Ника накинула на себя длинное полотенце и вылезла из ванны.
- Так предложение в силе? - Она выжидательно смотрела на Агату.
- Какое? - Девушка непонимающе взглянула на ребенка.
- Насчет помощи с уборкой. Одна я, наверное, не справлюсь.
- Приведу себя в порядок и зайду к тебе. Заодно поближе познакомлюсь, интересно ведь.
Девочка кивнула головой и умчалась в свою комнату, одеваться, оставив Агату раздумывать над странностями - знакомый рисунок дракона на спине у девочки и то, как та спокойно воспринимает вторжение в личную жизнь. Да и собственная откровенность несколько поражала.
Девушка на цыпочках кралась по коридору, стараясь сделать это так, чтобы никто из проснувшихся в этот ранний час ее не заметил. Она пыталась раствориться в стенах, периодически практически повторяя их фактуру и окраску - самая странная ее способность - хамелеон - была ей почти неподконтрольна. Как раз для того, чтобы девушка инициировалась и получила наконец-таки полный контроль над своей способностью, ее привезли в Замок. Можно сказать, привезли на заклание, как жертвенного барашка - для одной-единственной ночи с кем-то из близнецов. За ее инициацию клан заплатил много, теперь она обязана будет отработать до десяти лет на Лисовских.
К счастью или сожалению, но ни Светлый, ни Темный не замечали ее, хотя она старалась быть у них на виду. Возможно, именно потому, что при виде кого-нибудь из них ее сковывала дикая стеснительность и воплощалась в самой невзрачной ее внешности - настоящей. Рядом с ними она не могла выглядеть ни яркоглазой привлекательной блондинкой, ни томной южного типа брюнеткой, только собой.
А еще это их странное поведение - каждый раз, когда она видела их вместе, они обязательно обнимались, чуть ли не целуясь, словно специально для нее, хотя в остальное время Светлый не засматривался на парней, а Темный одарял своим вниманием всех девушек. Кроме Алекс. Алекс, или Лекса, как она всем представлялась в последнее время, на вкус близнецов была слишком обычной.
Девушку это не слишком задевало - она бы предпочла инициацию с Романом, хотя насчет "первой ночи" именно с ним у нее имелись четкие указания - нельзя. Жаль, он был более человечным, что ли. Он ей нравился как человек. За неделю, что она жила здесь, он единственный относился к ней доброжелательно.
Вчера он приехал запыленный, пахнущий гарью, с маленькой девочкой на руках. Было в этой девочке что-то такое, что говорило об их родстве. Или широковатые для европейцев скулы, или чуть приподнятые уголки глаз, но определенно, они были в какой-то степени родственниками. Он так трогательно выглядел с ней, что девушка впервые задумалась о том, что хотела бы не быть единственным ребенком в семье.
К сожалению, так получилось, что она одна.
Семья своей наследницей, наверное, гордилась, папа часто говорил, что его девочке суждено сиять своим величием. Если только она пересилит все свои вредные привычки, добавлял он уже гораздо громче, когда ловил ее на очередной пакости. Величие. Сияние. Лекса старалась соответствовать. С самых первых дней жизни она старалась соответствовать статусу и положению, сваленным на нее.
Шло время, обязанностей становилось все больше, но маленький усталый ослик, коим всегда считала себя девушка, упрямо тянул свою лямку.
Когда матери вынесли приговор - больше детей у нее не будет, Лекса выслушала целую лекцию от отца, о трудностях выбора, о большом мире, который сжует и перемелет, если только не держаться за свои гордость и достоинство.
Да. Гордость и достоинство позволяли выжить маленькому роду, для которого наступили плохие времена. Всю гордость рода составляла их единственная способность, метаморфозы. Все достоинство требовалось роду для того, чтобы держать удар, потому что способность была уникальна, применима в достаточном количестве областей, чтобы быть одновременно и востребованной, и отторгаемой обществом.
Разведка, аферы, мошенничества - на протяжении своего существования род не гнушался ничем, за что у пресловутого общества было больше причин для неприятия.
К сожалению, род хирел - кровосмесительные браки не могли привести ни к чему хорошему, единственный человек, пошедший против своего семейства и взявший в жены не двоюродную сестру, навязанную родителями, а девушку со стороны, был отвергнут семейством, предан анафеме и вычеркнут из родовых списков. Этим человеком был отец Лексы.
