- Пресвятая Дева, Матерь Божья, – еле слышно взмолилась Лиза, – ради ребенка, который у меня родится, смягчи сердце Александра! Пусть ненависть не разлучит нас снова. Удали от нас Федора и Наташу! Я чувствую, что с ними ты пошлешь мне огромную боль, но верю также, что ты придашь мне силы вытерпеть ее!
***
Утром Лиза встала ни свет ни заря. Она не сомкнула глаз, проведя без сна почти всю ночь. Девушка выглянула в окно и, к своему удивлению, увидела в саду князя. Он сидел на старой скамейке и молча курил. Казалось, Александр был полностью погружен в свои мысли, пока первые лучи солнца золотили поля. Лиза отошла от окошка и велела Нюшке принести воды, чтобы умыться. Она хотела встретиться с мужем до того, как он уйдет.
Наташа, еще более ранняя пташка, чем Лиза, уже спустилась вниз и подсела к Александру. Князь воспринял ее появление с безразличием, скорее, даже с недовольством. Наташа заметила, что Александр выглядит невыспавшимся и догадалась, что он просидел здесь всю ночь.
- Княгиня проспит до полудня, она плохо провела эту ночь, – начала разговор Наташа.
- Тебе-то откуда знать? – грубо спросил ее Александр.
- Я тоже плохо спала. Но ты не беспокойся, я не думаю, что княгиня больна. Она никого не звала. В ее положении подобная бессонница вполне естественна, не говоря уже о смене настроения и излишней чувствительности.
Алесандр поднялся со скамейки и посмотрел на Наташу. Внезапно он почувствовал к ней ненависть. Перед ней его любовь к Лизе оказывалась смешной, чуть ли не постыдной. Эта женщина была сродни его собственному сознанию, постоянно напоминавшему ему о перенесенных унижениях и обидах. Карелин осознал, что не желает ее больше видеть, но что-то непонятное, похожее на сочувствие или остервенелую привязанность, помешало ему проявить свою жесткость и строгость.
- Если угодно, – прервал Наташу князь, – мы можем пройти в мой кабинет и закончить со всеми делами. Тебе нужно подготовиться и, как можно раньше, вернуться в Николаевку.
- Ты прав, это вопрос лишь нескольких часов, пока не встала княгиня.
Лиза спустилась вниз к Александру, но вместо мужа нашла там Федора. Лаврецкий не без злого умысла сообщил ей, что князь ушел вместе с Наташей, и они наверняка заранее договорились об этом свидании.
- Федор, я еще вчера сказала тебе, чтобы ты не касался этой темы, – жестко ответила Лиза.
- Я знаю, что ты оправдываешь всё, и даже это, – раздраженно выпалил Федор, опускаясь на скамейку, на которой недавно сидел Александр, – хотя тебе известно, что эта женщина ненавидит тебя и крадет у тебя его любовь!
- Я не боюсь ее, тем более, если ты уедешь... Не говоря уже о том, что она тоже уедет. Александр не хочет, чтобы она была здесь. Один раз он уже выставил ее отсюда.
- Во второй раз он не выгонит ее, Лиза, и чтобы доказать тебе это, я сделаю все возможное, чтобы она уехала вместе со мной. Вот увидишь, что у меня ничего не получится, и мне придется уехать, а она останется, бог знает насколько.
- Хорошо... В любом случае, я буду жить в своем доме... со своим мужем.
- Лиза, – с бесконечной грустью промолвил Федор, – я знаю, что я для тебя никто... что мне нет места в твоей жизни... но я люблю тебя всей душой, и мы не можем уйти от этого... ни ты, ни я... Хотелось бы мне, чтобы у тебя была ко мне хоть капелька сострадания...
- Но, похоже, Федор, у тебя тоже нет сострадания ко мне!
- Клянусь, что я уеду, хотя и не смогу выбросить тебя ни из своих мыслей ни из своего сердца... Но не говори мне, чтобы я уехал прямо сейчас. Позволь мне провести последний бой, увезти с собой женщину, которая...
Еле заметно Лиза поднесла палец к губам, прося Федора замолчать: к ним приближалась Наташа. К счастью, Маслова шла по широкой открытой аллее, и Лаврецкий заметил ее как раз вовремя, чтобы успеть сдержать ураганный порыв своих слов.
- Князь послал меня за вами, – насмешливо глядя на Федора и Лизу произнесла Наташа, тем не менее, весьма учтиво. – Он просил вас пройти в столовую, стол к завтраку уже накрыт.
