— Действительно красивый мужчина получается. — Задумчиво протянула я.
Женщина закивали головами.
— Умный, красивый, принц! Чем не лучший жених дочка?
Так и тянула спросить, откуда же она взяла про ум, но пора было уже переходить к сути разговора.
— Если он и в правду, такой как говорят, я выйду за него замуж, нарожаю наследников и стану самой лучшей королевой, которую видел свет! — с гордость произнесла я.
— Такая как вы, Ваше Превосходительство, будет прекрасной королевой. — Восхищенно пролепетала Мирка.
— Именно! Так и сделаю!
И вздернув носик как можно выше, я со скоростью ветра вылетела из кухни.
Сейчас нянюшка доложит отцу о моих планах, папенька расслабиться и будет не так внимателен. И у меня будет шанс. Шанс стать другим человеком.
Следующей моей остановкой стала конюшня. Я набрала такую скорость, что очнулась только уперевшись в круп Огнива. Конь возмутился, почувствовав, что-то нарушившее его мирное жевание и покосился на меня красными глазами.
— Не смотри так на меня, — Я уперлась головой в конскую шею и прошептала. — Я пришла попрощаться, Огниво.
Конь перестал жевать и заелозил задними ногами.
— Мой мальчик, давай я вычешу тебя напоследок.
Взяв щетку, я принялась скоблить конскую шкуру и думать о своей не завидной судьбе.
Каждый раз, когда мысли доводили меня до побега, сердце начинало биться усерднее и чаще. Ведь возможно сегодня я перестану быть Рубиной Ирсобель Волонье Ее Превосходительство единственной наследницей десницы короля Майколтона Грута Волонье. Ох, отец, ты наверно никогда меня не простишь. И всю жизнь будешь проклинать непослушную дочь.
Вычесав коня, я чмокнула его в бархатный нос и, прикоснувшись к его морде лбом, попрощалась еще раз, но уже не вслух, а про себя. Огниво даже замер на секунду, и мне подумалось, что он меня отпускает.
А теперь нервишки.
Сторожевой полигон находился на территории крепости, и добежать до него мне удалось за пару минут.
Просунув голову в шатер, я убедилась, что никого нет, и прошла внутрь полностью.
Нет, мне конечно никто не запрещал ходить там где мне хочется, но вот мое желание метать ножи, одобрение не вызывало.
Так что, пробежав вдоль шатра в сторону, где были мишени, я еще раз огляделась и, убедившись в своем одиночестве, приступила к действиям.
Клинки входили в уже исхудалую мишень как в масло. С каждой моей тренировкой, яблочко было все ближе и ближе, но пронзенным оно было лишь пару раз и, то по чистой случайности.
— Рубина, я же сказал, чтоб ты приходила только вечерами.
Обладатель голоса стоял за моей спиной.
Высокий блондин, с теплой красивой улыбкой. Как будто отлитое из мускул тело, было одето в желтую рубаху на распашку и коричневые тканевые тренировочные брюки.
Он встряхнул головой и волнистые волосы, как будто выгоревшие на солнце, по плечи, расправились.
Я повернулась и улыбнулась.
— Сезар!
Бросив последний нож, и убедившись, что до яблочка он не достал, я развернулась и бросилась на шею мужчине.
Сезар закружил меня в объятиях и, прижав к себе, поцеловал в макушку.
— С каждым мои приездом, ты все выше и выше. Скоро перегонишь и меня.
— Не смеши! — я прижалась головой к его широкой и теплой груди.
Сезар был моим покровительственным братом.
Среди народов Ревана, практиковалось такое часто, так скажем «Старший брат». Не кровный родственник берет покровительство над девочкой и приглядывает за ней. Так, когда мне исполнилось шесть зим, моим братом стал Сезар.
Он стал мне гораздо ближе, чем покровитель, скорее действительно как родственник. Со светлыми мыслями и чистой душой мужчина только умилялся моим проказам и стервозному характеру. Как он не убил меня, когда я облила его смолой, а сверху посыпала перьями, или когда я покрасила в красный цвет всю его одежду, или когда выстригла ему половину волос, пока он спал, для меня по сей день остается загадкой.
Оторвал голову от его груди, я подняла ее и посмотрела в его лицо.
Сезар улыбался и в его янтарных глазах забегали смешинки.
