- Готов?
Интересный вопрос. Внешне? Вполне. Привычно черные цвета, расстегнутая на две пуговицы рубашка и джинсы с легкой потертостью. Грубоватые ботинки на ногах, расшнурованные, небрежные, а стоят пиздец сколько… Стайл, хуле. Широкий браслет на запястье, усеянный заклепками. Пара перстней, цепочка на шее, прячущаяся за воротом рубахи. В принципе, я тот еще симпатичный сукин сын, если загримировать отвратительные синяки вокруг глаз, что слишком выделяются на бледной коже, которую загар стороной обходит. Солнце меня вообще категорически не любит, я могу только покраснеть, как рак, не более. Так что сейчас, в разгар лета я выгляжу, как бледная моль. Черно-белое пятно в куче разноцветных прохожих. Но я привык выделяться, потому мне совершенно похуй, что там думают обо мне шоколадные людишки.
А вот морально я все еще не до конца собран. Постоянно навязчиво лезут в голову нерадужные мысли. Всплывает надменное, насмешливое лицо Маркелова в те, первые дни нашего знакомства. Противный. Самодовольный. Немного даже жестокий. И одному лишь богу известно, что на сей раз он придумал. Забыл ли? Узнает ли? Интересует ли его лишь финансовая сторона вопроса или он хочет встречи? Я почти слышу, как крутятся шестеренки у меня в голове, и мозг лихорадочно ищет более-менее подходящий вариант. Да не находит…
- Пятьдесят на пятьдесят. Не знаю, чего ждать от встречи. Меньше всего хочу быть униженным именно этим человеком. Но чую, придется гордыню-матушку засунуть в задницу и, улыбаясь лисицей, выбивать договор о купле-продаже. Я себя швалью продажной чувствую. Проституткой, блять, моральной. Потому что я не хочу вообще в это все влезать. Мне не нужно это… а я должен принудительно разрешать чужие проблемы. Пиздец. Это голимый пиздец, Макс. Не знаю, смогу ли справиться со всем этим. Способен ли?… – слова почти отчаянно выливаются, и я понимаю, что лучше сейчас высказать хотя бы часть своей панической безысходности. То, что рвет меня, сковывает, словно громкие хлопки… оглушает. Я себя почти дезориентированным чувствую.
- Сложно – знаю. Но, как ни печально, от этого не уйти, Гер. Если ты попробуешь засесть на дно и притворится водорослью, в конце концов, к тебе придут с повесткой в суд за то, что ты халатно отнесся к работникам твоего предприятия, тебя долгами задушат. Ты даже не представляешь, что могут сделать люди ради денег. На что они способны и какими методами начнут действовать. Проще сейчас разрулить ситуацию с меньшими для тебя, в первую очередь, потерями, чем после в петлю лезть потому, как все станет безвылазно. Ты просто утонешь в этом дерьме.
Слушаю его, осознаю правильность каждого слова. Правдивость. Но от этого нихуя не легче.
- Ладно, идем, - нервно закуриваю, подхватываю папки со стола и выхожу из квартиры.
Спускаясь по лестнице к выходу из подъезда чувствую, как взаправду трясутся поджилки. Ноги почти судорогой от волнения сводит. Безумие, мать его. Я будто школьник перед экзаменом. Словно судьба моя сейчас будет решаться. Хотя… так оно и есть.
Усмехаюсь сам себе, чувствуя внимательный взгляд друга, сидящего рядом. Выдыхаю дым в окно такси. Смотрю за тем, как машины мимо проносятся, пешеходы, каждый увлеченный чем-то своим, каждый на своей волне, маршируют вдоль улицы. Кто-то расстроен. Кто-то безразличен или зол. На светофоре молодая мать с влюбленными глазами смотрит на безразличного, заебанного по самое не могу, судя по всему, мужа. На фоне их контрастирует парочка студентов, улыбчивые, смеющиеся искренне чему-то своему. А я растерянный, загнанный, немного испуганный, сижу и пялюсь на этот калейдоскоп эмоций.
Компания выглядит устрашающе в своих размерах. Она словно большой начищенный хрустальный шар. Стекла поблескивают, отражая лучи утреннего солнца. Большая часть этажей занавешена жалюзи. Но в некоторых окнах можно рассмотреть рабочий стол и сидящего за ним человека. Весьма живописный вход, у которого стоят гордо несколько скульптур золотисто-медных львов. Начищенные. Сверкающие. Тонированные входные двери открываются перед нами, когда мы проходим мимо двух охранников с каменными лицами. Внутри нас ожидает еще пара мужчин, которые сканируют нас приборами на различного рода оружие.