- Мое почтение, сударыня, – поздоровался с Наташей Лаврецкий.
- Рада видеть Вас в полном здравии, господин Ежов... И Вас, княгиня. Я не думала, что Вы подниметесь так рано.
- Если живешь в селе, нет ничего необычного в том, чтобы вставать на рассвете. Странно, что Вы вышли так рано, Наташа, Вам следовало бы получше отдохнуть с дороги, особенно накануне скорой поездки.
- Она будет не так скоро. Сначала, полагаю, в путь-дорогу отправится господин Ежов.
- Я мечтаю поехать вместе с Вами, сударыня, по крайней мере, до развилки на Николаевку, и с удовольствием подожду день-другой, чтобы иметь счастье быть Вашим странствующим рыцарем.
- О, тогда Вам пришлось бы ждать две-три недели, а это было бы слишком долго для Ваших торговых дел в Москве, – возразила Наташа, глядя на обоих, – разве что коммерция для Вас не так важна.
- Судя по словам господина Ежова, дела для него очень важны, – вмешалась в разговор Лиза, – и завтра он уезжает, с Вами или без Вас.
На лице Наташи появилась злая, но напрасная усмешка, поскольку ответить она ничего не успела, заметив идущего к ним по дороге Александра.
- Как я посмотрю, Наташа, ты относишься к тому роду гонцов, кого только за смертью посылать, или впору самих разыскивать, – с заметным недовольством проворчал Карелин.
- С добрым утром, Александр, – поздоровалась с мужем Лиза.
- С добрым утром, – резко ответил тот. – Я ждал вас в столовой. Нюшка сказала мне, что ты уже встала, и чувствуешь себя хорошо.
- О, да...
- Я рад, поскольку хотел, чтобы ты снова поехала в поле и своим присутствием воодушевляла крестьян. Да, вот еще что, поп велел передать, что будет ждать тебя, ему нужно поговорить с тобой. Ты можешь поехать в маленьких дрожках. Николай будет править лошадьми и отвезет тебя.
- Я поеду одна? – быстро спросила Лиза.
- Да, мне нужно заняться другими делами. Уездный исправник поймал двух подозрительных людей, и я хочу допросить их.
- Не говоря о том, что ты должен показать мне новые посевы, – вклинилась в семейный разговор Наташа.
- Боюсь, нам придется отложить это дело, но ты можешь поехать вместе с Лизой и позаботиться о ней, если ей вдруг станет плохо.
- Я чувствую себя превосходно, не стоит беспокоиться из-за меня, – торопливо выпалила Лиза.
- Конечно, и так заметно, что с твоей женой все в порядке. К тому же, у нее есть лекарь. Если тебя не слишком обеспокоит, я могу поехать с тобой, Александр. Ты покажешь мне посевы по дороге, тем более что полицейское управление как раз на той стороне реки… Бьюсь об заклад, что господин Ежов с большим удовольствием составит компанию княгине.
- Господин Ежов должен подготовиться к отъезду, – вызывающе ответила Лиза, глядя на Наташу с откровенной враждебностью.
- Вы уезжаете? – переспросил Александр, снова повернувшись к Лаврецкому.
- Совершенно верно, князь, – подтвердил Федор. – Еще вчера я сказал Вам о своих планах уехать, как можно быстрее.
- Не торопитесь так, – сказал Карелин Лаврецкому, с улыбкой указывая на его руку, висящую на перевязи. – К чему такая спешка, друг мой? Вам так плохо с нами в Карелинке?
- Напротив, у меня нет слов, чтобы отблагодарить Вас за Ваше радушие и гостеприимство, которыми я не хочу злоупотреблять…
- Нельзя злоупотребить тем, что предлагается Вам от души. Думаю, моя жена согласится со мной…
- Ты ошибаешься, Александр, – с едва уловимым подтекстом туманно намекнула Наташа, – мне показалось, именно княгиня поспособствовала скорому завтрашнему отъезду господина Ежова, несмотря на то что он предложил быть моим странствующим рыцарем…
- О, госпожа Маслова слышала звон, да не знает, откуда он. Наташа услышала конец нашего разговора и неправильно поняла его, Александр, – холодно пояснила Лиза. – Господин Ежов как раз говорил мне о необходимости своего отъезда… Но если он желает подождать Наташу, то мне нечего возразить.