— В кого же ты такая красивая, Рубина? — Традиционно спросил он.
— Наверное, в маму. — Не нарушая ритуал, ответила я.
Неожиданно, огонек в глазах Сезара потух, и в нем шевельнулось, что-то другое, не знакомое мне ранее.
Он склонился к моим губам и поцеловал.
От неожиданности я успела только втянуть голову в плечи, насколько это было возможным, ведь мужчина успел прижать меня к себе крепче, не оставляя шансов пошевелиться.
— Сезар! — Только и успела сказать я, когда он отстранился.
Получилось странно. Голос дрожал и робел, и, вырвавшись с глубоким вздохом, скорее походило на стон.
Брат, расценив это как мое согласие, вновь склонился ко мне и прошептал:
— Я так ждал, Рубина, когда же ты повзрослеешь и поймешь.
Я не нашлась, что сказать и с перепугу, использовала самый действенный мне способ, остановить мужчину. Как только Сезар снова прикоснулся к моим губам, на этот раз вторгаясь в мой рот своим языком, я выпучив глаза и мыча ударила его коленом в пах.
— Какого грыха ты делаешь?! — Проорала я, как только мне удалось вырваться.
Мужчина сполз по стене, и присел на корточки, не поднимая глаз, болезненно стонал.
Мне стало его жалко, со страху я не рассчитывала силы и могла ударить очень болезненно.
— Сезар! Прости, прости меня, родненький! — Я кинулась к нему и присев рядом, взяла его лицо в ладошки.
Не поднимая головы, стоны сменились тихим смехом.
— Что смешного? — Оторопело спросила я.
Сезар поднял на меня свой янтарный взгляд и, улыбнувшись, ответил:
— Прости меня. Видимо ты еще все-таки не выросла.
— Я выросла! — Перебила я его. — Но почему ты смеешься все равно не пойму!
Продолжая улыбаться, он взял меня за руку и сказал:
— Мне смешно, потому, что я дурак.
— Почему дурак?
— Я подумал, что ты достаточно взрослая.
Я пихнула ему кулаком в плечо.
— Сезар. Я иногда тебя совершенно не понимаю. Чего ты добивался своим действием?
Я покраснела, чувствуя, как щеки покрываются краснотой.
— Ну, давай, скажи.
— Нет.
— Скажииии. — Протянул мужчина.
— Зачем ты меня поцеловал? — Спросила я, полностью пунцовая, опуская глаза в пол.
Его рука, заставила поднять лицо, придерживая за подбородок.
— Мне безумно нравиться, что такие вещи как поцелуй заставляют тебя смущаться.
— Твой поцелуй… — Промямлила я.
— Прости?
— Мне смущает твой поцелуй.
— То есть был бы кто-то другой ты бы не смутилась?
— Смутилась бы. Но то, что это сделал ты, меня смущает еще больше.
Мужчина молчал и пристально смотрел мне в лицо.
— Рубина, я совершил ошибку и позволил чувствам взять верх.
— Что?
Только сейчас, я впервые увидела, что глаза его искрятся не братской любовью.
— Я много лет смотрел на тебя, Рубина, и думал, что ты знаешь, что ты для меня уже не девочка, а девушка.
Не смотря на неловкость ситуации голос его, звучал уверенно, но сипло.
— Но сейчас, я вижу что это не так. Я прошу у тебя прошения, за свой поступок, но прошу тебя, подумать над моими словами.
— Ничего не выйдет.
— Жаль. — Ответил он мне. — Жаль, что ты приняла решение так быстро.
— За меня уже все решили.
Продолжая сидеть, рядом с ним, я рассказала ему про скорую помолвку и, закончив, поняла, что в глазах Сезара плещется ярость.
— Он обещал.
— Прости?
— Он обещал мне тебя.
Я резко встала и вырвала свою руку из его ладони.
— Значит обещал? — Зло спросила я и прищурилась. — Значит, вы опять все решили без меня.
— Рубина? — Сезар встал еще быстрее и сделал шаг ко мне.
— Не подходи! Еще раз врежу! — Голос наполнился яростью.
Опять! О, Сереброцветая, они опять все решили сами! Ни кто и не собирался слушать мое мнение.