После инструкций, выданных по телефону девушке, сидящей в приемной, та любезно соглашается сопроводить нас аж на четвертый этаж здания, где находится переговорная.
Перед дверями помещения просит подождать, постучав, заходит и уже через несколько минут снова их распахивает с просьбой входить.
Сердце испуганно замирает, вжавшись в самые ребра, до приглушенно-щемящей боли. Руки потеют, и, не сожми я покрепче, точно выронил бы скользкие папки. С легкой паникой осматриваю сидящих. Почти судорожно выдыхаю от облегчения, не увидев среди них Маркелова. Замечаю смутно знакомого парня, который, похоже, среди этих людей за главного, и после его жеста присаживаюсь напротив. Кресло удобное. Кожаное, довольно широкое. Рядом отполированный до блеска стакан вместе с нольпяткой минералки. Все так… по-деловому. Непривычно. Оттого и до жути неуютно.
Смотрю на парня и пытаюсь вспомнить, где же я его видел и когда. Или меня глючит уже… неужели настолько дрейфлю, что начинаю в первом встречном знакомое лицо искать? Пиздец. Клиника, Гер. Ебанная клиника. Ерзаю в кресле, заправляю длинную челку за ухо, открывая оба глаза для собеседника.
- Здравствуй, Герман. Это я вчера звонил с просьбой о встрече. Меня зовут Алексей, если ты вдруг запамятовал. Мы вместе учились.
- Запамятовал, - честно признаюсь, большего выдавить не могу, так как ровно в этот момент в кабинет входит Тихон…
Смотрю на него во все глаза. И понимаю, что от него прежнего остались только той же длины волосы. Выражение лица сосредоточенное. Отстраненное. Совсем без эмоций. Строгие брюки идеально посажены. Однотонная, приглушенно-оливкового цвета рубашка красиво очерчивает его фигуру, подчеркивая плюсы. Туфли отполированы до зеркального отражения в них. Массивные часы на запястье. Немало стоящие запонки. Волосы, стянутые в свободную петлю на затылке и пара гвоздиков в ушах. Деловой. Собранный. Какой-то до оскомины идеальный.
Разглядываю его без стеснения, словно срисовываю более улучшенный образ. Отмечаю перемены. Замечаю то, насколько серьезнее стало его лицо. И тут не само выражение виновато. От него так и веет властью. Силой. Гребанный начальник… Таким я его не видел. К сожалению?
Взгляды пересекаются. Мутная зелень его глаз словно наливается чем-то мне непонятным. Живые. Искрящиеся. Глубокие. Знакомые… я помню все оттенки на дне этого вязкого болота. Отчего-то помню, хотя вроде забыть давно должен. Гипнотизируем друг друга, а время замедлилось, будто по его указке. Минута прошла? Или десять? А может, всего пара секунд? Сказать сложно. Но я буквально вынырнул из этого водоворота только тогда, когда он прошествовал к столу и сел возле Леши, ровно напротив нас с Максом.
- Я несколько осведомлен о сложившейся ситуации, но увы, не до конца. Отчета требовать не буду, но на документацию я бы взглянул, дабы видеть полную картину.
Молча передаю ему несколько кровавых папок, вздрогнув, когда мимолетно, всего на долю секунд, кончик его пальца задевает мою ладонь. Кожа горит, как от укуса скорпиона, как от ожога. Горит, будто открытую рану перцем посыпали. Давлю в себе желание потереть руку о колошу джинсов.
Тело его помнит… помнит, сука. Чертовы мысли возвращаются к событиям трехлетней давности. И нет, не к расставанию или ссорам, а к тем безумно горячим часам вместе. Захлестывает. Просто, нахуй, сносит, словно цунами. Дрожит все внутри, я едва в силах удерживать равнодушное, но заинтересованное в обсуждаемом вопросе лицо. Меня колбасит. Картинки в мозгу вспыхивают одна откровенней другой. Кровь приливает к лицу. Руки снова взмокли, как и спина… испарина над верхней губой появилась. И я не понимаю, это нервное или возбужденное состояние. А может, и то и другое? Стираю аккуратно пальцем пару капелек с лица. Горю. Пылаю, блять… как на гребанной адской сковородке.
