— Он меня интересует. Покров филантропии прекрасно маскирует дьявольские деяния. Вполне возможно, что именно лорд Кэрфакс несет ответственность за то, что Майкл передан на попечение доктора Мюррея.
— И, кроме того, — мрачно сказал Холмс, — за его раны.
— Не исключено. Но мы должны найти и другие куски головоломки, Шерлок.
— Время, Майкрофт, время! Вот в чем моя проблема. Я должен как можно скорее найти главную нить в этой паутине и проследить, откуда она тянется.
— Я думаю, тебе нужно взяться за помощника Кэрфакса.
— Могу ли я задать вопрос? — вмешался я.
— Ради бога, Ватсон. Мы отнюдь не собирались исключать вас из разговора.
— Может, моя помощь и несущественна, но, насколько я понимаю, наша главная забота — установить, кто такой Джек-потрошитель. И посему я спрашиваю: вы верите, что мы найдем убийцу? Нет ли его среди тех, с кем мы познакомились?
Шерлок Холмс улыбнулся:
— У вас есть кандидат на эту сомнительную честь, Ватсон?
— Если бы пришлось выбирать среди них, я бы назвал имбецила. Но должен признать: я серьезно ошибся, не опознав в нем Майкла Осборна.
— На каком основании вы обвиняете именно его?
— Боюсь, ничего существенного. Просто не могу забыть его позу у стола, когда мы выходили из морга на Монтегю-стрит. Помните, доктор Мюррей велел Пьеру прикрыть труп несчастной жертвы. В его действиях не было ничего подозрительного… но все же у меня мурашки поползли по коже. Такое впечатление, будто вид изуродованного трупа привел его в транс. Разглаживая простыню, он любовно касался руками окоченевшей плоти. Словно зрелище этого зверства возбуждало его.
Наступила пауза, в течение которой братья оценивали мой вклад в расследование. Затем Майкрофт сказал со всей серьезностью:
— Вы попали в самую точку, Ватсон. Скажу лишь, что трудно оценивать действия, рожденные в больном мозгу, пусть даже они вас так обеспокоили. Тем не менее ваше инстинктивное отвращение может оказаться куда более ценным, чем все наши логические выводы.
— Это мнение еще надо обсудить, — заметил Холмс.
Все же у меня возникло чувство, что мое мнение мало что значило для них. Просто они проявили ко мне любезность.
Майкрофт тяжело поднялся на ноги:
— Ты должен собрать побольше фактов, Шерлок.
Младший брат сплел и с силой сжал пальцы. Мне показалось, что во время встречи с Майкрофтом мой друг не был тем надежным и уверенным в себе человеком, которого я знал. И меня удивила интонация Майкрофта, когда он тихо произнес:
— Я знаю, что тебя смущает, Шерлок. Ты становишься слишком субъективен по отношению к этому делу.
— Не понимаю, — с легким холодком сказал Холмс.
— Мы имеем дело с четырьмя самыми зверскими убийствами. Могут последовать и другие. Ты торопишься, сознавая, что чем скорее ты вмешаешься, тем больше шансов предотвратить их. Вот что тебя и гнетет — ощущение, что ты лично ответствен за трагедию. Острое чувство вины может подавить самый мощный интеллект.
Холмс не стал спорить. Он нетерпеливо покачал головой и сказал:
— Что ж, Ватсон, игра началась. Мы идем по следу дикого зверя.
— И к тому же хитрого, — недвусмысленно предостерег нас Майкрофт. — Шерлок, ищи женщину со шрамом. Кроме того, отсутствует важная деталь — жена Майкла Осборна с такой порочной репутацией. О чем это говорит?
Холмс сердито уставился на брата:
— Должно быть, ты в самом деле считаешь, что я растерял свои способности, Майкрофт! А они со мной.
На этой ноте мы и покинули клуб «Диоген».
Эллери просыпается
Дверной звонок представлял собой резной бутон красного дерева в окружении листьев. Грант Эймс нажал его, в результате чего на пороге возникла девушка в ядовито-зеленой пижаме.
— Привет, Мэдж. Мне случилось быть по соседству, вот я и заглянул.
Тонкое, аристократическое лицо гостя напоминало изображение на крупной долларовой купюре. Мэдж просияла и распахнула дверь, стукнув ручкой о стену.
