма оборачиваюсь.
Я не хочу быть богиней! Не хочу!!! Я же молодая совсем! У меня опыта никакого! Только пара самобранных сумок и игрушечный автомат с бесконечным рожком, помеченным красной изолентой! Не надо на меня молиться! Я только хотела Святослава спасти! Он из русских князей всегда мне больше всех нравился! Не хочу в богини!
«Грушинский фестиваль» гудит, словно раскаленный улей. И первые отряды всадников уже тянутся на юг, омывать копыта своих коней в водах Мраморного моря…
Мекрина
Немедленно отправиться на встречу с Витькой не удалось. И не потому, что Мекрина собиралсь подготовиться. Хотя собиралась. Но оказалась не в состоянии. Прием информационного пакета (два часа назад Мекрина и слов таких не знала) из будущего отозвался не слишком приятными ощущениями. Вот как у инфернальной сущности может болеть голова? Оказывается, сильно! Словно гвозди в виски забивают, напрочь игнорируя призрачность висков и всего, что под ними находится. Хорошо, хоть накрыло не сразу. Произойди подобное на Совете…
Материализация тела делу не помогла. Наоборот, стало еще хуже. Гвозди поменяли на зубила, в лоб загнали пару стамесок, а в затылок воткнули толстый железный лом. И всем этим ворочали с неслабой амплитудой. В придачу пересохло во рту, заболел правый рог, а слева нестерпимо зачесалось под нимбом. Вспомнился анекдот, что в голове нечему болеть, там, мол, кость! Тоже привет от потомков, весьма актуальный. В рогах уж точно кость.
Мекрина покатилась по полу, судорожно избавляясь от тела. Весь садистский инструментарий дематериализовался вместе с пытаемой. В смысле потерял материальность, но долбить меньше не стал. Некоторое время чертовка каталась по полу, меняя формы. Каждый переход добавлял остроты ощущений. Теперь левый рог присоединился к собрату, а боль выпускала метастазы в самые неожиданные места от грудной клетки до кончика хвоста. Резкий спазм в животе навел на мысль.
Рискуя схватить инфаркт (грудь болела уже давно и неимоверно) Мекрина вернула тело, вытащила из кармана бутыль с горилкой и надолго присосалась к горлышку. Спиртное клубком огня бухнулось в желудок и, выжигая заразу и смывая боль, двинулось в разные стороны. Чертовка отбросила опустошенный сосуд и дотянулась до следующего, стоящего на столе. После второго штофа она смогла встать на ноги. Боль не то, чтобы прошла, но хотя бы не сбивала с ног.
Мекрина обвела собственный кабинет мутным взглядом. Интересно, та сука в будущем тоже так корячится? Хотелось бы! Не одной же загибаться? Горилки в кабинете больше не было. Куда-то идти не хватало сил. Да и не в теле же! К тому же, пьяном. Дематериализовываться чертовка боялась: а вдруг протрезвление вернет всё назад? «Яша мог бы помочь! — сверкнула мысль. — Одним движением!».
— И не мечтай даже! — сама себе скомандовала Мекрина, ощущая активизацию гвоздей. Не слишком сильную, но… К тому же еще добавились головокружение и тошнота. — Надо еще выпить!
Для продолжения лечения предстояло совместиться с запасами зелья. Либо собственные покои, либо… Мекрина задумалась. Не дай Князь, кто-нибудь увидит ее в таком состоянии! Надо срочно мотать из ада. И вообще из Вышних Сфер. Выходить в астрал (еще одно новое словечко) рискованно, придется телепортироваться (и еще одно). Новые слова произносились всё естественнее, что, безусловно, радовало. Но в таком состоянии прыгать…
Сомнения могли продолжаться еще долго, если бы сознание не охватило очень нехорошее предчувствие. Еще минута, и здесь будет Князь. Или Господь. Один хрен! Мекрина резко выдохнула и в следующее мгновение ее тело, сминая молодую еловую поросль, катилось по склону заросшего оврага прямо под ноги пятнистому медведю в черной бейсболке. Чертовка перевела взгляд с морды зверя на лицо всадницы, прохрипела: «Выхлопа!» и присосалась к протянутой фляге, чувствуя, как с каждым глотком жизнь возвращается в измученное тело.