Слышу его через слово, обрывками фраз. Киваю, словно китайский болванчик, ощущая взгляды в свою сторону с различными эмоциями. Макс взволнован и пытается сам отвечать, видя, что я залип. Рыжеволосый парень, сидящий поодаль, исподлобья прожигает меня такой ненавистью, словно я его последний кусок хлеба забрал. И что это за хуйня, я не знаю. Ревность? Зависть? А может, бывший фанат или анти-фанат? Алексей не менее внимателен, чем мой друг. В его глазах нет презрения, недовольства или чего-либо еще, в нем нет негатива. Наоборот, понимание, толика сочувствия и присущая лишь немногим мягкость. У каждого в глазах плещутся эмоции, только Тихон чертовски, мать его, невозмутим. Абсолютно, как гребанное, каменное изваяние.
Начинаю раздражаться, сажусь прямее, складывая руки в замок на столе. Смотрю прямо, точно также холодно, как и он. Уверенно. И, возможно, перегибаю, ведь он блядский босс и, типа, должен спасти мою шкуру. Хотя он же и виноват в том, что меня теперь нужно спасать, потому однозначно и не скажешь: замаливает он грехи или акт доброй воли совершает?
Спустя пару минут в нем что-то неуловимо меняется. На глаза падает пшеничная прядь. Взгляд ко мне прикован, приклеен, не отодрать. Внимательный. Очень-очень внимательный. Но в нем столько нечитаемого, завуалированного. И я понять не могу, хорошо это или плохо. Не чувствую его отношения ко мне. Вообще нихуя от него не ощущаю. Он ничего особенного вроде и не делает, а мне хочется передернуть плечами и попытаться сбросить напряжение с тела. Вдохнуть поглубже, потому как воздух словно густеет. Насыщается, как перед грозой.
Атмосфера на грани фола, хоть я и не в курсе, в чем конкретно моя ошибка… но что-то явно сейчас будет, жопой чувствую.
- На данный момент я могу лишь предложить следующее, - голос все тот же. Такой… знакомый. Я слышал все его оттенки, от ярости до жгучей страсти. От отчаяния до нежности. Бля… вот ни к чему. Не к месту, а не могу я вытрясти из головы это.
Встряхиваюсь. Прочищаю горло и отпиваю воды. Пытаюсь, наконец, сосредоточится, иначе плакала моя компания. Как и я, ведь с меня три шкуры спустят в случае неразрешения этой критической ситуации.
- Я заберу под свою опеку Ваше предприятие вместе с филиалами. Выкуплю и подниму со дна, но при условии, - продолжает, а я слушаю, но не слышу. – Вы, - уверен, он хотел сказать «ты», да непозволительно, не положено, у нас ведь переговоры, – станете главным управляющим, естественно, под моим руководством, - заканчивает с ослепительной улыбкой и откидывается в своем кресле. Видок, будто он только что выиграл не битву, а войну, как минимум.
Скашиваю взгляд на Макса, вижу его непонимание. И полностью разделяю.
Зачем ему я? Поиздеваться над пешкой? Унизить? Показать, кто здесь главный? Подопытным кроликом сделать? Отыгрываться за каждый просчет?
Не вдупляю совершенно… замечаю, как недобро горят глаза того рыжего паренька, как напрягся он, прищурился угрожающе. А губы в тонкую полоску сложились, но подозреваю, будь его воля, тот бы уже как дикое животное оскалился. Жесть… Я себя чувствую оленем в плотном кругу волчьей стаи. Ощущение, я вам скажу, то еще… сбежать охота. Один с видом завоевателя улыбается, ожидая ответа. Другой готов разорвать меня на месте и станцевать канкан на моих внутренностях. Леша нейтрален. Макс в полу-ступоре. Остальные, опустив глаза на свои руки, прикидываются фикусами. Они тут для интерьера сидят? Ни слова не слышал от них за все время, а сидим мы уже, оказывается, если верить настенным часам, ни много ни мало, два часа.
Что делать? Согласится и ждать подвоха? Отказаться и отдаться на растерзание, или вообще сразу в петлю лезть, да и гори оно все, блять, синим пламенем? Но… я же не слабак, черт его дери! Я же обещал сам себе вытянуть эту ситуацию, даже в ущерб себе. Доказать, что и я могу принимать взрослые, рациональные, верные решения. Что я не бесполезен… и мозги варят, просто я притворяюсь идиотом «двадцать четыре на семь».
