- Почему ты не убегаешь от меня? – хмуро спросил Сёма.
- Зачем? – пожал я плечами, - Во-первых, не хочу подводить хорошего человека, во-вторых, после этого вы спустите на меня всех собак, откроете настоящую охоту. Да и сбежать я могу в любой момент, просто не время ещё.
Сёма молчал всю дорогу до отделения милиции. Там он оформил меня, как положено, и распрощался. Я прихватил свой рюкзак, убедившись, что его прошмонали, потому что он значительно полегчал, и пошёл в камеру.
В камере сидели девчата. При виде меня, они оживились:
- Наконец-то. Нас выпускают?
- Разбежались! – усмехнулся дежурный, - Принимайте гостя, смотрите, не обижайте!
- Да вы что, ироды! – возмутились девчата, - Ребёнка в камеру сажаете!
- Позаботьтесь о нём, а то мне некогда, и девать его некуда, все на выезде, - дверь захлопнулась.
Я осмотрел девчат, улыбнулся и подошёл к девушке, немного напоминающую мне сестру. Бросив рюкзак на свободное место, я сел рядом с ней и прижался, положив голову ей на грудь.
Девчата оторопели. Первой пришла в себя та самая девушка, рядом с которой я устроился. Она стала гладить меня по голове, приговаривая:
- Бедненький! За что тебя?
- Сбежал из детдома, - не стал скрывать я, - а ты похожа на мою сестру.
- Устал? Хочешь поспать? – я кивнул, тогда девушка положила меня на лавку, устроив мою голову у себя на коленях. Остальные девушки завистливо молчали. А я, в самом деле, уснул.
Разбудил меня дежурный, открыв дверь и сказав:
- Милославский, с вещами на выход! Поднимайся, Саша, за тобой пришли. И ты, Лена, выходи.
С удивлением я увидел, что мы с девушкой остались одни, других девушек уже не было.
- Лена не хотела тебя будить, - усмехнулся дежурный, - отказалась выходить.
- Серёжа, куда вы его, - спросила Лена, - опять в зверятник? Отдайте лучше его мне.
- Чему ты его научишь? – засмеялся милиционер.
- А чему его научат в детдоме? Ты там был?
- Не нашего это ума дело, Ленка, держи язык за зубами, пока не отрезали.
Мы вышли в коридор, и я увидел сотрудника детской комнаты милиции. Если вы думаете, что это была хрупкая девушка, так вы ошибаетесь. Это была грузная женщина лет сорока, привыкшая повелевать, на всех, кто был ниже её по положению, она смотрела презрительно, наверняка не замужем. Была она в звании сержанта милиции.
- Ну, что стоишь? Пошли! – неприятным голосом сказала она мне, поворачиваясь к выходу. Я двинулся за ней. К моему удивлению, нас ожидал тот самый «козлик», на котором меня сюда привезли. Водитель, как старому приятелю, подмигнул мне, выбросил папиросу и завёл двигатель.
Меня посадили, одного, на заднем сиденье, тётка устроилась на переднем. Я подумал, что её предупредили, что я не собираюсь убегать.
Машина проехала почти весь город, который мне понравился: ухоженный, зелёный, асфальт ровный. Остановились возле какого-то здания сталинской постройки, я тепло попрощался с водителем, он вышел, и пожал мне руку:
- Держись, Сашок! – я кивнул: держусь, мол.
Суровая сержантша не стала проводить со мной душеспасительные беседы, за что я ей был благодарен, провела в кабинет, где быстро завела на меня дело, уточнила некоторые вопросы по местонахождению моего родного детдома и предложила пройти, устроиться на временное проживание.
Открыв ключом массивную дверь, меня завели в довольно большую комнату, в которой уже находилось несколько разновозрастных детей. Я подумал, что это что-то наподобие пересыльного пункта. Моего опыта пребывания в таких местах было маловато, но, похоже, это было именно так.
- Зинаида Аркадьевна! – подбежал мальчишка лет десяти, - Я в туалет хочу!
- Я тоже, я тоже! – со всех сторон закричали дети. Те, кто играл на полу, тоже вскочили, кто-то захотел есть, кто пить.
- Сейчас дети! – громко сказала Зинаида Аркадьевна, - Поселю новенького, потом решим все ваши проблемы.
- А он кто? – спросил один из ребят.
- Вор и убийца, - представился я. Дети испуганно затихли.