Он увез свою молодую жену так далеко, как мог, взял ее фамилию и основал новый род метаморфов, состоящий из него, жены и дочери.
После всех трудностей, что преодолел отец, когда устраивал ее в "гарем" к сильнейшим парапсихам, было бы черной неблагодарностью избегать встреч с ними, тем более, что сегодня Лис вызывал ее к себе и велел готовиться к официальной инициации. Лекса представить себе не могла, чем может для нее обернуться эта самая "официальная инициация", хотя и пыталась. Был вариант спросить у кого-то, кто может быть в курсе проводимого ритуала. Этим кем-то девушка посчитала Романа, поэтому сейчас кралась, старательно вжимаясь в стенку, пытаясь с ней сродниться.
- Дурак ты, Ромка. - Девушка вздрогнула, услышав голос Артема, и попыталась стать еще незаметнее. - Отказываешься участвовать в таком мероприятии. Хотя да, день рождения Ники важнее. А как новую сестренку назовешь?
- Вообще-то у нее уже есть имя. Мария. Ее зовут Мария. - Недовольный Рома сбросил со своего плеча руку друга, и сощурился. - Ты же говорил, проблем не должно возникнуть. Я просто подготовлю документы на усыновление. И она станет мне дочерью.
- А вдруг для ее новой жизни ты решишь сменить ей имя. - Тема пожал плечами и весело улыбнулся. - Только представь - ты стал первым, кого она вообще в жизни увидела, может, это как у цыплят, на уровне рефлексов, она теперь будет все время бегать за тобой следом, станешь образцовой мамочкой.
- Что для нее поменяется? Фамилия останется та же. Мать-кукушка от нее отказалась за нескромную сумму денег, как только узнала о том, что ребенок может навсегда остаться растением. Я вообще рад, что она глаза открыла. Пусть, если сможет бегать, бегает. Сейчас ей нужно много внимания. Да, спасибо, что напомнил, Маська, наверное, уже проснулась, пойду с ней общаться. Лешка сказал, чем больше я буду проводить с ней времени, тем легче она адаптируется. - Рома махнул рукой и убежал к своей малышке.
- Блин, так и не спросил, что подарить Нике. Ну, да ладно, позже спрошу. - Лекса вздохнула с облегчением, услышав удаляющиеся шаги Темного. Едва она это сделала, как он резко развернулся и уставился прямо на нее. - Уши греем? Милая ящерка, вам никто не говорил, что подслушивать чужие разговоры чревато последствиями?
Рома вошел в свою комнату, подошел к своей кровати и улыбнулся маленькой девочке, лежавшей под одеялом.
- Сейчас мы сходим в туалет, поедим и будем играть. - Он ловко, натренировавшись в последние несколько дней, поднял девочку на руки, поддерживая ее голову - мышцы, отвечающие за самостоятельные ее действия, еще не были до конца укреплены. - Подгузник, подгузник.
Положив ребенка на столик, прикрытый покрывалом, Рома снял старый подгузник.
- Мыться, определенно, нам нужно мыться. - Все так же на руках у старшего родственника девочка отправилась в ванную, где Рома набрал холодную воду в ванну и нагрел ладонью до 37 градусов. - Давай, солнышко, детки должны любить плавать. - Он опустил ребенка на воду, поддерживая рукой спину и голову, второй рукой нашарил на бортике бутылку с детским шампунем. Выдавив немного шампуня на темные мокрые волосики девочки, Рома щелкнул крышкой бутылочки и освободил от нее руку, оставив плавать шампунь в ванне. Маша неотрывно смотрела на купающего ее парня и улыбалась, шевеля в воде пальчиками.
Как только ребенок был выкупан и торжественно завернут в полотенце, новоиспеченный папаша, не переставая разговаривать с девочкой, отнес ее в комнату. Легкими движениями пальцев он высушил волосы дочери. После процедуры одевания, когда он с умилением ловил стягиваемый ребенком подгузник, Рома укутал ребенка в одеяло и пошел за бутылочкой - благо далеко идти не нужно, в его комнате был мини-холодильник, где он хранил простерилизованную бутылочку и несколько банок детской смеси. Ребенок пока еще не мог есть ничего иного, кроме детских молочных смесей, приходилось кормить девочку из бутылочки, но Алекс, заходивший накануне вечером, при осмотре сказал, что через пару недель девочку можно будет постепенно переводить на каши и детское питание. По самым скромным его прогнозам, при регулярных корректировках процесса укрепления организма, через пару месяцев ребенок уже начнет ходить.