— И значит, ты решил завалиться ко мне? — сказала она тоном Эйнштейна, впервые огласившего свою Теорию.
Грант вошел, осматриваясь:
— До чего у тебя уютное гнездышко.
— Нормальные апартаменты обыкновенной девушки, делающей карьеру. Я прочесала весь Ист-Сайд, сверху донизу. И наконец нашла! Жутко дорого, но ведь жить можно только в Верхнем Ист-Сайде.
— А я и не знал, что ты делаешь карьеру.
— И еще как. Я консультант. Кажется, ты пьешь скотч?
«Я должен вести себя как репортер-расследователь», — напомнил себе Грант и вежливо спросил:
— И кого же ты консультируешь?
— Отдел по связям с общественностью на одном предприятии.
— Принадлежащем твоему отцу?
— Конечно.
Мэдж Шорт была дочерью «Шорт шейпли шуз», но, кроме нее, на добычу претендовали еще три брата и две сестры. Протягивая скотч, она кивнула растрепанной рыжей головкой.
— И предприятие расположено в…
— В Айове.
— Ты там бываешь?
— Глупый! Его офис на Парк-авеню.
— Ты удивила меня, радость моя. Я-то вижу тебя в совершенно иной роли.
— Невесты? — При этом ее юная высокая грудь взволнованно приподняла ядовито-зеленую ткань пижамы.
— О нет, спаси господи! — торопливо пробормотал Грант. — Я представлял тебя где-то… на литературном поприще.
— Вечно ты издеваешься!
Грант обвел взглядом комнату. Книг не было видно — как и журналов, — но из этого еще ничего не следовало.
— Я вижу тебя погруженной в чтение, девочка. Так сказать, что-то вроде книжного червя.
— В такой день и в моем возрасте? Да и откуда мне взять время?
— Ну, всегда можно выкроить…
— Кое-что я читаю. «Секс и одинокая женщина»…
— А я предпочитаю детективы. Отец Браун. Епископ Кушинг. — Он внимательно наблюдал за ее реакцией. Словно за маленьким розовым поросенком.
— Они мне тоже нравятся.
— А также, — хитро продолжал Грант, — ты уделяешь внимание философам — Бертону, Шерлоку Холмсу.
— На последней вечеринке был специалист по дзену…
Безнадежно. Грант быстро сменил тему:
— На тебе было синее бикини… Не слишком ли оно откровенно?
— Я так рада, что тебе понравилось, милый. Как насчет еще одного скотча?
— Нет, спасибо, — сказал Грант, вставая. — Время поджимает, да и… словом, пока.
Он плюхнулся на сиденье своего «ягуара». Как это у них получается? Что они для этого делают — Холмс, тот же Квин?
* * *
В это время что-то давило Эллери Квину на нос, мешая спать. Очнувшись, он обнаружил, что это «Дневник», который он взял с собой в постель. Позевывая и потягиваясь, он уронил его на пол и сел, упираясь локтями в колени. Раскрытая рукопись лежала на полу между его ступнями. Он пригнулся, поддерживая голову руками.
И начал читать вверх ногами.
Глава 6
Я ВЫСЛЕЖИВАЮ ПОТРОШИТЕЛЯ
Не могу не сказать, что на следующее утро поведение Холмса просто возмутило меня.
Когда я проснулся, он уже был на ногах и полностью одетый. По его покрасневшим белкам я сразу же понял, что он почти не спал. Более того, у меня зародились подозрения, что он всю ночь отсутствовал. Но я не стал задавать вопросов.
Он тоже был не в настроении разговаривать, что меня вполне устраивало. Точнее, он пребывал в глубокой задумчивости и лишь время от времени издавал какие-то загадочные междометия.
— Ватсон, — без предисловий сказал он, — в Уайтчепеле есть некая таверна.
— Там их много.
— Верно. Но та, которую я имею в виду, «Ангел и корона», даже в этом районе славится своими буйными пирушками. Она расположена в самом сердце охотничьих угодий Потрошителя, и именно в ней видели трех убитых проституток незадолго до их гибели. Я хочу уделить «Ангелу и короне» самое пристальное внимание и сегодня вечером собираюсь вволю погулять там.
— Отлично, Холмс! И если я могу сопутствовать вам…
— Не можете, мой дорогой Ватсон. Я и без того содрогаюсь при мысли, что из-за меня вы чуть не погибли.