— С чего это тебя так раскорячило? — сочувственно спросила Витька.
За время проведения лечебной процедуры девушка спешилась, запалила костерок и уселась по-турецки напротив чертовки.
— С тебя, — скривилась та. — Так что всё по чести: кто калечит, тот и лечит!
— Ути-пути, какие мы справедливые! — усмехнулась Витька и отобрала флягу. — Хватит с тебя, а то совсем окосеешь.
— Это вряд ли, — не согласилась Мекрина. — А пойло, и впрямь, знатное! — прислушалось к ощущениям. — Прямо бальзам на мою израненную душу.
— И исцарапанное тело, — закончила Витька. — Одежду отремонтируй. А то сейчас наши придут, а ты выглядишь, как последняя берегиня! Хотя на Ваську я зря гоню, та пусть голая, но аккуратная и прибранная. А теперь и вовсе в форме ходит.
— Боишься, Любомудра соблазню? — Мекрина щелчком пальцев привела себя в порядок.
— Поздно, — довольно осклабилась Витька. — Волхва ты уже довела до цугундера, а с Игорьком такие фокусы не пройдут! Лучше объясни, с какого бодуна ты по склонам катаешься и несчастные елочки ломаешь?
— Сама же говоришь — с бодуна, — отмахнулась Мекрина.
— Это и ежу понятно, — не сбилась с мысли девушка. — Но вот чем тебя так по мозгам хряпнуло, что даже горилка не помогает, и «выхлоп» нужен?
— А ты откуда знаешь? — удивилась чертовка. — Про горилку? Учишься зрить незримое? Или провидческие способности открылись?
— Ты себя нюхала? — скептически поинтересовалась Витька. — Два штофа вылакала, не меньше! Вернемся к первому вопросу: от чего похмелье? Может, с недосыпа? Люцифер или Сам?!
— Что ты понимаешь в высоком искусстве любви, девчонка?! — с пафосом продекламировала чертовка и мечтательно вздохнула. — От таких партнеров похмелья не бывает!..
— А от кого бывает? — Витька округлила глаза. — Неужто, Перун Сварожич, наконец, удостоился!
Камуфлированный медведь, притащивший из глубины балки огромную кучу хвороста, уперся глазами в Мекрину, проявляя весьма живой интерес к обсуждаемому вопросу.
— Хрен ему, а не девичье тело, — огрызнулась чертовка. — Ладно, ладно, не отстанешь ведь! Я-из-будущего скинула информацию мне-из-прошлого. Препоганые ощущения!
— Большие знания таят вселенские печали; а множащий познания былого, свою лишь умножает скорбь… — усмехнулась Витька.
— На древнеарамейском это звучало несколько иначе, — Мекрина удивленно приподняла бровь. — Хотя твой перевод точнее и литературнее классического. Писать не пробовала?
Поняв, что продолжения интересующей его темы не дождаться, медведь улегся у костра, уронив голову на лапы. Камуфлированная шерсть почти слилась с окружающей растительностью. Лишний бугорок на дне овражка, и только.
— С вами попробуешь… Ни минуты покоя! — Витька извлекла из сумки несколько пирожков. — Закусывать будешь? Или предпочитаешь болтать на голодный желудок?
— Давай! — чертовка закинула угощение в рот. — Однако! — восхищенно выдохнула она через минуту. — Как это я прозевала таланты твоего дедушки?!
— Так ты из какого века?
— Понятия не имею! Тело из десятого, знания отовсюду. А пирожки просто нравятся. Подкинь еще, у тебя всё равно сумка самобраная!
Витька пожала плечами:
— Да ешь, не жалко. Заодно расскажешь, с чем пожаловала.
— Ты не заметила, что ли? — округлила глаза чертовка. — Похмелиться, пирожков поесть, потрендеть за жизнь…
— Выведать наши планы, уговорить не претворять их в жизнь… — скептически продолжила Витька.