Твою мать, Маркелов. Ты снова заставил меня играть по твоим правилам. Только тогда была таблетка, теперь судьба компании…
- Я согласен, - как можно тверже отвечаю, получая в ответ ровно тот же взгляд без эмоций. Ему все равно? Внешне – да. А если брать в расчет его условие, то вряд ли. Сложный. Чертовски сложный он как был, так и остался. Неисправимый лидер, со стальным стержнем внутри. Но я-то помню, каким слабым делал его. Как прогибался он, как таял рядом. Я мог бы лепить из него, что душе моей угодно. Топтаться по нему, пинать, орать… стонать. Все могло быть иначе, без разбитых судеб, без гребанных потерь. Без таких вот ситуаций.
Будь мы в отношениях, докатилось бы все до подобного?
Будь мы вместе, оказалась бы компания на самом дне?
Будь он рядом, что было бы иначе?
Это то, что останется без ответа. Сейчас. Всегда. Я не узнаю этого, ведь тогда отказался от него. Да и не все можно было бы изменить. Не все предотвратить. Не всего избежать. Моя карьера музыканта в любом случае закончилась бы. С ним или без него, но … из-за него. Он не может быть моим решением, он – проблема. Старая, настоящая и будущая.
========== Тихон ==========
Спать. Мне нужно спать, а я не могу… Уже четверть первого, на сон осталось всего около пяти часов, мозг же усиленно работает, даже не думая отключаться. Выпил бы снотворное, да виски налакался, а на тот свет пока не собираюсь. Я ведь Геру не видел… Истерично смеюсь, лежа в полумраке комнаты, раскинувшись на огромной кровати. Смотрю на причудливые тени, расцветающие на потолке. Рисую нереальные картины. Красивые. Страстные. Представляю, как отражаться мог бы на стенах, двигаясь в нем. Как плясало бы все, особенно в свете свечи.
Перекатываюсь на бок, провожу по соседней подушке ладонью. Спускаюсь рукой на простынь, прикрываю глаза, утыкаясь носом в сжатый во второй руке кусок одеяла. Вдыхаю. Глубоко вдыхаю, так что легкие начинают болеть. Представляю, что это его запах, хотя помню уже слишком смутно, какой он. Свежий. Немного морской. С оттенками мяты или ментола… Он особенный. Холодный. Встряхивающий. Влекущий. Ведь это Его запах.
Выдыхаю раздраженно, откидываю от себя одеяло, будто оно змея ядовитая. Сажусь на кровати, запуская себе в волосы обе руки. Невидяще смотрю на свои колени. Пытаюсь методом, довольно детским, увидеть в мыслях черный фон и слышать не звуки, не голоса… а шипение, как при отключенном вещании на канале в телевизоре. Раз попытка. Два попытка. Три… не выходит.
Еще пробую, упрямо. Отталкиваю от себя все мысли, мешающие вернуть спокойствие и уснуть. Обычно это было не так сложно. Я ведь научился контролировать себя. Концентрироваться. Отключаться. Абстрагироваться. Но сейчас… это на грани фантастики. Возможно, тому виной мое предвкушение завтрашней встречи. Точнее… уже сегодняшней, всего пара часов. И я увижу его.
…
Поспал я всего три часа. Крутился жутко, в полудреме полубредовой. Подскакивал несколько раз, боясь проспать… и таки проспал.
Рабочий мобильный звонит крайне редко, потому как Инесса, зная мою нелюбовь к обсуждению рабочих тем вне офиса, сбрасывает все на факс или звонит на второй номер, личный. Так что барабанит та трубка, только если нечто экстренное.
И верещит она не зря. Через двадцать минут у меня встреча. Самая ожидаемая и важная для меня, а я опаздываю… красавец, блять. Вскакиваю и начинаю носиться по дому, снося все на своем пути. За пять минут умудряюсь принять душ. Всего минута на чистку зубов. Кофе в топку, попью на работе. Рубашку первую, что попадается под руки, натягиваю. Поспешно застегиваю запонки. Часы. Штаны. Ремень. Вскакиваю в туфли и, подхватив телефон с ключами, мчусь к машине. Уже в пути, глянув в зеркало, вижу свой непричесанный вид. Волосы влажные начинают слегка пушиться, высыхая. И я похож на квазимодо… заебца, что тут скажешь. На светофоре роюсь в бардачке, нахожу резинку и наспех делаю слабую петлю, более-менее аккуратную. Приглаживаю волосы руками, и, решив, что сделал максимум из возможного, вдавливаю педаль газа до упора, наплевав на то, что еще только желтый загорелся.