- Слушайте его больше, - махнула рукой сержантша, - такой же бегунок, как и вы. Проходи, Саша, вот эта кровать свободна, - указала она на койку, которая стояла на неплохом месте, у окна, забранного крепкой решёткой, сваренной из арматуры.
- Не пугай детей, - обратилась ко мне Зинаида Аркадьевна, - они и так напуганы.
- Хорошо, Зинаида Аркадьевна, долго мне здесь сидеть?
- Как начальство решит. Одного тебя не отправят, нужен сопровождающий. Так что, устраивайся поудобней и жди. Сейчас разберусь с ребятами и принесу тебе постельное бельё.
На моё удивление, с ребятами она управилась быстро, и, пока я осваивал новое место жительства, проверив на пригодность матрас и тумбочку, она вернулась, неся перед собой чистое постельное бельё и одеяло.
- Держи, сам заправишь?
Я удивился вопросу, но спросил о другом:
- Как-то у вас с туалетом плохо организованно. Что делать, если захочешь?
- Стучи в дверь, дежурный откроет.
- А ночью?
- Ночью спи. Тут тебе не санаторий, и так почти все услуги, трёхразовое питание, прогулка, если ещё что надо, скажи.
- Да так, может, почитать чего дадите?
- УК РСФСР подойдёт?
- Спасибо, с кодексом я знаком.
- Тогда играй с ребятами. Меня попросили поселить тебя в хорошую компанию, так что, отдыхай, Сашок! - она даже улыбнулась мне, а я удивился: неужели я ошибся в её оценке?
Сержантша ушла, я аккуратно заправил постель, посмотрел в окно. Оокно выходило во двор, огороженный глухим забором с колючей проволокой наверху. Во дворе был детский уголок с качелями, горкой, рукоходом и турником. Потом убрал рюкзак в тумбочку, предварительно рассовав предметы гигиены в выдвижной ящичек, по местам, убрал острые предметы из рукавов в другие места. Потом решил познакомиться с ребятами.
Ребята оказались немного забитые, от семи до десяти лет. Сначала они дичились меня, потом оттаяли, назвали имена, а самый маленький попросил поиграть с ним.
Мы с ним начли играть на полу, составляя из кубиков дома, из некоторых сделали машинки, представили, что это город, начали ездить. Мы сначала играли тихо, потом Женя, как звали малыша,
рРазвеселился, начал всё больше смеяться. Более старшие ребята сначала смотрели на нашу возню с улыбкой, потом присоединились к нам, потом я, в споре, с Женей начал шутливо бороться, старшие пришли ему на помощь, и скоро мы все весело возились на полу, восторженно вопя.
Открылась дверь, некоторое время кто-то, молча, смотрел на нашу кучу малу, потом спросили:
- Кто тут Саша Милославский? Иди за мной.
Я выбрался из кучи тел и увидел женщину в белом халате.
- Пойдём, Саша, осмотрю тебя, помою. Если есть, что стирать, бери, у нас тут прачечная своя.
- Не пропадёт? – опасливо спросил я.
- Не волнуйся, голым не оставим. Если что боишься потерять, не отдавай.
Я подумал, взял с собой комбинезон. Он один пострадал больше всей одежды. Также у меня ещё было чистое бельё, футболка и шорты. Даже носки.
В медицинском кабинете мне велели раздеться до пояса, осмотрели голову и решили остричь под ноль. После такой процедуры я посмотрел на себя в зеркало и понял, до чего я уродлив. До этого как-то не так видно было, а тут: шишки на лбу, голова с острыми углами, не то квадратная, не то треугольная, ещё и диковатый взгляд, придающий лицу отталкивающее выражение. Нет, в прошлой жизни я был симпатичнее.
- Иди, мойся, - открыла дверь в душевую врачиха.
- Вы обещали помыть, - капризно сказал я.
- Вот ещё! – возмутилась врачиха, - Буду я каждого мыть! Иди давай, когда вытрешься, не одевайся, посмотрю тебя. Долго там не сиди.
- Я очень грязный! – буркнул я, отправляясь в душевую. Там нашёл мочалку, какой-то обмылок, с трудом отрегулировал воду и с удовольствием помылся, яростно отскребая пот и приставшую пыль.
Как хорошо!
- Совсем не одеваться? – крикнул я, вытершись.
- Совсем. Баканализ буду брать.