Карелин снова улыбнулся, вспомнив, что накануне говорил ему о Наташе Федор. Коварство масловских слов не возымело должного эффекта, напротив, князю показалась чудесной мысль о том, что его гость влюбился в Наташу. Окажись так на самом деле, не было бы ничего лучше. Так он смог бы избежать разных романтических сложностей, которые его ничуть не интересовали.
- По-моему, отличная мысль, – сказал Карелин. – Раз наш гость так настаивает на своем отъезде вместе с тобой, ты, Наташа, проводишь господина Ежова до Киева, оставишь его там, убедившись, что он здоров, а потом вернешься в Николаевку…
- Ты забываешь, что сейчас самая работа в полях, – с нескрываемой злостью возразила Наташа. – К тому же, господин Ежов пошутил. Это был бы первый случай, когда коммерцией пожертвовали ради учтивости. Однако, ты торопился, Александр, потому и искал нас, – закончила свои рассуждения Наташа, собираясь идти. – Я распоряжусь, чтобы для меня оседлали еще одну лошадь.
Наташа быстро направилась к дому, и князь пошел за ней. Федор повернулся к Лизе, которая неподвижно стояла и смотрела вслед уходящим, чьи силуэты терялись за деревьями аллеи.
- Сдается мне, слова здесь не нужны, дела красноречивей всяких слов, – бормотнул Федор. – Полагаю, Лиза, теперь ты все видела и поняла, что Наташе и Карелину никто не нужен…
- Я вижу, что она – интриганка, а Александр отвергает ее…
- Бедная, бедная моя Лиза, – улыбнулся Федор и шагнул к девушке. – Твоя наивность беспокоит меня едва ли не больше, чем ее злоба и твое настойчивое желание избавиться от меня, хотя я один могу защитить тебя…
Лиза взглянула на Федора, и ее слова были тверды, как кремень:
- Как еще мне сказать, что только благодаря твоему никчемному присутствию здесь, я оказываюсь в худшем положении перед этой женщиной? Неужели ты этого не видишь и не понимаешь? Ее подозрения и намеки, ее стремление отыскать что-нибудь обвиняющее нас. Давай закончим разом этот глупый спор. Ты, кажется, не понимаешь языка, на котором я говорю с тобой. Как еще мне упрашивать тебя, чтобы ты немедленно уехал?
- Хорошо, Лиза, будь по-твоему. Все будет, как ты хочешь, – Федор не стал больше спорить, и тоже ушел.
***
Александр показал Наташе вспаханные и недавно засеянные поля, а когда она собралась поехать с ним в участок или подождать его где-нибудь, он прямо ответил:
- Возвращайся-ка ты лучше к своим обязанностям. Я не знаю, сколько времени займут мои дела, и по какой дороге поеду обратно.
Карелин пришпорил коня и ускакал, сдержанно-холодный, высокомерный и совершенно неприступный для женщины, глядевшей ему вслед сверкающими от боли и гнева глазами. Наташа спешилась и пошла к раскидистым тенистым деревьям, топча посевы и не обращая на это ни малейшего внимания. За деревьями находился крутой обрыв, где внизу спокойно бежала между каменистыми берегами река. Неподалеку от себя, среди высоких, буйно разросшихся на привольном поле кустов и трав, Наташа заметила какое-то движение. Этот неприветливый, изрезанный буераками уголок вполне мог послужить убежищем для какого-нибудь зверя. Среди густых ветвей и диких трав девушка разглядела лохмотья изодранной юбки и поняла, что в зарослях пряталась женщина. Сжав покрепче хлыст, Наташа зло хлестнула им по ноге старавшейся спрятаться незнакомки.
- Эй ты, живо выходи! Кто ты там?
- Не бейте меня… Помилосердствуйте, ради Христа… не бейте!
Наташа скорее с любопытством, нежели с состраданием, разглядывала жалкую оборванку. Набухший след от грубого удара хлыста, исказившееся от боли отвратительное лицо и подсохшая на лохмотьях кровь придавали нищенке еще более грязный и жалкий вид. Наташа вмиг признала в стоявшей перед ней попрошайке Марфу. Сейчас старуха была не пьяна и крепко держалась на ногах, прислонившись своим костлявым иссохшим телом к стволу дерева. Выражение ее угрюмого лица было трагичным.
- Ты еще здесь? Что ты тут делаешь? – спросила Наташа Марфу. – Тебе велели убираться отсюда, и подальше. Ты должна слушаться барина… и барыню, – добавила она с горькой иронией.