Рома покачал головой - корректировки отнимали у Алекса слишком много сил, сказывались специфические способности Маши. Такими темпами, ему придется отложить лечение других больных, чтобы уложиться в срок, поставленный самому себе для исцеления невесты.
Мария тяжело вздохнула, чуть ворочаясь под одеялом и заплакала.
- Я здесь, солнышко, давай, чтобы ты не пугалась того, что меня не видишь, я буду рассказывать тебе что-нибудь? Хочешь услышать сказку? - Со стороны кровати донесся вопросительный звук, расцененный Романом, как согласие. - Жила-была маленькая девочка. Она жила в большом-пребольшом замке, с кучей закрытых комнат. Каждый день одна из дверей открывалась, а какая-то другая - закрывалась. Одновременно оставались открытыми только девять комнат. В этом огромном замке не было слуг, только эта маленькая девочка. она не знала почему, но должна была каждый день обходить все комнаты и обновлять своим присутствием заклинания в комнатах, не позволяющие вещам ломаться, грязи скапливаться, а волшебным светильникам светить ровно и ясно в любое время суток.
Смесь в бутылочке растворилась, осталось только ее подогреть. К сожалению, через бутылочку Рома не мог воздействовать на смесь, поэтому воспользовался ведерком, зачерпнув в ванне остывающей воды и согрев воду в ведерке. Капнув смесью на кожу запястья и убедившись, что смесь не сильно горячая, он подошел с бутылочкой к Маше, и осторожно сунул соску ей в рот. Девочка прикрыла глаза, сосредоточившись на еде, и Рома продолжил сказку:
- Девочка все время боялась, что пока она будет в комнате, дверь закроется. Такого никогда не случалось, но все равно, ночевать она предпочитала в коридоре, пусть там не было прекрасных кроватей с балдахинами и мягкими перинами, или не было так тепло, как в одной из четырем кухонь, редко закрывающих свои двери для нее, но девочка боялась. Иногда ей слышались голоса или музыка, но посторонние звуки доносились только из-за дверей закрытых комнат. Так как девочка боялась быть запертой, то она никогда не доходила до окон в комнатах, да и до дальних стен тоже, и не знала, что некоторые комнаты имеют двери в свои комнаты. Единственные окна, которые она видела - окна коридора - выходили на колодец внутреннего двора замка. Туда не вело ни одной двери...
Малышка уже тихо посапывала, закрыв глазки, когда Рома забрал из ее цепких ручек пустую бутылочку и подоткнул одеяло.
- Вот и молодец. Через пару часиков Лешка придет, посмотрит на тебя, подержит тебя за ручку, чтобы быстрее восстанавливалась. Сегодня он будет недолго, у него еще ночью инициация. - Рома говорил шепотом, скорее, для себя, чем для нее - девочка уже спала и не могла его слышать.
Ника окинула печальным взглядом поле своей будущей деятельности и принялась за уборку. Когда появилась Агата, постель Алексы была уже заправлена, а часть пространства на полу, необходимого для передвижения по комнате, расчищена, девочка приступила к самому трудному - раскладывала вещи, выбирая из повсеместно валявшихся целые или те, которые можно было починить.
Агата ошарашенно выдохнула - через приоткрытую дверь было видно только часть комнаты, поэтому масштабы бардака впечатляли - ей вдруг захотелось сбежать к себе в комнату, останавливало обещание и понимающий взгляд Ники. Еще секунду назад возникшее желание побега сменилось раздражением и злостью на неизвестного злоумышленника.