— Рубина, я хотел…
— Замолчи! Хватит! Вы всегда так!
На глаза набежали злые слезы.
— Хватит! Знаешь что?! Грых вам! Не выйду замуж ни за тебя! Ни за принца! Ни за кого было бы еще!
Я развернулась, так резко, что голова закружилась, и, схватив подол платья, ринулась прочь из шатра.
Догонять Сезар меня не стал. Как бы все это не вызывало во мне злость, но с тем, что он меня знал, смириться пришлось. Догони он меня сейчас, я бы разозлилась еще больше.
Ох, эти мужчины. Ненавижу! Обида билась в груди, заполняя легкие. Так обидно, даже Сезар, тот, кого я считала своей защитой, опорой, поступил со мной так же как все!
Я почти, оббежала крепость, когда вокруг раздалось гудение труб, приветствующих и оповещающих о приезде гостей.
Я утерла злые слезы, сделала несколько глубоких вдохов и, собрав все силы в кулак, побежала на звук открывающихся ворот.
Наверху, в самой высокой башне крепости, была голубятня, маленькая комнатка, наполненная клетками с почтовыми птицами, с одним окном, имеющим самый лучший вид на ворота. Входить сюда, строго настрого, было запрещено всем, кроме десницы, советников, и самого короля. Как ни странно, голубятню никто не охранял, но приказ, ни разу не нарушался, ни кем, кроме меня.
Согнувшись в три погибели, я проползла к окошку и, устроившись по удобнее, пыталась как можно лучше разглядеть прибывшую делегацию.
Из ворот нашей крепости, на встречу трем мужчинам, восседающим на конях, выдвинулся один из наших советников.
Слышно мне их не было, а вот видно достаточно хорошо. Во главе, на черном коне, сидел красивый мужчина, с черными, чуть ниже плеч, волосами, с узким подбородком и тонкими губами. Я была уверенна, что глаза у него были ярко фиолетовые, как у чистого валлийца. По правую руку от него, на рыжей, низенькой кобыле сидел толстенький, светловолосый паренек, с крупным лицом, светлыми глазами и глуповатым выражение лица. Это был человек из наших краев, и это стало понятно не только внешне, но и тем, что он проехал чуть вперед, и, поравнявшись с встречавшим их советником, развернул кобылу мордой к прибывшим.
По левую сторону, от черноволосого, на серой высокой кобыле сидел молодой человек, тоже валлийской наружности.
Он спрыгнул с лошадки, подбежал к главному, взял из его рук протянутый пергамент и, раскланиваясь, направился к нашим представителям.
Ритуал чрезвычайно нудный, но не обходимый при таких выездах.
Советник взял из его рук пергамент, раскрыл его, прочитал и расцвел в улыбке.
Полный рыжий парень, так же спешился и, получив устный ответ от советника, кланяясь еще ниже, прошествовал до черноволосого и громко, но не разборчиво, для моего уха, что то говорил и, закончив, нагнулся еще сильнее, почти пополам, и руками указал в сторону крепости. Советник отвел кобылу чуть в сторону, и, дождавшись пока валлиец, что постарше, поравняется с ним, развернул лошадь и, устроившись по правую руку, прошествовал в замок.
Рыжий и молодой валлиец так и стояли, согнувшись в поклонах, пока не поняли, что не попадают в обзор, и, разогнувшись, посмотрели друг на друга, кивнули, и, похватав своих лошадей за узды, разошлись в разные стороны.
Пора и мне скорее возвращаться.
Если мои расчеты правильны, то это был десница короля Валении, и сейчас, в тронном зале будет происходить знакомство представителей наших государств. И мне нужно быть там.
В тронный зал я влетела как раз вовремя, и только и успела встать за спиной отца, сидевшего, на стуле по правую руку от нашего короля.
— Рубина! — прошипел отец.
— Да отец?
— Где ты была? Ты чуть не опоздала! — батюшка умудрялся шипеть практически, не шевеля губами.
Я решила до последнего ломать дурочку и не возмущенным тоном, прошипела в ответ:
— Отец! Я прихорашивалась!
Мужчина скосил на меня глаза, и остановился взглядом на моих волосах.
— Прихорашивалась она, перо с прически убери. — И отвернулся.
Проведя рукой по волосам, на своей ладошке я нашла голубиной перышко.