- Я не могу далеко уйти, у меня нет хлеба. Мне нечего есть… а эта гадюка разбила мою бутылку, украла у меня самогон.
Марфа дала себе волю, осыпая Лизу грубой бранью. Наташа слушала не в меру разошедшуюся Марфу, не пытаясь ее утихомирить. Напртив, неожиданно заинтересованная происходящим, она подошла к ней.
- Ты ненавидишь барыню? – спросила она с недоброй улыбкой на губах. – Скажи, не бойся!
- Ты тоже ненавидишь ее? – переспросила в свою очередь Марфа.
С легким беспокойством Наташа огляделась вокруг, но никто не подсматривал за ними и не мог услышать их разговор. Все было тихо и спокойно на широком раздолье полей. Ничуть не церемонясь, Маслова панибратски, едва ли не по-свойски, положила свою изящную, тонкую белую руку на плечо нищенки.
- Я думаю, мы с тобой подружимся, Марфа... – пробормотала она и, вытащив из кошелечка пять рублей, протянула их бродяжке.
Глаза старухи алчно блеснули.
- Возьми деньги, – сказала Наташа и добавила. – Ступай в Орловку и купи себе самогона, сколько пожелаешь... и хлеба, если хочешь.
- Что мне сделать, чтобы отблагодарить тебя за твою доброту?
- Пока не знаю, мне нужно подумать, но я дам тебе гораздо больше, Марфа, если ты побожишься сделать все, что я велю...
- Да я даже убью, матушка, если ты велишь. Вот те крест, – нищенка истово перекрестилась, и Маслова усмехнулась. Она достала еще несколько монет и подала их Марфе.
- Вот, я хочу, чтобы ты купила мне самогона. Ступай сию же минуту в деревню, а потом возвращайся сюда. Не ищи меня, я сама тебя найду. Я приду сюда ночью, около трех. И помни – обо мне ни слова. Думай, о чем говоришь... Будет лучше, если ты прикроешь свою растрепанную голову и лицо. – Наташа быстро развязала и стянула с шеи шелковый платок, и швырнула его в руки Марфы.
Старуха быстро схватила красивую вещицу своими скрюченными, узловатыми пальцами, донельзя счастливая перепавшим ей подарком. Она смотрела, как Наташа быстро вскочила в седло, сжала поводья и с удалью лихого всадника поскакала галопом к старинному поместью. Едва Маслова скрылась из виду, Марфа неслышно, как зверь, вернулась в свое тайное логово.
А между тем Александр подскакал к Лизе, мирно разговаривающей со священником. Она как раз обещала старому батюшке после рождения наследника попросить Александра уменьшить барщину, уверенная в том, что муж ей не откажет. Батюшка довольно улыбнулся, тоже уверенный в том, что князь не будет торговаться с матерью своего ребенка. Удивленная скорым возвращением мужа, Лиза радостно поспешила ему навстречу. Супруги шли вдоль края возделанного поля и оживленно говорили о делах. Карелин заметил, что сегодня крестьяне работали лучше, чем всегда, о чем без обиняков заявил священнику и жене. Лиза с восторгом говорила о весне и об этих землях, которые являлись житницей России, и могли бы стать закромами всего мира, если бы их возделывали такие люди, как князь.
Суровое лицо Александра смягчилось и стало умиротворенно-нежным. Нежность придавала ему в глазах Лизы бóльшую силу и красоту, и делала его таким безгранично любимым. Немного погодя, Карелины распрощались со священником и вернулись домой. Когда они вошли в гостиную, купавшуюся в золотистых лучах весеннего солнца, Александр подошел к жене, стоявшей у рояля неподалеку от окна, и неожиданно прошептал:
- Лиза, я должен кое в чем тебе признаться... Я получил два письма от Павлы Петровны. Они предназначались тебе, но я распечатал их, поскольку на конвертах было написано мое имя. Павла Петровна хочет знать, как ты... Прости меня за то, что не сказал тебе раньше.
- Не думаю, чтобы я ее интересовала, для этого у меня не так уж много денег, – голос Лизы слегка дрогнул. – Но, скажи, нет ли в письме каких-нибудь вестей о Дмитрии... Мне хотелось бы узнать о нем.
- Есть... Дмитрий подался в уланы и служит в полковой разведке. Больше Павла Петровна ничего о нем не знает, да и и я тоже, хотя и велел разузнать. Полагаю, он служит под другим именем. Павла Петровна убеждена, что он пошел служить в память о вашем папá, и хочет, чтобы ты об этом знала...