— Я Вас умоляю! Так, кажется, твой новый питомец выражается, — Мекрина скорчила презрительную рожу. И обернулась к зарычавшему медведю. — Да передавай, сколько угодно! Не хватало еще мне кошки драной бояться. Или блохастой собаки! — медведь приподнялся и добавил звука. — Не говоря уже о том, что ни один из них меня когтем тронуть не посмеет! И ты, мохнатый, тоже.
— Это почему? — заинтересовалась Витька.
— Если меня развоплотить сейчас, то кто в двадцать первом веке уговорит тебя в прошлое вернуться? — усмехнулась чертовка. — И не будет им Хозяйки!
Потапыч пронзил интригантку свирепым взглядом, рявкнул во всю мощь легких, но лег на место.
— А всё остальное — не страшно, явление временное и обратимое, — продолжила Мекрина. — Ничего, что я бы не пережила. Следовательно, бессмысленно. Но вернемся к нашим баранам. Вроде как мы договаривались, что ты просто вернешь Игорька обратно. Или я что-то путаю? Мы свои обязанности по договору выполнили в полном объеме, а ты?
— А что сразу я? — возмутилась девушка. — Во-первых, с каких это пор, для дальних командировок отменяется культурная программа? Во-вторых, мы говорили не за Игоря, а за Алатырь-камень. Он что, установлен на Крещатике, или в Капище Перуна? В-третьих, где обещанное тело для несчастного аналитика? В Донском или на Хованке? И за какие обязательства мы говорим? В-пятых, в этом времени во всем виноватый Куря, на него и наезжай! И, наконец, лично меня вполне устроит вариант с твоим развоплощением. Всё будет тихо и мирно, время свободное появится, может, писать начну…
— Шо ты торгуешься, как еврей на Привозе? — всплеснула руками чертовка. — Можно подумать, все тебя обманывают, а сама ты белая, безгрешная и в подвенечном платье!
— Таки да, а что? — Витька невинными глазами уставилась на собеседницу. — У меня и нимб есть. Штук десять или одиннадцать…
— У меня тоже есть! — не осталась в долгу Мекрина. — И, между прочим, не взятый в бою, а пожалованный Господом. С соблюдением всех формальностей.
— В бою почетней, — Витька приложилась к фляге.
— И мне налей! — фыркнула чертовка.
— Соку? — удивилась девушка.
— Лучше «выхлопа»! Без него с тобой говорить никакого терпения не хватит!
— Я тут борюсь с пьянством, а ты показываешь личному составу дурной пример, — задумчиво протянула Витька. — С другой стороны, можно подать это, как спаивание противника. Но неясно, надо ли относить тебя к противникам? Наезжать — наезжаешь, но в драку не бросаешься. А ладно, хлебай.
Фляга перекочевала к Мекрине. Чертовка отхлебнула и сунула сосуд медведю.
— Пей, лохматый! А то эта зверюга, небось, не нальет!
Потапыч вопросительно посмотрел на командира. Витька кивнула:
— Только без фанатизма! Враг не дремлет! — и уже чертовке. — А как ты нас нашла?
— По запаху, — Мекрина взглянула на насупившуюся собеседницу и добавила. — Твоя фляга имеет неповторимый аромат. Не физический, конечно. Я, собственно, не к тебе шла, а к фляжке. Но раз уж так сложилось, почему бы и не поговорить. Мне очень интересно, чего ты добиваешься.
— Я?
— Ага! А то твоя культурная программа приводит к интересным побочным эффектам, Хозяйка!
Витька скорчилась, словно от головной боли:
— Хоть ты не начинай! Все норовят из меня богиню сделать! Человек я! Человек!
Мекрина скептически усмехнулась:
— Не хочется на вершине Эвереста болванчиком сидеть? Это правильно! Так может, тебя назад вернуть? Вместе с рыцарем твоим в новом теле.
— Вы ж не можете! Энергии немерено надо, да и закрыто будущее.
— Ради Бога! — на губах Мекрины заиграла улыбка. — Не так уж и закрыто после вашего перемещения. А силы ты немало набрала, плюс с Алатырь-камня слить. Нам останется чуток добавить… Ну и в будущем с документами пофинтить немножко… А здесь всё останется, как было…
— Не останется, — сообщила Витька. — Как минимум одну точку бифуркации мы прошли. Игорек приедет, посчитает…
— Это какую? — насторожилась чертовка.