Ну и пусть. Пусть думает, что мне так хочется увидеть принца, что я залезла в голубятню. Мне же лучше.
Улыбнувшись своим мыслям, я и не заметила, как посол начал представлять валлийца.
— … Граф Шайэн Тур Шано, десница короля великой страны Валении Его Величество Драттура Драка Винцеского… — посол говорил еще долго, и когда словесный понос, наконец, кончился, заговорил мой отец.
— Ваша Милость граф Шайэн Шано, мы рады вас приветствовать в нашей стране, и надеемся, что мы окажем вам достойный прием.
Граф чуть склонил голову и вопросительно посмотрел на папу.
— Я хотел бы представить вам свою дочь Рубину, — я присела в таком реверансе, что любая бы позавидовала. — Мою единственную наследницу.
Улыбка моя сейчас была настолько ослепительной, что даже наш король, удивившись, косился на меня. А я продолжала улыбаться и смотреть на десницу.
Граф смотрел на меня с едва заметным прищуром, как будто стараясь рассмотреть, что у меня под кожей. Но я, ребенок, выросший среди знати, а точнее во вранье, интригах и сплетнях, стойко выдержала испытание.
Граф отвел от меня взгляд и опять едва наклонил голову.
Не уважает. Это было видно невооруженным глазом.
Хотя, чего меня уважать? Я лишь товар. Оплата за мирные договоры, племенная кобыла, ресурс. Но продолжая улыбаться, я поклонилась куда ниже, чем он. Пусть думает, что я красивенькая дурочка. Мне же лучше. Вот стану королевой…. А стану ли…
Король встал со своего трона и сказал:
— Пройдемте в мой кабинет, поговорим о делах насущих.
Отец повернулся ко мне и взглядом показал «сгинь», и я, дождавшись пока окажусь за спиной иностранца, развернулась на пятках и помчалась в свои покои.
По тайным ходам я быстро домчалась до кабинета Его Величества и, отдышавшись, приложилась ухом к маленькой щели в стене.
— У вас красавица дочь, мой друг. — Шано произнес это и причмокнул вином в кубке.
— Старались. — Чуть с грустью ответил отец.
Сердце сжалось. Мама всегда была для него больной темой.
— Надеюсь, любезнейший, и ваш парень ладен. — С усмешкой папа отбил подачу.
— Не сомневайтесь.
Шано и батюшка еще долго говорили о делах, планах на будущее двух великих стран, расхваливали своих королей и пили вино.
Мне уже стало скучно, и появились мысли уйти. Но в комнату вошел Его Величество и мужчины затихли. Король устроился в своем кресле, получив кубок вина из рук своего десницы, и спросил у него:
— Майколтон, ты поговорил с Рубиной?
— Конечно, Ваше Величество.
— И как она отреагировала?
— Она рада, безмерно. — Отец лгал, но такова роль.
Король прекрасно понимал, что это ложь, но тоже подыграл:
— Это замечательно. Девочка будет прекрасной королевой Валении.
Любой знающий меня хотя бы день, знал бы, что я не рождена для брака. И от этого, мне хотелось кричать — «Нет! Я не согласна! Я не хочу!», но заори я сейчас, меня бы молнией отправили в Валению, чтоб не успела придумать чего нибудь этакого.
— Его Высочество Принц Йэн в нетерпении, и жаждет увидеть свою будущую жену.
— Это произойдет сегодня, на балу, можете передать это Его Высочеству.
— Отлично, — Подытожил король. — А теперь обсудим торговые договора…
Дальше я не слушала. Грудь сжимала обида. Принцу я уже была обещана, и, по всей видимости, даже дольше чем я предполагала.
Я бежала в свои покои, глаза застилали слезы, горькие, горячие.
Рухнув на кровать, я уткнулась носом в подушку и заревела, как маленькая девочка, растирая слезы по наволочке. Лицо горело, глаза чесались, прическа растрепалась.
Я вам покажу, как мной торговать. Больно будет всем. Я всем покажу, какая я могу быть.
Я решила изменить прическу для праздника, подняла волосы в вверх, свернула пучок, пустила от него волнистые локоны. Оставив у лица пару прядей из челки, я накрутила их на палец, придав форму. На волосы было решено одеть фараньерку из белого жемчуга.