- Совсем, так совсем, - буркнул я, выходя.
- Ложись на кушетку, на бок, - указала врачиха. Я лёг, что делать. Взяв анализ, заставила встать на весы. Весы слегка качнулись. Тридцать пять килограммов. Рост сто тридцать восемьсорок.
Взяв фонендоскоп, заставила меня дышать, потом не дышать.
- Что это у тебя за шрамы на спине и ниже? – поинтересовалась врачиха.
- Плоды просвещения, - мрачно пошутил я. – Меня хорошо учили, отличником стал.
- Детей бить нельзя, непедагогично, - заявила врачиха. Я удивлённо посмотрел на неё: куда это я попал?
- А как иначе? Розга ум вострит, память пробуждает, к прилежанию побуждает.
- Это не наши методы.
- У вас дети есть?
- Да, девочка, Юля.
- Девочек бить, конечно, нельзя, - глубокомысленно ковыряя в носу, сказал я, - девочек жалеть и любить надо.
- А мальчиков не надо жалеть и любить?
- Надо, - вздохнул я. – Но с осторожностью.
Врачиха засмеялась, даже по колючей голове погладила.
- В этом месте травм не было? – показала она на низ живота.
- Нет, здесь не было. Конечно, иногда мячом прилетало, или падал, но никто не бил.
- Ну, такое со всеми мальчишками случается. Живот не болит? Ложись на кушетку.
Она помяла мне живот, проверила, не болит ли аппендикс, прощупала подмышечные впадины.
Потом усадила на стул, внимательно исследовала нос и уши, осмотрела все зубы.
Проверила нервы, ударяя по коленке молоточком и водя перед носом.
Зрение тоже оказалось отличным.
- Интересно, - сказала врачиха, - вы должны быть запущенными, а на самом деле здоровее домашних.
- Еда сбалансированная, конфет и сахара мало едим.
- Это верно, - вздохнула врачиха, - можешь одеваться.
- Комбинезон, когда будет готов? – поинтересовался я.
- Завтра принесу.
- Почему вы так со мной возитесь? – подозрительно спросил я, - даже странно.
- Не только с тобой, со всеми. Вы здесь собираетесь самые обездоленные, дети от хорошей жизни не бегут.
Мне стало ужасно стыдно, я даже покраснел. Быстро оделся в шорты и футболку, свернул рубашку и брюки, и пошёл, вслед за врачихой, в свою комнату.
- Если хочешь, отдай мне свою форму, завтра верну, вместе с комбинезоном.
- Мне даже неудобно, - шмыгнул носом я, - непривычно. Хотя у нас в детдоме всегда так, правда, там собирают всё в кучу, потом надеваешь, что попадётся.
- Тогда почему бежал? Обижали?
- Не…
- Что-то случилось?
- Случилось. Сестру куда-то отправили, и я отправился, родственников искать.
- У тебя есть родственники?
- У меня даже папа, мама, сестра, старший брат есть. Но почему-то решили, что в детском доме мне будет лучше.
- А кто тебе отметины на спине оставил?
- Ну… Учить-то надо было. Я же говорю, успехи появились. Извините, не знаю, как к вам обращаться.
- Галина Иосифовна.
- Галина Иосифовна, нельзя нам улучшить быт? В нашей комнате ни бачка с водой, ни, тем более, туалета. Как быть?
- Бачок с водой поставим, а вот с туалетом труднее. Горшки, что ли вам поставить?
- Может, дверь не запирать на замок?
- Вы же разбежитесь!
- Думаете, замок для нас проблема? Только для маленьких… А если пожар? Мы же сгорим?
- Извини, Саша, пока ничем помочь не могу, но я поговорю, ещё раз, с начальником.
- Спасибо, что не отказали.
- На здоровье, Саша, заходи, - открыла Галина Иосифовна дверь в нашу комнату.
Ребята меня даже не узнали, думали, новенький. Когда я прошёл на своё место, мне сказали, что место занято.
- Вы что? – удивился я, - Это же я!
- Саша? – обрадовались мелкие, - Давай ещё играть?
- Я помылся. Неохота на полу возиться, - я снял кеды и завалился поверх одеяла.
Ребята, сначала один, потом и все остальные, расселись. Кто сел на мою койку, кто на соседнюю.
- Расскажи что-нибудь? А то мы уже всё друг другу рассказали, скучно.