— Князя не убьют, — сообщила Витька. — Я печенегов с порогов прогнала.
Мекрина изумленно вытаращилась на девушку:
— Ты с ума сошла! — прохрипела она внезапно севшим голосом. — Владыка Асмодея развоплотит! И Михаилу мало не покажется… Погоди, а где Хрюндер с Токрой? Тоже в этом участвовали?
— Конечно!
Следующие пять минут Мекрина демонстрировала знание идеоматических выражений двадцать первого века, медведь благоговейно вслушивался, а Витька всем видом показывала, что до тольяттинской Ирки чертовке далеко (хотя в глубине души признавала свою неправоту).
— Тебя тоже развоплотят? — сочувственно произнесла девушка.
Сочувствие получилось искренним ровно наполовину.
— А вот хрен! — вызверилась Мекрина. — Выкручусь! Максимум, чертят твоих сдам. А Асмодей с архангелом мне до задницы! Но ты… Мать моя ведьма! Это же надо, сорвать совместную операцию Высшего и Низшего Советов, наступить на ногу самым могущественным архангелам и демонам, а после этого усесться в забытом богом овраге и пить яблочный сок! Да на тебя сейчас такие сущности охоту начнут… Они ж тебя!..
— Перебьются! — Витька с невозмутимым видом продолжала прикладываться к фляге. — Пусть только сунутся — рога пообломаю. Ну и по всей программе: пасть, моргалы… А ангелам перья из хвостов повыдергиваю. Не они первые, не они последние. Хлебни напоследок «выхлопа» и вали, выкручивайся. Если будет совсем хреново — линяй к нам. Прикроем в память о прабабушке. Только чертят трогать не советую, спецназ своих не сдает.
Ирий
Что-то в этот раз было не так. То есть, внешне всё по-человечески, в смысле по-божески: стол, закуска, выпивка, боги-собутыльники… Но потерялась задушевность, отличавшая ежедневные посиделки в Ирии.
Сварог, день и ночь изводимый Мокошью, вторую неделю ходил мрачнее тучи, периодически на Матери же душу и отводя, что характер последней ничуть не улучшало. Замкнутый круг, мать его за нижнюю конечность!
Хорс хмурился, обеспечивая Северу Руси черные тяжелые тучи и мелкий моросящий дождик, временами переходящий в ливневый, и часто сплевывал, не обращая внимания на недовольный рев Велеса.
У Скотьего бога и так проблем хватало: от комаров он Ирий избавил, в результате чего теперь боролся с нашествием москитов. С одной стороны, вроде как те же твари, вид сбоку. А с другой, куда приличнее иметь собственную кусачую гадость, чем заморскую, тропическую. Разница, как между черной икрой и баклажанной!
Даждьбог, попытавшийся было устроиться на привычном месте, не успел закинуть правую ногу на левую, как оказался на земле и теперь гонялся за Ладо, подозреваемым в подпиливании дубовой колоды. Истошные вопли малого, пытавшегося на бегу доказать свою невиновность, никого не веселили.
Относительно довольны могли бы быть Перун, гордый ловко спроворенным дельцем со стариком Тенгри, да Чернобог, для коего паршивое настроение остальных — уже повод для радости. Но громовержец, проявивший в тяжелом диалоге с Великим Небом чудеса ума, толерантности и дипломатического мышления, с того момента мучился головной болью, от которой не помогали даже проверенные средства от похмелья. А бог Зла, он бог Зла и есть. Хорошее у Злыдня настроение или плохое — поди разбери! Сам Велес лапы сломит! И кто тогда будет москитов выводить?
Отсутствие Симаргла тоже счастья не добавляло. Совсем мохнатый родные края забросил. Продался за пирожки и антиблошиный ошейник!
Последнее время именно это служило поводом для ворчания Мокоши. За неимением главного объекта доставалось всем.
— Отец! — голос матери легко перекрывал негромкий гул разговоров. — Чем твой пес занят?
— Путешествует, — привычно отмахнулся Сварог. — Осматривает новые места. Знакомится с интересными людьми…