— Послушайте, Холмс…
— Я уже все решил, — твердо заявил он. — Я не испытываю никакого желания, встретившись с вашей милой женой, сообщить ей печальную новость, что тело ее мужа находится в морге.
— Думаю, я в состоянии позаботиться о себе! — с жаром сказал я.
— Вне сомнений. Без вашей помощи я сам мог бы оказаться в заведении доктора Мюррея. Однако это не оправдание, чтобы второй раз подвергать опасности вашу жизнь. У меня сегодня много дел, и, может быть, пока я буду отсутствовать, стоит уделить внимание вашей практике.
— С ней все в порядке, благодарю вас. Я договорился с лучшими врачами по соседству.
— Тогда — побывать на концерте, почитать хорошую книгу.
— Я и сам могу придумать, чем заняться, — холодно бросил я.
— Конечно, можете, Ватсон, — сказал он. — Увы, я должен идти! До встречи! Обещаю по возвращении дать вам полный отчет.
С этими словами он скрылся за дверью, и градус моего возмущения был лишь чуть ниже, чем температура чая миссис Хадсон.
Мое решение ослушаться Холмса сформировалось не сразу, но, еще не кончив завтрака, я четко знал, что мне следует сделать. Я провел день, читая любопытную монографию с книжной полки Холмса о возможном использовании пчел в заговорах с целью убийства — либо отравив их мед, либо научив их всем роем набрасываться на жертву. Работа была анонимная, но я узнал четкий и ясный стиль Холмса. А когда сгустились сумерки, я стал готовиться к ночной вылазке.
В «Ангел и корону» я явлюсь в облике беспечного повесы. Я был уверен, что меня не разоблачат, потому что в подобные места частенько заглядывают даже весьма известные лондонцы. И вот, заскочив домой, я облачился в вечерний костюм, дополнил его цилиндром и плащом с пелериной, посмотрел на себя в зеркало и убедился, что обрел даже более убедительный вид, чем мог рассчитывать. Сунув в карман заряженный револьвер, я вышел на улицу, остановил кеб и назвал адрес — «Ангел и корона». Холмс еще не появлялся.
Место было поистине ужасное. Длинный зал с низким потолком полон чада от масляных ламп, так что щипало в глазах. Подобно грозовым тучам висели клубы табачного дыма. За грубо сколоченными столами гуляли колоритные компании — ничего подобного мне раньше не доводилось видеть. Зверские физиономии грузчиков с причалов Темзы; загадочные выходцы с Востока; шведы, африканцы и щуплые европейцы, не говоря уж о многочисленных уроженцах Британии, — все они варились в котле крупнейшего города мира.
Приправу в нем составляли женщины самых разных возрастов и степени привлекательности. Внешность многих вызывала лишь жалость. Было и несколько молодых хорошеньких девушек, недавно ступивших на стезю порока.
Одна из них и подошла ко мне, едва только я нашел себе место, заказал пинту портера и осмотрелся. Малышка была довольно миловидная, но порочный блеск ее глаз и грубоватые манеры безошибочно говорили, кто она такая.
— Привет, красавчик. Поставишь девочке джин с тоником?
Я уже был готов отказаться от этой чести, но возникший рядом бесцеремонный официант крикнул: «Джин с тоником для леди!» — и направился к бару. Он, без сомнения, получал свою долю с напитков, которые девушки заказывали за счет посетителей.
Девица шлепнулась на стул напротив и вцепилась в меня грязноватой ручонкой. Я быстро отдернул руку. По ярко накрашенным губам скользнула чуть растерянная улыбка, но тут же она весело воскликнула:
— Стесняешься, парень? И зря!
— Я просто заскочил сюда пропустить пинту портера, — сообщил я. Приключение больше не казалось мне столь уж увлекательным.
— Ну ясное дело, милый. Все джентльмены заскакивают сюда по-быстрому пропустить пинту. А потом выясняют, что тут можно приобрести кое-что еще.
Официант поставил стакан с джином и сгреб монеты, которые я выложил на стол. Я не сомневался, что он присчитал несколько лишних пенсов, но не стал выяснять.
— Меня зовут Полли. А тебя, красавчик?
— Хокинс, — быстро нашелся я. — Сэм Хокинс.
— Значит, Хокинс, — засмеялась она. — Хоть не Смит. Прямо сердце обливается кровью — сколько тут вокруг бродит Хокинсов.