Я подумал, и решил рассказать что-нибудь доброе, из этой, и прошлой жизни.
Даже в горле пересохло. Хорошо, во фляжке ещё вода была. Маленькие тоже захотели пить. Тут открылась дверь, и к нам внесли табурет, на него поставили оцинкованный бачок с краником, и наполнили его водой из вёдер.
- Пользуйтесь! – сказал мужик в синем халате, потрепав по лысой голове подвернувшегося под руку мальчика.
Обед я пропустил, а на ужин был рис с соусом и чай. На обед выпускали всех юных узников, ожидали своей участи здесь ещё человек двадцать. Выводили на прогулку, где мы могли немного побегать и поиграть. Что ни говори, а маленькое тело требует постоянного движения, время у ребёнка идёт быстрее, поэтому ему всё кажется медленным, тягучим. Ребёнку приходиться постоянно бегать, чтобы везде успеть. Я уже привык к такому ритму, весь час, что мы были во дворе, мы ни разу не присели, постоянно крутясь в спортивном уголке.
На турнике я подтянулся всего тридцать раз. Это уже был тревожный звоночек, я теряю навыки, надо тренироваться, что-то я совсем забросил заниматься спортом и развитием гибкости.
С этими приключениями не до спорта! Взяв круглый камешек, начал перекатывать его в руке, разминая пальцы. Решил взять его с собой.
На меня обратил внимание один парнишка лет двенадцати. Поговорили между собой, по некоторым словечкам, принятым только в определённых кругах, я понял, что он обучался по такой же системе, что и я. Парнишка спросил, что я умею, показал некоторые незнакомые мне приёмы скрытого изъятия предметов. Мне стало интересно, я спросил, в какой камере он содержится, договорились, вечером встретится.
- У вас там можно спокойно поговорить, потренироваться? – спросил я.
- Не знаю, - пожал плечами Пашка, - так его звали, - в нашей палате в основном самоучки, никакой школы. Грубые, дикие пацаны.
- Ты давно здесь? – спросил я.
- Уже неделю. Что-то застрял, наверное, не хотят забирать назад, - усмехнулся парнишка, - а ты?
- Я только сегодня. Приходи вечером. Или за тобой зайти?
- Саам приду, - мы пожали особым образом руки, улыбнулись друг другу, и разошлись.
Вечером малышей отвели в игровую комнату, ребят постарше собрали, кто хотел, в классе. Оказывается, во время школьных занятий здесь проходят уроки.
Малыши хотели играть со мной, но я отпросился у них, решив посетить класс, надеясь взять там книжку, и почитать. Однако получилось ещё лучше! Пашка тоже пришёл, мы сели за одну парту, и стали обсуждать, какая техника лучше подходит для развития кистей рук. Он принёс тонкую шёлковую нить, и мы долго завязывали на ней узелки, одной рукой. Потом развязывали.
Я предложил покатать между пальцами голыш. У Пашки здорово получалось! Голыш буквально испарялся у него из ладони, в то время, как у меня проваливался. Мы так увлеклись, что не заметили, как пришло время расходиться по местам, уже десять часов.
Придя в свою палату, я разделся и улёгся в чистую постель. Минут через пятнадцать к нам пробрался Пашка.
Заперев за собой дверь, он, при свете ночника нашёл меня.
- Подвинься, - залез он ко мне под одеяло. Мы прошептались с ним половину ночи. Пашка рассказал свою невесёлую историю, я ему свою. Ребята в палате не спали, слушали. Думаю, в их короткой жизни тоже было мало сладкого, но наша жизнь, наполненная постоянными тренировками и болью, потрясла даже их. А я вспоминал о родном доме с любовью и ностальгией. Жила память о Лиске, как она заботилась обо мне, утешала, смазывала ссадины зелёнкой, не смеялась над моими слезами.
- У меня не было сестры, - вздохнул Пашка, - только старшие братья. Ты знаешь, что это такое?
- Знаю, - согласился я. Пашка попал в детдом, почти как я. Все в розыске, скрывались. Пашку взяли тёпленьким, дома. Он дДумал, никто не знает, что он живёт один, без старших..
- Да нормально было, - говорил Пашка, - дрался, был битым, собралась команда, весело жили, потом уже на деньги дрались. Пока не пришёл новый директор. Порядки скотские завёл. Все, кто мог, разбежались. Несколько раз возвращали. Теперь, думаю, за колючку посадят.