К завтраку, наступившему в восемь часов, комната была если не в своем первозданном виде, то очень близко к нему - вещи были аккуратно разложены, постели заправлены, содержимое ящиков комода убрано обратно, книги (те, которые не нуждались в подклеивании) стояли на полке. Посреди комнаты остались валяться только безнадежно испорченные несколько тетрадок - на них кто-то наступил грязной обувью, а следом вылились чернила из треснувшей чернильницы. К тетрадкам прибавилась ставшая тряпкой одна из любимых футболок Ники - неведомый злопыхатель вытер ею свою обувь дважды, и искромсанный плюшевый медведь. Медведя было жалко даже больше футболки, игрушку девочке подарил когда-то отец, Ника привыкла засыпать в обнимку с мистером Франки.
Агата погладила девочку по плечу, прекрасно понимая, что та не стала бы брать с собой игрушку, если бы с ней не были связаны какие-то воспоминания о доме. Ника подавила зародившийся всхлип и решительно отвернулась от мистера Франки.
- У нас есть улики. На тетрадках отпечатались следы подошвы взломщика. А на футболке мог остаться его запах. Секунду. - Ника открыла один из ящиков своего комода и вытащила пару прозрачных пакетов с герметично закрывающимся краем. В один из пакетом она осторожно, стараясь взять за край пинцетом, вытащенным из маникюрного набора, пропихнула футболку, во второй - тетрадь. Мистер Франки был запакован со всей торжественностью в обычный целлофановый пакет с ручками. На вопрос в глазах Агаты Ника улыбнулась, - у меня есть тот, кто может восстановить моего медведя. Не зря же мишку зовут Франки, его сшивали почти заново уже столько раз, что я уже и не смогу перечислить все причины его гибели. Просто обычно это делали очень быстро. Однажды я даже подумала, что мне его просто дают нового, и пометила ему ухо невидимыми чернилами. Нет - медведь тот же, просто ему заменяют только ту часть его шкурки, которая совсем приходит в негодность. Сегодня же позвоню Артуру, спрошу, когда он сможет мне его зашить. Ты знаешь, он - настоящий гений во всем. Ну, или почти во всем. Единственное, в чем он хуже меня - физическая подготовка.
Агата скептически посмотрела на Нику, одним взглядом оценив и худобу, и маленький рост собеседницы, на что Ника насмешливо фыркнула.
- Я как тот ежик - сильная, но легкая.
- Завтракать пойдем, ежик. - Агата фыркнула и первая выскользнула из комнаты. Ника припрятала улики и тоже вышла в коридор.
Артем расслабленно сидел в кресле, буквально ощущая каждую мышцу - у него все тело приятно ныло после разминки - сначала он несколько раз прошел полосу препятствий, потом некоторое время провел на тренажерах, дальше занимался исключительно тренировкой способностей - метал телекинезом тяжелые ядра, потрошил манекенов, взрывал разные по прочности предметы... Да и сейчас в некотором смысле он продолжал тренировку, зависнув в кресле посреди библиотеки. Кресло не пыталось упасть или даже хоть чуть отклониться в сторону, в руки к отдыхающему Темному скользнула книга, очередной том по экономической теории.
В библиотеке в этот утренний час никого не было, как не было никого в более ранние часы на полосе препятствий, находящейся далеко в парке, и не было в тренажерном зале - никто не мог оценить его самоуправство. Артем специально тратил свои силы. И если физические по большей части к инициации уже восстановятся, психокинетические будут на уровне рядового парапсиха.
Все дело было в том, что ему не хотелось инициировать никого. Тем более так - официально, при свидетелях, с соответствующими ритуалами. И тем более эту девушку. Он припомнил невзрачную пышку, которая все время попадалась ему на пути. Вот и сегодня утром. Однако, у нее очень специфичная способность. Правда, слишком плохо развитая - она не контролирует ее, не контролирует свое дыхание, пульс... Еще когда они с Ромкой только свернули в этот коридор, ведущий к их комнатам, то уже почувствовал, что там кто-то есть. И во время разговора понял, где и кто именно. Жаль. Очень жаль. Даже при ограничении его способностей, саботировать сегодняшний обряд не получится. Интересно, как эта стеснительная девчонка вообще дала на него согласие? Или она просто не в курсе происходящего? Вся проблема даже не в наблюдателях, закомплексованным Артем никогда не был, да и опоят их той самой дрянью, которая вызывает всплеск неконтролируемых способностей в процессе. Проблема в том, что ему придется это делать вместе с братом. Остается надеяться, что девочка не вспомнит об этом не очень приятном факте.