Я не успел ответить — мои слова были пресечены грохотом скандала в другой части зала. Смуглый моряк с фигурой гориллы, яростно взревев, опрокинул стол, чтобы добраться до собутыльника, худощавого китайца, который чем-то оскорбил его. Моряк был так страшен во гневе, что не оставалось сомнений — китайца ждет неминуемая гибель.
Но тут в стычку вмешался другой человек. У него были густые брови, короткая толстая шея, могучие плечи, а руки как стволы деревьев, хотя пропорциям моряка он и уступал. Неожиданный защитник китайца нанес драчуну удар кулаком в солнечное сплетение. Удар был настолько жесток, что по затихшему залу разнесся хрип моряка, согнувшегося от мучительной боли. Тот, что пониже ростом, снова примерился и нанес еще один удар, на этот раз в челюсть. Голова моряка откинулась назад, глаза остекленели, и он стал медленно оседать; нападавший подставил плечо и взвалил тело на спину, как мешок с зерном. Восстановив равновесие, победитель спокойно направился к дверям, словно у него на плече не горилла, а ребенок. Открыв дверь, он вышвырнул буяна на улицу.
— Это Макс Клейн, — восторженно сообщила моя подружка. — Черт возьми, силен как бык. Макс недавно купил это место, месяца четыре назад, и не позволяет тут никаких смертоубийств, ни в коем случае.
Зрелище в самом деле произвело впечатление, но в данный момент мое внимание привлекло нечто иное. Не успела закрыться дверь за бесчувственным телом моряка, как ее тут же распахнул новый посетитель. Мне он показался знакомым, и я вгляделся сквозь дымную пелену, чтобы не ошибиться. Да, точно, это он, Джозеф Бек, ростовщик. Я отметил для себя, что об этом следует рассказать Холмсу, и снова повернулся к Полли.
— У меня чудная комнатка, милый, — кокетливо сообщила она.
— Боюсь, что она меня не интересует, мадам, — с предельной вежливостью сказал я.
— Он говорит — мадам! — возмущенно вскричала Полли. — И вовсе я не старуха! Ну правда же, я молодая! Молодая и чистая. Можешь не бояться.
— Но может, тебе стоит кого-то бояться, Полли, — сказал я, внимательно рассматривая ее.
— Мне? Я тут никому зла не сделала.
— Я имею в виду Потрошителя.
Она жалобно хлюпнула носом:
— Ты просто хочешь напугать меня! А я вот не буду бояться.
Бросая взгляды по сторонам, она сделала основательный глоток и замерла, глядя в какую-то точку у меня за спиной. Только сейчас я понял, что большую часть нашего разговора она не отрывалась от нее. Повернув голову, я увидел невообразимо грязное существо с жутким ножевым шрамом на щеке. Рот был перекошен издевательской усмешкой, а синяк под левым глазом еще усиливал мрачное впечатление. Такого злобного лица я не видывал прежде.
— Он добрался до Анни, этот Потрошитель, — шепнула Полли. — Расправился с бедняжкой… а Анни ни единой души не обидела.
Я повернулся к ней:
— А этот монстр со шрамом?
Она заплакала.
— Кто знает, чего ради он здесь бродит и творит такие вещи? Какая радость в том, чтобы распороть живот бедной девочке и начисто отрезать ей грудь?
Ну все, это и есть Потрошитель.
Трудно объяснить мою уверенность. В юности я какое-то время увлекался азартными играми и знаю, что порой приходит убежденность, для которой нет никаких реальных причин. Инстинкт, шестое чувство — называйте как хотите, — но игнорировать это невозможно.
Именно такое чувство и охватило меня, пока я рассматривал это чудовище, а он не отрывал взгляда от девушки, сидевшей напротив меня. Я видел, как в углах его уродливого рта появились мутные слюни.
Но что делать?
— Полли, — тихо спросил я, — ты раньше встречала этого человека?
— Я, милый? Никогда в жизни! До чего жуткая рожа, верно? — И тут у Полли резко изменилось настроение — такая неуравновешенность свойственна падшим женщинам. Дала о себе знать ее взвинченность, скорее всего усиленная выпивкой. Она подняла стакан. — За удачу, милый! Если не хочешь моего лилейно-белого тела, то и не хоти. Но ты хороший мужик, и я желаю тебе всех благ.